***
Звук открывающейся двери застает меня врасплох. Прошло несколько дней. Наверное. Я не знаю точно. Может неделя, может больше. Я не слежу за временем. Первое время я ждал, что дверь откроется в любую минуту. Но Поттера не было час, два, три; не пришел он и на следующий день. Шли дни, а его не было, и тогда я перестал ждать. Эльф приносит мне еду трижды в день. Наш старый слуга. Смотрит на меня искоса, но молчит. Я тоже молчу. Я никогда не был к нему жесток — по крайней мере не так, как мой отец, но, наверное, все познается в сравнении. Так что я молчу. На всякий случай говорю “спасибо”, чтобы эльф не нажаловался на меня Поттеру. Первое время я даже не вставал с кровати, хоть сон и не шел. Я просто лежал, уставившись в иллюзию яркого голубого неба за окном; синева сменялась вечерней дымкой, сумерки — темной звездной ночью, а потом все повторялось сначала, и сначала, и сначала. Я знаю, что на самом деле нет ни неба, ни окна. Это комната играет с моим разумом, а я ее невольный пленник. Я начал вставать в ванную. Когда я зашел туда впервые, то удивился ее размерам: ванна была огромной, мраморной, а по бокам торчали начищенные краны. Она манила меня. Я уже начал расстегивать пуговицы, когда меня осенило. Что, если Поттер зайдет и увидит меня в ванне, обнаженным? Я прогнал навязчивые мысли. Конечно, Поттер не придет. Он вообще никогда не придет. Я скорее сгнию тут. Я разделся, наполнил ванну горячей водой и залез в нее, а потом мой взгляд упал на левое предплечье, и я не выдержал и заплакал. Не потому, что когда-то принял метку. Конечно, зная наперед, я бы никогда не согласился… не говоря уже о боли. Я вспомнил, как накануне принятия метки отец сказал мне, что будет очень признателен, если я не буду кричать во время обряда. Ха-ха. Я упал в обморок еще до того, как Лорд закончил со мной. Но тут мне стесняться нечего. Поговаривали, что даже Снейп визжал, как резаный, когда получал метку. Но я отвлекся. Мои слезы были о другом. О маме, которую я больше никогда не увижу — ради ее же безопасности. О том, какая безрадостная жизнь меня ждет. Кажется, это было вчера. Или неделю назад. Может быть, все это мне просто приснилось. Но сейчас, когда скрипят дверные петли, когда я уже отчаялся ждать, что кто-то ко мне придет, мне очень, очень страшно. Поттер осторожно заходит. Выглядит он лучше, чем в последний раз, что я его видел. За ним маячит растрепанная грива Грейнджер и рыжий Уизли. Зачем он привел их сюда? Они пялятся на меня. Я пялюсь в ответ. Потом вспоминаю, что они считают — считали? — меня мертвым, и встаю с кресла, чтобы показать, что я вполне жив и во плоти. — Малфой. — Еще чуть—чуть, и глаза Уизли вылезут из орбит. — Уизли. — Гарри? — слабо шепчет Грейнджер. — В общем, — Поттер машет рукой в мою сторону, — это Малфой. — К гадалке не ходи, — хмыкает Уизли. — Какого черта он тут делает? Ты же сказал, он умер. Мне кажется, или я слышу в голосе Уизли нотки сожаления? — Тут долгая история… — Поттер чешет лоб. — Вы лучше присядьте. Мы все, как по команде, садимся. Я обратно в кресло, Грейнджер с Уизли — на мою, между прочим, кровать. Поттер остается стоять посреди комнаты. — В общем, — начинает он и прячет руки подмышками, — в тот день, когда я… ранил Малфоя в ванной для мальчиков… Он им рассказывает все. С той самой ночи, когда он впервые пришел ко мне в Больничное крыло. Я слушаю вполуха, а больше наблюдаю за лицами Грейнджер и Уизли. А потом Поттер вдруг говорит про Дамблдора и долг жизни. Долг жизни?! Я пялюсь на него. Вот оно что! Он не просто пообещал Дамблдору защищать меня. У него даже выбора не было — и сейчас нет. Если я умру, умрет и он. Меня начинает колотить озноб. Стоило бы посмеяться над