Подарок судьбы

Стамбул. Канан была переодета в бардовое платье, а на голове красовалась вуаль в тон платья, прикрывая золотисто-русые волосы. Девушка прогуливалась между лавками с разными товарами, мимо мечетей, куда шли на молитвы. Проходя мимо очередной ювелирной лавки, Канан привлек кулон, округлой формы с турмалином голубого цвета, что было очень редко для подобного камня. — Нравиться? — Спросил Мустафа, подходя к девушке. — Да, красивый кулон. — Согласилась Канан. — Пойдем дальше? Канан двинулась вперед, даже не увидев, что Мустафа купил ей тот кулон, что привлек ее взор. — Стой. — Мустафа остановил девушку и поправил ее волосы, надевая на шею красивый кулон. — Мустафа, зачем ты купил его? — Улыбнулась Канан, потрогав рукой украшение на своей шее. — Я подарю все, на что ты посмотришь и что тебе понравиться. — Ответил шехзаде Хазретлери. — Тогда я буду идти с закрытыми глазами. — Рассмеялась девушка. — Давай выйдем на берег Босфора? Всегда хотела его увидеть своими глазами, а не с описания книг. — Как пожелает моя госпожа. — Рассмеялся Мустафа, ведя за собой Хасеки. Оседлав лошадей, султанша и шехзаде добрались до Босфора. Прекрасный вид с берега открылся на синеву воды и неба, а солнце начало опускаться за горизонт. Девушка сняла с ног обувь и по песку, подошла к воде. Вода коснулась белых женских ножек. Мустафа стоял сзади и любовался любимой, которая держала платье в руках, приподнимая его подол и аккуратно ступала по воде. Небольшой ветерок подул с стороны пролива и женские волосы развились по ветру. Мустафе казалось, что перед ним стояла нимфа, из греческих историй, которые рассказывала когда-то одна из служанок, ухаживавшая за ним в его пять –десять лет. *Воспоминания* Шехзаде Мустафа лежал в своей постели, а вокруг него суетились служанки. Одна из его нянь, была гречанкой, и знала очень-очень много сказок своей родины, как и песен. — Евтерпа! Расскажи мне какую-нибудь историю! — Попросил шехзаде Мустафа. — Конечно, шехзаде, с превеликим удовольствием. — Ответила девушка и опустилась на кровать, подле мальчика. — Я расскажу Вам сказку, о златовласой нимфе, которая полюбила принца. Жила-была в небольшом лесу обособленно от всего мира златовласая лесная Нимфа. Её век был длинным, но она оставалась красивой и стройной. Когда-то она была молода и счастлива. И жила в своём лесу не в одиночестве, а с принцем одной далёкой страны, который нечаянно встретил Нимфу и утонул в её голубых как небо глазах. Он не захотел возвращаться домой даже из-за того, что когда-нибудь ему предстояло стать королём. Но принц был человеком… *Конец воспоминания* Солнце уже начало спускаться все ниже и ниже, закатываясь за пролив, а Канан и Мустафа еще не покинули берег Босфора. — Канан, нам пора возвращаться. — Произнес Мустафа, подходя к султанше. — Ты не замерзла? Так долго в воде стоять. — Нет, я не замерзла. — Благодарно улыбнулась султанша. — Я очень благодарна тебе за этот день, Мустафа, ты позволил мне расправить крылья, хотя бы ненадолго. Канан обула свои туфельки, и Мустафа помог ей оседлать лошадь. — Спорим, я первая вернусь во дворец? — Задорно спросила Канан, посмотрев на Мустафу. — Хм-м, посмотрим. Ха! — Шехзаде и султанша пустились вскачь. Ветерок бил в лицо и женские волосы распустились и летели за