The Sense of Self

— Ты ушёл, — сказанное является простым утверждением, а не обвинением или вопросом. Волдеморт попросил его остаться после урока, и сейчас занят сбором в стопку сданных студентами эссе, после чего поднимает глаза, и их взгляды, наконец, встречаются. Гарри непроизвольно втягивает воздух, укрепляя свои ментальные щиты, прежде чем изобразить на своём лице выражение, которое можно было бы принять за равнодушное. — Ага… У меня были дела, Ви, — он чешет затылок и делает вид, что его нервозность из-за застенчивости. — Ты был прав, когда говорил, что пока мы вместе, мы не проводим никаких исследований, так что… — он неловко смеётся. Волдеморт слабо кивает. Его глаза закрыты, лицо задумчиво. — Я думал, что сегодня утром мы можем больше не проснуться… — его голос звучит задумчиво, но и любопытно. Как будто прошлый вечер имел какое-то большее значение, чем то, что двое мужчин решили переспать друг с другом. Как будто это имело какое-то значение для Волдеморта. Как будто он заманивает Гарри в игру, которую Гарри еще не до конца понимает. Тень сгущается, и они оба чувствуют, как их охватывает необъяснимый холод. Смех вырывается у Гарри прежде, чем он успевает его остановить. Хмурый взгляд Волдеморта устремляется на него, замечая каждое изменение в лице. Гарри со злостью уничтожает семена глупой надежды, и это помогает ему заглушить своё необъяснимое веселье. — Нет, — не соглашается Гарри, изображая уверенность. Он действительно почти уверен, что Волдеморт ошибается, ведь в противном случае, как ни больно это признавать, они оказались бы в белом пространстве междумирья, что означало бы, что Волдеморт нашёл в их занятиях любовью что-то, стоящее того, чтобы не создавать крестраж. Это. Нелепо. Тень распадается. Он слишком сосредоточивается на том, чтобы не выдать своих эмоций и надёжно запереть их в своём разуме, и оказывается не готов к шквалу эмоций со стороны Волдеморта. Эмоции противоречивы, появляются и подавляются достаточно быстро, чтобы вызвать у Гарри головную боль. Триумф… от осознания? И под этим — заведомое разочарование. Волдеморт возвращается к спокойной сортировке лежащих перед ним пергаментов. — То есть, как бы… замечательно нам вчера ни было, это точно… так, потому что я крестраж, да ведь? — он улыбается Волдеморту, потому что, несмотря на то, что это признание выворачивает что-то внутри него, мужчина не должен испытывать неудобства из-за отсутствия самоконтроля у Гарри. Волдеморт мычит в ответ, не споря и не соглашаясь. — В любом случае… Даже если это не обязательно поможет нашей миссии, я не возражаю против повторения, — говорит Гарри, стараясь выглядеть скромно. Волдеморт смотрит на него не мигая, немного недоверчиво, и Гарри не может отделаться от ощущения, что он зря предложил такое. Теперь ему приходится прикладывать ещё больше усилий, чтобы удержать улыбку на лице. Но это не имеет значения, потому что, когда Волдеморт в тот же вечер открывает дверь после его стука, он впускает его внутрь. Этот опыт ничуть не утратил своей необычности, даже несмотря на то, что они делают это уже не в первый раз. На самом деле становится только лучше. Им даже удается растянуть процесс, так как в этот раз они более подготовлены к всепоглощающему резонансу связи между ними. Это также уменьшает количество преждевременных финишей. Несмотря на все плюсы, Гарри не хватает раскаянного взгляда Волдеморта, потому что теперь, когда он лучше контролирует себя, ему нравится дразнить Гарри. Доводить его до оргазма, а затем отстраняться. Снова, и снова. Это было бы пыткой, если б не было так хорошо. Но Гарри не может