***
Дома я запекла камамбер с травами и сдобрила его бокалом красного вина. Второй бокал остался пуст. Гордеев уже вторую ночь ночует в больнице. То, что он увлекся этой своей пациенткой, было яснее белого дня. Мне совсем не хотелось устраивать душеспасительных бесед с ним, поэтому я решила не тратить свои нервы и просто дать себе расслабиться с бокальчиком любимого вина в этот вечер. Такое времяпрепровождение мне быстро наскучило, и я залезла в телефон. У меня вдруг появился азарт найти в соцсетях Сашину пациентку. Дина Пожарская — это благозвучное имя я запомнила за секунду, из любопытства покосившись в ее медкарту, когда была в их палате с Лужиной. Я ввела запрос и первая страница в поиске выдала мне свою хозяйку, которая оказалась довольно активным пользователем соцсетей. Красивая, стройная, жизнерадостная девушка. Моя ровесница, судя по дате рождения, но выглядит намного моложе своих лет. Ее кудряшки придавали образу задора и непосредственности. Я листала ее фотографии, пытаясь понять, чем она живет. Очень много фотографий с конференций, каких-то рабочих процессов, из чего я сделала вывод, что она — переводчица, и, судя по видам на ее фотографиях, с итальянского. Была пара фотографий, где рядом с ней на фото находился жгучий брюнет — видимо, это был тот самый Габриэль, сплетни о котором мне уже донесла Лужина. Я пролистывала фотографию за фотографией без особого интереса, пока мой взгляд не зацепился на знакомый вид. Это было очень похоже на дачу Куратова: зеленый забор, сосны до неба, клумба, которую Ирка бережно охаживает — точно она! На фотографии было видно две руки — мужскую и женскую, держащих бокалы с вином, а еще кусочек красного клетчатого пледа, он тоже с дачи Вадима. Я четко представила этот вид, ровно с веранды. Я рассматривала мужскую руку и уже на сто процентов была уверена, что она принадлежит Саше. «Три счастливых дня было у меня» — красовалась подпись под фото, а ниже дата. Фото выложено в сентябре, аккурат в дни нашего с Гордеевым отпуска, который мы провели порознь, так как расстались из-за его измены. Я пролистала еще немного фото и наткнулась на изображение завтрака с геометкой в кафе «Ривьера». В моей голове окончательно сложился пазл. Это ее я тогда видела вместе с ним за окном. Это с ней он мне изменил в свой День Рождения. Я сжала телефон в руке и швырнула его в угол дивана. Осушив бокал до дна, я смахнула слезу и взяла себя в руки. Она мне не соперница — выпишется, уедет в Италию к своему Габриэлю, и поминай как звали. Черт с ним. Я слишком хорошо знаю Гордеева: наиграется и вернется. С этими мыслями я пошла спать, и, на удивление, уснула спокойным сном младенца.***
Свой план я решил так сразу не выдавать, пусть окажется сюрпризом. Мы с Диной еще долго сидели и разговаривали про ее переезд, про то, как она устроилась там, и про то, как я продолжаю жить тут. Было уютно и хорошо, я заваривал нам новую порцию чая и не заметил, как Дина прилегла на диван и задремала. Я чертыхнулся, поставил кружки на холодильник, и озадаченно стал раздумывать, как поступить. Будить ее было бы совсем не по-человечески. Я тихонько достал плед из шкафа и укрыл ее. Меня и самого уже начало клонить в сон, поэтому я пристроился за столом и, не помню как, но заснул. Утром меня разбудил истошный женский вопль в коридоре. — Пропала! Галина Алексеевна, она пропала! — я узнал голос Лужиной и схватился за голову. Дина все еще крепко спала на диване. Дверь ординаторской открылась и на пороге замерла Тертель. У нее за спиной, подпрыгивая, беспокойно мельтешила Динина соседка. — Александр