девушкой. Она начала скакать на опережение, Мустафа не собирался отставать. Но, как бы мужчина не пытался перегнать султаншу, у него это не вышло. Канан прерывисто дышала, а на ее щеках появился румянец. — Я же сказала, что буду первой, никто меня не обгонит. — Канан гордо подняла голову и с вызовом посмотрела на Мустафу. Мужчина рассмеялся. — Хвастаться нехорошо. — Все еще усмехаясь, ответил шехзаде. — Я не хвастаюсь, а привожу неопровержимые факты. — Выкрутилась султанша. — Пойдем? Мехмед и Танильдиз нас ждут, и Орхан видимо то же хочет увидеть тебя. — Пойдем, маленькая хвастунья. — Мужчина обвел рукой женскую талию и поцеловал в висок. Покои Хасеки Канан Султан. Султанша и старший престолонаследник вошли в покои. Их сын еще не спал, а внимательно слушал какую-то рабыню. Рабыня была обычной служанкой при дворце, довольно невзрачной и не высокой. — Хатун, кто ты? — Спросила Канан, подходя к рабыне и сыну. — Госпожа, шехзаде Хазретлери. — Поклонилась девушка. — Я — Караса-хатун. — Караса, что же ты здесь делаешь? — Вновь задала вопрос Канан, пока Мустафа держал на руках Мехмеда и стоял на веранде. — Госпожа, шехзаде Мехмед не слушался Валерию-хатун, и я решила помочь ей, я рассказывала шехзаде сказки. — Пояснила рабыня. — Сколько же тебе лет? — Двадцать три. — Покорно отвечала та. — Что ж, Караса, раз мой сын слушает тебя, что бывает очень редко с другими рабынями, ты будешь при нем. — Вынесла вердикт султанша и выдохнула. — Прости, что была строга с тобой, я не доверяю каждому первому сразу после того, как увижу. — Вам не нужно оправдываться предо мною, госпожа. — Ответила служанка. — Караса, сейчас, можешь идти, Мехмеда я уложу сама. Ступай. — Канан вышла на веранду. Мехмед сидел возле отца, который держал на руках Танильдиз, улыбаясь ей. Канан аккуратно опустилась подле Мехмеда. — Мехмед, как прошел твой день? — Спросила Канан, обращая на себя внимание шехзаде. — Хорошо, мама. — Ответил мальчик. — Я гулял с сестрами и братом, но почему я не могу подержать Танильдиз? — Потому что ты еще маленький, подрастешь, будешь защищать свою младшую сестренку, а пока, тебе нужно набраться сил. — Поцеловав в лоб Мехмеда, произнесла Хасеки. — Но я уже взрослый! — Запротестовал мальчик. — Я уже не маленький! Папа! — Мехмед, мама права. — Произнес Мустафа, поддерживая любимую женщину. — Взрослые мужчины слушаются старших…. — Но это не правда! Почему все считают меня маленьким?! — Возмущался мальчик. — Мехмед, перебивать нехорошо. — Канан повернула лицо мальчика на себя. — Если ты уже взрослый, то и веди себя как взрослый. — Это как? — Заинтересовался шехзаде. — Мустафа, твой черед. — Хитро улыбнулась султанша, желая посмотреть, как шехзаде Мустафа будет говорить с сыном. Мужчина отдал красавицу-дочь ее матери и усадил на колено Мехмеда. — Быть взрослым, означает быть терпеливым и послушным, а когда ты станешь еще взрослее, ты будешь владеть необходимыми знаниями, которые позволят принимать важные для себя решения. — Пояснил мужчина. — Тогда, я хочу ходить в школу, как сестренка Нергисшах, я хочу поскорее стать взрослым! — Ответил Мехмед. — Для этого тебе нужно выбрать наставника и учителей, а это — время, продеться немного, подождать. — Усмехнулся счастливый отец и поцеловал в макушку смышлёного сына. — Зачем наставника? Есть