Опиум

      Очнулся Вару на жёсткой кушетке, укрытый белой простынёй до глаз. В бетонной комнате без окон, с одной лишь металлической дверью пахло спиртом и ещё какими-то лекарствами, мирно гудели и пищали устройства под потолком. Всё лицо и тело валета было плотно перемотано бинтами, а из носа торчала тёплая пластиковая трубка, неприятно коробящая слизистую. Он хотел было убрать её, но руки оказались прикованы к холодным металлическим краям постели. От болезненного ощущения, что отдавалось в затылке, он поморщился, стараясь заглушить участившееся дыхание. Постепенно Вару начинал приходить в себя, но мысли всё ещё текли вяло, с трудом пробиваясь сквозь красный туман в голове. Сквозь боль покалеченного тела валет угрюмо вспоминал минувшие события: того, что удалось выудить из памяти, уже хватало для того, чтобы устроить королю страшную месть. «Ты у меня попляшешь, Пик! До конца своих дней того, что я устрою, не забудешь! Вот только выйду из… где я?» — Вару сначала ошибочно решил, что это медпункт, где он был, что называется, завсегдатаем, но теперь медленно, со страхом осознавал, что не знает это место. А он знает каждый уголок своего дома. Прежний запал пропал, уступая место липкому страху. Вару всегда знал, что Пик — садист с замашками мелкого диктатора, маньяк и насильник, как выяснилось, но даже после всего произошедшего он не очень то переносил это на себя, наивно думая о своей презумпции вседозволенности. А теперь… Дверь заскрипела. Вару дёрнулся от неожиданности, но тут же замычал от боли: пожалуй, в ближайшее время никакой речи о разговорах и быть не может, не говоря уже о резких движениях. Над ним склонились двое: один был врачом, Менле, а второй… «Пик!» — хотел воскликнуть Вару, но смог только призывно заклокотать, сведя брови к переносице.       — Да, думаю, глазное яблоко получится вывести на периферию, — произнёс Менле, грубо оттягивая край века Вару, — хрусталик будет соединён на дне глазного яблока с нервными окончаниями. Признаться, это только в теории возможно, но попробовать подобное будет крайне интересно.       — Сейчас начнём?       — Вполне. Я могу подготовить операционную…       — И морозильную камеру. Доктор в недоумении изогнул бровь, но Пик лишь кинул на него злобный взгляд, не собираясь ничего объяснять. Когда Менле вышел и тяжёлая дверь закрылась, король приподнял бинты на лице валета и медленно потянул конец трубки. Вытащив её, он отстегнул наручники и заставил Вару встать. Несмотря на то, что тела тот буквально не чувствовал и передвигался очень медленно, с надрывом, Пик сухо приказал следовать за ним. Валет едва-едва мог переставлять босые ноги по ледяному полу, волочась за уверенно идущим королём. Вару был практически голым, не считая длинной рубахи, сделанной из очень грубой ткани, пахнущей пылью и спиртом. Руками он то и дело трогал перебинтованное лицо, ощущая, как хлюпают и отлипают от мяса под повязками раны. Валет не знал этих коридоров, и мёртвая тишина сдавливала голову, но ничего спросить у Пика он не мог. Вару буквально впихнули в помещение, больше похожее на ледяной гроб. Тёплые ноги липли к полу, и каждый шаг давался с мукой. Пик подвёл его к столбу, под которым было небольшое углубление. Валета привязали так, что руки оказались высоко над головой, а