Этернализм

      Гермионе не снились Гарри и Рон с самого первого курса. Конечно, она все еще думала о них время от времени. Почти всё вокруг напоминало Гермионе о её бывших друзьях и их времени. Всякий раз, когда она видела Флимонта Поттера, она не могла не вспомнить о Гарри, хотя они пересекались не так уж и часто, ибо их факультеты враждовали.       Спустя почти четыре года Гермиона думала, что отпустила… Она конечно скучала по ним… Хотела бы обнять их в последний раз… Черт, даже при каждом походе в библиотеку, Гермиона слышала их завывания о том, что им там нечего делать… Но, к сожалению, вскоре она узнала, что ошибалась.       Незадолго до официального начала учебного года Гермиона еще раз пересеклась с Флимонтом Поттером. Он не беспокоил ее, даже не знал о её присутствии в тот момент. Гермиона шла на Чары, когда заметила, что он переговаривается с одним слизеринцем, который был полной копией Флимонта, разве только на пару лет младше. — З-значит, ты меня ненавидишь? — робко спросил слизеринец, глядя себе под ноги.       Тяжело вздохнув, Флимонт протянул руку и положил ее на плечо мальчика. — Конечно, нет. Ты все еще мой брат, Карлус, и ничто не может этого изменить, но ты должен понять, что все изменилось. Ты больше не можешь просто прибегать ко мне, когда захочешь.       Глаза Гермионы расширились. У Флимонта был брат? Поттеров было двое? И один из них был слизеринцем? Почему она не знала об этом? Сириус и Ремус всегда говорили Гарри, что вся его семья училась в Гриффиндоре из поколения в поколение. Разве они не знали о младшем брате Флимонта? С ним что-то случилось? Наверняка Поттеры не выгнали бы Карлуса из семьи только за то, что он стал слизеринцем… Да, ведь? — Эй, Флимонт!       Глаза Флимонта расширились, когда он заметил одного из своих друзей, бегущего к ним по коридору. В мгновение ока все его поведение изменилось. Отступив на шаг от младшего брата, его губы скривились в презрении. — Ты отвратителен, ты в курсе? — выплюнул он. — Ты позоришь имя Поттеров. А теперь прочь с моих глаз!       Бедный одиннадцатилетний Карлус Поттер задрожал, его глаза наполнились слезами. Его рот открылся, как будто он собирался продолжить расспрашивать своего брата, но Флимонт не дал ему и шанса, протиснувшись мимо него, чтобы пойти к своему другу. Карлус остался стоять посреди коридора, растерянный и одинокий.       Гермионе пришлось зажать рот рукой, чтобы приглушить всхлип. Ей захотелось подойти к первокурснику и утешить его, но он убежал прежде, чем она успела опомниться. Поэтому вместо этого Гермиона пошла и нашла старосту Слизерина, который оказался старшим братом Сигнуса - Альфардом. Она рассказала ему о том, что видела, и Альфард заверил ее, что будет следить за Карлусом.       День продолжался, но сцена, свидетельницей которой стала Гермиона, не покидала ее, снова и снова проигрываясь в ее воображении. Гермиона изо всех сил старалась скрыть свое обеспокоенное состояние ото всех, но, конечно же, она не могла скрыть его от Тома. Казалось, он мог читать ее, как открытую книгу.       Той ночью они снова приснились ей... Во сне она снова оказалась свидетельницей той самой сцены, которую видела ранее днем, только она заняла место Карлуса, а на месте Флимонта был не кто иной, как Гарри, сверкая своими изумрудно-зелеными глазами. — Я скучаю по тебе, Гарри, — сказала она ему, крепко прижавшись к другу, поскольку знала, что снова потеряет его, если отпустит. — Я бы хотела, чтобы ты был со мной тут.       На какое-то время всё застыло и Гермиона даже расслабилась, но потом всё стало только хуже. — Я тоже скучаю по тебе, Гермиона, но ты изменилась. Теперь ты слизеринка. Гриффиндорцы и слизеринцы не могут быть друзьями, — ответил Гарри, вырываясь из ее рук. — О чем ты говоришь? Конечно, могут. Мы с Хагридом друзья, несмотря на то, что с разных факультетов.       Гарри закатил глаза. — Конечно, Хагрид же дружит со всеми зверьми.       И тут появился Рон, оказавшись тем самым другом. Как и его дедушка, Гарри оттолкнул Гермиону и побежал навстречу Рону, бросив ее, даже не оглянувшись. Она пыталась последовать за ними, крича и плача, чтобы они остановились, но они только смеялись.       На этом моменте Гермиона проснулась.       