же Осман-ага, мама, и ты, папа. — Удивился шехзаде. Мустафа посмотрел на Канан, а та отвела взгляд на Танильдиз, которая с интересов вертела в руках кулон. — Хорошо. — На удивление Канан, ответил Мустафа. — Осман-ага станет твоим наставником, но, — шехзаде выдержал паузу, — ты сейчас пойдешь отдыхать и будешь слушаться, договорились? — Мехмед кивнул. Мальчик спрыгнул с колен Мустафы и побежал в комнату. Мустафа подсел к Канан и дочери. — Подержи Танильдиз, а я пойду уложу Мехмеда. — Произнесла Канан, передавая девочку ее отцу. Танильдиз внимательно смотрела на Мустафу и мило хлопала глазками, а потом, на ее личике засияла улыбка. Мустафа бережно обнял девочку и погладил по спине. — Ну что, уложим и тебя спать? — Произнес мужчина, вставая с дивана и заходя в покои. Маленькая султанша держала в маленькой ручке пуговку кафтана Мустафы; малышка ее вертела с таким жаром, пока та не отпала. Танильдиз погрустнела, а на глазках заблестели слезы. — Ну-ну-ну, не плачь. — Мустафа поцеловал дочь в лоб. — Дай ее мне. — Девочка все еще с сомнением и непониманием смотрела на пуговицу, и решила попробовать ее на вкус, но шехзаде ловко отобрал вещицу из рук дочери. Она заплакала, но все же продолжала тянуться к пуговице, что так интересовала ее. — Танильдиз, моя маленькая принцесса. Мустафа, почему она плачет? — Канан вышла из детской, закрывая дверь. — Танильдиз оторвала пуговицу кафтана. — Пояснил мужчина, пытаясь успокоить неугомонную дочь. — А я не дал ей взять ее в рот. — Давай ее мне. — Девушка забрала с рук Мустафы Танильдиз, и девочка, как ни странно — замолкла, и смотрела на Канан мокрыми глазами; Хасеки усмехнулась и поцеловала в глазик девочку. — Это уже бунт. — Рассмеялся бархатным смехом Мустафа, ставая позади своих женщин. — Да, Танильдиз? — Улыбнулась Канан. — Мамина доченька, красавица. Канан решила, что раз девочка не хочет спать, ей нужно спеть колыбельную, которые она никогда не пела, даже своему сыну, кроме баллад, которые знала и помнила. Из губ султанши полились слова колыбельной: Ой, лю люли, люли Налетели вули, налетели вули Да и сели на люли Стали думать гадать Чем дитятко годовать Чи бублечком, чи медком Чи солодким молочком Колисочка тир и А дитинко спит спит Колисочка перестало А дитиночко устало. Танильдиз сонно зевнула и ее глазки закрылись, Канан и Мустафа улыбнулись. Дочь старшего шехзаде уложили в золотую колыбель и укрыли покрывалом, оставляя на попечение служанкам. — У меня еще есть дела. — Произнес наследник, не выпуская из руки, рук султанши. — Ты к Валиде сейчас пойдешь? — да, Валиде Султан пригласила меня на ужин, Рамадан все-таки. — Кивнула Канан. — Долго не задерживайся, ложись спать, ты устала. — Мустафа поцеловал в лоб девушку и повел носом по ее щеке. — Ты не присоединишься к нам? — Переспросила Канан. — Посмотрим. Если успею, обязательно приду. — Уголки губ Мустафы дрогнули в улыбке. После того, как Мустафа удалился в свои покои, Канан переоделась в платье зеленых тонов, состоящее из нижнего и верхнего одеяния. Нижнее платье было светлое, а его верх немного темнее с рисунками растительного мотива по всей ткани. Волосы девушка просто оставила распущенными, в ушах были серьги из белого камня и такой же кулон. — Госпожа. — Это была Нурай-хатун. — Да, Нурай. — Канан посмотрела