Герб дружбы

      Внимательно перечитав письмо несколько раз, Рене задумался и огляделся вокруг. Он чувствовал, что изображение Герба находится где-то рядом. Оглядевшись еще раз, он понял, что на тщательный обыск всей мансарды уйдет не одна неделя.        «Думай, Рене, думай…», — говорил он сам себе.       К слову, даже без излишнего хвастовства Рене не мог отказать себе в сообразительности и остроте ума. Иначе бы он просто не смог через год после окончания журналистского факультета Парижского университета оказаться в штате знаменитой газеты «Lе Моrtiе». Кто-то скажет — повезло, но тогда можно было бы сказать, что Рене повезло во многом — и с внешностью: высокий статный брюнет с выразительными карими глазами и волнистыми волосами заставлял парижанок мило розоветь, и с родовитостью — Рене еще до этого дня знал, что происходит из древнего рода, но до сих пор деталями своего генеалогического древа особенно не интересовался. «А вот надо было бы…», — упрекнул он сейчас самого себя.       Он снова и снова перечитывал письмо Арамиса, осторожно держа в руках ветхую бумагу, надеясь увидеть в нем желанную подсказку.       — Герб хранил какую-то тайну и был разделен на четыре части, — продолжал вслух рассуждать Рене, беспрестанно оглядываясь по сторонам. — Значит, это не рисунок, а, скорее всего, некая вещица. Гербы обычно имели вид заостренного внизу квадрата или щита.       В какой-то момент Рене охватило отчаяние. От досады он ударил кулаком по крышке кованого сундука. И…       Как это часто бывает, великие открытия происходят по чистой случайности. В крышке сундука что-то щелкнуло, и от боковой ее части со скрипом отошла панель. Рене аккуратно сдвинул эту деталь сундука и обнаружил внутри пустоту. Он понимал, что это не просто так, приходилось читать о таких тайниках. А в тайниках обычно хранят самые ценные вещи.       Сердце забилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Рене осторожно все тем же инкрустированным клинком пролез внутрь пустоты, и вскоре нож звякнул, словно наткнулся на что-то твердое. Вытащить это «что-то» можно было, лишь перевернув сундук набок. Сундук был очень тяжелым, но близость к тайне веков придала Рене не свойственные ему ранее силы, и ему удалось немного накренить сундук. Этого оказалось достаточно, чтобы из пустоты медленно выскользнул…       Едва взглянув на выпавший предмет, Рене понял, что это.       Дрожащими руками Рене поднял заостренный к низу квадрат, вырезанный из пластины серого камня, на котором были изображены четыре шпаги, образующие между собой четыре поля. На одном поле была изображена виноградная лоза, на втором — нечто, похожее на абрис современной банданы, на третьем — стог сена один в один, как Рене уже видел на других гербах, и наконец на последнем — крест. По каждому из изображений было отчетливо видно, что там когда-то были крепления камней, судя по всему, драгоценных, как предположил Рене: на лозе в виде нескольких виноградин, на платке — на месте узелка, в снопе — в виде центральных колосков, а крест, судя по всему, весь состоял из драгоценных камней или из одного искусно ограненного камня.       От подобной красоты и осознания того, что вещи в его руках целых пятьсот лет, у Рене потемнело в глазах и на какой-то момент ему показалось, он даже потерял сознание. Немного придя в себя, он стал подробно рассматривать Герб, пытаясь понять, какая из четырех частей ему могла встречаться ранее. Мозг начинал потихоньку закипать, и Рене решил сделать небольшой перерыв на кофе. Взяв с собой письмо и пластину Герба, он спустился вниз, оставив печатную машинку на прежнем месте и напрочь забыв, зачем изначально сюда поднимался.       Зайдя на кухню, Рене увидел, что электричество уже подключили, а, значит, можно выпить нормальный кофе. Рене поставил турку на плиту и сел за стол, положив перед собой письмо и Герб. Его не покидало ощущение, что раньше он уже видел какой-то предмет, имеющий отношение к нему.       