Destruam et aedificābo

С появлением этой рыжей бестии Диппер совсем забыл про Билла. Сайфер не признался бы, но красноречивые взгляды, которые он бросал на Пайнса, когда тот в редкие моменты появлялся в Хижине, были замечены Мэйбл и расшифрованы мгновенно. Демона снедала обида. Билл чувствовал, что с каждой секундой его человеческий мозг перегревается всё сильнее, пытаясь вместить в себя не только могущественный разум древнего существа, но и низменные потребности мясного мешка. Билл ненавидел спать, выпадая из реальности на несколько часов. Билл ненавидел уставать и вследствие этого хуже выполнять даже самые простейшие функции. Билл ненавидел и многие другие потребности плоти, говорить о которых было более чем отвратительно. Но больше всего Билл ненавидел эмоции. Эта окраска, сопровождающая каждое его и чужое действие, приводила в ступор, заставляла замереть на несколько секунд, чтобы понять, что за фантомное шевеление щупалец происходит в грудной клетке. Спустя два месяца человеческой жизни Билл так и не понял, почему на стыке ребер периодически тревожно тянет. Как сейчас, например, когда он сидит на крыльце Хижины, вглядываясь до искр перед глазами в темноту. Диппера не было в Хижине второй день. Стэны посмеивались, перекидываясь шутливыми комментариями о том, что их мальчик наконец вырос, Мэйбл улыбалась, иногда делая брату звонки, и только Билл ходил мрачнее тучи, что его в какой-то момент заподозрили в разработке плана убийства. Идиоты, как будто он будет планировать убийство. В таких вещах Билл предпочитал импровизацию. Хотя он соврет, если скажет, что не думал про устранение рыжей, явно мешающей исполнению миссии демона. Билл уже жалел, что сбил её у того чертова фонтана. Пусть это и действительно было случайностью. Мироздание никогда не упустит шанса посмеяться и столкнет лбами даже то, что столкнуться не должно было ради всеобщей безопасности. Билл сжег свитер, который купил именно для этой девки, а шоколадку отдал Мэйбл. Мэйбл. Единственный человек из Пайнсов, который общался с ним без опаски. Глупышка, думал Билл. Однако мозг упорно рассылал по нервным окончаниям ощущение удовлетворения. Мэйбл создавала иллюзию нужности. А может и не иллюзию. Билл как-то допустил мысль, что действительно нравится Мэйбл как человек, но спешно открестился от нее. Пайнс была умна, он с этим не спорил, и, если она психолог, то вполне себе в её силах одурачить Сайфера. До чего же он докатился, что жалкие людишки оказались в состоянии водить его за нос… Мэйбл вынесла из дома плед и села рядом с Биллом, укрывая их обоих. Билл почти вздрогнул от удивления. — Ждешь его? Зачем? Мэйбл была интересна тем, что не использовала психологические приемы. Спрашивала в лоб, говорила в лоб, просто убивала искренностью. Билл не знал, что ей отвечать. Потому что сам не знал, зачем ждал. Он дернул плечами и опустил нос. — Ты кажешься очень несчастным, хоть и постоянно улыбаешься. Я понимаю, что ты сейчас в тюрьме, но… могло быть и хуже? От Мэйбл исходило ровное тепло, и Билла стало клонить в сон. — Могло быть и хуже, — эхом повторил он. — Мы никогда не говорили о том, что ты чувствуешь, — без опаски произнесла Мэйбл. — Попробуем? Билл ненавидел себя за то, что захотел обсудить. — Я не приспособлен к человеческим чувствам, — сухо высказал он. Темнота перед глазами, казалось, сгустилась. — Поверь мне, люди тоже, — усмехнулась Мэйбл. — Мы узнавали, что делать с эмоциями лишь путем проб и