превратностями судьбы; сказать Поттеру, что так ему и надо — нечего было вспарывать меня. Потом я вспоминаю, как он каждую ночь ходил ко мне, как просил прощения — и понимаю, что все изменилось. Понимаю вдруг, что больше не хочу злословить, особенно насчет долга. Если бы Поттер не пришел тогда к Черному озеру, не заставил меня пойти к Дамблдору и выложить все, кто знает, что было бы со мной сейчас. Может быть… может быть мне бы пришлось самому его убить. С другой стороны, какая разница? Дамблдор мертв, и ничто не сможет воскресить его. — Так что Малфой впустил Пожирателей по приказу Дамблдора, — говорит Поттер, и его друзья смотрят на меня так, будто у меня рога на лбу выросли. — На Астрономической башне Дамблдор только сделал вид, что убил Малфоя, а сам взял с меня обещание, что я помогу ему. Так что все теперь считают, что Малфой мертв, поэтому я привел его сюда. “И хрен знает, что мне с ним теперь делать”, — наверняка думает Поттер, но вслух этого не говорит. — Просто пиздец, Гарри, — наконец произносит Уизли. — И что ты будешь с ним делать? — озвучивает Грейнджер мои собственные мысли. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что они совсем не рады мне, свалившемуся на их головы. — Я все еще тут, — кисло напоминаю я. Ну какого черта Поттер вообще притащил сюда этих двоих? Они терпеть меня не могут. Не без оснований, конечно… И все же, если Поттер рассчитывал на их помощь, то он явно просчитался. Эти двое только все усугубят. У меня вообще складывается ощущение, что Поттер хочет, чтобы Грейнджер за него все решила. — Но, Гарри… — Грейнджер скептически меня оглядывает, — ты точно уверен, что он не служит Сам-Знаешь-Кому? Ну все, приплыли. — Вот-вот! — поддакивает Уизли. Конечно, она не права, но как мне доказать это? Что бы я ни сказал, мне не поверят. Они еще не видели мою метку… Хорошо, что Дамблдор замолвил за меня слово. Поттер теперь на моей стороне. — Уверен. Дамблдор так сказал, — отвечает Поттер, и я выдыхаю. Что ж, все не так плохо. — Что, если он ошибся? Дамблдор верил Снейпу, Гарри! А тот его убил! Черт побери, а ведь она права. У меня до сих пор в голове не укладывается, как Снейп умудрился обвести Дамблдора вокруг пальца. Я вдруг понимаю, что на меня смотрят три пары глаз. Плевать. Я вижу только Поттера. Что-то в его выражении лица… я вспоминаю вдруг ту ночь, когда я расплакался перед ним на берегу озера. Он не рассказывал им подробностей. Сообщил только, что убедил меня пойти к директору. Вот и сейчас он стоит передо мной и сомневается. Что, если все это было игрой? Притворством. Мои слезы, страх, мое отчаяние… Мы смотрим друг на друга целую вечность. Да пусть идет к черту. Он должен, просто обязан знать, что я не притворялся тогда. — Нет, — наконец говорит Поттер, не отрывая от меня взгляда. — Нет, Дамблдор не ошибся. — Да откуда ты знаешь, Гарри?! — Уизли вскакивает. — Знаю, — рявкает Поттер, — и вообще, у меня нет выбора. Я должен защищать его. Надо спрятать его где-нибудь, когда мы уедем. — Я все еще тут, Поттер. — А ты вообще заткнись. — Поттер как-то съеживается и садится рядом с Грейнджер на кровать. — Гермиона, нужна твоя помощь. Дамблдор сказал, что я умру, если с ним что-то случится. — Это еще почему?! — возмущается Уизли. Как же меня бесит этот пустоголовый болван! — Потому, Уизли, что Поттер вспорол мне брюхо и чуть не убил меня, а теперь пожинает плоды. — Чуть не убил! — кривляется Уизли. — Послушай, ты… — он сжимает кулаки. — Жаль вообще, что Гарри не прикончил тебя! — Рон! — обрывает его Грейнджер. — Рон! — вторит ей Поттер. — Да что такое?! — Что ты говоришь! — Грейнджер качает головой. — Я считаю, что Малфой прав. Надо нести ответственность за свои поступки. Вот, — уже