Выпрямившись в постели, она оказалась мокрой от холодного пота. Тут же подняв взгляд вверх, она заметила столпившихся вокруг неё соседок по комнате. По одну сторону стояли Друэлла и Розалина, а с другой Лаверна; все смотрели на нее с беспокойством. — Гермиона, ты в порядке? — спросила Друэлла. — Ты металась по кровати как сумасшедшая и кричала, как будто тебя пытались убить! — Нам пришлось наложить на комнату заглушающие чары, чтобы никто не услышал, — добавила Розалина.       Гермионе потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоиться настолько, чтобы прогнать туман из головы.       Это был всего лишь сон, а значит, это не было реальностью. Гарри никогда бы не сказал ничего подобного. Хотя Гермиона изо всех сил старалась убедить себя в этом, червячок сомнений всё же поселился у неё на подкорке сознания. В конце концов, она не могла просто пойти и спросить его, как бы ей этого ни хотелось. Их разделяло более пятидесяти лет. Этот факт, казалось, усугубил положение. — Я в порядке. Извините, что разбудила вас своими криками. Это был просто плохой сон, — заверила она их.       Лаверна сразу же кивнула и поплелась обратно к своей кровати, некрасиво рухнув на матрас и натянув на себя одеяло.       Друэлла и Розалина, с другой стороны, не так легко ей поверили. — Ты уверена? — спросила Друэлла. — Ты, кажется, очень взволнована, и… Ты звала кого-то. Гарри и Рона, по-моему.       Гермиона напряглась. Она звала Гарри и Рона? Она знала, что делала это во сне, но не думала, что произнесет это в слух в реальности. Как неловко… Всё действительно смешалось. — Кто такие Гарри и Рон? — спросила Розалина. — Я так понимаю, ты их знаешь.       Гермиона неохотно кивнула, пытаясь придумать способ рассказать им, кто они такие, не сообщая слишком много информации. Как бы она ни хотела довериться им, она понимала, что не может. — Это мои друзья. Я оставила их, когда впервые попала в Хогвартс... И я не знаю живы они или нет.       Застигнув ее врасплох, Друэлла протянула руки и обняла Гермиону, притягивая ее в нежные, но успокаивающие объятия. Мгновение спустя Розалина присоединилась к ним.       Ошеломленная теплотой и добротой, которую они проявляли к ней, Гермиона позволила себе открыться впервые с тех пор, как попала в это время, достав всю печаль, горе и сожаление, которые она прятала глубоко в себе, и разрыдалась. — Тсс, все в порядке. Мы здесь, — успокаивала её Друэлла.       Она так устала от всех этих воспоминаний, преследующих её. Все, чего Гермиона хотела, это чтобы они исчезли. Как бы ужасно это ни звучало, она почти хотела, чтобы Гарри и Рон исчезли из ее памяти. Но она не хотела предавать их.       Конечно, Гермиона знала, что не может просто забыть и покончить с этим. Ее воспоминания побуждали ее двигаться вперед, напоминая ей о том, зачем она пришла в первую очередь: чтобы спасти мир и бесчисленное количество жизней. Без этих воспоминаний все было бы напрасно.       Однако это заставило Гермиону кое-что понять. Ей нужно было отпустить прошлое, вернее, будущее. Физически она была в 1940-х, но ментально она все еще, по крайней мере частично, в 1990-х. Это не могло больше продолжаться. Гермиона не могла бороться с кошмарами каждый раз, когда видела что-то, напоминающее ей, о её старых друзьях. Флешбеки будут всегда. Она должна была переступить через это.       Это заставило Гермиону осознать еще кое-что. Ее мотивация изменилась. Да, она все еще делала это частично для друзей, которых оставила позади, но она также делала это для своих новых друзей, включая самого Тома. На самом деле, он, вероятно, занял первое место в ее списке причин. С годами Гермиона стала заботиться о нем, возможно, даже больше, чем осмеливалась признаться. — Хочешь, чтобы мы остались и спали рядом с тобой? — спросила Друэлла. — Моя мама так делала, когда мне снились кошмары. Мне становилось намного лучше. — Это мило. Что-то вроде ночевки, — согласилась Гермиона.       Две девушки взволнованно закивали головами.       Схватив пару дополнительных подушек со своих кроватей, девочки забрались к ней в постель, не обращая внимания на Лаверну, которая теперь храпела, как медведь из другого конца комнаты. Как и в большинстве рассказах о ночевках, девушки болтали и хихикали в течение первых получаса, После начали прерываться на щекотку и тихий бой подушками, но в конце концов сон настиг их одну за другой.       