ошибок. Каждый человек, не человечество в целом, определяет для себя, чем будет руководствоваться в своих действиях. Эмоциями или разумом. При этом эмоции никуда не деваются. Ты либо держишь их в узде, либо отпускаешь. Но разве эмоции это неприятно? — Это непонятно. Мэйбл усмехнулась. — Свои всегда непонятно. С чужими легче. Если ты видишь, что у человека потух взгляд и опущен нос, значит, ему грустно. Но когда сам будешь находиться в таком состоянии, вряд ли будешь сидеть и анализировать себя. Это очень просто говоря. — И что же со мной, — с налетом ехидства произнес Билл, — госпожа психолог? Мэйбл смерила его профиль внимательным взглядом. — С тобой одиночество. Руки и ноги Билла окоченели, а тепло Мэйбл неожиданно растаяло, хотя она никуда не уходила. Сайфер почувствовал острую необходимость взять её за руку, чтобы убедиться, что нет, нет, он не один. — Это человеческое желание — пребывать в социуме. Не мое. Когда я был собой, меня не заботило одиночество. — Но у тебя же были… кореша? Билл надсадно рассмеялся. — Переиграла, Звёздочка. — Меня, наверное, все возненавидят за то, что я сейчас скажу, — произнесла Мэйбл бесстрашно. — Я давно тебя простила, Билл. Сайферу на секунду показалось, что темнота его поглотила и резко выплюнула, перемешав все внутренности, и именно поэтому его сердце сейчас билось где-то в горле. Глупая, глупая девчонка. — Я, может, и не знаю, демонов, — продолжила она спокойно, будто только что не дала ему билет на разрушение собственного мира, — но я знаю людей лучше, чем могло показаться. Ты поступаешь сейчас, как человек, который хотел бы добиться прощения, в своей голове прикрываясь демоническими соображениями. Но ты человек, поэтому свое прощение мне тебе отдать не страшно. Как демон ты больше поступить не сможешь. А раскаяние… оно тоже придет. Мэйбл оставила на его плечах плед и поднялась. — Позвони Дипперу. И подумай, с какой целью ждешь его. Коварная Пайнс ушла в дом, оставляя Билла с бардаком в голове, тревогой под ребрами и телефоном в ладони. Нет, хуже быть не могло.

***

— Как пропал? Только Диппер вернулся, как Мэйбл ошарашила его тем, что Билла нет уже сутки, а он мог бы и изредка читать ее эсэмэски. Дипперу эти дни было совершенно не до Мэйбл, в чем стыдно признаться, и уж тем более не до Билла. Все его мысли, да и действия тоже, занимала Венди, у которой он и прожил эти три дня в совершеннейшем раю. — Я очень рада за твою личную жизнь, братец, — Мэйбл вытолкнула не успевшего даже пальто снять Диппера за порог. — Но иди ищи своего больного на всю голову демона. — Я думал, он тебе интересен, — издевательски напомнил Диппер. — Конечно, интересен, — не стала отпираться Мэйбл. — Именно потому и интересен, что на голову больной. И захлопнула дверь. Пайнсу ничего не оставалось, кроме как выругаться сквозь зубы и, безуспешно набирая Биллу окоченевшими пальцами снова и снова, отправиться на его поиски. Диппер обошел весь город, поэтому неудивительно, что он был крайне зол на Билла, на холод и на Тоби Решительного, прилипшего к нему и несущего всякую ахинею. Пайнс, глубоко вздохнув, пошел в лес, так как других вариантов у него не осталось. Через пару часов блуждания по колено в плотном снегу Диппер увидел его на опушке в окружении исполинских деревьев, укутанных в белое. Песочная макушка Билла, словно далекое напоминание о лете, выделялась среди безмолвия и строгости морозного убранства. Он сидел на промерзлой земле, укрытой пластом льда и