отделаться от ощущения, что между ними что-то не так. Ничего обязательно плохого, просто… по-другому, как будто всё обрело новый смысл. Волдеморт взмахом руки счищает следы их активности, пока Гарри перекладывает подушки, принимая более удобное положение. Открыв книгу, которую, как он знает, Волдеморт по крайней мере один раз читал от корки до корки, и надеясь, что тот что-нибудь пропустил, он замечает, что мужчина задумчиво наблюдает за ним. Слабый ропот разочарования снова настигает его через их связь. — Ты же знаешь, что я это уже читал, — прямо заявляет Волдеморт. Разочарование резко вспыхивает в связи между ними. — Да, — вздыхает Гарри. — Но мы ещё не нашли никаких подсказок, как выиграть в этой игре, не так ли? Поэтому я и хочу перечитать её ещё раз, — добавляет он, возможно, чуть более раздражительно, чем стоило бы. Волдеморт закатывает глаза и выхватывает книгу из рук Гарри. — Мы идём на прогулку, — говорит он, громко кладя книгу обратно на тумбочку. — Ты не найдёшь ответ в книге, — на недоверчивый взгляд Гарри он добавляет. — Кроме того, я знаю, что именно мы должны сделать, чтобы покончить с этим, — загадочно говорит мужчина. Гарри планировал всю прогулку по холодной территории Хогвартса ждать, пока Волдеморт, привыкший обычно рассказывать всю полезную и хоть сколько-нибудь важную информацию у себя в комнатах, расскажет ему о своей гипотезе. Увы, Гарри не из терпеливых. — Расскажи мне сейчас, Ви! — требует он, едва они вдвоем спускаются на первый этаж замка. Но серьёзно! Мужчина же не мог, вывалив на него такую важную информацию, ожидать, что он не будет задавать лишних вопросов. Волдеморт смотрит на него сверху вниз, приподняв брови. — Подожди хотя бы, пока мы не окажемся вне пределов слышимости, Поттер! — предлагает он, явно забавляясь от грызущего Гарри нетерпения. Использование его фамилии застаёт Гарри врасплох. Точно. Они на публике. Гарри видит, что несколько слизеринцев третьего курса с любопытством наблюдают за ними. Тем не менее, любопытство всё ещё мешает ему жить спокойно. — В любом случае, я уже рассказывал тебе это. Ты просто слишком упрям или своенравен, чтобы услышать, — лукаво добавляет мужчина. Гарри признает, что обе характеристики его описывают, но это всё ещё не является ответом на его вопрос. Чёрт бы побрал этого человека! Гарри сжимает кулаки, скорее от разочарования, чем от гнева, но ждет, пока движущаяся лестница не приведёт их в пустой коридор где-то рядом с астрономической башней. В это время суток там никого нет. — Сделай это более очевидным, Ви. Пожалуйста. — умоляет Гарри, пристально глядя в глаза. Волдеморт, наконец, смотрит на него сверху вниз. Во взгляде Волдеморта есть что-то тёплое и мягкое, что-то, что Гарри отчаянно хочет заполучить. Он знал, что его попытка будет бесплодной. Но попробовать всё же стоило. В глубине их связи появляется что-то неопределенно весёлое, но в то же время усталое. Волдеморт протяжно вздыхает. — Я и так сделал это чрезвычайно очевидным, — говорит мужчина, но отмахивается от жалобы Гарри. — Но есть ещё несколько вещей, в которых я должен быть уверен, прежде чем мы сможем начать действовать. Глаза Гарри сужаются. Это кажется слишком удобным. — Ты уверен, что действительно хочешь, чтобы я знал, что делать, Ви? — раздражённо спрашивает он. Челюсти Волдеморта сжимаются. Он больше не встречается взглядом с Гарри. Через мгновение Гарри касается руки мужчины. Это мимолётное, простое прикосновение к мозолям на его ладони, появившимся из-за частого использования палочки. Это прикосновение успокаивающее. Случайное движение для посторонних глаз. При