***
Рокудайме не оказалось в кабинете: в компании архитектора и строителей он осматривал территорию, где собирались строить бумажную фабрику, сверяясь с чертежами проекта. — Какое расстояние до ближайшего жилого дома? Так… Хм, хм. — Напомню, что фабрика будет оснащена новейшими очистительными фильтрами, Хокаге-сама. — Это было обязательным условием, — ответил Какаши. — И ещё… Извините, Акито-сан, я оставлю вас на пару минут. — Д…да, конечно, — пробормотал архитектор, покосившись на Орочимару, и промокнул усы платочком. Выслушав суть дела, Рокудайме задумался. — Сакуре-чан не стоит покидать пределы деревни в одиночку, — добавил Саннин. — Разумеется, она способна сама за себя постоять — недаром её зовут второй Цунаде — и всё же… При этих словах Какаши едва заметно вздрогнул и посмотрел на девушку с пронзительной тревогой. — А к чему вам лишние хлопоты по поиску сопровождения, Хокаге-сама? Уверяю вас, мы с Ямато-куном прекрасно справимся. — Не сомневаюсь, — ответил Рокудайме, поглаживая подбородок. — Что ж… Сейчас начало полудня. Прошу вас вернуться в деревню до шести, Орочимару-сама. Отметиться на посту у ворот будет достаточно. — Тогда нам пора, — улыбнулась Сакура. — По дороге ещё нужно зайти на рынок. — На рынок? — переспросил Орочимару. Девушка кивнула: — Конечно! Мы ведь не пойдём в детский дом с пустыми руками? За воротами деревни их ждала лесная дорога. Солнечные лучи пробивались сквозь просветы в кронах дубов и ясеней, уже тронутых осенним золотом. Идти было недалеко: приют находился в километре к северо-западу от Конохи, на опушке леса Нара. Что-то неприятно скребло под сердцем — несмотря на погожий день и пока ещё слабую, но такую горячую искорку надежды, которая вела их к Кабуто. И дело было не в том, что Орочимару впервые с окончания войны выпустили из деревни. То, что он беспрекословно принимал все ограничения своей свободы в течение трёх лет, создавало определённую почву для доверия. Кроме того, чутьё подсказывало: Какаши всё же отправил скрытое сопровождение. И на предчувствие опасности это ощущение не было похоже. Девушка поймала слетевший на плечо лист — жёлтый с зелёными прожилками — и сквозь него посмотрела на солнце. Что же не так? Откуда это неприятное и странно знакомое чувство? После чего… «Недаром её зовут второй Цунаде». «Вот оно. А ведь раньше мне приятно было это слышать…» — Сакура выпустила листок; кружась, он упал на мелкий гравий дороги. — «Не очень-то приятное это слово — вторая… Или второй. Даже когда тебя сравнивают с кем-то великим. Я — Сакура Харуно. И я… Я не хочу быть второй, пусть даже я в чём-то не первая». Вторая Цунаде. «Цунаде?!» — Сакура? Ты в порядке? — Да, капитан Ямато. Просто на камешек наступила… Он явно не поверил, но расспрашивать не стал. Только вздохнул и поудобнее перехватил корзину, полную фруктов и конфет. — Метров через двести слева должна быть тропинка, — объявил Орочимару. — Нам туда. Не пропустите. Чем больше Сакура думала об этом, складывая детали, тем сильнее убеждалась в верности своей догадки. Женщина, с которой не могло быть будущего… Из-за огромной разницы в возрасте. Уход Цунаде-сама из деревни весной — и тщательно скрываемая тоска Рокудайме, который похудел и стал засиживаться в кабинете дольше обычного… Точно так же, как она сама, Сакура, после смены в госпитале трудилась в лаборатории допоздна — лишь бы меньше оставалось свободного времени. Единственная женщина, которую она видела рядом с Какаши — пусть всего несколько