что-то говорил. Диппер подошел ближе, чтобы расслышать. — Я буду тяготеть к тебе, или ты будешь скучать по мне, когда я уйду… Диппер не верил своим ушам. Билл пел. Тихо, своим механическим голосом, ломая тишину, трещащую от натянутости. — …Потому что в этом сонном штате Орегон становится жутковато… Диппер не знал, насколько Билл близок в своем исполнении к оригиналу, потому что слышал песню впервые. А может это Билл ее написал? — …И я собираюсь всё исправить. Я докажу, что они ошибаются. Я собираюсь показать миру сверхъестественное… Билл пел монотонно, словно по-другому не мог физически. Он звучал как испорченное радио, но Дипперу почему-то нравилось. Звучал очень честно, без приукрас. Звучал хорошо даже без музыки. — …Позови меня по имени. Я все еще здесь. Сайфер замолк и опустил плечи, хотя ниже было просто некуда. Очень поздно Диппер понял, что что-то не так, потому что Билла стало сильно клонить к земле, пока он не уткнулся лицом в жесткую ледяную корку. Диппер метнулся к нему, поскальзываясь и царапая об лед ладони. Кое-как придав бесчувственному Биллу сидячее положение, Диппер увидел, что лицо у того в свежих ссадинах, под глазами залегли мешки, а губы посинели. Чуть сильнее чем злость, в Диппере возникло беспокойство. Он понятия не имел, как тащить Билла добрые два километра, если не больше. Очень некстати послышался нечеловеческий рев и хруст веток, больше похожий на хруст ломающихся деревьев. Диппер чертыхнулся и полез в карман за новеньким кольтом. Он давно хотел его опробовать… — Мужикотавр? — Диппер чуть не уронил челюсть от удивления. На поляну вышел лохматый вследствие холодной погоды наполовину мужик, наполовину… тавр. Он держал мощными ручищами кипу дров из стволов деревьев и принюхивался к обстановке. — Акр… огр, — Диппер напряг мозги, — Агрормен! Мужикотавр опустил косматую голову. — Откуда ты знаешь мое имя, человек? — пробасил он и сгрудил дрова в сторону. — Я Диппер, — с улыбкой напомнил Пайнс. — Вы пытались научить меня быть настоящим мужиком! — Не помню такого. — Отказался убивать мультимедведя, — вздохнул Диппер. — А, — тут же вспомнил Агрормен. — Ты? Конечно, всё ещё далек от настоящего мужика, но лучше, чем был. Как поживаешь? — Я бы и рад поболтать. Но мне очень нужна твоя помощь. — Ты бился с нами бок о бок против одноглазой твари! — проревел Агрормен. — Я помогу тебе! Диппер стрельнул глазами на бессознательную тушку в своих руках. — Можешь подкинуть нас до Хижины Чудес? — Твой дружок задремал? Не проблема! Агрормен перехватил их, закинув Диппера на шею, чтобы тот зацепился за густую жесткую шерсть, а Билла взял на руки. От мужикотавра пахло потом и кислым молоком, но доехали они с ветерком за пятнадцать минут, поэтому маленькие неудобства стоили того. Мужикотаврам нет соперников в скорости, но за комфорт можно побороться. Диппер отплевался от снега, которым его засыпало с веток, бьющих по лицу, и постучал в дом. Открыл Стэн. — Здорово, Агрормен! — Здорово, Стэн! — поприветствовал мужикотавр и передал Билла Дипперу. — Бывайте! Он стремительно унесся в лес, заставляя ближайшие машины захлебнуться сигнализацией. — И что с ним? — хмуро спросил дядя, впуская Диппера с ношей внутрь. Пайнсу было тяжело разве что по причине высокого роста Билла. Масса его оставляла желать лучшего. Диппер дотащил Билла до его комнаты и уложил на постель, тут же почувствовав неладное. Он коснулся чужого лба. Горячий, как и ожидалось. Только этого им не хватало.

