***
На следующий день мы друг с другом не разговариваем. Неловкость паутиной повисает в воздухе. Грейнджер с Уизли и так не обращали на меня внимания — тут ничего нового, — но теперь они игнорируют даже Поттера. Поттер тоже молчит, ни на кого не смотрит и лишь изредка многозначительно покашливает. После ужина я выхожу на задний двор и сажусь на крыльце. Путь на балкон теперь заказан. Пусть себе трахаются на здоровье. Сумерки постепенно сменяются ночной темнотой; над крыльцом загорается фонарь. Я все сижу и сижу, уткнувшись в колени подбородком. Позади скрипит дверь. Оборачиваюсь — Поттер. Завидев меня, думает уйти, но потом все же говорит: — Не возражаешь, если я присяду? — Садись, — говорю я и встаю сам. — Нет, останься. Пожалуйста, останься, Малфой. Я только пожимаю плечами, но все же остаюсь. Мы сидим в тишине. — Тут мы хотя бы не помешаем, — нарушает неловкое молчание Поттер. — Ага. Вчера… — я прочищаю горло. — Я там случайно оказался, честное слово. Сидел на балконе, потом захотел вернуться, а там они… я понятия не имел. — Я знаю. Так неловко получилось… — Поттер тыкает травинку, что растет меж камней. — Мы всегда были втроем, все эти годы. А сейчас… сейчас они вместе, а я только мешаюсь. Глупости, конечно, но… — он замолкает. — Ничего не глупости. Это нормально. — Я смотрю на него. — Нормально чувствовать себя лишним. Поттер награждает меня долгим взглядом. — Я не то чтобы ревную… Честное слово, я рад за них. Очень рад, но… — Просто тебе одиноко, — вдруг понимаю я. — Да. Да, точно. Ты прав. Какое-то время мы молчим. — А у тебя есть девушка? — вдруг спрашивает Поттер. — Нет. — У меня тоже нет. — А как же сестра Уизли? — Мы расстались. — Почему? — Были причины. Просто… это я ее бросил, чтобы отвести подозрения. Не надо ей быть со мной. В его голосе я слышу неприкрытую тоску. — Тогда, на свадьбе… мы виделись в последний раз. Она меня поцеловала. — Впервые? Мне ужасно неловко обсуждать такое с Поттером. Но раз уж он сегодня в настроении поболтать, грех не воспользоваться таким шансом. Меня тошнит от тишины. Я подпираю щеку рукой и устраиваюсь поудобнее. — Нет. Конечно, нет, но тогда… тогда она поцеловала меня так, как не целовала никогда раньше. Я искоса смотрю на него; на то, как тусклый фонарь очерчивает четкие линии его профиля. Взгляд останавливается на губах. Ох уж эти разговоры о поцелуях! У него пухлая нижняя губа, а над верхней милая ямочка. Поттер говорит что-то, но я едва ли понимаю смысл его слов. Интересно, как он целуется? Какие на вкус его губы? Как скользит его язык по… Я вдруг понимаю, что совсем не хочу представлять, как он целует Джинни Уизли. И что еще за особый поцелуй на свадьбе? Все, не хочу об этом больше думать. Мне очень, очень неловко. Я сам никогда не целовался. Панси на пятом курсе не в счет. Она тогда настояла, что я, как настоящий друг, должен предоставить ей поле для практики, так что да, это не считается. Тоненький голосок внутри вдруг сообщает, что, предложи Поттер мне поцеловаться прямо сейчас, на этом самом крыльце под теплым вечером, я был бы не против. Я бы даже обрадовался. Прямо сейчас. Вот здесь. С Поттером. Что со мной делает одиночество! Поттер теперь мой самый близкий человек; единственный, кто вообще со мной разговаривает, кто меня замечает, кому не все равно. Я даже считаю Поттера своим. Своим кем — я не знаю. Другом? Одна только мысль об этом абсурдна. И все равно: не хочу я думать о том, как Поттер целуется с Джинни Уизли. Не хочу — и все тут. — И вот тогда я понял, — продолжает Поттер, даже не подозревая, какая борьба творится у меня в душе, — что, задержись я еще на минуту, уже не смог бы ей отказать. У меня бы смелости не хватило. Не смог бы взять ее с собой — и остался бы там. Сердце ухает вниз. Значит, они все же собираются куда-то. Поттер только что подтвердил мои подозрения. Они втроем — на какую-то секретную и очень опасную миссию. — Ты скоро уйдешь? — я поворачиваюсь к нему. — Не знаю… да, скорее всего да. Мы втроем, — он смотрит мне в глаза. — Как ты узнал? — Будто бы я слепой, глухой и тупой. — Бездумно кручу в руках палочку. — Вы оставите меня тут. Он не спорит. Меня накрывает отчаяние. Они оставят меня — и я ничего не смогу с этим поделать. Навсегда останусь пленником злосчастного дома. Мне некуда идти, мама считает меня мертвым, и только тут я в безопасности. Вот только зачем она мне? — Что же мне делать, когда вы уйдете? Я ведь не могу жить тут вечно. — Почему нет? Оставайся. С нами тебе нельзя, да еще этот долг… лучше, чтобы ты был в безопасности и я не волновался лишний раз. Конечно, он прав. С ним я пойти не могу — да и не хочу, но сама мысль о том, что я останусь тут навечно… Мне хочется плакать. Сдерживаюсь изо всех сил. Хватить уже слезы лить перед Поттером. — Точно, — говорю я и встаю, схватившись за дверную ручку. — Хороших тебе снов.***
