Я навсегда за тебя в ответе

      Первым шифрованным сообщением Шикамару отчитался о том, что с комиссаром Киринагаре всё обговорено. Вторым — о прибытии команд в порт.       «Вторник, двадцать второе число», — отметил Рокудайме и откинулся в кресле.       Петля наброшена.       Группа наблюдения за Райденом Ходзуми пока ничего подозрительного не обнаружила. Обычные перемещения из особняка в казначейство и резиденцию Даймё; деловые встречи с различными коммерсантами. Супруга казначея, судя по всему, вела уединённый образ жизни. Из постоянных посетителей особняка отметили только учителя музыки и танцев, который занимался с Эмико. Ревизия корреспонденции тоже ничего не дала: запросы, обмен документами и новые ноты для наложницы.       Никаких странных визитёров, двусмысленной переписки или обмена тайными знаками.       Хатаке Какаши не торопился с выводами: жизнь научила его терпеливо ждать. И уже через три дня, в пятницу, он дождался — только совсем не того, чего ожидал.       — Проклятье, — процедил сквозь зубы Рокудайме, повторно пробегая глазами по строчкам короткого донесения АНБУ: завтра утром Райден Ходзуми отправляется с инспекцией в Косатен. — Вполне легальный предлог… Лично проверить, как идут дела бывшего торгового дома Накано?       Какаши свернул донесение и убрал в ящик стола, под ключ. Из другого ящика достал комплект утяжелителей — небольшие мешочки с песком, по одному на каждом из концов короткой верёвки; они служили для наработки скорости формирования печатей.       Можно передать руководство операцией в порту кому-нибудь из группы, а Шикамару перебросить в Косатен. На это уйдёт полтора дня, не больше. Но что, если…       «Если мы смотрим не в ту сторону», — нахмурился Какаши, складывая печати. — «Если наши подозрения касаемо господина казначея окажутся пустыми… А настоящего Паука мы упустим из-за того, что «Оиши Сейкацу» будет брать кто-то другой вместо Шикамару — единственного, кто владеет полной картиной, кроме меня?»       Над возвращением пальцам прежней ловкости ещё предстояло потрудиться. То, что получалось сейчас… Сносно. Достаточно для уровня джонина.       Рокудайме вернул утяжелители на место и окликнул помощника:       — Соро, будь добр… Пригласи старейшин в комнату совета.       Хомура оказался занят; пришла только Утатане Кохару. Какаши предпочёл бы, чтобы было наоборот.       — Что?! Хокаге может покинуть деревню только при крайней необходимости!       — Вы же сами говорили: речь идёт о деле государственной важности, — спокойно напомнил Рокудайме. — И сейчас я могу сказать, что в числе подозреваемых — чиновник высокого ранга.       — Выходит, и впрямь с этой бандой не всё просто? И тем не менее… — Утатане Кохару бросила выразительный взгляд на руки Какаши. — Я против того, чтобы ты рисковал собой.       — В Косатене я буду инкогнито. — Выдержав паузу, Шестой Хокаге выложил козырь: — Многое указывает на то, что награда за мою голову назначена как раз в связи с делом наркоторговцев. Мы не можем позволить себе даже малейший промах.       Губы почтенной куноичи сжались в тонкую линию.       — Ты всем хорош, Какаши Хатаке, кроме одного: слишком молод. Не сидится тебе на месте, — наконец проворчала она. — Да-да… Ты слишком вовлёкся в это дело вместо того, чтобы доверить его другим. От этого все проблемы.       — Вы не хуже меня знаете, Кохару-сама, скольких опытных шиноби мы потеряли за последние шесть лет. Новички, какими бы способными ни были…       — Не утомляй меня своим красноречием, Какаши. Я слишком стара, чтобы спорить с тобой… И слишком стара, чтобы брать на себя управление деревней на время твоего отсутствия, но…       Слегка дребезжащий голос старейшины перебил другой — тоже женский, бодрый и мелодичный:       — Необязательно так утруждаться, Кохару-сама. Вас устроит временное возвращение Пятой?       