В последние минуты своего бодрствования, когда Гермиона лежала, запутавшись в конечностях подруг и одеялах, она приняла решение попытаться найти способ разобраться со своими воспоминаниями утром. А потом растворилась в своём же разуме.       В Хогвартсе было только два человека, которые могли бы ей помочь: ее дедушка - профессор Реншоу и Дамблдор. Определиться, к кому бы обратиться было вовсе не простым решением. Когда дело касалось опыта в этой конкретной области, Дамблдор, несомненно, был лучшим вариантом, но когда дело касалось доверия, лучшим вариантом был профессор Реншоу.       Гермиона не совсем доверяла Дамблдору. Он вообще не беспокоил ни ее, ни Тома с тех пор, как допросил ее на первом курсе, но она чувствовала, что он все еще не спускает с них глаз. Гермиона не сомневалась, что если она пойдет с этим к Дамблдору, он заподозрит что-то и попытается выяснить, что же она пытается забыть.       В то время как профессор Реншоу может заинтересоваться её причинами, но ни в коем случае не предаст её доверия и без её спроса ничего не предпримет. На самом деле, Гермиона могла бы даже рассказать ему. Она провела небольшое исследование о вампирах и нашла о них очень интересную информацию. В дополнение ко многим другим захватывающим способностям, их разум был закрыт, а это означало, что даже самая могущественная ведьма или волшебник не смогли бы применить к ним легилименцию.       Так Гермиона и приняла решение.       Она дождалась конца дня, когда солнце уже село, и он мог передвигаться немного свободнее. Большинство ее друзей знали, что Гермиона довольно регулярно встречалась с профессором Реншоу, минимум раз в неделю. Она сказала им, что они связаны, но не вдавалась в подробности. Том знал правду, но другие, похоже, думали, что он ее дядя по материнской линии. — Пошла навестить дядю? — спросила Друэлла.       Гермиона кивнула головой, перелезая через скамейку в Большом Зале. — Тебе так повезло, что у тебя такой красивый дядя, — мечтательно вздохнула Розалина. — Он женат?       Гермиона хихикнула, качая головой в ответ на выходки подруги. — Нет, но я не думаю, что он заинтересован в свиданиях. Он до сих пор не забыл свою покойную жену.       Это было правдой. Он старался не выказывать слишком много эмоций, но Гермиона знала, что он скучал по ней. Всякий раз, когда она всплывала в разговоре между ними, он хватался за грудь, где прятал медальон с ее миниатюрным портретом внутри. — Хочешь, чтобы мы тебя подождали? — спросил Абраксас.       На самом деле она удивилась, услышав вопрос Абраксаса. Он не особо обращал на Гермиону внимание после инцидента с крысой. Может быть, он, наконец, набрался смелости, чтобы снова дружить с ней? — Спасибо, я ценю это, но тебе не нужно откладывать свой вечер ради меня.       Кроме того, Гермиона точно не знала, сколько времени это займет. Это может занять как час, так и всю ночь. В любом случае, будет лучше, если она не будет беспокоиться о том, что кого-то задерживает.       Выйдя из Большого зала, Гермиона направилась к классу Защиты от темных искусств, миновав на своем пути лишь нескольких учеников, в основном старост, которые возвращались с собрания. Она также встретила Альфарда, который ненадолго остановился, чтобы сообщить ей, что поговорил с Карлусом, который теперь чувствовал себя немного лучше. Гермионе было приятно это услышать.       Когда она вошла в класс, профессора Реншоу нигде не было видно. Взглянув на часы на стене, Гермиона увидела, что было почти восемь, время, когда они обычно встречались. Он опаздывал? У него появились планы в последний момент?       Не в силах представить, где еще он может быть, она пересекла комнату и направилась к двери в дальнем углу, которая вела в его личные апартаменты. Гермиона на мгновение остановилась, чтобы прислушаться, есть ли кто по ту сторону, но толстая деревянная дверь была видимо звуконепроницаемой. Подняв кулак к двери, она уже собиралась постучать, когда услышала голос по ту сторону. — Входи, Гермиона, — позвал её Реншоу, — я как раз заканчиваю подготовку к завтрашнему уроку.       Конечно, он слышал, как она пришла. Иногда она забывала, что он вампир. Это была его сущность. Наверное, потому, что большую часть времени профессор казался таким нормальным и обычным, контролируя ситуацию.       