Я навсегда за тебя в ответе

      Комната совета обладала особенной акустикой: голоса мягко отражались от драпировок и штор, так что даже самый тихий вздох можно было расслышать. Поэтому Рокудайме тщательно следил за своим тоном и взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его вслух.       — Ибики Морино — мастер своего дела, — хмыкнул Хомура и поправил очки. — Однако нельзя исключать, что нукенинов использовали втёмную. Потеря Хокаге неминуемо ослабила бы деревню — а это многим могло пойти на руку.       Какаши кивнул:       — Я уже поручил АНБУ выяснить, кто назначил награду за мою голову.       — Стоит отправить разведчиков также в страны Воды и Земли, — спину Утатане Кохару держала по-прежнему прямо — лишь длинные серьги в её ушах покачивались, выдавая старческую дрожь. — И Цучикаге, и Мизукаге проигнорировали праздник по случаю годовщины победы… Это недружественный жест.       — На то есть веские причины, о которых подробно изложено в письмах. И какой резон устраивать столь замысловатое покушение, а потом навлекать подозрения на себя же? — вежливо возразил Рокудайме. — Предлагаю не торопиться с выводами.       «Ты слишком молод — вот что написано на ваших изрезанных морщинами лицах. Да, для Хокаге я и впрямь молод. Мне пришлось бы туго без ваших мудрых советов…       И всё же следовать им беспрекословно я не стану. В отличие от вас, я готов рискнуть ради прихода новой эпохи, в которую договорённости будут значить больше, чем просто слова».       — Кхм… Возможно, ты прав, Какаши, — нехотя согласился Хомура. — А что насчёт наркоторговцев? Даймё выражает своё недовольство. Неужели четырёх с лишним месяцев не хватило, чтобы разобраться с какими-то бандитами?       Рокудайме нутром почуял, как напрягся при этих словах стоящий за его спиной Шикамару.       «Только не вздумай дерзить советникам… Ты ведь достаточно благоразумен, правда?»       — Эти четыре месяца ушли на сбор информации и улик. Мы имеем дело не с какими-то бандитами: у них хорошо организованная система поставок, хранения и сбыта… Слишком хорошо организованная. Кроме явных главарей, наверняка есть тот, кто управляет всем этим из тени… И пока мы не вычислим этого человека, предпринимать что-либо безрассудно.       — Тебе не кажется, что ты слишком всё усложняешь, Рокудайме? — нахмурилась Кохару.       «Молчи, Шикамару. Богами заклинаю тебя — молчи… »       — Порви паутину, не поймав паука — он сплетёт новую. А тогда придётся начинать заново, — заметил Хокаге и примирительно добавил: — Нам нужно ещё немного времени, Хомура-сама, Кохару-сама… Надеюсь на ваше содействие.       Советница смотрела на него долго, с прищуром — и неожиданно улыбнулась самыми уголками рта.       — Ты далеко пойдешь, Хатаке Какаши… С тобой тяжело спорить. Хорошо, я постараюсь уговорить феодала набраться терпения. Но не забывай: это вопрос государственной важности и репутации страны Огня. Кстати, о репутации… Хомура, Шикамару — оставьте нас. Совет окончен, а у меня есть пара слов к Рокудайме…       Догадаться, о чём пойдёт речь, было нетрудно. Ответ Какаши приготовил заранее — но из уважения позволил почтенной женщине довести до конца её длинную тираду. И только потом невозмутимо сказал:       — С благословения её родителей, Сакура Харуно — моя невеста.       — Кхм… Это меняет дело. Надо поскорее распространить весть о помолвке, чтобы пресечь пересуды. Не самый удачный момент, учитывая, что у тебя объявились враги… Но беспокоиться об этом надо было раньше.       — Шила в мешке не утаить, Кохару-сама, — склонив голову, ответил Какаши. — А попытка скрывать эти отношения моей репутации повредила бы куда больше.       — С тобой не поспоришь… Или я это уже говорила? Что ж, до встречи.       Оставшись один, Шестой Хокаге откинулся на спинку дивана.       «Странное дело. Джонином я стал в тринадцать, в двадцать шесть — сенсеем. Ответственности всегда хватало… А в завершение на мои плечи и вовсе легло руководство деревней. Так откуда это чувство, словно… по-настоящему я повзрослел только вчера?..       Ладно. Пора идти работать».       В кабинете его дожидался помощник, расхаживая туда-сюда и ворча себе под нос.       — Даймё выражает своё недовольство… Репутация страны Огня… Неужели четырёх месяцев не хватило… — передразнивать интонации советников у Шикамару получалось до забавного метко. — Пфффф! Два из них ушло только на то, чтобы один из АНБУ внедрился в банду! Что они себе думают, эти замшелые пень…       — Ты держался молодцом, — похвалил его Хокаге. Юный джонин слегка поклонился:       — Спасибо, Какаши-сама. Но в вопросах дипломатии мне до вас ещё очень далеко.       — Смотри и учись, — усмехнулся Рокудайме, опускаясь в кресло. — В коридоре целая толпа, как я видел… Давай, запускай по одному.       — Вызвали, Хокаге-сама? Дополнительная линия электроснабжения для района В-14? Там какие-то проблемы?.. Ааа, вот оно что… Да, конечно, для бумажной фабрики потребуется больше мощности. Да, я вас понял… Хорошо, постараемся новые столбы разместить позади зданий, чтобы не нарушить архитектурный ансамбль. Да… Слушаюсь, Хокаге-сама. К разработке проекта приступим сегодня же.       — Какаши-сама, вот результаты ревизии оружейных и список позиций, которые нужно восполнить. Подпишите, пожалуйста — здесь… и вот здесь.       — Прошение об отпуске, Рокудайме-сама. На четыре дня. Хочу навестить семью. О, нет-нет, плохого ничего не случилось — даже наоборот… Племянник у меня родился. Спасибо, Рокудайме-сама. Спасибо… Непременно передам.       — Можно, Хокаге-сама?..       Мелькали лица, пестрили одежды, звучали разные голоса. На краю стола росла новая стопка бумаг — почин на понедельник.       — Вам счёт, Хокаге-сама.       — Хмммм? Счёт? Ах точно, точно…       «Тьфу ты. Чего это я не додумался просто передать Сакуре подписанный банковский чек с пустым полем для суммы? М-да, нет у меня опыта в таких делах».       — Держи, — Какаши протянул конопатому парнишке-посыльному пачку купюр, — только пересчитай внимательно. А вот тебе на чай.       — Ого… Спасибо, Хокаге-сама!       — Впервые вижу, чтобы так охотно расставались с такими деньжищами, — заметил Шикамару, когда за посыльным закрылась дверь. — Вы будто даже рады были заплатить.       «Есть лекарство, которое позволяет моему мальчику жить… И оно очень дорого стоит из-за редких ингредиентов. Поэтому мне пришлось предать родную деревню и законы шиноби».       — Стоит радоваться, когда ты можешь заплатить по своим счетам, — задумчиво отозвался Рокудайме, убирая в карман изрядно похудевший бумажник. — Кстати, не приносили отчёт из отдела допросов?       — Ещё нет. А что?       — Да так. Просто любопытно…       «Почём голова Какаши-без-Шарингана.»       — Здравствуйте, Рокудайме-сама! Да, я по тому же вопросу. И на этот раз у меня с собой выписки из земельного реестра, где чёрным по белому указано — до того, как деревню разрушили, ширина моего участка составляла ровно… Ах, межа сдвинулась, потому что этот нахал вылез за границы своей территории, когда восстанавливал бар! Прикажете теперь подарить ему полметра?! На что мне его денежная компенсация? У меня бессовестно оттяпали кусок земли, Рокудайме-сама. Разберитесь, умоляю! На вас последняя надежда…       Дождавшись, пока скандальная посетительница соизволит оставить его в покое, Хатаке Какаши небрежно швырнул свою шляпу на стопку учётных журналов.       — Чего она от меня ждёт, а, Шикамару? Чуда?       — Не могу знать, — пожал плечами тот и будто бы невзначай бросил взгляд на часы. Рокудайме отметил это и вскинул левую бровь:       — Намекаешь, что на сегодня достаточно? Ох, всё бы тебе отлынивать… Или на свидание собрался, мммм?       — Вот ещё! — фыркнул джонин. — Нет, хочу проведать бедолагу Чоджи.       Какаши подавил вздох. Мысль о том, что у него тоже есть повод посетить госпиталь — а точнее, лабораторию — была крайне соблазнительной.       «Именно, что повод: Сакура и так всё расскажет, когда будет сдавать отчёты, — он улыбнулся, потирая пальцами переносицу. — О да, вот оно — моё слабое место… Тем более, с важными делами на сегодня покончено — а все их не переделать ни за что, хоть сиди тут сутками напролёт. Сколько там? Хм. Половина шестого…       Нет. За час или полтора до прихода Сакуры можно ещё немало успеть».       — Ступай, Шикамару — дальше я сам справлюсь. Чоджи привет.       Уже в дверях помощник Хокаге обернулся.       — Вам бы тоже здесь не засиживаться… Вы так хмуритесь, когда у вас голова болит. Я уже знаю.       Рокудайме вздохнул — на этот раз в голос. Шикамару не ошибался: лоб сдавливало ещё с обеда, чем дальше, тем сильнее…       Джонин стоял на пороге, лукаво посматривая на Хокаге — будто мог видеть, как борются в нём желания и долг.       — Будь по-твоему, Шикамару… Составлю тебе компанию. Занеси вон ту синюю папку в бухгалтерию, а я пока закрою кабинет — и встретимся под лестницей.       Повесив плащ на спинку кресла, Какаши придирчиво рассмотрел своё отражение в оконном стекле. Причёска, смятая после шляпы, оставляла желать лучшего — и всё же протектор он решил не повязывать: Сакуре явно нравилось, когда он ходил простоволосым.       «Ты бы наверняка съязвил насчёт того, что я прихорашиваюсь… А, Обито?»       На свежем воздухе голову мгновенно отпустило. Пахло солнцем, осенью и крепким кофе с тележки уличного торговца; недолго думая, Рокудайме взял себе и помощнику по стаканчику.       — Ох, как же здорово смыться от этих бесконечных бумажек, — Шикамару мечтательно улыбнулся, прихлёбывая из своего стакана. — Даже ностальгия берёт по временам, когда мы с ребятами ходили на задания… А вы не скучаете по полевой работе, Какаши-сама?       — Может быть. Но я прекрасно знаю, что для Хокаге необходимость «выйти в поле» может означать лишь одно: крупные неприятности. — Какаши глотнул кофе, поправил маску и покосился на спутника. — А вот что касается тебя, Шикамару… Будет тебе миссия.       — Неужели вы пойдёте на поводу у старейшин? Паук ведь ещё не среагировал на нашу провокацию!       — В словах Кохару-сама есть здравый смысл: мы больше не можем выжидать. Три недели прошло… Пора признать, что провокация не сработала.       — Вот же дерьмо, — выругался джонин. — Мы ведь всё рассчитали, что за… АНБУ увели большую партию товара, обставили так, будто это кто-то из своих… Это должно было выманить паука.       «Однако не выманило… Возможно, у него просто хорошее чутьё. А возможно, его существование — и впрямь лишь домыслы, — про себя хмыкнул Какаши. Осушил стакан, смял его и бросил в урну. — Только вот… не припомню, чтобы меня подводила интуиция».       — Не вешай нос, Шикамару, — подмигнул он своему помощнику. — Посмотрим ещё, что доложат АНБУ на плановом отчёте в начале недели. А ты не раскисай и займись списком команд. Возьмём всю банду с поличным на ближайшей крупной поставке — и передадим в руки Ибики Морино… Каким бы осторожным ни был паук, какая-то ниточка да вытянется.       Медсестры на посту сообщили, что посещение пациента Акимичи разрешено — при условии не приносить ему съестного; а доктор Харуно спустилась в лабораторию около часа назад.       На цокольном этаже Какаши встретил Ямато.       — Добрый вечер, семпай, — он кивком указал на железную дверь. — У Сакуры с Орочимару очень серьёзный разговор.       — Настолько серьёзный, что тебя попросили выйти?       — Нет, я сам решил подождать здесь. Они обсуждают кое-какие подробности… О которых мне неприятно вспоминать.       — Значит, подожду и я, — Рокудайме прислонился к стене рядом с товарищем. — Кстати, давно хотел поблагодарить тебя, Ямато.       — Какаши-сама?..       — Я догадываюсь, каково тебе постоянно находиться при Орочимару.       — Это мой долг, — слегка улыбнулся АНБУ. — И я понимаю, что вы не доверили бы эту миссию кому-то другому. Всё в порядке.       Через узкое подвальное окошко виднелся кусочек неба.       «Всё в порядке, — про себя повторил Рокудайме. — Однако ты вышел, чтобы не слушать, как Орочимару посвящает Сакуру в детали своего эксперимента с геномом Хаширамы. Зачем ей понадобилось копаться в этой жуткой истории?..»       Услышав, что дверь начала открываться, Какаши спрятался за ней и дал товарищу знак молчать.       — Возвращайтесь, капитан Ямато! Я заварила чай…       — А незваные гости тоже могут надеяться на чашечку, доктор Харуно? — выглянул из-за двери Рокудайме. От неожиданности Сакура чуть отпрянула. В ясных зелёных глазах мелькнуло всё разом: удивление, радость узнавания — и такая пронзительная нежность, что у Хатаке Какаши захватило дух. Чем же он заслужил, чтобы на него смотрели вот так?..       