на рабыню. — Прошу прощения, что потревожила, но я подумала, что Вам стоит это знать. — Начала Нурай. — Махидевран Султан, послала наложницу шехзаде Мустафе. — И кто же она? — Сердце екнуло. — Айше-хатун, госпожа. — Ответила рабыня. — Но, госпожа, Вам с ней не сравниться, Вы намного красивее и умнее ее, так что… — Канан подняла руку, чтобы та замолчала. — Хорошо, можешь, идти. — Ответила Канан и натянула улыбку на лицо, сегодня был прекрасный день, и то, что какая-то рабыня идет к шехзаде, не испортит настроение Хасеки Покои Валиде Махидевран Султан. В покоях за столом сидела сонная Нергисшах Султан, Шехесте Султан, Разие Султан и сама Махидевран Султан, все ждали только Хасеки шехзаде Мустафы, и вот, она вошла в покои. — Валиде, султанши. — Канан поклонилась дочери султана и его внучке, и, конечно же, матери Мустафы. — Прошу прощения, что заставила ждать, Танильдиз все не хотела засыпать. — Ничего, Канан, проходи, присаживайся. — Махидевран указала рукой на тахту подле себя. — Благодарю. — Канан опустилась на тахту. — Разие Султан, все ли у Вас в порядке? Беременность протекает спокойно, иншала? — Спасибо, Канан за беспокойство. — Приветливо ответила старшая дочь султана. — Слава Аллаху, я чувствую себя прекрасно. — Пусть подарит Аллах вам здорового ребенка. — Произнесла Шехесте. — Аминь. — Ответила султанша. — Давайте приступим к трапезе, Нергисшах нужно ложится спать, вон, какая сонная сидит. — Просите, тетя, — неловко произнесла девочка, встрепенувшись. — Я не сплю. — Нергисшах, в этом нет ничего постыдного, все мы устали за этот день, и все хотим отдохнуть. — Произнесла Махидевран. Все приступили к трапезе, одна Канан витала в облаках. Как бы она не отгоняла мысли о том, что у Мустафы в покоях сейчас должна быть наложница, они сами по себе всплывали у нее в голове. В покои постучались, вошла Гюльшах-калфа и поклонившись, подошла к Махидевран Султан. — Госпожа, шехзаде Хазретлери не принял наложницу. — Шепотом произнесла калфа. — Почему? Не понравилась? — Переспросила весенняя роза султана. — Хатун даже не ступила на порог покоев, шехзаде не видел ее. — Ответила Гюльшах. — Что-то случилось, Валиде? — Спросила Канан с улыбкой на лице, ведь немного, но слышала разговор калфы и султанши. — Пришли плохие вести? — Ступай, Гюльшах. — Махнула рукой Махидевран. — Нет, Канан, Мустафа…. Дверь вновь отворилась, и в нее вошел старший престолонаследник. — Шехзаде. — Канан, Шехесте и Разие Султан вместе поклонились; Махидевран приветливо кивнула сыну, а старшая дочь Мустафы обняла отца. Мужчина присел на диван, около Канан и своей матери. Мужчина заметил победный блеск в глазах любимой женщины и улыбнулся ей. — Сестра, с тобой все в порядке? — Спросил мужчина. — Слава Аллаху, Мустафа, со мной, и моим малышом все в порядке. — Отвечала дочь падишаха. Шехзаде Мустафа Хазретлери кивнул. — Шехесте, как Орхан? Он сейчас спит? — Обратился наследник к своей наложнице. — Да, шехзаде спит сейчас, он здоров и весел, слава Аллаху. — Ответила Шехесте. — Прекрасно. — Кивнул мужчина. Остаток ужина, прошел спокойно. Господа разговаривали и наслаждались вкусной едой, после чего, вернулись в свои покои. Утро. Покои шехзаде Мустафы Хазретлери. Канан вошла в покои наследника престола и поклонилась. — Мустафа, доброе утро. — Улыбнулась