Необъяснимая сила вдруг подняла Рене на ноги и привела в комнату. Кто-то невидимый руководил сейчас его действиями и поступками. Рене не испугался, решив просто подчиниться этой невидимой силе и покориться ее власти.       Его взгляд упал на ноутбук, и он с облегчением вспомнил о статье и сердитом главреде. На миг потеряв связь с невидимой руководившей им силой, Рене метнул взгляд на часы и понял, что до часа «икс», назначенного главредом, оставалось всего полчаса. Рене кинулся к столу, включил ноутбук, вошел в почту и отправил статью, параллельно дописав в тексте сообщения: «Беру отпуск, пока на две недели в связи с семейными обстоятельствами. При необходимости продления сообщу дополнительно», и, чтобы не читать гневного ответа месье Алана, который, Рене был в этом уверен, не заставит себя ждать, выключил ноутбук.       И тут… Воистину неисповедимы пути твои, Господи… Подняв глаза, Рене уткнулся взглядом в стену, на которой еще со времен его деда, жившего в этой квартире, висела картина, изображающая захваченного в плен воина высокого чина, судя по камзолу, пусть и порванному, запечатленному во время захвата с нательным крестом на обнажившейся груди. Застыв под твердым взглядом воина, Рене вдруг все понял.       Крест вельможи был один в один похож по форме на тот, что на Гербе. Сложно было сказать, кому из мушкетеров принадлежал какой-то из знаков, но однозначно самым набожным из четверки был…       У Рене от напряжения на лбу выступил пот. Он поднялся, не сводя глаз с картины, подошел к ней, и руки сами собой стали аккуратно, сантиметр за сантиметром обследовать раму. На торце рамы Рене нащупал небольшой выступ. Нажав на него, он почувствовал, как картина отошла от стены на каких-то пару сантиметров, словно сработал невидимый механизм, и что-то блеснуло в полумраке комнаты.       Осторожно протянув руку, Рене нащупал среди паутины нечто твердое и холодное. Вытянув таинственный предмет наружу, Рене с трудом удержался на ногах. В дрожащих от волнения руках он держал крест из красного драгоценного камня, судя по всему — шпинели или рубина, причудливо ограненного неповторимым образом. Все еще не веря, что ему удалось разгадать одну четвертую часть тайны Герба, Рене бросился на кухню и осторожно приложил крест к нужному углублению на камне. Крест идеально вписался, тем самым доказывая, что Рене на правильном пути.       Кофе давно уже выкипел, залив плиту, а Рене все сидел и пытался уложить в голове только что сделанное им открытие — он, Рене Эрблес является потомком знаменитого Арамиса, мушкетёра Его Величества Людовика XIII, если судить по картине, оказавшегося не выдумкой Дюма-отца, а реально существовавшим дворянином.

***

      Спустя три часа после своего открытия Рене уже немного пришел в себя и даже успел еще раз тщательно осмотреть мансарду и более подробно выпотрошить старый сундук на предмет еще каких-нибудь подсказок, касающихся Герба, но больше ничего дельного так и не нашел. Все остальные письма в сундуке тоже принадлежали предкам, но никаких намеков на Арамиса или других мушкетеров там не было. Рене не встретил больше ни одного упоминания о Гербе и его пропавших составных частях.       И вот спустя три часа он сидел на кухне и наконец-то пил нормально сваренный ароматный кофе, думая, что теперь делать дальше.       — Ну, хорошо. Теперь ты знаешь, кто ты и у тебя есть крест, — разговаривал он сам с собой за пятой или шестой по счету чашкой кофе. — А дальше? С чего начать поиски других потомков?       Рене уже до такой степени насмотрелся на Герб, что у него начало рябить в глазах. Но он снова и снова сканировал взглядом серый камень, надеясь на подсказку.       — Шевалье, ну хоть вы помогите своему неразумному потомку! — умоляюще поднял он глаза к потолку, обращаясь за подмогой к своему знаменитому предку. Тишина…       Рене потер покрасневшие глаза и поднялся за очередной чашкой кофе. Его взгляд неожиданно упал на недавно купленную бутылку анжуйского вина. «Может, принять чего покрепче?» — подумал он. — «А вдруг поможет расслабиться…» Рене взял в руки анжуйское, открыл его и, уже практически поднеся бутылку к бокалу, замер.       — Один из рисунков на поле Герба — виноградная лоза, — со стороны Рене напоминал умалишенного, разговаривавшего не то с бутылкой, не то с самим собой. — Но в равной степени это изображение может принадлежать как Атосу, так и Портосу. Хотя я скорее склоняюсь к версии об Атосе. Сноп такой же формы есть на гербе Гаскони, и это точно д’Артаньян, других совпадений здесь быть не может. Остается бандана. Книжный Атос хоть и отказался от графского титула, но вряд ли столь необычно одевался…       Рене мотнул головой, силясь представить Атоса в бандане. Не выходило. А выходило, что столь причудливый головной убор, скорее всего, принадлежал Портосу. Почему-то в голове вдруг возник образ смеющегося темнокожего здоровяка, совсем не похожего на рисунки в книгах.       Рене неожиданно подумал, что можно попробовать что-то узнать об Атосе и его потомках, если выяснить, где именно жил после отставки знаменитый мушкетер. Вряд ли тот вернулся бы в поместье, которое пытался забыть, значит, надо искать другое место.       Анжуйское не выходило из головы. Рене вернулся в комнату, включил ноутбук и, не обращая внимания на яростно сверкающий значок в аське, обозначающий гневающегося главреда, полез во всемирную паутину в поисках винодельческих районов Франции.       — Эльзас, Божоле, Бержерак, Бордо, Бургундия, Шампань, Юра, Луара, Рона, Лангедок… — перечислял он вслух. — Не объезжать же мне их все по очереди… — растерянно пробормотал Рене. — Так всей жизни не хватит.       Рене грустно посматривал на экран ноутбука, откровенно не зная — что делать дальше. Может, все же начать с потомков д’Артаньяна? Уж их-то, скорее всего, стоит искать в Гаскони. С Портосом все выглядело ещё хуже — Рене вообще понятия не имел, где искать его потомков.       И тут Рене увидел на экране мигающий значок рекламы: «Только сегодня билет в легендарную винодельческую долину Луары всего за полцены. Предложение ограничено! Торопитесь, и вы сможете насладиться великолепным «Каберне фран» и «Пино д`Онис» под звуки рождественских гимнов.».       — Возможно, это знак. А, может, и нет… — бормотал Рене, набирая номер авиакомпании. — Но с чего-то надо начать. Алло! Добрый день, мадемуазель. Я бы хотел забронировать один билет в Луару по вашей акции. Предложение еще действительно? Замечательно! Мои паспортные данные? Конечно. Записывайте…       Спустя полчаса Рене уже одной рукой упаковывал в чемодан ноутбук, аккуратно завернутый в свитер герб и крест, также еще пару свитеров и разные нужные мелочи, а другой набирал номер вызова такси. Самолет вылетал из аэропорта имени Шарля де Голля через три часа. А, значит, на все про все у него оставалось… Да вообще времени не оставалось!       Ему повезло. Несмотря на снегопад, такси было у подъезда через двадцать минут. И снова везение — дорогу в аэропорт успели расчистить одной из первых, и Рене, все так же безбожно опаздывая, умудрился подбежать к стойке регистрации буквально за минуту до окончания этой самой регистрации.       Немного не рассчитав скорости, Рене у самой стойки впечатался в спину забирающего свой зарегистрированный билет мужчины.       — Извините… — запыхавшимся голосом только и смог вымолвить он, потеряв дар речи, стоило обладателю спины повернуться к Рене лицом.       На вид мужчина был лет тридцати-тридцати пяти, квартерон, по комплекции вмещавший в себя, как минимум, двух Рене, с черными жесткими волосами и черной же аккуратной бородкой.       — Молодой человек, — пробасил обладатель недюжинной комплекции, — вы всегда не смотрите перед собой, когда спешите? Или вас магнитом притягивают неприятности?       Рене не успел ответить, потому что девушка за стойкой поторопила его, а незнакомец уже направился по коридору, ведущему на посадку.       Спустя десять минут Рене входил в салон самолёта, а девушка-стюардесса закрывала за ним дверь. «Успел…», — облегченно выдохнул он. На билете значилось место 5С бизнес-класса, и Рене отправился по проходу авиалайнера к своему ряду. Но подойдя к указанному на билете месту, Рене с удивлением обнаружил его занятым тем самым здоровяком, в которого влетел у стойки регистрации.       — Месье, прошу прощения, но это мое место.       — Ничего подобного, — пробасил тот, — это мое место.       — Позвольте с вами не согласиться. Вот мой билет. Место 5С, бизнес-класс, — не сдавался Рене.       — Хм… А вот мой билет. Место 5С, бизнес-класс, — и здоровяк, убрав билет, невозмутимо взял какой-то журнальчик из кармашка на спинке кресла.       — Но… — Рене начал терять терпение, не зная при этом, что сказать и делать. Сидевший на его месте мужчина никак не отреагировал, продолжая читать журнальчик.       В этот момент к ним подошла заметившая, что что-то не так, стюардесса. Быстро разобравшись в ситуации, она извинилась перед Рене за досадную оплошность и предложила занять место в следующем ряду, на котором, как выяснилось, отдыхал один из стюардов. Тот тут же освободил кресло, уйдя в кабину пилотов. Рене уже собирался немного вздремнуть в надежде, что во сне ему приснится подсказка на тему, с чего начать поиски в Луаре, как вдруг на его колени опустилось что-то настолько тяжелое, что вместо крика боли Рене смог только охнуть. Глаза открылись сами собой, и Рене увидел, что это тот самый здоровяк решил прилечь и откинул спинку кресла!       — Месье, я удивляюсь, как вы вообще прошли весовой контроль перед посадкой… — возмущённо прохрипел Рене. Это уже начинало раздражать. — Даже без багажа вы явно превышаете норму.       — Что?! — здоровяк поднялся и, повернувшись к Рене, схватил его за ворот свитера. Рене мимолетно успел порадоваться, что кресла привинчены к полу.       На шум уже бежали два стюарда.       — Да как ты смеешь, сморчок! — не утихал великан. — Хамон недокормленный!       — По крайней мере, я не давлю окружающих подобно дорожному катку. — Рене понимал, что усугубляет ситуацию, но остановиться не мог. Даже невольно ухмыльнулся от прозвучавшего сравнения.       — Ах ты!.. — вулкан явно приближался к точке извержения.       — Месье, месье… — стюарды безуспешно пытались вырвать Рене из мощной хватки. — Успокойтесь, месье! Иначе мы будем вынуждены сесть в ближайшем аэропорту и сдать вас обоих полиции!       Упоминание полиции смогло наконец утихомирить здоровяка. Он освободил Рене из своей цепкой хватки, но долго еще что-то бурчал и пыхтел себе под нос.       Спустя какое-то время Рене стало неловко от своих слов. Он понимал, что сам спровоцировал незнакомца, отозвавшись о его фигуре не в самых лицеприятных выражениях. Рене поднялся со своего места и аккуратно перегнулся через спинку кресла перед собой.       — Месье, — осторожно начал Рене, — простите мне мой вспыльчивый характер. Мне очень неловко, я не хотел вас оскорбить.       Рене уже ожидал, что мужчина в ответ вспылит или пошлет его… ну, куда подальше… Но здоровяк помолчал мгновение, хмыкнул и неожиданно попросил сидящего рядом с ним мужчину поменяться с Рене местами.       — Вы это… Тоже простите меня. Мой дурацкий «вспыльчивый характер». Это отличительная черта всех мужчин нашего рода. Говорят, наследственное, — ухмыльнулся здоровяк, и Рене впервые увидел его обаятельную улыбку. — Мишель Третьян, — протянул он руку.       — Рене Эрблес.       Рукопожатием они словно подвели черту под прошлыми недоразумениями.       — А вообще я человек мирный. — Мишель сделал небольшой глоток из предложенного стюардессой бокала вина и, резко сменив тему, проворчал: — Это не вино…       — Не понял… — Рене взглянул на соседа, чувствуя, как непонятно откуда в нем появляется симпатия к этому человеку, который только что едва не задушил его.       — Это не вино, — повторил Мишель. — Я кое-что понимаю в вине, хоть и военный в шестом поколении.       — Вы — военный?! — почему-то обрадовался Рене этому, а не тому, что этот человек, может быть, поможет ему в поисках наследников Атоса на просторах винодельческой Луары.        — Да, — кивнул Мишель. — Наша семья уже не одно столетие служит стране. Сначала короне, а потом — Республике. Но когда прапрапра… я всегда сбиваюсь, в общем, это было очень давно, вышел в отставку, то занялся для души тем, что у него получалось так же отлично, как бить вражеские морды.       