Николаевич, там Пожарская, — она удивленно перевела взгляд с сонного меня на диван, где лежала Дина, и облегченно выдохнула, — …нашлась! Я встал и выпроводил всех из ординаторской, чтобы не потревожить ее сон. — В чем дело? — спросил я, пытаясь проснуться. — А что Пожарская тут делает? — спросила Галина Алексеевна. — Спит, — ответил я невозмутимо. — Это что за шуточки? Мы все отделение на уши поставили! — ругалась она, оглядываясь на Динину соседку. Та кивала головой, поддакивая. Из ординаторской вышла Дина, потирая глаза. Наши возгласы ее разбудили. — Вот она! Что же вам в палате не спится? — возмутилась Тертель. — А у меня…у меня соседка храпит! — выдала Дина. Я едва сдержался, чтобы не прыснуть от смеха. Лужина недовольно нахмурила брови. — Я?! Да я вообще никогда не храплю! — защищалась она. — Что за шум, а драки нет? — за моей спиной материализовалась Старкова и любезно обратилась к своей пациентке. — Ольга Витальевна, вы чем-то недовольны? Та деловито поставила руки в боки. — Нина Алексеевна, вы представляете, моя соседка ушла ночью из палаты, потому что я храплю! — Как ушла, куда? — обратилась она к Дине. — Так в ординаторскую и ушла, — ответила за Дину Лужина, — Александр Николаевич, видимо, не храпит. Хотя, вам, Нина Алексеевна, лучше знать. Нина, ничего не понимая уставилась на меня, переведя взгляд на Дину. Я закатил глаза и рявкнул, чтобы все разошлись по своим местам и не устраивали из отделения балаган. Женщины послушно разошлись: Тертель направилась на свой пост, а Дина с Лужиной побрели к себе в палату. Нина выжидательно проводила их взглядом. — Может, объяснишь мне, что тут произошло? — полюбопытствовала она. — Да ничего не произошло! Пациентке не спалось из-за храпа соседки, пришла в ординаторскую и уснула, — дорабатывал я легенду, — ну не выгонять же мне ее. — У тебя что, с ней что-то было? — Нина проницательно скрестила руки на груди. — Ты с ума сошла? — не сдержался я. — Она только после операции. Нина усмехнулась и покачала головой. Легонько ткнув меня чьей-то больничной картой в бок, она грациозно зашагала по коридору. Такой реакции я, признаться, не ожидал. Скандал или сцену ревности ожидал, а эту усмешку — нет. Я стоял и растерянно смотрел ей вслед. В разгар рабочего дня меня вызвала Ковалец. Начала допрашивать, что за ночевки в ординаторской с пациентами я устроил. Еле отвертелся, но она, мне кажется, все равно не поверила — репутация неисправимого ловеласа ходит за мной тенью. Зато я выбил у нее обещанный отгул на завтра. Это не могло меня не радовать, ведь это значит, что первая часть моего плана выполнена. Осталось договориться с Куратовым. Я набрал его номер и терпеливо слушал гудки. — Салют, Гордеев, — поприветствовал меня друг, — чем обрадуешь? — Вадь, мне завтра нужна твоя дача, — перевел я разговор сразу к делу. — Где ж ты вчера был? — раздосадовался он. — А что было вчера? — решил я уточнить. — Вчера мы с Иркой гору снега с участка расчищали и дом прогревали! Кстати, ты помнишь, что приглашен встречать с нами Новый Год? — Да помню-помню, — отмахнулся я, — ты мне лучше скажи, что там с завтра? — Дам я тебе ключи, — смилостивился друг, — только ты не думай, что на все готовенькое приедешь, у меня к тебе задание будет. — Какое? — Елку надо привезти и нарядить. — Вадь, ну какая елка, как я ее попру на автобусе? — возмущался я. — И вообще я буду не один. — А я тебе свою машину дам. Повезешь свою Снегурочку, вместе елку и нарядите, чем тебе не романтический уикенд? Я понял, что другого варианта нагло заполучить ключи от дачи Куратова у меня нет, и согласился.