Я как-то привык сидеть по вечерам с Малфоем на крыльце. С того памятного дня, когда мы наткнулись на Рона с Гермионой, прошло уже две недели. Мы снова общаемся, как раньше, но я стараюсь лишний раз им на глаза не попадаться. — Тебе нравится быть третьим лишним? — как-то спросил меня Малфой. — Ты только этим и занимаешься. — Ничего подобного! — возмутился я, хотя в глубине души был с ним солидарен. — Точно тебе говорю. — Ну ладно, может ты и прав. С тех пор я стараюсь избегать друзей. Вместо этого каждый вечер я сижу на крыльце с Малфоем. Он не так плох, как может показаться на первый взгляд. Совсем даже не плох. Знаю, как он бесится от того, что мы ничего ему не рассказываем. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. — Завтра утром мы кое-куда пойдем, — говорю я, уже предвидя его реакцию. Малфой старается не показывать этого, но ему чертовски страшно. — Если все пойдет по плану, мы вернемся к обеду. — А если нет? — он смотрит на меня. — Все будет хорошо, — я отворачиваюсь. Не хочу думать о плохом — у меня и так нет никакого желания устраивать засаду в Министерстве, но другого плана нет. Нам нужен медальон. — Ты не вернешься, — тихо шепчет он. — Нет, я… я вернусь. Мы все уладим и вернемся. — Куда вы собираетесь? — Малфой играет с травинкой, проросшей между деревянных ступенек. Я слежу за движением его пальцев. — В Министерство, — сознаюсь наконец. Гермиона бы меня убила. Не могу ее винить: у нее есть все основания не доверять Малфою. А я… я ему доверяю? Не знаю. Мне сложно решить. Но я точно не вижу ничего страшного в том, чтобы рассказать ему про Министерство. О крестражах я ни словом. К тому же, если что-то пойдет не так, он будет единственным осведомленным, — нашептывает мне внутренний голос. — В Министерство?! Да вы спятили! Вас там убьют! — Другого выхода нет. Нам нужно как-то приманить Вол… Сам-Знаешь-Кого. — Не хочу даже знать, что вы собираетесь там делать. — Малфой качает головой. — Вот и правильно. Просто поверь мне. Повисает долгая пауза. Темнеет, и мне пора спать: мы отправляемся ранним утром. Я встаю. — Пойду я уже. Малфой тоже поднимается. — Удачи, Поттер, — и протягивает мне руку. Я пожимаю ее. — Спасибо. Он кивает и садится обратно на ступеньки. Я смотрю на его сгорбленные плечи, на светлые волосы, отливающие золотом в свете фонаря, и на душе скребут кошки. Малфой прав — наш план ужасен, и велики шансы, что мы не вернемся. — Тогда увидимся, — бросаю я и ухожу в дом.***
Они ушли на рассвете. Я видел из окна, как они аппарировали с крыльца. Я жду, жду и жду. Кажется, уже несколько часов провел у окна. Они обещали вернуться к обеду. Обед проходит. Я в отчаянии. Неотрывно смотрю на входную дверь, на крыльцо, жду, когда же, наконец, они появятся на пороге. “Пожалуйста, пусть они вернутся”, — бормочу как молитву неведомому божеству. “Пожалуйста, пусть все будет хорошо”. Пусть Поттер вернется ко мне. Я вдруг понимаю, что боюсь не только за себя. Что, если с Поттером что-то случится? Кроме него, у меня никого нет. Я останусь один в целом мире. Пожалуйста, пусть он вернется. И словно в ответ на мои молитвы, Поттер вдруг появляется на крыльце. Я кричу от счастья, я готов вот-вот сорваться, распахнуть дверь и втащить его в дом… Уизли держится за его плечо, другой рукой сжимает ладонь Грейнджер, и… я вижу, как позади них из воздуха возникает Яксли и хватает Грейнджер за воротник. Она толкает его что есть силы, и все трое тут же исчезают. Яксли остается стоять на пороге дома. Все занимает не больше пары мгновений. Яксли вдруг хватается за дверную ручку. Я отшатываюсь от окна. Скрипят петли. Стук; в коридоре что-то с грохотом падает. Яксли матерится, а портрет миссис Блэк начинает истошно визжать. Я мчусь в подвал и молюсь только, чтобы крики старухи заглушили мои шаги. Врываюсь на кухню. По звукам возни наверху понимаю, что Яксли борется с тенью Дамблдора. Я не помню, как оказываюсь на заднем дворе. Сердце гулко стучит в груди, я пытаюсь отдышаться. В голове крутится одна-единственная мысль: сейчас Яксли начнет обыскивать дом. Или приведет других Пожирателей, теперь, когда чары Фиделиуса пали. В спешке я спотыкаюсь и падаю с крыльца, прямо лицом в траву. В нагрудном кармане что-то немилосердно жжет. Золотой галлеон! В моей ладони он горит огнем, обжигает пальцы, я почти роняю его, но тут… темнота обступает, и вихрь уносит меня прочь. Конец первой части.