султанша. — Доброе утро, луна моя. — Мустафа обнял свою султаншу. — Как тебе спалось? — Хорошо, только Танильдиз много капризничала, немного не выспалась. — Ответила Канан, посмотрев в глаза Мустафе. — Почему ты не доверила ее служанкам? — Удивился шехзаде. — Служанки, никогда не заменят родителей ребенка, Мустафа, я хочу, чтобы мои дети доверяли мне, а не скрывали все, что их гложет. — Пояснила госпожа. — Какая же ты у меня умница. — Мустафа поцеловал в лоб любимую. — У меня есть для тебя небольшой подарок, думаю, тебе он понравиться. Мужчина подошел к своему столу и взял с него небольшой сундучок. — Открой. — Попросил мужчина. Канан открыла крышку, и увидела там кинжал в ножнах, расписанный золотыми узорами и драгоценными камнями. — Ах! Какая красота! — Глаза султанши заблестели, а в руках уже был кинжал. — Буду надеяться, что в порыве своего гнева, этот кинжал не окажется у меня в груди. — Довольно улыбнулся Мустафа. — Как бы я не была на тебя зла, убийство — это не для меня. — Ответила Канан, все еще рассматривая подарок. — Все, хватит рассматривать кинжал, лучше удели мне внимание. — Произнес Мустафа, откладывая шкатулку себе на стол. — Мустафа, ты ревнуешь меня к своему же подарку? — Чуть ли не рассмеялась Канан, вешая кинжал себе на талию. Девушка подошла к шехзаде и обвила руками его торс, прижимаясь к его груди. — Не ревнуй. Ты мне очень-очень дорог. — Ну, все-все. — Мужчина крепко обнял свою любимую. — Верю тебе. — Вот и хорошо. — Довольно усмехнулась девушка. В дверь постучались, вошел евнух. — Шехзаде Хазретлери, госпожа. — Произнес он. — Аяз-паша пришел, прикажете впустить? — Пусть заходит. — Кивнул Мустафа. — Мустафа, я, пожалуй, пойду, наверно, это важный разговор. — Канан хотела уйти, но Мустафа остановил ее. — Останься. — Произнес он, и заложил руки за спину. — Не думаю, что это будет слишком срочно. — Шехзаде, госпожа. — Вошел Аяз-паша и поклонился. — Шехзаде, Вас срочно требуют собрать диван. — Хорошо, я скоро буду. — Уже серьезно произнес Мустафа. — И, шехзаде, мы с Разие Султан хотели бы ненадолго вернуться в наш дворец, даете ли Вы свое разрешение? — Спросил паша. — Конечно, можете ехать. — Согласился старший шехзаде. Зять султана вышел. — Канан…. — Мустафа, я понимаю, все в порядке, иди. Удачи. — Канан слабо улыбнулась. — Не смотри на меня так. — Что ж, тогда ты вечером придешь ко мне, договорились? — Мужчина поднял подбородок султанши и оставил на ее губах легкий поцелуй. — Я подумаю. — Коварно ответила Канан. Султанша удалилась в свои покои. Мехмед сидел на веранде и игрался с солдатиками. — Мехмед? Где твои няни? Где все? Где Танильдиз? — Удивилась Канан. — Мама! Ты пришла! — Просиял мальчик. — Сестра сейчас с Валиде Султан, Валерия-хатун, Караса и все остальные то же у Валиде Султан. — Зачем они там, ты знаешь? — Спросила Канан. — Нет, мама, — покачал головой первенец шехзаде Мустафы, — знаю только, что что-то в гареме произошло. — В гареме? — Переспросила Канан. — Так, Мехмед, пойдем со мной. Мехмед поднялся с тахты и взял мать за руку, послушно следуя за ней. Гарем. Канан подошла к дверям гарема. И евнух громко объявил: — Дорогу! Хасеки Канан Султан и шехзаде Мехмед идут! Рабыни и наложницы выстроились в два ряда, а Канан махнула рукой, приказывая прекратить кланяться