прикосновении через связь проносится вспышка вины и нерешительности, но их сложно разобрать из-за мимолётности прикосновения. — Ладно, — говорит он, — не говори мне. Я смогу разобраться сам. В конце концов, на этот раз всё не так уж и сложно. Он засовывает руки в карманы мантии. У Волдеморта явно есть свои причины. Он пытается подавить своё любопытство, и они направляются к Астрономической Башне. Плечи мужчины теперь менее напряжены. Небольшую бесконечность спустя: — Все профессора раз в два месяца собираются на совещание с директором, ты знал об этом? — ни с того ни с сего спрашивает Волдеморт. К настоящему времени они вернулись в теплоту коридоров Хогвартса, но мужчина, похоже, всё ещё не собирается расходиться по комнатам. Взгляд его горит интересом. Гарри мычит, не уверенный в значении этого заявления. — Дамблдор… — это имя до сих пор произносится с явным отвращением — …очень взволнован, в частности из-за тебя. Он начал расспрашивать других профессоров о любых признаках того, что ты занимаешься Тёмными Искусствами. Гарри смеётся над этим, удивлённый. Он знает довольно много едва легальных заклинаний — ну, если честно, в его репертуаре есть и несколько точно запрещённых проклятий, но он ни разу не демонстрировал свои умения. Наступила тишина, напряжение нарастает, как будто предыдущая порция информации была лишь вступлением. — Он… начал носить с собой ореховую палочку. Ту, которой он не пользовался с середины сороковых — я помню её со времен моего студенчества. Снова наступает тишина, и Гарри хочет что-то сказать, хотя и не помнит, что именно. Наверное, он хотел сказать какую-нибудь глупость, да ведь? — Разве это не любопытно? Он утверждает, что Бузинная Палочка пропала. Тон Волдеморта как будто скучающий, но его глаза говорят о его истинном настрое. Они пристально смотрят на него и горят искренним интересом. Барьеры между ними подозрительно опущены, со странным чувством осторожности, почти как если бы Волдеморт ждал какой-то реакции, но боялся, что она захватит и его через связь. Гарри моргает в замешательстве. Тени в коридоре становятся длиннее. Должно быть, уже наступил вечер, и солнце почти село, а Гарри этого не заметил. Он смотрит на лицо Волдеморта. Волдеморта, который выглядит почти хищно. Гарри в замешательстве. — Умм, конечно, Ви. Дамблдор потерял самую мощную волшебную палочку, известную волшебникам, — его тон покровительственный и сопровождается закатыванием глаз. Внезапное, яростное раздражение пронзает его насквозь, вытесняя всю его прежнюю вялую усталость. Оно достаточно сильно, чтобы заставить его, застигнутого врасплох от такой сильной эмоции, споткнуться. Гарри требуется несколько судорожных вдохов, чтобы понять, что это чувство приходит не из его шрама, как это было раньше с проявлениями приступов ярости Волдеморта. Их связь плотно запечатана. И на лице Волдеморта не видно никаких проявлений ярости, которых почти ожидал увидеть Гарри. Вместо этого мужчина выглядит торжествующим, пока его лицо искусственно ни теряет эмоции. И хотя Гарри уверен, что незаинтересованность Волдеморта ложна, он, как ни странно, не может найти в себе сил для того, чтобы узнать причины происходящего. Разговор между ними затихает, и они бредут по заброшенным коридорам в дружелюбном молчании. Через некоторое время его прерывает пронзительный визг и очень интересно построенные проклятия за несколько дверей от них. Гарри и Волдеморт переглядываются и спешат войти в один из бесконечных неиспользуемых классов. Упомянутая комната пыльная и пустая, за исключением двух студентов, выглядящих виновато, и опасно шипящего