Рене, не сдержавшись, хмыкнул.       — Простите, — тут же искренне извинился он.       — Ничего, — махнул рукой Мишель, расплываясь в обаятельной улыбке.       — Мишель… — Рене замялся на мгновение, но подумал, что, в общем-то, ничем особым не рискует, кроме как показаться смешным. «Ну, это я переживу, а шанс что-то узнать надо использовать». — Могу ли я кое-что у вас спросить касаемо виноделия?       — Почему нет? — добродушный Мишель уже ничем не напоминал недавний вулкан гнева.       — Я лечу в Луару в поисках одного человека. Откровенно говоря, я даже не совсем уверен, что этот человек существует… и совсем не уверен, что живёт в Луаре… — Рене заметил удивленно-подозрительный взгляд Мишеля, но раз уж начал, решил закончить. — Но я надеюсь, что он или она все-таки существуют… Так вот. Предок этого человека был уникальной личностью, и мне жизненно важно найти его… если он существует, конечно.       Рене совсем запутался в словах, а на лице его собеседника эмоции менялись от удивления через ошеломление к полной растерянности. В итоге, когда Рене остановился, понимая, что потерял нить повествования, на лице Мишеля замер немой вопрос: «А можно то же самое человеческим языком?»       — В общем, вот… Читайте, — и Рене бережно протянул Мишелю письмо Арамиса, понимая, что лучше объяснить суть своей поездки он не сможет.       То, что произошло с лицом Мишеля, едва он начал читать письмо, Рене никак не мог предвидеть. Глаза его округлились, рот открылся, и он, словно выброшенная на сушу рыба, стал хватать воздух, а изо рта вырывались звуки, отдаленно напоминающие истерику.       — Мишель! Что с вами? — Рене стал испуганно звать стюардессу, которая тут же прибежала со стаканом воды.       Продолжая хватать ртом воздух, Мишель решительно отодвинул руку стюардессы с водой и залпом выпил бокал вина, который пятью минутами раньше так отчаянно критиковал.       — Я в порядке… — наконец, смог прохрипеть он. И едва стюардесса удалилась на безопасное расстояние, повернулся к Рене, указывая дрожащими пальцами на письмо. — Откуда это у тебя? — от волнения Мишель перешёл на неформальное обращение.       — Я нашел это письмо в старинном сундуке в мансарде своей квартиры, — все еще не понимая такой реакции Мишеля, растерянно ответил Рене.       — Как оно к тебе попало? Ты понимаешь, что это значит?..       — Конечно, понимаю. Сам был в шоке, когда обнаружил его. — Рене подумал, что реакция его соседа вызвана именами, упоминающимися в письме. Какой француз не знает героев Дюма-отца.       — Я думал, что Герб — это выдумка. А он и правда существует!       Теперь настала очередь Рене:       — Т-т-то… ест-т-ть… — вдруг начал заикаться он.       И Мишель начал свой рассказ, с каждым словом все больше и больше вгоняя Рене в ступор.       — Осенью я собрал особенно богатый урожай винограда и решил, что могу себе позволить попробовать создать новый сорт вина по рецептам моего уважаемого предка, который, как я уже говорил, и основал, так сказать, наше мирное семейное дело — увлечение виноделием. Я перерыл множество тетрадей и книг на чердаке, но все же нашел тот рецепт, который искал. Только кроме рецепта я обнаружил в тетради кое-что еще… — и Мишель с заговорщицким видом достал из кармана сложенный вчетверо листок. — Читай, и ты все поймешь…       «Мария Сессета, дочь моя. Это письмо ты прочтешь, когда меня уже не будет. Сохрани его и передай своим детям, и завещай хранить это письмо и то, что тебе передаст вместе с ним мой поверенный, из поколения в поколение.       Ты, конечно, помнишь моего давнего друга Арамиса, более известного тебе как первый министр Ее Величества королевы Анны, шевалье д’Эрбле или герцог Андоррский. Во время его последнего приезда, когда и он, и я понимали, что это, возможно, наша последняя встреча на этой земле, он передал мне одну вещь.       