и заняться своими делами. Девушки благодарно поклонились и принялись заниматься своими делами. — Нурай, Зехия, что здесь произошло? Почему почти все мои служанки у Валиде? — Сразу спросила Канан. — Госпожа, шехзаде. — Поклонились рабыни. — Сегодня, Гюлизар-хатун, Валерия-хатун и Назлы-хатун сильно повздорили с Шехесте Султан и Румейсой-хатун, и все они сейчас у Валиде Султан. — Отчитались девушки. -Что? Румейса здесь? Что она тут делает? Разве, она не должна сейчас быть в Манисе? — Удивилась Хасеки. — Румейса-хатун с позволения Махидевран Султан приехала во дворец, по какому-то срочному делу. — Произнесла Зехия, явно что-то недоговаривая. — Румейса-хатун, сказала, будто бы, желает вернуть шехзаде Мустафу, а так же, родить ему ребенка. — Добавила Нурай-хатун. — Еще ее здесь не хватало. — Фыркнула Канан, совсем позабыв, что Мехмед стоит рядом. — Мехмед, пойдем, твоя бабушка явно желает видеть тебя. Покои Валиде Махидевран Султан. Канан вошла в покои Махидевран и поклонившись, посмотрела на своих служанок, которые стояли, опустив головы. — Валиде, шехзаде Мехмед захотел увидеть Вас. — Произнесла Канан и отпустила руку сына. Мехмед подошел к своей бабушке и поцеловав ей руку, приложил ее ко лбу. — Мой славный и отважный шехзаде. — Улыбнулась Махидевран Султан. — Ты хотел видеть меня? Присаживайся рядом. — Благодарю, Валиде. — Улыбнулся Мехмед и присел возле бабушки. — Румейса-хатун, давно не виделись, как поживаешь? Почему приехала сюда? — Спросила Канан. — Канан, и правда, не виделись давно. — Согласилась Румейса. — Твоя девочка просто прелесть, будет настоящей красавицей, и верно, такой же, как ее мать. — Румейса, если, между нами и есть вражда, которая, как я полагала, закончилась, не смей втягивать в нее моих детей, не то я лично задушу тебя и глазом не моргну. — Пригрозила Канан, наложнице. — Канан! Румейса! — Грозно произнесла Махидевран Султан. — Прекратите это, здесь находятся дети, они не должны видеть и слушать все это. Пембе, выведи шехзаде Мехмеда и Танильдиз Султан в сад, пусть прогуляются. Служанка поклонилась, и, взяв на руки Танильдиз, а Мехмед последовал за ней, вышла. — Как вы обе ведете себя? Канан, ты Хасеки, тебе не пристало вести себя так, Румейса, а ты — должна проявлять уважение к Канан, она мать двоих детей. — Произнесла Махидевран Султан. — А эти служанки, — султанша указала рукой на троих девушек, — вели себя неподобающе к женщинам выше их рангом. — Валиде, я прошу прощения за своих служанок. — Произнесла Канан. — Но, если они возражали по делу, я их даже поддержу, а теперь, позвольте мне удалиться, сын и дочь ждут свою мать. — Выделив последние слова про детей, Канан удалилась. Уже идя по коридору, служанки нарушили молчание. — Госпожа, простите нас, мы…. — Канан грубо оборвала их движением руки. — Идите, и следите за Танильдиз и Мехмедом, потом пусть они пообедают в саду, а мне нужно побыть одной. — Произнесла султанша, двигаясь вперед по коридору. Служанки поклонились и перешептываясь, направились в сад. Покои Хасеки Канан Султан. Султанша вбежала в комнату и сняла с головы корону с вуалью, швырнув ее на тумбочку у зеркала. Канан нервно дышала, злость распирала ее, а с глаз начали капать слезы из-за негодования. Дверь скрипнула, и в нее вошла Румейса. Незаметно для