котла. Когда они входят, ученица поворачивается к ним, широко распахнув глаза от удивления и страха. Между тем, другого ученика, одетого в чёрное с головы до пят, кажется, не пугают незваные гости, и он всё ещё склоняется над котлом. Он яростно помешивает содержимое, регулирует температуру и еще раз устало смотрит на булькающую смесь. — Сев! — Лили шипит и с тревогой пихает мальчика локтем в бок. — Что тут происходит? — резко спрашивает Волдеморт. Снейп тут же вздрагивает и бросает взгляд через плечо. Мальчик бледнеет, но угрожающее шипение из котла снова привлекает его внимание. Затем происходит несколько вещей одновременно. Мальчик мрачно ругается и отпрыгивает назад, а Лили Эванс поднимает трясущуюся палочку. Котёл опасно стонет от быстро нарастающего давления, и Волдеморт выхватывает палочку, накладывая на смесь чары стазиса. Гарри просто замирает, застигнутый врасплох. Теперь, когда катастрофа предотвращена, Северус Снейп поворачивается к своему декану, выглядя при этом одновременно огорчённым и ужасно смущенным. Мальчик не смотрит на свою подругу. Она, в отличие от него, хмуро смотрит на друга, а затем скрещивает руки на груди и вызывающе выдвигает подбородок в манере, знакомой Гарри по своему же отражению в зеркале. Волдеморт подходит ближе к котлу и едва заметным неодобрением осматривает содержимое и вдыхает запах пара с глубоким хмурым взглядом. — Смесь желчи броненосца? — недоверчиво спрашивает он. — Почему, во имя Салазара, ты пытался её сварить? — Гарри никогда даже не слышал об этом зелье. Напряжённая тишина повисает между всему присутствующими. Гарри точно знает, что, хотя поза Волдеморта расслаблена и почти ленива, его терпение на исходе. — Мистер Снейп? Мисс Эванс? — спрашивает он, очевидно, в последний раз. Глаза Снейпа по-прежнему смотрят в пол. Лили стреляет в своего друга ещё одним скажи-хоть-что-нибудь взглядом. Волдеморт отворачивается от них, глядя на Гарри. Его ноздри раздуваются от гнева, а челюсти сжаты. Он ещё раз глубоко вздыхает. Гарри чувствует, как гнев мужчины немного утихает. Гарри подавляет желание показать мужчине большой палец вверх за продемонстрированное превосходное управление гневом. Волдеморт снова поворачивается к двум студентам. Он цыкает. — Мистер Снейп, несмотря на то, что у меня нет привычки препятствовать внеклассным академическим занятиям, кажется, я буду вынужден запретить эти занятия… — при этих словах Снейп вздрагивает — …если вы не предоставите мне достаточных оснований не делать этого, — говорит Волдеморт. Лили бросает на друга разочарованный взгляд. А. Это и есть причина нехарактерного для Снейпа молчания, понимает Гарри. Он боится порицания из-за своей дружбы с магглорожденной. Его будущая мать, в отличие от её упрямо молчащего друга, сжимает кулаки, задирает подбородок и смотрит прямо на профессора. Волдеморт, кажется, удивлен её поведением. — Мы хотели выяснить, сможем ли мы приготовить зелье без использования Амортенции в качестве одного из ключевых ингредиентов, — говорит она. — Сэр. Волдеморт поднимает брови, и даже Гарри не уверен, удивление это или снисходительность. Мужчина сидит на одном из пыльных столов, положив одну длинную ногу на другую и скрестив руки на груди. — И почему вы решили это сделать? — спрашивает он спокойным голосом. Лили сжимает палочку, которую все еще держит в руке. — Амортенция крайне незаконна, сэр, — говорит она. Мужчина склоняет голову. — И поэтому вы использовали… — он закрывает глаза и снова принюхивается, — отвар Лаверн? Гарри никогда не слышал ни об одном из этих зелий. — Да, сэр, — тихо произносит Снейп с того