Рокудайме перевёл дух и медленно обернулся.       — Цунаде-сама, вы как никогда вовремя.       Она ни капельки не изменилась: то же зелёное хаори, и золотистые волосы собраны в два низких хвоста.       — Да уж вижу, — рассмеялась Годайме и озорно подмигнула Кохару: — Ну что, я принимаю дела у Рокудайме?       — Ступайте. А я сообщу джонинам. — Старейшина поднялась с дивана и одарила Какаши неодобрительным взглядом. — Не забывай о том, кто ты… И не лезь на рожон. Ох, кому я это только говорю…       — О боги, — фыркнула Цунаде, как только Рокудайме запер за ними дверь кабинета Хокаге. Соро, видимо, где-то возился с документами, и они остались наедине. — Похоже, она до сих пор вздыхает по Данзо!       — Ветви старой сосны не гнутся под ветром, — пожал плечами Какаши.       — Только ветер об этом не особенно беспокоится… Тебе нужно спешить, так? И, — она лукаво прищурилась, — перед уходом из деревни заглянуть в госпиталь.       Повисшую неловкость можно было черпать половником. Рокудайме не был готов к этой встрече и не успел придумать, с чего начать, — а Цунаде уже знает? Откуда?       — Шицуне мне обо всём написала. Читая её письмо, я спрашивала себя: это точно не сон? — улыбнулась Годайме. — Двое дорогих мне людей собираются вступить в брак… И я могу вернуться домой со спокойным сердцем.       Какаши прикрыл глаза. Тяжесть, смятение, беспокойство уходили, как дождевая вода в сухую землю. — Я рад вас видеть, Цунаде.       Она подошла к столу и раскрыла толстый журнал учёта миссий.       — Не рассчитывала я снова садиться в кресло Хокаге… Надеюсь, меня не завалит бумажками с головой? Рассказывай, на что нужно обратить внимание в первую очередь, а остальное обсудим по дороге в госпиталь.       Она носила те же духи: роза и амбра с замшевым шлейфом — роскошный, чувственный аромат… Он больше не будоражил чувства, как раньше. Только подумалось: как же ей идёт этот запах.       Рассказать о разработке банды наркоторговцев и казначее Рокудайме предпочёл в кабинете, за закрытыми дверьми.       — Теперь я понимаю, почему ты сорвался с места, — говорила Годайме, пока они спускались по лестнице. — Отправляйся в Косатен. Только… Я попрошу тебя о том же, о чём и Кохару. Береги себя, Какаши.       — Мне всегда было что защищать, Цунаде, — ответил он спустя какое-то время. — Но теперь… Теперь мне есть к кому возвращаться. Это совсем другое чувство.       — До сих пор не верится… Любовь и Какаши Хатаке — всё равно что жареный лёд. Я точно не сплю?       — Вы всё так же остры на язык, Цунаде-сама.       — Знаешь ли, я тоже слишком старая, чтобы меняться.       — Хм… Если так, любопытно, на какую сумму за время странствий возрос ваш карточный долг.       — Ах ты… Чёрта с два я тебе скажу, Какаши!       Он снова хмыкнул, изогнув бровь — помня, что её это всегда раздражало.       «Ваше предсказание сбылось, Цунаде: мы действительно встретились, как встречаются после разлуки добрые друзья, — и ничего больше. Хотя мне не верилось, что это возможно… Когда-то не верилось».       — В наше подземелье заглянуло солнце, — объявил Орочимару, увидев Годайме, и расплылся в улыбке. — Ты ослепительно великолепна, как всегда, Цунаде!       — Льстец, — парировала она, но слегка зарумянилась. — Здравствуй, Ямато… А где Сакура?       — Она в стерильном боксе, — ответил Саннин. — Скоро закончит. Присаживайтесь.       