Толкнув дверь, она увидела своего профессора, сидящего за столом с большими стопками бумаг по бокам от него. Так тихо, как только могла, Гермиона проскользнула в комнату и села напротив мужчины за стол, еще раз прокручивая в голове заготовленную речь, ожидая, пока он покончит с делами. — Тебе что-то нужно от меня, да? — сказал профессор Реншоу, захлопывая книгу, которую он читал, с глухим стуком.       Гермиона моргнула. — Как вы… — Ну, ты снова прикусываешь губу, я заметил, что ты делаешь это, когда глубоко ушла в себя, и я чувствую, нависшую над тобой волну беспокойства.       Смущенная тем, что ее поймали, она опустила голову, чтобы скрыть покрасневшие щеки.       Он только усмехнулся. — Я не могу обещать, что сделаю все, что ты захочешь, но ты можешь, по крайней мере, спросить.       Гермиона сделала глубокий успокаивающий вдох, позволив крови отхлынуть от щек, прежде чем поднять голову и расправить плечи. — Что вы знаете о процессе извлечения воспоминаний?       Если ее вопрос и удивил его, он не показал этого. Вместо этого мужчина принял довольно задумчивое выражение лица, сложив руки на столе перед собой. Она не могла не заметить, что он тоже прикусил губу. Гермиона вспомнила его острые клыки, которые могли выскочить и разодрать нижнюю губу, если он не будет осторожен. Профессор никогда раньше так не делал, поэтому она предположила, что это было способом её поддразнить.       Гермиона закатила глаза. У него определенно было чувство юмора. — За эти годы я накладывал на себя это заклинание несколько раз. Уверен, ты можешь себе представить, что есть воспоминания, которые временами становятся слишком… Болезненными, — объяснил он. — Хотя я не считаю себя экспертом. Другие сотрудники, такие как директор Диппет и профессор Дамблдор, наверняка знают об этом больше, чем я.       Да, она уже знала это. — Почему ты спрашиваешь? Ты хочешь что-то забыть? — Да, я хочу забыть о будущем.       Это вызвало у него более заметную реакцию. Его брови нахмурились, когда он уставился на Гермиону странным взглядом. — Будущее? Как можно забыть будущее, если оно еще не наступило?       Она вздохнула. Объяснить это будет труднее, чем она думала изначально.       Вот тогда и пришла в голову одна идея. — Может быть, было бы лучше, если бы вы использовали легилименцию. Думаю, это то, что нужно увидеть, чтобы понять.       Разум вампира может и был недосягаем, но ее разум — нет, и, судя по тому, что Гермиона прочитала, не было никаких причин, по которым волшебник, ставший вампиром, не мог использовать легилименцию. Во всяком случае, он мог справиться даже лучше других способных волшебников, поскольку его развитые чувства позволили бы ему видеть все более четко и контролировать свой напор.       Сначала он казался неуверенным, но, в конце концов, согласился, кивая и вытаскивая палочку из-под мантии и направляя ее Гермионе на лицо. — Легилименс!       Она почувствовала, как нахлынуло горькое ощущение холода, когда он начал проникать сквозь слои ее мозга. Гермиона подумала, что это похоже на ощущение, когда переел мороженного и чувствуешь, как медленно, но верно, всё тело накрывает ступором и медлительностью.       Когда он добрался до последнего слоя, Гермиона сосредоточилась, чтобы показать ему то, что она хотела, чтобы он увидел. Она начала с нескольких воспоминаний из детства, когда ее родители жили в их доме в Хэмпстеде. Образы родителей, которые водят ее в парк через дорогу и качают на качелях, появились перед ее мысленным взором, заставив Гермиону немного потосковать по тем более простым временам.       Она быстро перемотала свои воспоминания, остановившись на моменте, когда Гермиона первый и единственный раз увидела Волдеморта в реальной жизни. Это произошло в Отделе Тайн. Она видела его только издалека, но этого хватило, чтобы намертво засесть в памяти. Гермиона не думала, что кто-то сможет забыть лицо, подобное лицу Волдеморта. Профессор Реншоу, несомненно, узнал в нем ту же фигуру, которую принял ее Боггарт.       Наконец она добралась до конца своего существования в 1990-х годах. Она показала ему краткий фрагмент похорон Дамблдора, убедившись, что он увидел тело, охваченное пламенем. Она показала хаос, последовавший за этим; как студентов заперли в замке, и как все были безучастны, ожидая удара Волдеморта.       Затем, наконец, Гермиона показала ему письмо, которое Дамблдор оставил ей, и процесс, через который она прошла, чтобы вернуться в прошлое и исправить его навсегда. Она позволила ему увидеть первые несколько минут своего пребывания в 1938 году, когда она разбила маховик времени на куски, прежде чем быстро очистить свой разум, таким образом изгнав профессора Реншоу от туда.       