раз… И пусть это не выглядело свиданиями. Что стоило двоим шиноби скрывать свою связь? Наконец, кошка по имени Принцесса — Принцесса! — с пятнышком на лбу, которое так напоминает печать Бьякуго. И встревоженный взгляд Какаши, когда Орочимару упомянул это двусмысленное для них двоих сравнение… Он не только беспокоился о её, Сакуры, безопасности. Он не хотел, чтобы она догадалась и чувствовала себя… — Вот мы и пришли. — Голос Орочимару вернул куноичи к реальности. Неужели она настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как тропинка вывела их на широкую поляну, окружённую раскидистыми дубами? Сакура невольно улыбнулась: здесь всё дышало умиротворением — старинное деревянное здание, энгава — судя по виду, пристроенная недавно, — уютный маленький сад… Но где же все? Часы на деревянной башенке пробили полдень. — Не толкайтесь! Соблюдайте порядок… — Урааааа! Гулять! — Эй, сказали ж — не пхайся, ты… — Текуми, — Спокойный, но твёрдый голос, — веди себя достойно. И ты тоже, Керо… Тем более, у нас, кажется, гости. Что нужно сказать, дети? Толпа ребятишек удивительно быстро превратилась в две нестройные шеренги. — Добрый день! Кабуто поправил очки; непривычно было видеть его в рясе отца-настоятеля. — Орочимару-сама, Сакура-сан и… Ямато-сан. Странная компания, честно признаться… Подозреваю, что и повод необычайный. — Узнаю Кабуто-куна, — усмехнулся Орочимару. — С ходу анализ обстановки… Ты прав, у нас к тебе не совсем обычная просьба. — Проходите. Уруши! Это мой названый брат, — пояснил Кабуто. — Мы вместе росли здесь… И вместе вернулись. Уруши, присмотри за детьми, пожалуйста… О, фрукты? Как любезно с вашей стороны… Благодарю. Можете отдать корзину Уруши, Ямато-сан. Нет, не сюда… Вот в эту комнату. Следом за остальными Сакура села на плетёный из тростника татами у низкого столика. Кабуто вышел и вскоре вернулся с чашками и дымящимся чайником на подносе. — Итак, — сказал он, разливая чай, — мне не терпится узнать, что заставило такую, повторюсь, странную компанию прийти сюда. — На самом деле, мы с Ямато-куном здесь по воле случая, — ответил Орочимару, принимая чашку из рук Кабуто. — Я пришёл сюда из чистого любопытства… Взглянуть, как ты тут поживаешь. — Это у меня к вам вопрос, Кабуто-сан, — начала Сакура. — Вернее, просьба. У меня есть пациент… Мальчик восьми лет, который болен прогрессирующей мышечной дистрофией. — Так-так. — Кабуто наконец присел к столику и тоже взял себе чай. — Это уже интересно, Сакура-сан. Насколько я знаю, болезнь не поддаётся исцелению. — Верно. Я как раз хочу попытаться. Идея вот в чём… За рассказом Сакуры был выпит ещё один чайник. — Значит, высокий процент отторжения, — заключил Кабуто, — который сводит весь смысл к нулю… Я неравнодушен к судьбе твоего пациента, Сакура-сан. Но мне нужно время… И я не стану обещать, что у меня что-то выйдет. По стенам комнаты были развешаны детские акварельные рисунки. Деревья, сцены рыбалки и сбора урожая, птицы… Белая змея, дремлющая на камне посреди цветника. Девушка вернула на поднос пустую чашку и поднялась с татами, чтобы рассмотреть поближе. Наверное, Кабуто поделился своей историей с кем-то из подопечных — иначе откуда такой необычный образ? Дети обычно боятся змей… — Кабуто-сан… А что насчёт яда, с помощью которого вы во время войны лишили капитана Ямато возможности пользоваться мокутоном? — О, хм… — Бывший нукенин и шпион смутился. — Я считаю это одной из лучших своих разработок. Этот яд не причинял критического