Чонвон сидит за синтезатором и что-то усердно выводит в тетради. Чонсон подозревает, что это ноты, которые снова облачатся во что-то настолько оглушающее, что-то позволяющее прочувствовать каждый миллиметр чонвоновских пальцев, глаз и услышать его дыхание в перерывах между звучанием аккордов.
Пак давно горел идеей переехать из съемной квартиры и накопить на настоящее пианино. Ян играет в ведущей городской консерватории, а ещё мечтает о мировых гастролях и тысячах зажженных его музыкой глаз. Он нуждается в чем-то таком же возвышенном, как и он, поэтому, наверное, и выбрал искусство.
— Ты неспокойно спал, — замечает младший, не оборачиваясь. Идеальный слух или внимательность, впрочем, ни то, ни другое Чонсону не характерно. — Кошмар?
Джей наливает из графина воду в прозрачный стакан и делает пару глотков. Привычный запах не хочет исчезать из горла, становится тошно. Старший садится рядом со своим парнем на колени и смотрит на непонятные для него символы.
— Почти, — кладёт подбородок на бедро Яна и вздыхает. — Завтра на работу, я совсем не отдохнул. А ты?
Чонвон зарывается пальцами в темные чонсоновы волосы и задумчиво смотрит на карандаш в своей руке. Их связь окрепла после прохождения третьего этапа, но тогда было правда тяжело. Каждому больно, но каждый пытается сделать хоть что-то, переступая через отвращение и злобу, глухую агрессию и барьер из слов.
Поэтому теперь они
чувствуют понимают друг друга чрезмерно хорошо, поэтому Яну ужасно неспокойно на физическом уровне. Он пытается понять причину, но не может.
— Что именно? — немой вопрос в глазах напротив, сразу ответ. — Что тебе снилось?
— Какой-то дом, зима, ужасный холод, — закрывает глаза, чувствуя, как младший массажирует кожу головы, успокаивается и чувствует ниточку доверия между ними, которую порвать не удалось даже чонвоновским родителям. — Я закурил, а после вспомнил, что обещал тебе, стало очень плохо.
Ян поднимает лицо парня несколькими пальцами за подбородок и слезает со стула, присаживаясь напротив на полу, чтобы находиться на одном уровне. Джей выглядит уставшим после здорового (так это должно было быть) сна. Чонвону хочется что-то сказать, но почему-то именно сейчас слова теряются за размытой картиной происходящего.
Младший не то, чтобы попросил. Он просто сказал, что волнуется за чонсоново здоровье, а после сразу услышал, что тот бросит. Быть рядом, пытаясь выразить так благодарность, кажется верным решением.
Поцелуй получается слишком тягучим, с привкусом зубной пасты, но все ещё приятный. Чонвон дарит любовь, стараясь усмирить нервозность старшего, залезает к нему на колени и кладёт руки на шею и плечи. Топить человека в себе неправильно, но всё ещё действенно, да и кто скажет что-то против, если каждого партнёра это устраивает.
— Останемся сегодня дома? — голос Чонсона звучит слишком тихо в перерывах между поцелуями. Чонвон просто кивает несколько раз, тяжело выдыхая. Все равно никуда выходить не планировал. Работу будто поставили на паузу, потому что Ян просто приходит и играет, теряя тихо весь огонь, но Паку об этом не скажет.
Джей стягивает коричневую объёмную толстовку с младшего, сразу же притягивая ближе, проходясь по плоскому животу, спине, рёбрам и плечам. Никогда бы не подумал, что сойдёт с ума из-за такого правильного Ян Чонвона, который привык гладить все свои вещи, всегда застилать кровать и расставлять книги на полках в алфавитном порядке.
Джеюн говорил, что младший не похож ни на одного человека из списка тех, которых он представлял с лучшим другом. Это неплохо, но все ещё необычно, ведь Джейк знает Чонсона лучше самого Чонсона, но ошибся с таким важным аспектом.
Или Чонвон стал исключением.
Поцелуй без намёка на привкус табака все ещё ощущается странно, но пока не кажется чем-то неправильным. Джей сплетает их пальцы и давит в голове образ друга, который смеётся над его трепетным отношением к Чонвону и иногда поражающей нежностью при мысли о младшем.
