***
— Очнулся… слышите… Поттер… магия уничтожает… тело… нет реакции, — обрывки разговоров доносились сквозь вату в ушах. На мгновение Гарри показалось, что он ослеп, потому что всё это время видел лишь белый свет, однако спустя пару минут начали проявляться размытые пятна силуэтов. «Что уничтожает магия? Почему во всём теле такая слабость? Волдеморт добился-таки своего и убивает меня даже тогда, когда самого нет в живых?» — про себя думалось легче, говорить Поттер не мог. Складывалось впечатление, что какая-то вязкая субстанция обволакивала лёгкие, перекрывая путь к кислороду. Вырывались только хрипы и хлюпанье. — Между мистером Поттером и Лордом образовалась связь, которую можно объяснить лишь выпущенным заклинанием перед смертью последнего. Мы не знаем что это за магия. У пациента на протяжении всего энергетического поля зияет дыра, будто от него отделили половину его самого. Она растет. Нити, идущие к магическому ядру, слабеют с каждой минутой. Мне жаль, но у мистера Поттера нет шансов, — врач стоял спиной к юноше и прикрывал посетителя собой. Было не понятно с кем тот говорит, а распознать еще один голос казалось совсем непосильным. «Нет шансов? Я умираю?» — Где, — Поттер с трудом набрался сил для следующего слова. — Полумна. — Не напрягайтесь, мистер Поттер. Я не понимаю о ком вы, это сейчас не важно. Мы погрузим вас в искусственную кому, чтобы было время решить возникшую… проблему. Отдыхайте. «Отдыхать? Наконец-то. Но меня терзают смутные сомнения, что эту проблему решат».***
Снова темнота, хотя сейчас она была реальнее некуда. Характерный плеск прелой земли пронесся эхом по жуткому месту в то время, как потоки дурно пахнущей воды вперемешку с чем-то гадким хлынули на парня, лежавшего рядом с огромной черной глыбой. С завидным постоянством Поттер оказывался в горизонтальном положении при разных обстоятельствах. Бессилие волка, попавшего в капкан. Место, где проснулся юноша на сей раз, было пугающим. Складывалось ощущение, что Гарри погрузился в жидкий мрак без малейшей искорки света. Даже привыкнув к темноте, невозможно было сориентироваться в пространстве, а это значило, что Поттер оказался в совершенно изолированном месте. Кажется, он отключился на какое-то время, понять было трудно. Если закрыть глаза, картинка не менялась, лишь воображение подкидывало разные бредовые сцены. Иногда мелькало искореженное страхом лицо Фреда, иногда скованный в движении Сириус, падавший за Арку. Последнее видение было самым жутким: юноша смотрел на себя издалека, ползущего в агонии к визжащей хижине, в которой раз за разом умирал Снейп. Профессор что-то невнятно бубнил о цвете глаз, о Лили, просил собрать влагу, стекающую по щеке, и долго-долго корячился в предсмертных судорогах. Дальше всё повторялось снова, до тех пор, пока на месте умирающего не оказался сам Поттер. Он смотрел в ледяные глаза Волдеморта, только отдавшего приказ Нагайне убить юнца. Чувствовал каждую разорванную связку, каждый клык, впивающийся в молодую кожу, а Снейп в это время лишь поворачивался к нему спиной и толкал заученную наизусть речь: «Вы копия вашего отца, Поттер, такой же отвратительно неугомонный и бестактный». Всё чётче Гарри слышал шёпот Смерти за спиной, её развевающийся плащ, и как она тянула свои костлявые руки к издыхающему в очередной раз Поттеру. Когда пальцы сомкнулись на окровавленном горле юноши, тот очнулся. Первая мысль после прихода в себя была абсурдной. Хотелось оказаться на площади Гриммо, сидеть в старом потрепанном кресле, потягивать глинтвейн и читать книгу под непрекращающийся бубнёж Кричера. Не было уже паники. Гарри готовился идти за грань, принять наконец-таки безликую в распростертые объятия — слишком много всего он пережил, слишком много страдал и устал. Смертельно устал. Ему в очередной раз было больно, а вокруг лишь темнота. Без источника света становилось действительно жутко. Едва проскальзывающие тени на вязких стенах подземелья обращались в монстров из самых жутких кошмаров. Оставалось только гадать — это игра бурной фантазии или проделки.