Какаши отказался от предложенного стула и бросил взгляд на часы. Половина первого… Времени совсем немного.       «За господином Ходзуми и его домочадцами наблюдают двое; ещё двое следят за торговым домом. В Косатене мы все объединимся и вместе со мной получится отряд из пятерых. Хм… Достаточно, но до Косатена мне не стоит добираться в одиночку».       Сняв маску, Рокудайме прокусил большой палец и присел, хлопнув ладонью по полу.       — Найди Сая, — сказал он появившемуся из парового облака Паккуну. — Пусть отправляется в штаб АНБУ, переодевается и ждёт меня там.       — Будет сделано, — кивнул мопс и поковылял к двери. Какаши выпустил его и услышал, как со скрипом открывается другая дверь. Обернулся.       Сакура, в защитном костюме, подняла прикрывающий лицо щиток — и обомлела.       — Цунаде-сама?!       — Не ожидала? — рассмеялась та. — Ну как же не вернуться в деревню, когда лучшая моя ученица занимается такой важной работой! Но мы с тобой поговорим обо всём позже. — С этими словами Годайме оглянулась на Какаши. А он не сводил глаз с Сакуры — и понимал, что…       «Строить предположения и читать между строк. О боги, Сакура… Ты… догадываешься, что это она?..»       — Я сейчас, — кивнула она и начала стаскивать длинные перчатки.       В подвальном коридоре, куда они вышли вдвоём после того, как девушка сняла защитный костюм, Рокудайме порывисто прижал её к груди.       — Что-то случилось?       — Нет, Сакура. Просто есть кое-что, с чем мне лучше разобраться самому. Я временно возвращаю пост Цунаде-сама и… Ухожу. Прямо сейчас.       — Это из-за… вашего Паука?       — Да.       Просить её не волноваться было бы глупо.       — Я вернусь так быстро, как только смогу.       — Но твои руки…       — Об этом не переживай. Складывать печати так быстро, как раньше, пока не выходит, но… Я справлюсь.       Сакура запрокинула голову, чтобы поймать его взгляд. Что, если она спросит о… Избегать этого разговора Какаши не собирался — но коротким он не получится, потому что не будет простым, а ему отчаянно нужно торопиться.       — Можно проводить тебя до ворот?       — Я буду под маскировкой, — покачал головой Рокудайме. — Прости, радость моя… Мне пора.       Только сейчас он осознал, каково это — расставаться на несколько дней. Сжал девушку в объятиях ещё крепче, жадно впитывая её всю, сильную и трепетную, биение её сердца сквозь слои одежды, слияние их чакры, ароматы жасмина и лимонника и смешанный с ними тонкий, ни на что не похожий запах её волос… А потом медленно выпустил из рук и через маску коснулся губами её лба.       Благодаря технике мерцания уже спустя пару минут Хатаке Какаши оказался на вершине скалы Хокаге — перед штабом АНБУ. Проходя в эти алые двери, снаружи оставляли свои имена, мечты и чувства, а лица скрывали под масками, традиционно изображавшими различных животных и птиц. АНБУ — совершенное орудие деревни Скрытого Листа, без остатка подчинённое выполнению миссии.       «Что ж… Бывших не бывает?»       В окошке, где выдавали форму и обмундирование, не удивились и не задали ни одного вопроса — как и положено.       — Ваш комплект, Какаши-сама.        Рокудайме узнал катану: так спустя десятки лет безошибочно узнают старого друга; да, это именно она, та самая… И маска тоже его.       — Парик, пожалуйста. Любой.       Какаши прошёл в раздевалку. Штаны и сандалии менять не было нужды — только верх: вместо водолазки и стандартного жилета шиноби — майка с воротом-маской и жилет серого цвета. Больше не спрятанная под одеждой, на левом плече алела татуировка — символ Огня; вбитая под кожу клятва служить своей деревне до самой смерти.       