Я рассказывал тебе, как мы придумали Герб Дружбы. Но это был не просто знак единения нас четверых. Герб скрывает тайну. Я не доверяю эту тайну бумаге, но верю, что все откроется рано или поздно, если на то будет воля Господа. Да, я никогда не был таким набожным, как наш Арамис, но в этом с ним солидарен. Он дал слово и сдержал его, в то же время предоставляя провидению решать, без преувеличения, судьбу истории.       Так вот… В свой последний приезд Арамис передал мне мою часть Герба и сказал, что у каждого из нас будет храниться, а впоследствии передаваться по наследству своя часть реликвии. Сам Герб остался у Арамиса, и он спрячет его в надежном месте, в таком, где его в нужное время сможет найти тот, кому он будет предназначен.       Тебе же, дочь моя, я завещаю хранить нашу часть Герба. А я лишь надеюсь, что однажды все четыре части объединятся, чтобы открыть миру Тайну…       Твой любящий отец, генерал дю Валлон.»       Рене ошеломленно переводил взгляд с письма на Мишеля и обратно.       — Так вы… — наконец понял он. — Нет… Этого не может быть, чтобы в многомиллионном Париже, опаздывая на самолет в Луару, чтобы отыскать потомка Атоса, я столкнулся с потомком Портоса!       — А я?! — не менее ошеломленно пробасил Мишель. — Я, проведя в Париже две недели в поисках Герба или кого-нибудь из потомков Атоса, Арамиса или д’Артаньяна, не найдя ничего, отчаявшись и решив вернуться домой, встречаю того, кого безуспешно искал все это время, в самолете, летящем в Луару! Ведь, если я правильно понимаю, ты — потомок Арамиса?       — Только почему герцог Андоррский? — кивнув, вспомнил Рене слова из письма Портоса. Мишель пожал плечами.       Они еще какое-то время порассуждали над странностями судьбы или волей провидения.       — Что касается Герба, то он у меня, — немного придя в себя от очередного пережитого шока и чувствуя, что впереди еще немало будет таких ошеломляющих открытий и странностей, сказал Рене. — Я нашел его, как и это письмо, в сундуке в мансарде своей квартиры. А в тайнике рамы картины, на которой изображен Арамис, я нашел вот это… — и Рене достал Герб и рубиновый крест. — Кстати, и сама картина очень любопытная… История явно многое умалчивает о знаменитых мушкетерах.       Мишель некоторое время задумчиво рассматривал Герб.       — Из писем получается, что у меня должны храниться камни из виноградной лозы или отсюда, — Мишель указал на три углубления в бандане. — Сноп пшеницы явно знак д’Артаньяна.       — Точно такой, как на гербе Гаскони, — согласно кивнул Рене.       — Только вот…       — Что?       — Я не припоминаю в своем доме ничего похожего ни на первые камни, — потомок Портоса грустно откинулся на спинку сиденья, — ни на вторые.       — Я чувствую, нет, я уверен, что они где-то у тебя! Камни не могли уйти из вашей семьи. Просто надо еще раз все внимательно осмотреть и с Божьей помощью, с подсказками наших великих предков мы их найдем…       Мишель внимательно посмотрел на Рене. Они были знакомы всего несколько часов, но у него появилось странное чувство, словно он давно знает этого человека, словно само провидение, а может их знаменитые предки свели их в одно время в одном месте, к тому же едва не столкнув в присущем им воинственном духе.       Мишель рассмеялся и, поймав удивленно-непонимающий взгляд Рене, объяснил:       — А ведь мы с вами и познакомились практически в духе наших предков. Будь сейчас XVII век, я бы, как Портос, вызвал вас на дуэль, а вы, подобно Арамису, не удержались бы от ехидных замечаний!       Самолёт уже заходил на посадку в аэропорту Луары, когда, отсмеявшись, они успокоились, и вытирающий слезы Мишель решительно посмотрел на своего нового знакомого, с которым его теперь объединяла общая тайна, общее прошлое и захватывающее общее будущее.       — Значит, решено. Мы едем ко мне и не успокоимся, пока не найдем мою часть! — подытожил Мишель.       — Именно так! А потом… — Рене задумался. — Что делать потом, решим по ходу. Само провидение ведет нас, так положимся же на его волю!       Возле аэропорта Мишель взял такси, и они направились в поместье Третьяна, уверенные, что разгадают тайну предков. А Рене облегченно вздохнул, понимая, что теперь, по крайней мере, что бы ни было дальше, он уже не один.