Идеальные мальчики идеальны во всем.

      – Нет! – быстро откликнулся блондин, пытаясь оттолкнуться ногой и отъехать по гладкому, отполированному множествами пар ботинок полу подальше.       – Ты меня не понял, Хенджин. Это не вопрос и не предложение. – бордовый туман очертил силуэт профиля. Добавились розовые веснушки россыпью созвездий. Хенджин всхлипнул, закрываясь рукавом испачканной и изорванной рубашки.       – Пожалуйста. Я больше не вынесу.       – Он очень милый, правда? Вы так давно вместе... Уже как несколько лет. Не с первого ли курса? О... Точно, точно. Ты буквально был центром его Вселенной. Всюду за тобой таскался с этой своей улыбкой и глазами щелками.       – Сынмин, прошу…       – Джинни, а ты знал, что не для всех потеря жизни − самое страшное на свете? – холодная рука заправила выбившуюся прядь волос за ухо, очерчивая острую линию подбородка с собравшимися дрожащими солеными дорожками. – Конечно, есть много пугающих вещей... Однако те, кто уже постиг страх смерти, больше ее не боятся. Они находят один единственный смысл, если могут, и держатся за него мертвой хваткой. Не упускают ни на шаг. Повезет, если смысл ответит взаимностью. Ты ведь ответил Феликсу?       – О чем ты говоришь?..       – Не притворяйся, будто не видел его длинных белых шрамов на запястьях. Может, это и то, что ты бы предпочел не замечать, но все же ты заметил. Хорошо, что не спрашивал откуда. Но догадывался...       – Замолчи! Он не такой человек, он бы никогда не стал…       – Он не таким был при тебе.       Перебили. Поставили на место. “Ты не в том положении, мальчишка, чтобы так со мной разговаривать” – Ой, да хватит ломать комедию, ты ведь все понял. – карие глаза расширились, загнанные зверем. – Понял, кем ты стал для него. А потом – такой внимательный, я поражаюсь – заметил еще кое-что. Ту девушку рядом с ним. Двадцать второго мая…       – В библиотеке.       Сынмин усмехнулся. Фиолетовые искорки радостно запрыгали на сером камне.       – Значит припоминаешь?       – Я был... в библиотеке и заметил там Феликса, пока мы... Мы с Чаном работали над моей... Моей последней работой. Что с того? Он может общаться с кем хочет. Это просто девушка!       – Не все в тебе так думает. – спокойно произнес брюнет, резко вставая. Выросли шкафы с пыльными книгами, лабиринтные закоулки с навесными лампами и столами. – Не для всех смерть − самое страшное на свете. Есть вещи, которые убивают намного медленнее и красивее, но они только для особенных людей.       – Хенджин! Хенджин не спать. Мы еще не закончили. Ты вздумал заснуть на пятой странице? – Чан улыбался, тряся за плечо друга, отчего высветленные до ломкости волосы упали на лоб. Кучерявый парень потянулся рукой, чтобы поправить, но был перехвачен Принцем. Он удивленно на него посмотрел. В карих глаза метался загнанный и запуганный зверек, но за мгновение тот вырос, разорвал путы. Хенджин мягко потянул руку на себя, касаясь ей своего лица. По беспорядочным волосам, по родинке, острым скулам, задевая большим пальцем нижнюю губу.       – Что ты…       – Ты ведь фантазировал об этом. Я замечал твои взгляды эти годы. Ты ни разу не подошел ко мне и не сказал, только смотрел. – Хенджин, не отрывая глаз, поймал губами палец и затянул глубже, обжигая влажностью языка и наслаждаясь, как меняется выражение лица Бана.       Перегнувшись через стол. Сминая упирающейся рукой конспекты и наработки.       – Но ты с Феликс-аом. Ах... Я не могу так поступить со своим другом, ай… Я не могу… – но, вопреки своим словам Чан уже надавливал на язык Хвана, силой заставляя того раскрыть рот. На лице вместо завядшего сомнения расцвела усмешка. Черт, он и правда давно этого хотел. Хенджин отстранился, оставляя тонкую нить на своем подбородке.       – Можешь, Чанни, я вижу это.       Идеальный мальчик тихо спустился вниз под стол, невыносимо медленно тянул зубами замок, щекоча светлыми волосами задранную футболку старшего. Тонкие пальцы крепким корсетом вокруг торса, голова волной под руководством властной руки кудрявого.       – А Хенджинни где? Он, вроде, готовиться должен был тут? – растерянный и невинный. Не понявший, что ошибся, оступился в игре сумасшедшего. – Он куда-то отошел?       – Д-Да, Феликс. – Чан закусил кулак, сжимая до округлых полумесяцев на внутренней стороне ладони, прикрывая подрагивающие глаза. – В туалет.       Хван не остановился вовсе. Напротив, ускорился, вибрируя в потугах что-то промычать, улыбаясь, насколько позволяло положение.       – С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Ли, собиравшийся присесть рядом – на место своего парня. В еще более опасной близости. – Выглядишь болезненно, хен       – П-просто не выспался. Все нор-мально. – быстро ответил старший.       