места, где он всё ещё стоит, яростно глядя в землю. — Сэр, — резко прерывает Лили, выглядя взволнованной и разъярённой одновременно. Она бросает на своего друга очень недовольный взгляд прищуренных глаз, прежде чем снова решительно посмотреть на Волдеморта. — Я, э-э, заставила его помочь мне. Он не… стал бы проводить со мной своё время по собственной воле, — последние слова проговариваются сквозь стиснутые зубы. Снейп мельком смотрит на неё, и на его лице отражается любопытная смесь благодарности и смущения, прежде чем он снова опускает взгляд. Лили не отвечает на взгляд мальчика. Гарри чувствует сбивающий с толку водоворот восхищения и негодования перед лицом очевидной лжи Лили. Но главным образом, в его груди возникает чувство любопытства и тепла при виде того, как его мать защищает своего друга, даже если повод для этого сомнительный. — Это так? — легко спрашивает Волдеморт, после чего лениво ударяет палочкой по котлу. Зелье уничтожается. Снейп почти неслышно вздыхает. Затем Гарри смотрит на Волдеморта, ему любопытно, какова будет его реакция. Мужчина смотрит на него с того места, где он сидит, его губы искривлены в почти незаметном веселье, глаза блестят. Мужчина тоже смотрит на Гарри, тёмно-серые глаза окружены чёрными длинными ресницами. Мягкое тепло снова сквозит во взгляде старшего волшебника. — Первое, что вам двоим явно нужно изучить — это заклинание стазиса. Все студенты в комнате внимательно смотрят на него. — Честно говоря, хотя, как было сказано ранее, я поощряю все дополнительные академические занятия… — Серьёзно, ты словарь проглотил, чтобы произносить все эти речи? — вмешивается Гарри. Волдеморт сердито смотрит на него, а двое других учеников недоверчиво пялятся на него с отвисшей челюстью. — Я не потерплю глупой беспечности, из-за которой могут пострадать ученики, — продолжает мужчина чуть громче. Затем на его лице появляется задумчивое выражение, которое вскоре превращается в улыбку, которая, как Гарри знает, не предвещает ему ничего хорошего. — Я буду помогать вам двоим, а Гарри Певерелл, конечно, будет заниматься с вами. Наблюдение за ними только поможет вам заполнить некоторые пробелы, которые оставило ваше ужасное образование, — говорит мужчина с достаточно мстительным ликованием в голосе, чтобы Гарри нашёл это милым, а не злобным. Он открывает рот, собираясь возразить чисто из принципа, но в конце концов просто пораженчески стонет. Следующий час он проводит, наблюдая, как немного резковатая, но остроумная Лили и застенчивый и несколько грубоватый Снейп склоняют головы над котлом под аккомпанемент удивительно полезных советов Волдеморта. Кроме того, на самом деле всё оказывается не так уж и плохо. Он всё ещё может смотреть на Лили только до тех пор, пока старая боль снова сжимает его грудь. Снейп как всегда недоверчив и ворчлив. Но Гарри вдруг осознаёт, почему он с Лили смогли стать друзьями. Он видит, как хорошо они работают друг с другом, видит их взаимодействие, ставшее близким к идеалу за годы совместной работы. Но больше всего его удивляет Волдеморт. Волдеморт, как и всегда, резок и насмешлив, когда решает, что ученики задают оскорбительно тупые вопросы. Честно говоря, хоть Гарри и сдавал зелья на ТРИТОНах, даже он не знал, что лепестки аконита и лаванды создают взрывоопасную смесь — вот почему, оказывается, амортенция обычно используется в смеси желчи броненосца. Волдеморт постоянно драматично вздыхает, но отвечает на все их вопросы лаконично, не раскрывая слишком многого, благодаря чему два юных зельевара могут строить иногда совсем не реалистичные гипотезы. Гарри задаётся вопросом, прав