вреда организму, воздействуя прицельно на определённые участки ДНК. А почему ты спрашиваешь об этом? — Могли бы вы, мммм… Воспроизвести этот яд? — Сакура резко развернулась и уставилась на оторопевшего Кабуто. — Пока вы будете думать, я хотела бы изучить… не меняет ли яд, который блокирует древесные техники, и другие свойства генома. — Могу, — подумав, ответил Кабуто и встал. — Подождите меня здесь. — Отличная идея, Сакура-чан, — одобрительно кивнул Орочимару. — Ты мыслишь, как настоящий учёный: в ожидании идеального работай с тем, что есть в распоряжении уже сейчас. — Спасибо капитану Ямато, — улыбнулась девушка. — И смотрите-ка, капитан, — вы наконец стали соучастником эксперимента, а не… АНБУ коротко хохотнул: — Да уж, Сакура… Где я и где наука! — Не говорите так, Ямато-кун. В конце концов, вы столько времени провели с нами в лаборатории, что впору записывать вас в научные сотрудники. Со двора доносились весёлые звуки детской возни. Сакура нетерпеливо расхаживала по комнате, сцепив руки за спиной; искорка надежды вспыхнула и разгорелась жарким огнём. Она сердцем чувствовала, что яд Кабуто может стать решением. И тогда… Флакон со светло-серой опалесцирующей жидкостью доверили Орочимару. — Мне интересно будет узнать результаты, — сказал на прощание Кабуто. — Желаю вам удачи, Сакура-сан. И ещё… Если лечение удастся, вашему пациенту потребуется реабилитация, так? Возможно, здесь, среди сверстников, мальчику будет комфортнее, чем в госпитале. А я позабочусь о нём как ирьёнин. — Благодарю, Кабуто-сан, — ответила Сакура. — Я буду помнить о вашем предложении. Передать что-нибудь Хокаге-сама? — О, приют ни в чём не нуждается… Не то что во времена моего детства. Возвращаться в деревню девушке хотелось бегом — но неловко было лишать Орочимару возможности прогуляться на свежем воздухе. — Как ты планируешь применить яд, Сакура-чан? — Воздействовать на клетки Первого, выделить из них ДНК и поставить новую пробу на совместимость. Я пользовала не весь биоптат мышцы Ичимару… Оставшийся материал можно культивировать. — Ты бережёшь пациента даже в мелочах… О чём задумался тот, кто в прошлом ставил опыты на взрослых и детях в погоне за уникальными способностями и ниндзюцу? Сакура тактично опустила взгляд. — Всё же я хочу поблагодарить вас, Орочимару-сама. Я многому у вас научилась. Ветер колыхал ветви деревьев, играя на дороге тенью и светом. — Не стоило, — мягко напомнил Саннин. — Я не сделал ничего такого… Мне достаточно было бы просто наблюдать за твоей работой, Сакура-чан. Это я должен при случае сказать «спасибо» Цунаде. Цунаде. Цунаде и… Изумрудный кулон будто сам напомнил о себе, как живое существо, — Сакура бережно накрыла его ладонью. Да, это больше чем просто красивый камень… «Неважно, кто именно был до меня. Я не первая… Но и не вторая. А то, что я догадалась, останется моей собственной тайной». По возвращении в лабораторию куноичи с головой погрузилась в хлопоты: остатки образца мышцы Ичимару нужно было подготовить к культивированию; провести анализ яда, рассчитать несколько вариантов дозировки и поставить серию реакций в маркированных чашках. Завести лабораторный журнал. Кроме того, пора было выписывать ту самую пациентку, которой удалили аппендицит. Недаром Сакура осторожничала с медикаментами: на повторном УЗИ подтвердилась беременность. Несмотря на то, что Шицуне освободила девушку от рутинных обязанностей по госпиталю, дело затянулось допоздна. Наконец, почти ничего не чувствуя, кроме