… Чьи? Чем сильнее Поттер напрягал мозги, тем меньше понимал происходящее. Последнее, что всплыло в памяти Гарри, была больница и яркий-яркий свет. А сейчас тьма. Нелепо! Как он вообще мог оказаться под землёй? — Есть здесь кто? — еле выдавил из себя Поттер. Слова разнеслись волной по огромному помещению, но ответа не последовало. — Прекрасно. Сколько дальше прошло времени, Гарри не знал. Он снова то проваливался в забытьё, то бредил наяву. Густые черные сети окутывали тело и тянули куда-то вниз, но всякий раз усилием воли парень брал себя в руки, поднимался, волок онемевшее тело по сырой земле. Попытки встать и пройтись не увенчивались успехом. Невербальные заклинания не получались, палочки рядом не оказалось, да и сам он был каким-то странным, будто резко снова стал ребёнком. Лезть в сырую ледяную мглу совсем не хотелось, однако Гарри вскоре наткнулся на полуразрушенный проём подле стены. Собравшись с духом, юноша закинул ногу и ступил в распахнутую дыру. Нагнулся, просунул туда и голову, а за ней всё остальное. Пришлось снова ползти из-за узости прохода. Лаз переменялся спусками и подъемами, на которые иногда было очень трудно забраться. Спустя пару-тройку поворотов вдалеке показались белесые искорки, напоминающие неудачно выброшенное заклятье из поломанной палочки. Именно к ним неизвестно сколько часов, дней рвался Поттер. Проход закончился, однако выход был не наверх, как хотелось, а вниз. Перекинув туда ногу, Гарри не рассчитал своего веса и свалился на острые выступы. Кажется, он уже стал привыкать к боли. — Мне… отсюда не выбраться, — застонал Поттер, оглядываясь. Он оказался ровно там, откуда полз. Рядом с чертовой искрящейся глыбой. Усталость навалилась с удвоенной силой, парня вырубило мгновенно. Очнулся он уже в помещении, которое освещал странный гладкий камень. На сверкающей стали — ни пылинки, ни пятнышка, что было удивительно, ведь его повсюду окружала гнилостная жидкость. Чудовищно хотелось спать. Отдых, который пророчил ранее колдмедик, был так же далеко, как и выход из этого лабиринта. Поттер поднялся на ноги, осмотрелся. Помещение окружали разрушенные каменные плиты, сверху кое-где проскальзывал такой же потолок, сквозь который текла вода. Под ногами — земля и накопившаяся муть вперемешку с огромными валунами. Гарри снова глянул на единственную отличающуюся ото всех глыбу. Что-то она ему смутно напоминала. Если убавить размер, подточить по краям и перенести ту в более подходящий антураж, то выйдет вылитый родовой камень Блэков, на который случайно наткнулся Поттер, бредя по особняку. Волна ненависти мурашками прошлась по всему телу. Предполагалось, что наследники досконально знали как выглядит ритуальный зал, а маглорожденные и полукровки не нуждались в этом вовсе. Никто не видел смысла обучать героя нюансам древних семей. Да и сам он не горел желанием исследовать «темную», по словам директора, магию. Сейчас же она была нужна как никогда, а в глубине роились мысли, что и вовсе та не тёмная. Дамблдор наглядным путём показал, что верить всему — чревато. Мышцы тянуло спазмами, колени саднили и пекли от попавшей в ранки грязи. Как единственное сухое место, камень привлекал, поэтому Поттер залез на него и уткнулся лбом в согнутые колени. Раздумья приносили тупую боль разочарования. Каким же он был идиотом! Слепым! Несуразным! Правильно Снейп его гнобил, думалось Гарри. Профессор единственный не потакал глупым приключениям в Хогвартсе, проклиная недалёкость мальчика. Поттер с удвоенной силой продолжил корить себя за все промахи, которые ему довелось совершить, за все смерти, в которых он был косвенно виновен, а особенно за свою несусветную доверчивость. На ребёнка легко можно найти рычаг управления, чем великий и светлый волшебник пользовался, толкая Гарри к собственной гибели. Ограниченному лаской и любовью, Поттеру чудилось, что он вдруг стал нужным. Однако только сейчас до него дошло, что нужен он был всем, но только не себе. Горькие слёзы обиды лились ручьем, грозясь затопить все подземелье, пока на слух не попался жалобный писк.