Однако все равно.
Пока Ян сидит на его бёдрах, тяжело дышит и сжимает пальцы, чтобы убедить в реальности своего присутствия, все правильно.
***
— Что-то случилось? — Сону выглядит, как тот, кому не все равно. Так и есть, он один из тех людей, которые чувствуют все, все видят и слышат, однако
почти никогда не используют против тебя.
Чонвон расстегивает манжеты на рукавах и отрицательно мотает головой, смотрясь в зеркало. Слишком много работы, но так мало удовольствия от неё. Раньше Ян мог не выходить из тренировочного зала, проигрывая любимые пьесы раз за разом, разбирая новые этюды и изучая прелюдии по вкусу, однако.
Все меняется.
Медленно и плавно, но меняется, потому что Чонвон теперь полагается на наработанные в течение продолжительного времени навыки, не оставаясь около инструмента на максимальное возможное количество часов. Он собирает вещи, сдаёт ключи и идёт домой, чтобы встретить по пути Чонсона и отправиться в кафе, которое старший нашёл где-то на просторах интернета.
Это ни в коем случае не напрягает, но:
— Твоё исполнение изменилось, — Ким печально вздыхает и подкатывается ближе на своём кресле, пытаясь разглядеть лицо. — Игра все также безупречна, но вот эмоциональность и атмосфера выступления другая, понимаешь? Я не хочу задеть, просто, Чонвон, ты один из немногих, на чьих концертах я видел в людях жизнь.
Ян закусывает губу и кивает. Слёзы, на которые он явно не рассчитывал, заставляют горло саднить, а глаза неприятно щипать, но он не будет плакать. Просто Ким Сону говорит правду, а закрыть на это глаза уже не удаётся. Когда-то Чонвон плакал по завершению выступлений от накала чувств, которые он вкладывал в каждое произведение, а сейчас от отсутствия чего-либо внутри во время игры.
— Возможно, тебе стоит отдохнуть?Может быть, это выгорание?
Выгорание.
Да, Чонвон, пожалуй,
сгорел.
***
Джейк сидит за столом и играет в шахматы на компьютере, когда ему на стол чуть ли не кидают огромную папку с документами и отчетами. Она сбивает с рабочего места ручку и пару стикеров. Парень спокойно делает ещё один ход, довольно смотря на табличку:
«Вы выиграли по времени»
— И тебе доброе утро, — переводит фокус внимания на друга. — Чонсон, ты мог бы в следующий раз не сбивать меня в такой важный момент, хотя, стоит признать, я и так одержал победу.
Пак закатывает глаза и пододвигает к рабочему столу Джеюна кресло его соседа, который, видимо, ушёл на обеденный перерыв чуть раньше своих коллег. Чонсон его не осуждает, потому что тот избежит огромных очередей в офисном кафетерии. Повезло, что он и его друг обедают чаще всего вне рабочего пространства.
— Разве выигрыш по времени считается?
— Я думал быстрее! Конечно, считается, — недовольно фыркает, выходя из турнира, чтобы переключить все ресурсы на внезапно появившегося брюнета, который выглядит или недовольно, или нервно. Джейк склоняется к обоим вариантам. — Что стряслось?
— Чисто теоретически, меня отпустят на три-четыре дня с работы? Можно за свой счёт, главное, чтобы без проблем, — складывает руки в замок около подбородка, отпираясь локтями о колени. Он выжидающе смотрит на задумавшегося австралийца и начинает постукивать ногой о кафель.
— Мы сдали проект, ты, — он кивает на папку, неаккуратно лежащую на столе, — все отчеты. Стоит попробовать. Старик сегодня, вроде, добрый. А в чем такая резкая необходимость? Ангелочек заболел?
Чонсон подкатывается ближе и показывает на экране телефона коттедж на берегу моря. Выглядит правда довольно мило. Учитывая любовь Пака к морю и Чонвону, можно сделать предположение о шикарном отпуске. Он давно упоминал, что хочет уехать подальше и забыть обо всем на несколько дней.
Джей хорошо зарабатывает, много работает и метит на повышение, но вот отдыхать необходимо любому человеку, который ещё проявляет признаки жизни, поэтому:
— Огонь, попробуй сейчас.