тише добавляет она. Ах, эта Грейнджер! “Вот” — в этом вся она. — Только что мне с ним делать? Нельзя же навечно его тут оставить. — А может можно? — в голосе Уизли неприкрытая надежда. — Оставим его тут, пусть себе гниет на здоровье. Да тут вообще не так плохо! — он вдруг замечает тарелку с фруктами на подоконнике и с удовольствием сует себе в рот яблоко. Уизли чавкает. Пусть подавится. Мне вообще есть не хочется. — И где гарантия, что он не выйдет отсюда и не примкнет обратно к Сам-Знаешь-Кому? — Нет гарантий. — Поттер трет глаза под очками. — Он должен быть там, где я смогу за ним приглядывать. — Может… может на Гриммо? — осторожно предлагает Грейнджер. На Гриммо? Это еще что за новости? В том самом родовом гнезде Блэков? Какое вообще отношение Грейнджер имеет к Гриммо? Поттер пристально смотрит на нее. — Орден ведь… — начинает Грейнджер, но тут Поттер сжимает ее ногу, и она замолкает. — Я понял. — Поттер косится в мою сторону. — Ты права, но мне надо проверить кое-что. Все трое обмениваются понимающими взглядами. Они никогда не расскажут мне правды.***
Сон все никак не идет. Я ворочаюсь на диване, комкаю в ногах одеяло. Херня какая-то. Я сажусь, чтобы выпутаться из кокона. Из окна пробивается тусклый лунный свет. Этот дом меня пугает. Он весь темный и наверняка проклят. Ненавижу его. Лучше бы я остался в Выручай-комнате в школе. Там было уютно, светло и безопасно. Но я, увы, тут. В наследном доме Блэков, разлагаюсь на старом скрипучем диване. Поттер предложил мне любую комнату на выбор, и я почему-то выбрал гостиную. Ну и ладно. Около месяца назад Поттер разбудил меня посреди ночи, когда я мирно спал в Выручай-комнате. Вместе с ним передо мной оказался эльф, такой старый и страшный, что я даже испугался. — Нам пора, — сказал тогда Поттер. — Кричер доставит тебя в безопасное место. — В какое такое? — я поморгал, чтобы прогнать сон. — В мой дом. Давай, одевайся скорее. — В твой дом? Дом твоих родственников-маглов? — Нет, в другой. Мой собственный. Давай живее, Малфой. Я и не знал, что у Поттера есть дом. Надо же. — Ладно. Я схватил с кресла одежду и пошел переодеваться в ванную. На языке вертелся с десяток вопросов, но я не осмелился их задать и без того раздраженному Поттеру. Когда я вышел, он все же объяснил мне, что дом действительно принадлежал ему и был под Фиделиусом. Достался ему такой подарок от покойного Сириуса Блэка, маминого чокнутого кузена, который внезапно оказался крестным отцом Поттера. Так что дом перешел ему вместе с Кричером, который явно недолюбливал нового хозяина, но был вынужден ему служить. Поттер сообщил мне, что пока я буду жить там. Сколько — он точно сказать не смог. Ему нужно было вернуться к родственникам до совершеннолетия. Тридцать первого июля ему исполнится семнадцать, и… И что тогда, он не знал. У него было много дел и не было плана. Или он просто не рассказал мне о нем. Так что Кричер перенес нас из школы вот сюда. С тех пор Поттер на Гриммо не появлялся. Единственная моя компания в этом старом страшном доме — старый страшный эльф. Я потихоньку схожу с ума. Живу в гостиной и не хожу наверх. Другие этажи пугают меня. Вдоль лестницы на стенах то тут, то там развешены отрубленные головы эльфов. Кричер приносит мне еду и все время молчит. Я знаю, что Поттер запретил ему говорить со мной. Мои дни проходят в тишине и тихих шорохах. Ночи — в бессоннице и кошмарах. Я вспоминаю о Поттере, Дамблдоре, Снейпе и отце. Понятия не имею, что происходит там, на свободе. Но чаще всего я думаю о маме. Слез не осталось. Я все выплакал в Выручай- комнате. В душе пусто; я сомневаюсь иногда, что вообще живу. Зачем я живу? Не знаю. Какой смысл во всем это? Зачем прятаться, сидеть тут, если я могу выйти на улицу, вдохнуть полной грудью воздух… умереть, в конце концов. Какая, к черту, разница. Мне не достает смелости сделать последний шаг. Я продолжаю свое бессмысленное существование.***