Ямато деликатно поспешил оставить их наедине.       — Ты по субботам никогда не заходил за мной, Какаши… Всё в порядке?       — Не считая того, что я слинял из офиса под предлогом послушать доклад о твоей теории. И кстати, от чая я бы действительно не отказался.       «Любопытная подобралась компания, нарочно не придумаешь, — размышлял Какаши, обмениваясь любезностями с Саннином. — Гений, что в прошлом хладнокровно ставил опыты над детьми. Его чудом выживший подопытный. Я, кому в бытность в АНБУ довелось зачищать ту самую базу Орочимару. И ведущий ирьёнин Конохи, которой необходимы его советы… Чтобы придумать, как вылечить ребенка женщины, покушавшейся на её жизнь».       Все устроились за столом, устеленным записями и цветными схемами. Последней присела Сакура, разлила чай и деловито заправила за ухо непослушную прядку.       — Из беседы с Юдоку-сан я выяснила, что мальчик страдает от прогрессирующей мышечной слабости. Диагноз предстоит подтвердить анализами, но ошибка маловероятна: мы действительно имеем дело с генетическим дефектом. И дефект этот исправить не под силу никому, — девушка прервалась, чтобы сделать пару глотков чая. — Но его можно попытаться компенсировать: вживить здоровый ген, который наладит белковый синтез. Для этого нужна ДНК достаточно активная, способная подавить собственный геном больного… И мы знаем только одну ДНК, которая отвечает этим условиям.       «Так вот до чего ты додумалась, Сакура, — понял Какаши, вникая в её обстоятельный, с пояснениями, рассказ. — Что ж… Ясно, почему ты не решилась говорить о своей теории, пока не продумаешь все детали».       А продумала она почти всё: поэтапное введение, чтобы ослабить реакцию отторжения; медицинскую технику, которая позволит отслеживать перестройку каналов чакры и прервать процесс, если возникнет угроза для жизни реципиента; то, что способность к регенерации, присущая геному Первого Хокаге, должна восстановить недоразвитые мышечные волокна…       — К слову о способностях, — вставил Рокудайме. — Как насчёт дзюцу стихии Дерева? Умение сдерживать биджу выпускать в мир опасно.       Сакура и Орочимару переглянулись.       — Есть несколько примеров людей, получивших протез из клеток Хаширамы-сама, — ответил Саннин. — Никому из них не удалось овладеть техниками Первого на том же уровне, что наш Ямато-кун. Напомню, что Сакура-чан предлагает вводить ДНК локально, только в мышцы — а это сродни протезированию… Просто на более тонком уровне.       В наступившей тишине стал различим мерный ход стрелки часов. Рокудайме неспешно попивал чай, обдумывая услышанное; взгляд Юдоку из полумрака тюремной камеры — жгучий, отчаянный — преследовал его.       — Какой прогноз у таких больных? — спросил он наконец. — И что насчёт лекарства?       — Всё, что здесь можно предложить — коктейль стимуляторов, — ответила Сакура. — Но и это только временная мера. Лекарство станет бессильным, когда организм войдёт в фазу активного роста… Мне очень жаль, Какаши-сама, но с этой болезнью редко доживают даже до шестнадцати. Не справляется сердце и мышцы, которые отвечают за дыхание.       Видно было, что эти скупые слова дались девушке нелегко. Она снова поправила волосы и посмотрела на Рокудайме, ожидая вердикта.       — Экспериментальный метод лечения — против недуга, который рано или поздно сведёт свою жертву в могилу… Что ж. Только сперва пусть мать ребёнка даст своё согласие.       — Конечно, Какаши-сама. Я поговорю с ней после того, как обследую мальчика… Если Юдоку-сан откажется, я обеспечу её сына лекарством, как обещала.       Орочимару тихонько покашлял, привлекая внимание.       — Хорошо бы заглянуть в записи, которые я вёл в ходе своих первых экспериментов… И убедиться, что мы ничего не упустили, — с этими словами он покосился на внешне невозмутимого АНБУ. — Кхе-кхм… Простите, Ямато-кун. Однако сведения, полученные ценой жизней, которые уже не вернуть, теперь могли бы послужить во благо… Не отыщутся ли мои старые журналы в секретных архивах, Какаши-сама?       — На то, чтобы это выяснить, потребуется время.       «А за это время я должен решить: не будет ли опрометчиво выдать то, о чём вы просите, — уже мысленно добавил Рокудайме, пытаясь разгадать выражение бескровного лица Орочимару. — Это и в самом деле проблески раскаяния? Или старый змей скрывает свои истинные мотивы?»       — Я боялась, что ты не одобришь мою теорию, — призналась девушка за дверьми лаборатории. — Ты правда считаешь, что попытаться стоит?       — Стоит, — кивнул Какаши. — Помнишь наш разговор о том, что шиноби приходится порой принимать непростые решения? Это одно из таких, Сакура. Но борьба с болезнью, вылечить которую до сих пор считалось невозможным, и не могла быть лёгкой.       Лестница закончилась. Они оказались в просторном больничном холле, где Сакура остановилась и тихонько сказала:       — Мне нужно забрать кое-что из кабинета. Сходишь со мной или подождёшь возле приёмного?       Какаши представил, каково стоять там — под любопытными взглядами персонала — и выбрал первое. К тому же это давало возможность лишний раз полюбоваться непринуждённой грацией девушки, пока она снимала халат, а потом задумчиво перебирала бумаги на рабочем столе.       — Отчёты готовы, но сдам я их уже в понедельник, хорошо? — предложила Сакура и почему-то смутилась. — Скажи, Какаши… Ты ведь не стал дожидаться меня в офисе потому, что…       Рокудайме подошёл ближе и взял тонкую девичью ладошку в свои.       — Мне придётся поплатиться за своё легкомыслие, — усмехнулся он. — Но я чертовски соскучился. А тут ещё Шикамару сказал, что собирается в госпиталь — к Чоджи, ну и…       — Надеюсь, он не притащил ему чипсы или какую-нибудь другую гадость?       — Ха-ха… Не волнуйтесь, доктор Харуно: мой помощник не нарушает ваши предписания. Я за него ручаюсь.       — А за себя? — Сакура высвободила руку и пальчиком ткнула Какаши в грудь. — Как часто вы пропускаете завтрак, Рокудайме-сама? Нравится вам это или нет, но я намерена лично следить за вашим питанием.       С этими словами девушка подняла с пола то, чего Рокудайме сразу не заметил: набитый битком походный рюкзак.       — Сакура?..       — Сегодня утром я поняла кое-что, Какаши, — тихо и очень серьёзно сказала она, опустив взгляд. — Мой дом — там, где ты. И когда я призналась в этом маме, она отправила меня собирать вещи. Извини, я должна была прежде спросить — хочешь ли ты, чтобы я жила с тобой…       Хатаке Какаши сделал глубокий вдох и задержал дыхание, пытаясь прийти в себя после такого неожиданного поворота.       «Конечно, хочу — иначе зачем бы я просил твоей руки? — лихорадочно метались мысли. — Только вот я никак не рассчитывал начинать прямо сегодня. И вместо того, чтобы просто расслабиться после этой дурной недели, заниматься обуздыванием своих холостяцких замашек».       — Какаши, я не знаю, что со мной творится, но… после той ночи на явочной квартире я…       И тут к своему стыду Рокудайме осознал, что так и стоит столбом — в то время, как его невеста мучительно пытается подобрать слова.       «Какая к чертям разница — на что я там рассчитывал?..»       Забрав у девушки рюкзак, он свободной рукой притянул её к себе. В ответ Сакура вздохнула так, будто сбросила непосильно тяжёлую ношу, и ласково обняла Какаши за пояс.       Тёплое облако смешавшейся чакры окутывало их обоих.       — Скажи, Сакура… ты тоже это чувствуешь?       — Тоже? Значит, и ты заметил? Но как это возможно — мы ведь не сенсоры…       — Наверное, дело совсем в другом, — шепнул он, через маску касаясь губами её волос. — Так… Насчёт Мебуки-сан всё ясно. А что же сказал твой отец?       — А его утром не было дома, ну и… У него не осталось выбора. Мама обещала сама всё ему объяснить.       — Выходит, когда женщина принимает решение — у мужчины не остаётся выбора? — иронично уточнил Рокудайме. — Хм… Следует хорошенько запомнить.       Зевакам — а их немало высыпало на улицы деревни в этот тихий, погожий осенний вечер — было невдомёк, отчего так веселятся, шагая под ручку, Шестой Хокаге с Сакурой Харуно; но глядя на них, влюблённых и счастливых, невозможно было не улыбнуться… И даже у самых заядлых сплетников слова осуждения застывали на губах.