ноги связаны между собой. В это углубление он залил воды, которая почти мгновенно покрылась тоненькой корочкой льда. Вару не мог даже думать: температура явно ниже нуля. Челюсть тряслась от холода, мышцы сводило от боли. От сбивчивого дыхания края бинтов и ресницы покрылись инеем, отчего глаза начинали слипаться. Валет сам не понял, как начал плакать. Ощущал, как слёзы ожигают холодом кожу, всхлипывал, но не мог перестать… Был ли Вару когда-нибудь смелым? Заносчивым и безрассудным — разумеется! Безумным — однозначно. Но вот смелым… наверное, до этого ему никогда не приходилось её испытывать на прочность, поэтому однозначного ответа он дать не мог. Его гордость никогда не мешала ему в случае реальной опасности убегать или начинать молить о пощаде, как тогда: для спасения своей жизни все средства хороши. Раньше Вару вообще предпочитал не копаться в себе. Откровенно говоря, ему было плевать. Но именно эту мысль ему подкинул Пик. Тот прямо и недвижимо стоял за стеклом, наблюдая за мучениями валета с интересом и нездоровым блеском, будто ничего страшного здесь и не происходит. Именно эта отрешённость задевала и пугала до дрожи. Легче ведь, когда кричат и злятся, когда мучают, а не с предвкушением ухмыляются. Дышать стало тяжело. Из носа текло не то в следствии дыхания, не то из-за банально начинающегося насморка. Свои ноги Вару ощущал как чужие, будто их просто пришили. Лёд сковал их так, что пошевелить ими сейчас, да или когда-либо ещё, он вряд ли бы смог. Накатывала страшная усталость, но закрыть глаза и опустить налившуюся свинцом голову на грудь Вару не хотел. Так бы он признал своё поражение и смирение перед Пиком, а тот бы запомнил это. «Чёрта с два ты это увидишь, чтобы ты ещё не сделал!» — мрачно думал валет, скрипя зубами от боли. Вару опустил взгляд: через плотный слой игристо сверкающего льда можно было разглядеть, как чернеют его ноги. Грудь его затряслась от болезненного и трусливого ощущения в сердце, от которого он стыдился и морщился. Но валет собирался тянуть до конца. Сколько это продолжалось, Вару сказать не мог, но в какой то момент Пик исчез из его поля зрения. Краем глаза валет увидел, как он пошёл куда-то влево, надеясь, что ему просто надоело сидеть. Однако он ошибся. Пик возник в камере с таким видом, словно всеми силами пытался не засмеяться, держа в руках металлическое ведро и топор. Видимо, решив сделать процесс поинтересней, король подмигнул Вару и окатил того обжигающей водой. Валет извернулся, как уж на сковородке, беззвучно зарыдал и обессиленный обмяк, пока Пик отстёгивал его от столба и при помощи топора вытаскивал ноги из ледяного плена. Наконец Вару бросили на пол, при этом ударив челюстью. Валет болезненно замычал, пытаясь одновременно повернуться на спину и придержать рукой ноющую челюсть. Однако сильный удар по чёрной ноге заставил его замереть от неожиданности. Пик бил по обмороженному мясу обухом топора, а то разлеталось на мелкие кусочки и крошилось, усыпая пол противной трухой. Вару было задёргался, хватаясь пальцами за ледяной пол, но быстро присмирел, не в силах больше сопротивляться. Сознание валета, до последней степени измождённого, медленно угасало, пока король топором нещадно кромсал его ноги. Наконец то стало тепло и даже почти не страшно.