ли был Дамблдор, полагая, что мотиваций Реддла для подачи заявления на место преподавателя в Хогвартсе заключалась в сборе большего количества последователей. В конце концов, этот человек был невероятно умён и оказался хорошим учителем. Зрелище из себя это представляло странно трогательное. Вдвоём они убираются после импровизированного внеклассного занятия зельями. Волдеморт уже приказал Лили и Снейпу уйти первыми, поэтому Гарри озвучивает свои мысли. Что-то вроде дискомфорта собирается у него внизу живота, когда он думает о проведении времени с теми, кто позже станет его родителями. — Ты, э-э, устроил это, чтобы я мог проводить время со своей мамой, Ви? — спрашивает он, боясь ответа. Было ли это частью того, что им нужно было сделать, чтобы закончить игру Смерти? Это казалось маловероятным. Но тогда зачем? По доброте душевной? В попытке исправить то, что на самом деле невозможно исправить? Он никогда не думал, что такое возможно. Он не предполагал, что Волдеморт добровольно окажется в одном пространстве с Лили Эванс, которую он впоследствии или, по крайней мере, когда-то убил, и ним, Гарри. Его желудок сжимается, и Гарри не может понять, как к этому относиться. — Не глупи, Гарри, — безучастно говорит Волдеморт, глядя на него, — я просто не могу допустить, чтобы мой будущий зельевар совершал такие элементарные ошибки, как сегодня. Через их связь просачивается очень мало эмоций. Ему кажется, что он должен всё понимать. Но он не понимает. Он решает, что это хорошо. Он не хочет, чтобы это раздражающее, проклятое тепло в его груди дошло до мужчины через их связь. Гарри сглатывает комок в горле. Затем это происходит снова, и Гарри решает, что с него хватит. Волдеморт больше не должен прятаться за своими масками. Если есть причина странного поведения Волдеморта, Гарри заслуживает её знать. Хотя бы для того, чтобы он не принял это за бескорыстную доброту. По крайней мере для того, чтобы унять его предательское, глупое сердце. На обратном пути из Хогсмида Гарри натыкается на своего будущего крёстного отца и… ну, на своего отца. Это само по себе подозрительно, поскольку он уверен, что даже в 70-е годы студентам не разрешалось появляться в близлежащей деревне до того, как они перейдут на третий курс Хогвартса. Он хочет держаться подальше — до сих пор у него сложилось не очень хорошее впечатление от обоих мальчишек. Кроме того, ему не особенно нравится испытывать эти непонятные эмоции от каждой встречи с ними. Но он видел, как Беллатриса и два брата Лестрейнджа покинули деревню всего несколько минут назад. Они были молодыми, едва закончившими школу — так и не ставшие Пожирателями Смерти в этой реальности — и гоготали над какой-то своей, несомненно, отвратительной шуткой. Два же мальчика подозрительно стояли близко друг к другу на менее проходимой улочке. Когда Гарри подходит ближе, он видит, что Джеймс направляет свою палочку на что-то, что может быть раной на боку Сириуса, бормоча заклинание за заклинанием с предельно сосредоточенным видом. Сириус дышит неглубоко, лицо его бледное и слегка потное. Сириус сообщает Джеймсу о приближающемся Гарри между болезненными вздохами, и мальчик, который позже станет его отцом, поворачивается, чтобы остановить Гарри жёстким взглядом. Между Сириусом и Гарри встает Джеймс Поттер, наполовину прикрывая пострадавшего друга от взгляда Гарри. У мальчика крепко сжаты челюсти, а скрещенные руки выглядят враждебно. — Убирайся, Певерелл. Нам не нужна помощь змеи. У нас все в порядке. Сириус тихо стонет на заднем плане, выдавая очевидную ложь Джеймса. — Это я вижу, — раздраженно бормочет