наложницы, Канан высушила слезы и придала лицу непринужденный вид. — Румейса, кажется, я уже принесла извинения от имени моих служанок, что еще тебе нужно? — Спросила девушка. — Канан, неужели ты думаешь, что если ты принесла извинения, которые были мне ни к чему, я просто так отступлюсь и забуду то, что ты сделала со мной? М? — Румейса подошла к сопернице. — Я желаю вернуть себе шехзаде, заполучить власть, что ускользнула от меня с твоим появлением, уничтожить тебя и твоих детей. — Румейса, я знаю, у тебя есть множество причин ненавидеть меня, но моих детей не трож, не дай Аллах с их голов упадет одна единая волосинка по твоей милости, я тебе глаза выцарапаю. — Пригрозила Канан. — Я удивлена, что у тебя вообще повернулся язык сказать подобное. Использовать шехзаде, ради достижения власти, подло и низко. — Не тебе говорить это. — Отрезала Румейса. — Готова ли ты жизнью проститься ради шехзаде Мустафы? — Румейса, я-то готова, а вот на что ты готова, чтобы пойти против меня? У тебя духу на это не хватит. Иди прочь из моих покоев, и не входи сюда более, таких гадюк как ты, нигде не жалуют. — Прошипела Канан, отворачиваясь от одалиски. — Что ж, Аллах дарует мне второй шанс, и я стану…. — Румейса остановилась, когда вошел Ахмед-ага; Канан то же обернулась. — Румейса-хатун, Вас шехзаде желает видеть. — Произнес ага. — Срочно и сейчас же. — Ну вот, Канан, шехзаде уже видеть меня желает. — Довольно улыбнулась наложница и двинулась к выходу из покоев Хасеки. И вот Канан осталась одна. Канан с силой сжала кинжал, что был у нее на поясе. — Румейса! Я уничтожу тебя, вот увидишь! — Зло прошипела светловолосая госпожа. Она не выдержала, и кинжал полетел в зеркало, разбив его в дребезги, а на руке девушки остался порез, не понятно как так вышло. Канан опустилась на колени, а на глаза навернулись слезы злости и ревности, довольно, неприятного чувства. Дверь открылась, и в нее забежал Мехмед, мальчик посмотрел на мать и испугался. — Мама?! Ты плачешь? Кто тебя обидел? Расскажи мне, и я накажу его. — Спросил Мехмед, подойдя к маме. — Нет, Мехмед, я не плачу. — Вытерев слезу, ответила Канан. — Мама никогда не плачет, все хорошо, просто поранилась. Покои шехзаде Мустафы Хазретлери. Румейса вошла и поклонилась. — Шехзаде, Вы…. — Одалиска недоговорила. — Румейса, ты отправляешься в Старый дворец, собирай свои вещи. — Холодно произнес мужчина. — Шехзаде, что? Почему? Я ведь…. Я ведь люблю Вас, я приехала только для того, чтобы увидеть Вас….я — Наложница растерялась. — Румейса, довольно этого притворства, я не желаю больше ни видеть, ни слышать твой голос. — Отрезал Мустафа. — Позвольте мне сказать! — Попросила Румейса-хатун. — Мне достаточно того, что я только что услышал, за дверью своей Хасеки. — Пояснил шехзаде. — Собирайся. Жалования тебя не лишат, потом, тебе найдут жениха, и ты будешь жить свободной жизнью, как ты того и хотела. Иди. — Но… — Я сказал, убирайся! — Грубо оборвал бывшую фаворитку, Мустафа. — Хорошо, я покину Вас, надеюсь, что когда-нибудь, Вы увидите настоящее лицо той, кого Вы зовете своей Хасеки и любимой женщиной. — Произнесла напоследок Румейса, стараясь хоть как-нибудь, досадить победительнице. Женщина покинула покои старшего наследника. — Осман-ага! — Зло позвал хранителя своих покоев наследник престола.