***

      Едва Вару очнулся, его бледное лицо вспыхнуло, а глаза загорелись: произошедшие события всплыли в памяти неожиданно чётко и ясно, до дрожи в коленях и боли в горле. Он оказался в той же палате, что и тогда, также прикрытый тонкой простынёй. Вару приподнялся на кушетке, ощупывая свежие бинты. Рядом стояла капельница — почти закончилась, значит, скоро к нему кто-нибудь придёт. Было ещё кое-что странное: валет никак не мог почувствовать свои ноги. Со страхом он приподнял край простыни и тут же, болезненно замычав, откинулся обратно на спину. Странно было предполагать, что те тяжелейшие травмы оставят ему хоть какой-то шанс. Вару лишился обеих ног. Теперь от такого чувства беспомощности и незащищённости на глазах навернулись слёзы. Он уже предполагал, что так будет, догадывался, но всё равно было очень больно. Вару старался перестать хныкать, до красноты натирая рукой глаза и дёргая кудри — в тот момент в нём скопилось столько презрения к себе, что валет готов был кричать, да и этого не мог. Вару даже не заметил, как в комнату зашёл Пик. В своей обычной манере он гордо и с презрением взглянул на валета, а тот лишь скривился в ответ.       — Это не долго ты так будешь «зубы скалить», — отчеканил Пик, подходя ближе и садясь на край кушетки, — долго, конечно, до тебя всё доходит... но в том состоянии, когда ты станешь тем, кем станешь, это не будет такой уж большой проблемой, и ты будешь намного покорнее, чем есть сейчас. Король подхватил его на руки, чуть прижимая к себе, и опять понёс в тёмный коридор. Обычно Вару за словом в карман не лез, но сейчас даже не знал, что думать. Всеми силами он старался не смотреть вниз, страшно боясь увидеть отсутствие ног. Он руками закрыл глаза и прильнул головой к груди Пика. Бесполезно сопротивляться. Ничего уже сделать нельзя. Вару бросили на пол в очередной странной комнате: такая же пустая, как и остальные. Только странные шерстяные хомуты свисали с потолка, назначение которых валет не знал. Пик в это время потянул за конец одной из них, опуская её ниже. Он завёл руки валета за спину, и, положа их в хомут, вздёрнул Вару так, что тот повис в воздухе. Мышцы свело длительной судорогой, но боли ещё не было. Валет слегка дёрнулся и зажмурился, утыкаясь носом в плечо. Терпеть это становилось всё тяжелее. Вару беспомощно вертел головой, пока не встретился взглядом с королём. Наплевав на гордость, валет смотрел на него настолько жалостливо, насколько был способен. Он бы сейчас и на колени бы встал, если б только мог. А Пик спокойно стоял рядом, с удовольствием вслушиваясь в глухие всхлипы и тихий плач. Он прикоснулся к плечам Вару, слегка надавливая вниз, от чего валет болезненно затрясся. Проведя кистью по шрамам на спине, король заметил, насколько же худой Вару — сквозь тонкую красноватую кожу видны были тонкие капилляры и белые позвонки. От избытка чувств Пик наотмашь ударил кулаком валета по спине, любуясь оставленным красным следом. И ударил ещё раз, только намного сильнее. Вару болезненно охнул и вскинул голову. От влаги на глазах мир плыл и колыхался, но он смог разглядеть, как хомуты, сильно сдавливающие руки, от резких движений сдирали кожу, обнажая мясо. Тоненькие красные разводы быстро побежали по запястьям, затекая подмышки. Наконец королю надоело истязать валета. Он обошёл того и взял за подбородок, вглядываясь в потухшие заплаканные глаза. Стоило признать, что в таком состоянии Вару Пик не видел ещё никогда, однако оно того стоило. Сузив холодные жёлтые глаза, король щёлкнул пальцами: идея! А Вару, будто прочитав мысли Пика, весь напрягся и зябко вздрогнул, прижимаясь носом к своему вывернутому плечу. Валет не видел, что происходило сзади него. Он только ощутил, как горячая плоть ткнулась ему между ног. Внизу живота неприятно потянуло, разум болезненно кольнули воспоминания об прошлом изнасиловании — страшно и мерзко. Пик же не был особо опытен в подобных делах, и знал всё лишь приблизительно. Так что