Гарри и обходит гриффиндорца. — Что, чёрт возьми, случилось? — спрашивает Гарри, приседая, чтобы осмотреть ту сторону тела, к которой прижимает руку Сириус. Джеймс бросает на него настороженный взгляд, но приседает рядом с ними, и теперь Гарри видит, что руки мальчика дрожат от плохо подавляемого гнева или страха. Мальчик открывает рот, чтобы ответить, но неумолимый взгляд Сириуса явно останавливает его, из-за чего он только смотрит на Гарри с молчаливым вызовом. — Хорошо, — бормочет Гарри. — Не рассказывай, — Сириус слегка вздыхает от облегчения и тут же шипит, потому что ему явно не хватает здравого смысла. — Что болит? И где? — спрашивает Гарри, теперь уже по-настоящему обеспокоенный. Сириус стонет, сдвигает свою мантию и рваную форму и слегка поворачивается, чтобы показать большой, пёстрый синяк, украшающий его бок. Он тянется от бедра до линии ребер и, похоже, был поставлен совсем недавно, потому что продолжает расплываться на коже. — Это было какое-то тёмное проклятие, — выдавливает Джеймс, в его глазах горит пламя гнева. Но, глядя на вопросительно приподнятую бровь Гарри, Джеймс признает, что на самом деле не знает природу заклинания. Гарри произносит несколько диагностических заклинаний — ребро, кажется, сломано и может проколоть лёгкое. Неприятная травма, но в конечном счете легко излечимая с помощью магии. — Я могу починить сломанную кость или убрать её и позволить ей вырасти снова, — предлагает Гарри Сириусу. — Плюсы и минусы? — Сириус мудро выдавливает. При сращивании кости могут возникнуть дефекты, и то, что Гарри знает заклинание, не означает, что у него хватит мастерства, чтобы сотворить его в совершенстве, а расщепление кости и использование костероста так или иначе болезненно. Бледное лицо Сириуса белеет ещё больше, и у Гарри сложилось впечатление, что он не внушил мальчику особого доверия своими объяснениями. Мальчишки обмениваются взглядами. Джеймс закусывает губу и смотрит на Гарри жутким гриффиндорским взглядом. — Почини её, Певерелл. Гарри соглашается, приподняв брови, и некоторое время глубоко дышит, концентрируясь на ощущении своей магией. В своё время он на себе испытал последствия ошибки волшебника, использующего это заклинание, и теперь не хочет, чтобы Сириус повторил его опыт. — Брахиам Эмендо — наконец шепчет он, после того, как убеждается, что его заклинание не слишком сильное и не слишком слабое, и кость срастётся правильно. Сириус втягивает воздух и больше не хватается за бок, его живот больше не выглядят такими болезненными, как раньше. Он пробует потянуться, и на его лице появляется полугримаса-полуулыбка. — Ух ты! Спасибо, я чувствую себя отлично, — говорит мальчик и тут же опрометчиво встаёт. — Подожди, — останавливает Гарри поспешное движение мальчика, — у тебя, наверное, внутреннее кровотечение, а эта проблема выходит далеко за пределы моих исцеляющих способностей, Блэк. Тебе нужно отправиться больничное крыло! При этом Сириус почти комично замирает в своем неоконченном движении. — Ах, вот в чём дело, — нерешительно начинает Джеймс. На лице Сириуса отражается отчаяние. — Пожалуйста, не заставляй меня идти туда, Певерелл. Я чувствую себя хорошо, правда. Я уверен, что со мной уже всё в порядке, — пытается убедить Гарри темноволосый мальчик и снова предпринимает попытку встать. Гарри внимательно наблюдает, как кожа вокруг рта мальчика бледнеет. — Я вижу, — несколько снисходительно говорит Гарри. Джеймс тоже выглядит обеспокоенным. Сириус начинает слегка покачиваться, и его друг вскрикивает в тревоге, пока Гарри снова ловит мальчика. Мгновение он рассматривает их двоих, отмечая