Однажды, когда заскрипела входная дверь, я чуть не умер со страха. На секунду сердце замерло — вдруг сейчас зайдет Поттер? — но потом я увидел в коридоре тень покойного Дамблдора. Портрет миссис Блэк истошно взвизгнул, и наступила тишина. Я вдруг отчетливо понял, что это не Поттер. Нужно было спрятаться. В ужасе я спрыгнул с дивана, но так и застыл посреди комнаты. Шаги все приближались. Дверь в гостиную распахнулась, — я замер, — но на пороге оказался лишь Кричер. Он поманил меня и накрыл нас обоих Дезиллюминационным. Сердце стучало где-то в горле. Я стоял и смотрел, как мимо нас прошмыгнул Снейп и поднялся вверх по лестнице. Минут через пятнадцать он спустился и так же тихо покинул дом. Черт знает, что это было, но следующие несколько дней я вздрагивал от каждого шороха. Снейп больше не возвращался. Вот и сейчас я лежу и пытаюсь заснуть, когда дверь с грохотом распахивается. Снова визжит миссис Блэк, снова на стене маячит тень Дамблдора. Я слышу голоса. Ужас сковывает меня. Их несколько. Пожиратели. Раз Снейп пробрался в дом, значит и они смогли. — Да заткнись ты, старая… — голоса все ближе, и я выдыхаю. Это Грейнджер. Я усаживаюсь поудобнее. — … Гермиона. Это голос Поттера. Поттер! Поттер пришел! Наконец-то. Не знаю, что со мной не так, но при звуках его голоса сердце пускается вскачь. Это надежда. Наконец-то. Все это время я ждал его возвращения, и он пришел. Я снова чувствую себя живым. — Малфой, — Поттер пристально осматривает меня с ног до головы, и под его взглядом мне хочется съежиться. Грейнджер опускает палочку. Уизли — нет. Поттер падает в кресло и остервенело трет свой шрам. — Кричер! — Да, хозяин. — Рон, опусти палочку. Уизли с неохотой подчинается. — Кричер, мы с друзьями останемся тут. Эльф кивает и исчезает с хлопком. Лицо Поттера все измазано грязью, а в волосах полно мусора, будто он головой упал в отхожее ведро. Грейнджер выглядит не лучше. — Что случилось? — вырывается у меня. — Не твое собачье дело, — Уизли падает в соседнее кресло. — На нас напали на свадьбе, — говорит Поттер. — На мне След. Так что мы останемся тут на какое-то время. — На свадьбе? — переспрашиваю я. — На свадьбе брата Рона. Скримджер мертв. Пожиратели захватили Министерство. — Голос Поттера до странного пуст. — Мы тут же аппарировали, но вернуться не можем — это привлечет внимание. Я теперь персона нон-грата. — Мы трое, — поправляет Грейнджер. Поттер встает. — Кричер! У тебя есть что покрепче? Огневиски, может? — Конечно, хозяин. — По щелчку пальцев в дверь влетает бутылка и четыре бокала. — Спасибо. Поттер хватает бутылку, бокал, щедро наливает виски и сует Грейнджер. Та морщится. — Пей. Нам пиздец как нужно. — Поттер наливает второй и передает его Уизли. Руки у него дрожат. Он проливает чуть-чуть и облизывает пальцы. Третий бокал отправляется ко мне. — Пей, Малфой. — Спасибо. Я хватаю бокал, повисший прямо передо мной. Поттер, наконец, наливает себе. Отставляет бутылку, поднимает бокал — как будто хочет сказать тост, но в последний момент останавливает себя — и опрокидывает содержимое одним махом. Я делаю то же. Виски обжигает горло; по груди тут же разливается тепло. Рядом кашляет Грейнджер. Я выдыхаю жар в ладонь и поднимаю взгляд, чтобы найти Поттера. Тот безучастно смотрит в свой пустой бокал. А потом, будто почувствовав что-то, он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются. Он кивает мне, и я киваю в ответ. Теперь я знаю. Что бы это ни было, что бы они ни скрывали от меня — оно началось.