действовал скорее интуитивно: во-первых, надо было как-то валета подготовить, размять, что-ли. Однако этим король побрезговал, решив, что и предыдущего раза ещё хватит. Он пристроился сзади, удобно обхватывая Вару за бёдра. Пик отметил, что без ног он стал гораздо легче, и, возможно, валету было бы намного больнее висеть на дыбе, останься он целым сейчас. Вару пропустил тот момент, когда член оказался внутри него. Его тело не сопротивлялось лёгкому дискомфорту, который вскоре прошёл. Вару чувствовал постепенные неторопливые толчки, но это не вызывало почти никаких эмоций. А вот плечевые суставы от плавных покачиваний выворачивались так, что от боли глаза заволокла красная пелена. Немного выгнуться в спине, дабы ослабить муку, ему мешал Пик, который с силой тянул его назад так, как было удобно лишь ему. Пику потребовалось немного времени, чтобы задрожать от волнующего ощущения, заливая внутренности валета. Когда Вару, наконец, отпустили, и тёплая белёсая жидкость закапала на пол, он обмяк, ощущая, как разодранные в мясо руки немеют и истекают кровью. Голова кружилась, и валету казалось, что он медленно засыпает, однако навалившаяся сверху тяжесть мгновенно вернула его в реальность: на него сверху положили вытянутую тяжёлую конструкцию. Вару замотал головой и намоченная разболтавшаяся повязка на его лице сползла. Валет не мог видеть, насколько ужасно выглядят увечья, но выражение лица короля было весьма красноречивым. Пик брезгливо сморщил нос, отводя взгляд сторону, и это было страшно — если даже его король не смог на это смотреть, значит всё совсем плохо. Но вновь уйти в размышления ему не дали. Пик слегка подтолкнул Вару, раскачивая того. Валет мучительно выдохнул, когда его руки вывернулись уж совсем неестественно, и почувствовал, что теряет сознание. А Пик, видимо решив, что пора заканчивать, всем весом надавил сверху. Последним, что увидел валет, стали окровавленные кости, вышедшие из суставов.

***

      На этот раз Вару очнулся вовсе не в той комнате. Эта, конечно, похожа, да только стены были покрыты обшивкой. Бинт, придерживающий иголку капельницы, неприятно сдавливал горло, мешая дышать. Вару хотел было его убрать, но не смог: только-только очнувшись, он не сразу понял, в чём дело. А когда до него дошло, комнату огласил горестный плач — пока он спал, руки ему тоже ампутировали. Теперь он и вовсе остался совершенно беспомощным. Сердце сдавливало и щемило от горя, от того, что никто ему уже не поможет, да и не захочет помогать… Вскоре пришёл Пик, а с ним и Менле. Доктор поставил на край кровати принесённый чемоданчик, внутри которого оказались различные ножи, хищно блестящие в свете ламп. Пик тем временем стянул простыню с тела валета — воздух неприятно холодил полностью обнажённое тело. Вот тогда для валета, слабо соображающего после «сна», всё стало на свои места. Голый и беспомощный он задёргался и закричал из всех сил, когда острое лезвие в руках врача осторожно зашло под кожу, отгибая окровавленный край.       — Не ври, тебе не больно, — грозно рыкнул на него Пик, — чего он орёт, если он под анестезией?       — Он не чувствует боли, он боится, — спокойно ответил Менле, невозмутимо продолжая свою работу, — если вам не нравятся его крики, то можно было эту операцию провести под общим, а не местным наркозом. Не очень то удобно, конечно, работать, когда он так дёргается.       — Ладно, — Пик махнул рукой, надавливая на грудь извивающегося Вару.       — Если вам не сложно, то замените там бутылку с лекарством на другую. Пока Пик возился с капельницей, Менле, наконец, смог снять с Вару лоскут кожи, откладывая тот в приготовленный пакет. Вскоре он закончил и сел рядом, придерживая валета. Тот рыдал так отчаянно — как пожалуй ни один человек бы не смог, так сильно бился в руках короля, что Пик невольно спросил:       — Что-то он слишком сильно истерит?       — Это естественно, — врач едва не проткнул дёрнувшегося валета скальпелем, от чего тихо ругнулся, но вскоре продолжил, — если вы боитесь, что он умрёт от болевого шока или кровопотери, то это исключено. Этот парень очень сильный, и я всё контролирую. Думаю, зубы тоже будут сегодня...       — Хорошо, я принесу щипцы. Пик быстро вышел из комнаты, и валет остался наедине с врачом. Тот попытался ему ободряюще улыбнуться, но Вару только всхлипнул, устало опрокидывая голову назад. Зарёванный и напуганный, он безнадёжно смотрел на яркую мигающую лампочку, уже не в силах дёргаться. «Хотел бы я сейчас улететь отсюда» — подумал валет, закрывая глаза. Он ощущал, как скальпель медленно отделял кожу от плоти с хлюпающими и чавкающими звуками. Но всё же боли не было. Весьма необычные ощущения, когда не чувствуешь боли при свежевании. Пришедший вскоре Пик помог Менле перевернуть Вару на спину, вдавливая того в кушетку. Лезвие нечаянно ткнуло в напряжённую мышцу, от чего валет прогнулся в спине, глупо вскидывая вверх культи рук и ног. Он упал обратно, прижимаясь щекой к покрывалу, и тихий смешок Пика за спиной стал последней каплей для валета. Он рванулся в сторону и, вывернувшись телом, он так взглянул на короля, что у того защемило сердце: на миг даже захотелось всё это прекратить и просто милосердно прирезать Вару, ведь жизнь в таком состоянии — не жизнь для него… однако, вспомнив, какую игрушку для удовлетворения фетишистских вещей они собираются для него сделать, все сомнения превратились в прах.       — Вы точно хотите продолжать? — словно заметив его сомнения, спросил Менле.       — Да, — только и мог выдавить из себя Пик.       — Тогда я думаю, что снимать кожу с лица лучше всё же под общим нарко…       — Отлично, так и сделаешь, — грубо перебил его Пик, хватаясь за щипцы, — зубы я ему сам выдеру.       — Хотите? Тогда, зубы надо брать под корень, иначе есть риск сломать их, и тогда всё будет сложнее. К тому же, необходимо вколоть обезболивающее и в дёсны, дабы он не скончался от болевого шока. Это быстро. Менле начал разматывать бинты с лица Вару, что-то приговаривая себе под нос. Наконец, он отложил повязки в сторону, набрал небольшой шприц с короткой иголкой и уколол десну: как оказалось, дыру в щеке валета никто и не подумал зашивать, и та только покрылась уродливой корочкой. Однако, пожалуй, самым сложным было заставить Вару открыть рот — хоть ему и было больно, он отворачивался до последнего, такой уж у него характер. Вару всё ещё глядел с надеждой на короля, и руки у Пика немного задрожали. Однако он тут же как можно глубже втоптал в себе накатившую жалость и ухватился щипцами за первый зуб, тот, что был поближе. Валет зажмурился, но не заплакал: всё уже выплакал, что было — сил нет. Немного повозившись, раскачивая здоровый резец, король всё-таки смог выдернуть его. Из кровавой дыры побежала кровь, смешиваясь со слюной. Тут же в рот валету положили какую-то горькую ватку. Инстинктивно он хотел языком отодвинуть её в сторону, но замер, ощущая, как холодное железо взялось за следующий зуб. Всё же Пик не пощадил его. Да и, видимо, не было за что. Стоило признать, что Вару действительно не сделал для короля ничего хорошего: всегда был лишь обузой, а не помощью, но всё равно такого не заслужил! Такое просто нельзя заслужить, чтобы его, живого, так мучали! Своим воспалённым разумом Вару понимал, что хочет умереть прямо сейчас…

***

      Наверное, Вару уснул тогда, или доктор всё же сжалился над ним, вколов наркоз. Так или иначе, тело сейчас ощущалось странно — не было повязок на лице, не чувствовались ни руки, ни ноги, и сам он лежал в непонятной слизи. Чуть приподнявшись усилием пресса, он с ужасом увидел, что тело его покрыто непонятной плёнкой, словно он в уродливом коконе. Это пробуждало странные чувства внутри — как его вообще собираются убивать? Или не собираются, и его ждёт жалкое существование? Но самое страшное случилось, когда он провёл языком по дёснам. Вместо рытвин и дыр, он ощутил тысячи гладеньких отростков, похожих на длинных червячков. Они полностью заполняли его, ощущались так чужеродно и отвратительно во рту, что Вару разошёлся кашлем. Каким жалким и неуклюжим он ощущал себя сейчас! Он пытался кричать, но почему-то из рта доносилось только нечленораздельное бульканье, смешанное с хрипом, однако, похоже, Пик всё же услышал его. Он возник в комнате, неторопливо подошёл к кровати, но не сел — видимо боялся запачкаться источаемой слизью.       — Не ори, с тобой всё хорошо. «Это по-твоему хорошо?!» — хотел было воскликнуть Вару, но лишь натужно замычал.       — В общем-то, я пришёл тебя покормить. Мне настаивали на обычном пюре, но я сделал его сам. Не бойся, перед этим я выпил апельсиновый сок, — он усмехнулся, открывая баночку с белой жидкостью, — привыкай, теперь это твой рацион.       Король протянул маленькую ложечку валету, без особого сопротивления заталкивая её внутрь. Пик аккуратно убрал лишнее с подбородка, заодно заботливо вытирая его от лишних слюней.       — Сегодня последняя операция, и ты будешь жить хорошо. По крайней мере, пользу будешь приносить. Вару не особо слушал слова короля, жадно глотая солоноватую жидкость и стараясь не думать о том, что это. Он чувствовал ужасный голод и был готов съесть даже это. А вскоре пришёл Менле, как обычно волоча за собой всё оборудование. Он склонился над Вару, аккуратно подгоняя расширители для век.       — Пожалуй, всё же введу тебе наркоз, тебе такое видеть не стоит, — усмехнулся врач над собственным каламбуром.       «Не смешно совсем…» — успел подумать Вару, прежде чем его сознание в который раз отрубилось.

***

      Вару не хотел просыпаться, ведь знал, что для него нет надежды. Сейчас он откроет глаза, и увидит очередное уродливое изменение на своём теле. То, что с ним происходит, вообще может быть реальным?! Он открыл глаза, но кажется те были не совсем там, где надо: не в глазницах, а выше его головы, на красных пульсирующих отростках. Он буквально мог посмотреть себе глаза в глаза, и от этого кружилась голова. Тело оказалось уродливым, тяжёлым и неповоротливым. Пересиливая себя, он повернул глаза, увидев, что его же позвоночник неестественно вывернут в обратную сторону, удерживая его в выгнутом положении. По спине вдоль тянулся длинный шов, зашитый уродливой синей леской. Вару судорожно начал оглядываться — в углу комнаты он с ужасом увидел завёрнутые в мешки, разлагающиеся, и покрытые слизью тела жертв неудачных экспериментов. Он громко завыл, медленно пытаясь отползти в другую сторону от гниющего уголка. Неуклюже и медленно, постоянно ощущая, словно его позвоночник вот вот сломается, и он уткнётся лбом в кафельный пол. Беззвучная истерика валета длилась недолго — за дверью послышались шаги. Вару как-то быстро успокоился, повернув оба отростка (или правильнее сказать, всё же, глаза?) в сторону двери. Какими же довольными выглядели Менле и Пик! Они что-то громко обсуждали, пожимали друг другу руки и, наконец, обратили свой взгляд на Вару.       — Надо бы испытать его… — задумчиво протянул Пик. Он подтащил Вару за зелёные кудри — единственное, что эти изверги оставили нетронутым! — к креслам у стены. Склизкое тело легко скользило по полу. Пик уселся поудобней, расстегнул ширинку и подтолкнул Вару к паху — мол, работай! Вару подвывал от ужаса и отвращения, но всосал внутрь набитого отростками рта член, обильно смачивая его выделяемой слизью. А глазами-отростками он всё время смотрел на короля, как тот давно хотел. Пик всегда хотел, чтобы ему отсосала улитка, только вот, какие те маленькие! Он набирал их побольше в банку и засовывал туда член, только это было не то. Какое наслаждение, и всё, как он и хотел — глаза рожки, много слизи и «мохнатый» рот вместо зубов. Как же хорошо, что в его империи есть такие талантливые врачи. Пик быстро излился в рот Вару, содрогаясь в самом сильном оргазме в своей жизни.       — Менле… — чуть отдышавшись сказал он, откидываясь на спинку, — ...тебе премия. А с Вару я сегодня, похоже, не расстанусь…