Странно было примерять прошлое — и тем более странно, что оно пришлось впору… Летняя худоба ушла, но к прежнему привычному весу Рокудайме ещё не вернулся: аккурат таким его тело выглядело в двадцать два-двадцать три года — под конец службы в особом отряде. Поясная сумка с пищевыми концентратами и вторая — со снаряжением; аптечка. Фляга для воды. Заплечные ножны для катаны; Какаши проверил, легко ли ходит клинок. Та же катана, та же маска… Может, и весь комплект формы тот же? Усмехнувшись наивности этой мысли, он взял перчатки — и не удержался: пощупал на левой промежуток между средним и указательным пальцем. В одной из последних его миссий в АНБУ перчатка в этом месте разорвалась и пришлось зашивать — почему-то эта ерундовая деталь врезалась в память…       Пальцы нащупали ряд стежков.       Непослушная пепельная грива была тщательно спрятана под париком. Из отражения смотрел кудрявый брюнет — совершенно не сочеталось со светлыми бровями, но и неважно, ведь… Обеими руками Рокудайме бережно взял маску лисицы.       Осталось в соответствии с обычаем выбрать оперативное имя.       «Итак, если наши подозрения верны, я отправляюсь в самый центр паутины. Только одно насекомое, угодив в неё, способно из добычи обернуться хищником и сожрать самого паука…»       — Тонбо, — шепнул своему отражению Шестой Хокаге. — В этой миссии ты будешь называться Тонбо.       — Какаши-семпай, вы уже?! — выдохнул Сай, врываясь в раздевалку. — Так быстро!       — А? Ты только пришёл? Я думал, ты ждёшь меня в комнате резерва…       — Я спешил как мог… Погодите, я мигом.       — Не лети, — успокоил его Какаши, закрепляя наручи-котэ. — Мне всё равно нужно рассказать тебе, куда мы отправляемся и зачем.       Паккуна, задачей которого было помочь двум группам — ведущей наблюдение за казначеем и Какаши с Саем — состыковаться в пути, послали вперёд. В Конохагакуре не должны были видеть их с нинкеном вместе, иначе инкогнито полетит к чертям.       Прохожие провожали двоих шиноби особого отряда любопытными взглядами: чьи лица скрыты под масками кота и лисицы? В чём их миссия? АНБУ всегда покидали деревню молча, даже не отмечая уход у привратников: для этого существовал специальный журнал в штабе.       «Ты всем хорош, Какаши Хатаке, кроме одного: слишком молод. Не сидится тебе на месте. Да-да… Ты слишком вовлёкся в это дело вместо того, чтобы доверить его другим».       Нельзя было не признать, что старая куноичи права. Помимо объективных причин, за шанс затянуть петлю собственными руками Рокудайме ухватился с простой человеческой радостью. Не покидало лишь смутное беспокойство за Сакуру: проницательности ей не занимать — а вот хватит ли зрелости?       Скверно, что именно сейчас его не будет рядом. Есть такое между двоими — тонкое, драгоценное, что нужно терпеливо растить, зато очень легко утратить… И сохранить его не помогут никакие слова: питается оно лишь поступками и заботой.       «Однако в подвале больницы, при прощании, ты воздержалась от вопроса. Чёрт возьми… Когда же ты успела так повзрослеть, Сакура? Или мне только почудилось, что ты поняла?..       Возможно, этого мне никогда не узнать».       Нахмурившись, Какаши нёсся с ветки на ветку — к перекрёстку, где завтра, по расчётам, они должны засечь кортеж казначея.       В донесении разведки было указано, что, кроме двоих помощников, в Косатен за господином Ходзуми следует и наложница, и даже её учитель музыки. Это минимум два портшеза и дополнительные расходы на носильщиков… Странно. На той встрече в августе казначей казался человеком рациональным, чуждым нарочитой роскоши.       Какие ещё секреты скрывает его улыбка, так напоминающая плотоядный оскал?