***

Форд вколол Биллу жаропонижающее, проверил через двадцать минут температуру и сказал, что это вероятнее всего просто простуда. Диппер маялся рядом с Биллом до трех часов ночи, периодически порывисто кидаясь и трогая чужое лицо в попытках понять, не поднимается ли температура. Несколько раз заходила Мэйбл, звала Диппера спать и меняла пропитанную чем-то вонючим тряпку на лбу Билла. Общими усилиями они стащили промокшую от снега толстовку Диппера, в которой Билл ушел, оставив в футболке, тоже Диппера. Билл ворочался и тяжело дышал, не давая Дипперу возможности успокоиться и уйти к себе. К трем часам Сайфер таки угомонился, и Диппер, привалившись к стене, сидя в ногах у Билла, заснул. Разбудили его по ощущениям даже меньше, чем через час. Первой мыслью Диппера было, что Биллу стало хуже. Почти так оно и оказалось. Сайфер сидел и склонялся над лицом Диппера, беспрестанно бормоча. — Мэйбл не объяснила мне, что делать со всем этим. Как я могу разобраться сам? Как вы все разбираетесь? — Билл, — испуганно позвал Диппер, не понимая бредит демон или проснулся. Билл уронил голову Дипперу на плечо и потерся макушкой о его щеку. — Прости меня. Прости, прости, прости, прости, — зашептал он, впиваясь пальцами в бока Диппера. — Отпусти. Я тут больше не могу. Я сойду с ума. Уже схожу. Сосна, я уже понял масштаб своей вины, пожалуйста, помоги. Диппер не знал, как нужно реагировать на этот просящий лепет. Он попытался отлепить Билла от себя и встряхнуть, но Сайфер вдруг осознанно посмотрел Пайнсу в глаза, чем напугал того еще больше. Он переместил ладони на плечи потерянному Дипперу и прижался ближе, заставляя его вздрогнуть. Пайнс больше не пытался ему противиться, кажется, это вообще было бесполезно, если Билл вцепился в тебя такой мертвой хваткой. Билл погладил пальцем основание шеи Диппера, пустив по его спине мурашки, и наклонился еще ближе, почти вплотную. — У вас с самого начала не было шанса. У тебя в частности, Сосна. Мое возвращение было делом времени, и, как видишь, времени непродолжительного. Начиная с твоего рождения, жизнь толкала тебя ко мне. И вот, на очередном повороте, ты оказался тут. Со мной. Там, где и должен быть. То, что Билл шептал, находясь непозволительно близко, прямо ему в губы, вызывало слишком много эмоций, которые, столкнувшись друг с другом, превратились в красноречивый ступор. Диппер вжимал затылок в стену, пытаясь отодвинуться как можно дальше и в то же время бездействуя. Ему стало вдруг интересно, как бы подобное поведение объяснил демон разума. Но вот он, перед ним, лихорадочно сверкает человеческими карими глазами и пылает болезненным румянцем, несет неразбериху, заставляя покрываться мурашками, пугаться, плавиться. Билл неожиданно мягким жестом опустил одну ладонь Дипперу на шею, а второй нашарил его руку на кровати и вцепился в запястье, сжимая крепко, но не больно, просто привлекая внимание, чтобы дать понять, сказанное сейчас важно. — Не прощай меня, Диппер Пайнс. Потому что как только ты меня простишь, я уйду. Не питай иллюзий на этот счет. Я обязательно уйду, если ты меня простишь. Привяжи меня к себе на эту короткую человеческую жизнь, поступи хоть раз как эгоист. Я прошу тебя. Я терпеливо дождусь заката вашего мира и укачу дальше бороздить вселенную, сея хаос и даже не вспоминая о тебе. Это достаточный повод ненавидеть меня еще больше? Не смей меня прощать, Диппер. Диппер практически не слышал, окунувшись в жар и помешательство, которые шли от Билла. Не прощать, не прощать, не прощать. Не прощать? Как его можно не простить, когда он делает для этого всё с точностью наоборот? Диппер идиот. Последний дурак и глупец. Он оторвал затылок от стены и прижался лбом к горящему лбу Билла. Хватка на его руке усилилась. Диппер коснулся носом щеки Билла, не понимая, какого черта творит, прижался к линии челюсти губами и скользнул выше, к чужим губам. Губы у Билла были такие же горячие, как и лоб, как и щеки, как и руки, и сухие и потрескавшиеся, словно он постоянно облизывал их на морозе. Да, он именно так и делал. Билл не шевелился. Он и дышать перестал, пока Диппер мягко и поверхностно касался его рта в непонятном желании успокоить и привести в чувство, а не… чего-то там еще. Хотя он мог бы выбрать и другие методы. Билл вдруг надавил пальцем на его кадык, повел ладонь вверх и сомкнул ощутимее. Отстранился на секунду, посмотрел еще более сумасшедшим взглядом и поцеловал требовательно, кусаче. Диппер резко выпустил весь воздух из легких, когда Билл положил на шею и вторую руку. Ему не совсем нравилось это положение, но отчего-то нравился Билл, прижимающийся запредельно сильно, вплавливающийся каждой клеточкой, вплетающий себя в чужое сознание так умело, что, казалось, там и был. Диппер пропустил тот момент, когда уже не представлял свое сознание без вероломного лжеца Билла Сайфера.