Его глаза были настолько широко раскрыты, насколько это возможно, его поза была неподвижной, чем он напоминал статую, а челюсть невольно отвисла. Гермиона никогда не видела своего обычно спокойного и собранного профессора таким… Таким… Совершенно потрясенным. Хотя она не могла винить его за это. Это было слишком, даже для нее самой. — Итак… Ты хочешь, чтобы я помог тебе извлечь эти воспоминания? — спросил он.       Честно говоря, Гермиона была удивлена, что он не засыпал ее вопросами после всего того, что она ему показала. Мерлин знает, она бы не упустила такой возможности на его месте. Однако она полагала, что от человека, прожившего века, такой реакции и следовало ожидать. Возможно, это был даже не первый раз, когда он столкнулся с такой путешественницей во времени, как она.       Гермиона покачала головой. — Нет, не все, а лишь некоторые.       Понимающе кивнув, он поднялся со стула и начал расхаживать вокруг нее взад-вперед. — Извлечение нескольких воспоминаний не принесет желаемого облегчения. Тебе придется удалить все свои старые воспоминания, чтобы избавиться от страданий, но тогда ты не вспомнишь, зачем прибыла сюда и что ты должна сделать, — пояснил он. — Однако если ты сможешь собрать все воспоминания, которые тебя беспокоят в кучу, я могу помочь тебе отодвинуть их в дальний закуток разума и запереть их там. Твой мозг все равно распознает их, но они не будут мельтешить перед глазами.       Это звучало идеально! Гермионе не очень нравилась идея извлечения ее воспоминаний, так как она слышала, что это может сопровождаться болью. Если бы только появился иной вариант... Лишь бы кошмары прекратились.       Она кивнула головой. — Думаю, я могу это сделать.       Остановившись прямо перед Гермионой, он поднял свою палочку, прижав кончик к ее виску. — Скажи мне, когда почувствуешь, что готова.       Она собрала все воспоминания, которые ее беспокоили, в том числе все случаи, когда они свысока говорили о слизеринцах, и постоянное соперничество Гарри с Драко Малфоем. Она также включила несколько воспоминаний, которые ей было слишком неловко вспоминать… Например, случай, когда она случайно превратилась в кошку.       Собрав все эти воспоминания вместе, Гермиона кивнула своему профессору, давая ему добро.       Она видела, как шевелились его губы, но не могла слышать заклинание, которое он читал. Каким бы ни было заклинание, оно определенно сработало. Гермиона чувствовала, как эти воспоминания вырываются из ее сознания, ускользая все глубже и глубже, пока она не смогла лишь смутно вспомнить, что они из себя представляли. Затем, совершенно внезапно, Гермиона почувствовала резкий толчок внутри своего мозга. Это было не больно, но ощутимо. — Готово, — сказал профессор, убирая палочку обратно в мантию.       Просто чтобы убедиться, что всё сработало, она попыталась целенаправленно вспомнить одну из многочисленных ссор Гарри и Драко. Ничего не пришло в голову. В глубине души Гермиона понимала, что знает о них, но не более того.       Широкая улыбка растянулась на ее лице, когда она посмотрела на своего профессора. — Я думаю, всё сработало! — воскликнула Гермиона. — Большое спасибо, профессор.       Профессор Реншоу одарил ее легкой улыбкой. — Всегда пожалуйста. Признаюсь, приятно знать, что я не единственный, кто чувствует, что живёт не в свое время.       Она хихикнула. Это было правдой. Они оба пришли из разных периодов времени, он из прошлого, а она из будущего. Гермиона почувствовала тепло, от того, что она не единственная «такая».       Когда с делами было покончено, они остались, чтобы поболтать некоторое время. Впервые с тех пор, как она приехала, Гермиона почувствовала себя по-настоящему свободной, ведь ей не нужно было ничего от него скрывать. Она рассказала ему истории о своем настоящем детстве, о своих родителях, бабушках и дедушках, которые, казалось, его очаровывали. Он не знал, кто такие дантисты, но, опять же, большинство чистокровных волшебников этого не знали. — Не стесняйся прийти ко мне, если ты когда-нибудь захочешь разблокировать эти воспоминания, — сказал он Гермионе, когда она встала, чтобы уйти. — Не буду, и спасибо вам еще раз.       Гермиона определенно не жалела, что предпочла его Дамблдору...