Разыскиваемый Хенджин не боялся, что его обнаружат. В тени стола он сел поудобнее, массируя подколенные чашечки, отчего его хен еле держался. Поднимался крадучись вверх по внутренней стороне бедра, Царапал джинсу короткими ногтями, спускаясь обратно к коленям. Вновь возвращаясь к содрогавшемуся в конвульсиях животу, очерчивая прямые линии, собирая капельки во впадинах перекатывающихся мышц. Еще мгновение – напряжение спадает, кожа под ним покрывается множеством мурашек.       – Поищи его у кабинок. – добавил Бан вслед уходящему, проклиная сегодняшний день, когда, наконец, познакомился с раздражающе соблазнительными губами ближе. А видя, как вздрагивает от тихого – такого оглушающего среди молчаливых книг – слишком увлеченного «касания», проклинает и самого себя. В ту же секунду.       Хенджин отстраняется, взбираясь по опирающимся в стол сильным рукам, пролезает между ними, ровняя свое лицо напротив другого.       – “Луна всегда к нам одной стороной, другая навсегда скрыта в тени и показывается лишь на несколько процентов в сезон”. – процитировал свои последние записи выпускник. – Тебе стоит принять свою теневую часть, Чанни, а не прятать ее. – блондин приблизился к тяжело дышащему парню и дал попробовать его вкус в длительном поцелуе. Собрал первые попавшиеся бумажки и вышел под недовольное бормотание старой библиотекарши.       – Вау, а здесь стало немного жарче, верно? – Сынмин прошел перед ним, проводя пальцем по столу, где недавно прогоняли материал к выпускной работе и под которым несколько минут назад… – И пыльно. Ну что, как тебе представление? Как я и говорил, страшнее смерти может быть лишь тишина внутри, которую строит близкий человек.       – Что это было? – Хван прикрыл глаза, мечтая открыть их уже на кушетке у доктора Кима. Руки била нервная дрожь, которую не удавалось успокоить. – Зачем сотворил все эти ужасы и показал мне?       Сынмин рассмеялся. Громко и от души, если у него она, конечно, была. Библиотека исчезла, кудрявый Чан, всхлипывающий Феликс, прислонившийся к стеллажам позади того закутка с лампой и столом, – тоже.       – Это все был ты. Я правда впечатлен, как ты подбирал время и своих жертв. Избавлялся от всех, кто сеял зерно сомнения об исключительности на твой огород червивой души. – Хенджин спрятал лицо за сгибом локтя. – Что ты там говорил про страх Намджуну? Ты начал бояться задолго до моего появления по ночам, Джинни. Ты и сейчас продолжаешь бояться, что выберут не тебя. Прятал это чувство под бумажной маской иного. Даже меня зарыл, думал, я тебе помешаю. Смех, да и только.       – Ты все показал, что хотел, могу ли я пойти домой?       – Эх, Джинни. Знаешь в чем правда? К тебе голову никто залезть не мог. Ты понимаешь, о чем я? Давай, ты же умный мальчик, Джинни, где все твои победы в конкурсах эрудитов? Что это значит? – он шепнул на ухо это и добавил тише, почти касаясь вставших дыбом на шее волос. — Значит?..       Смех разрезал мрак и Хенджин вздрогнул, поднимая лицо, пытаясь найти источник звука. Прямо как тогда, в начале этого долгого сна.       – Нет никакого “меня” и “тебя”. Мы едины. Ты часть меня, а я часть тебя. Оно ведь как. Хороших людей нет, Хенджин, равно как и плохих. Во всем виноваты сказки. Добро и зло и бла-бла-бла. Маленький мальчик посчитал нужным и правильным отделить все свои плохие поступки от хороших и запереть подальше. Джинни, замок раскрылся, и из ящика Пандоры вышел я. – Сынмин схватил его, дернув на себя. Парень встал, покачиваясь. – Вот ты сейчас, например, посмотри на свою руку. Она в моменте от щелчка. Ты достаточно силен для него, а? Не страшно сделать это с обитателем своего собственного платяного шкафа, полного скелетов?       Хенджин опускает глаза вниз и замирает, видя, как его правая рука действительно застыла. Средний палец прикоснулся к большому, готовый для ритмичного звука – такого громкого для ватной тишины.       – Ты... – хмурится Джин. – Ты кто вообще такой, чтобы так мучать живого человека? Кто дал тебе право на это? – Сынмин загадочно улыбнулся. В огоньках глаз промелькнула грустная искра.       – Я должен был показать, Джинни.       – Нет! Не смей меня так называть. Замолчи… Замолчи навсегда!       Щелчок обрушил Хенджина на пол пространства. Красные огни исчезли, все залило белым слепящим светом. Капли крови на его руках, джинсах, голове стали пропадать. Все раны будто затягивались. Нога перестала болеть, а руку и шею – колоть от игл. Он победил Сынмина? Действительно победил его же способом. Вот только с щелчком умер не страшный кошмар, не ночной Гость или Хозяин снов – еще одна человеческая совесть покинула смертного навсегда.