усталости, Сакура поднялась по ступеням в холл. Там было безлюдно и тихо — только постовая медсестра с кем-то любезничала. — Доктор Харуно сегодня практически с самого утра спустилась в лабораторию и… О, а вот и она сама! Желание броситься Какаши на шею удалось сдержать с трудом. Как же здорово, что он пришёл её встретить! — Не могу припомнить, когда в последний раз ты настолько задерживалась, — заметил Рокудайме, когда они вышли на улицу. На деревню спустился туман; огни фонарей расплывались сквозь белесую дымку. — Удалось узнать что-то от Кабуто? — Не совсем узнать… Сейчас расскажу. Но сперва я хотела бы проверить один момент. — Кхм… Так. Спрашивай, радость моя. Я готов. — В приют и обратно мы ходили вовсе не втроём, так ведь? — Отпускать Орочимару из деревни под честное слово было бы опрометчиво. Вас сопровождали двое АНБУ… Ты кого-то заметила? — Никого, — помотала головой Сакура и прильнула к плечу Какаши. — Просто я слишком хорошо тебя знаю.Сакура Харуно Х
17 мая 2024 г. в 16:21
Царившее в лаборатории молчание давило на плечи. Тихонько тикали часы на стене; шелестела бумага — Орочимару перебирал обширные материалы их с Сакурой и Цунаде исследования о взаимном влиянии чакры и генома. Ямато, которому Саннин вполголоса объяснил, в чём дело, о чём-то размышлял. Сама Сакура вносила в историю болезни Ичимару микроскопическое описание препаратов — не потому, что это поможет мальчику, а потому что того требовал порядок.
Шестьдесят процентов… Больше половины объёма мышцы после введения погибнет. Если бы вопрос был только в скелетной мускулатуре, можно было бы рискнуть, рассчитывая, что часть мышечных волокон восстановится благодаря регенерации — плюс гормон роста, стимуляторы и упражнения… На полноценное развитие силы надеяться не стоило бы; однако остановить слабость на нынешнем уровне — пока Ичимару ещё способен сам передвигаться — вполне возможно.
Но для самой главной мышцы, сердечной, такой эксперимент губителен.
Сакура перелистнула историю болезни в начало, где после анамнеза были подклеены анализы крови и кардиограмма. Сердечные функции мальчика уже начали отклоняться от нормы: дистрофия неумолимо делала своё дело. Даже если удастся кое-как восстановить мышцы ног, рук, спины и корпуса — какой в этом смысл, если сердце однажды неизбежно остановится?..
Девушка застыла над раскрытой историей болезни, перебирая в уме свою методику — в поисках момента, которому не уделили должного внимания или просто не заметили; быть может… Но ничего не находила.
Решительно ничего, за что можно было бы зацепиться.
— Во всей этой истории с ДНК Первого Хокаге я не раз оказывался подопытным…
Вздрогнув, Сакура повернулась на голос.
— Капитан Ямато?
— Как ты знаешь, в самом начале войны меня схватил Кабуто, чтобы использовать мои клетки для усиления армии Зецу, — начал АНБУ. — Я припоминаю их разговор с Мадарой-Обито. Кабуто хвастался, что разработал какой-то специальный яд для… блокировки моих способностей. Думаю, у него это не вышло бы без изучения генома Хаширамы.
— Определённо, — отозвался Орочимару, подняв голову от бумаг. — Мой бывший ассистент и последователь… Кхем… Весьма талантливый парень.
Все трое переглянулись.
— Полагаю, на прогулку до сиротского приюта мне нужно получить разрешение Хокаге. — Саннин встал из-за стола, поправил свой оби из толстого витого жгута. — Да, я предлагаю идти всем — ввиду, кхе-кхм, недавних событий. К тому же… — Орочимару слегка улыбнулся. — Я не прочь навестить Кабуто-куна.