отчаяние на лице Сириуса и раскаявшийся, но решительный взгляд Джеймса. — Грёбаные идиоты, — ругается он и сжимает свою переносицу в манере, которую он не хочет признавать, что скопировал. — Отлично. Мы пойдем к кому-нибудь, кто умеет лечить и не предаст вашего доверия, — выдавливает Гарри. Ви убьёт его за это. Гарри бесцеремонно хватает Джеймса, и, не обращая внимания на их крики несогласия, аппарирует прямо в охраняемые коридоры Хогвартса. — Что? Нет! — Сириус почти плачет, в то время как Джеймс тут же начинает возмущаться. — Чёртов учитель. Какого хрена, Певерелл! Гарри оглушает Сириуса, чтобы тот не потревожил свою рану, и после секундного размышления заставляет обоих мальчиков замолчать и успокоиться. Он левитирует неподвижное тело Сириуса, и Джеймс спешит за ними, шагая самостоятельно и добровольно. На полпути к месту назначения Джеймсу Поттеру наконец-то удаётся скинуть с себя относительно мягкое Силенцио Гарри. Но вместо очередных грозных возражений из-за способа, которым Гарри справляется с травмой Сириуса, мальчик топает вместе с ним в угрюмом молчании. Наконец, бросив на него дюжину гневных, потом задумчивых и, наконец, даже благодарных взглядов, мальчик прерывает своё молчание. — Я закрыл рану с помощью Вулнера Санентур и попробовал Эпискей, но, похоже, это не сработало. Гарри пристально смотрит на мальчика, впечатленный знаниями своего отца об исцеляющих заклинаний. — Моя мама — целительница, — говорит мальчик с выражением лица, которое ясно дает понять, что в этот самый момент он был бы не прочь выслушать ещё несколько наставлений своей матери. — Ты сделал всё, что мог, — наконец говорит Гарри, не в силах больше сочувствовать мальчику. Они останавливаются перед личными комнатами Волдеморта, крестраж в Гарри уверяет его, что искомый мужчина находится внутри них. Выражение лица Джеймса стало мрачным с тех пор, как он понял, что их целью являются подземелья. Гарри коротко стучит, больше из-за двух мальчиков, чем для Волдеморта, и выражение лица Ви удивлённое, когда он открывает дверь. Обычно Гарри просто врывается к нему в комнаты. Затем взгляд Волдеморта скользит от лица Гарри к двум мальчикам рядом с ним. Джеймс явно удивляется тому, что профессор видит сквозь чары отвода глаз, которые наложил Гарри ещё в начале их шествия, в то время как все остальные ученики и профессора, которых они встречали ранее, просто скользили по ним взглядом. — Почему в последнее время, когда вы рядом со мной, я постоянно вынужден общаться со второкурсниками? — Волдеморт презрительно, но без особого раздражения огрызается и отходит в сторону, позволяя Гарри войти. Гарри одаривает его быстрой благодарной улыбкой и усаживает Сириуса на их… ну, диван. — Что случилось? — сокрушённо спрашивает Волдеморт, пока Гарри снимает свои оглушающие чары, силенцио и чары отвода глаз. Лицо Джеймса становится напряжённым, его губы сжаты, а поза так и источает недоверие. — Я не уверен… — говорит Гарри, когда Сириус задыхается от первого тяжелого вздоха, с трудом встает на локти и смотрит на Гарри, как на предателя. — Но Беллатриса или её… э-э-э… один из Лестрейнджей наложили на него хорошие костедробительные чары. У Сириуса поражённо открывается рот, а Джеймс удивлённо вздыхает. — Вероятно, его только задело… Я срастил кость, но могут быть внутренние повреждения. Волдеморт уклончиво мычит в ответ, возможно, даже слегка забавляясь, и начинает накладывать свои диагностические чары, которые… это раздражает Гарри. Хотя его это раздражает гораздо меньше, чем Джеймса. — Вы находите это забавным, профессор? — рявкает он, и Гарри, и Волдеморт оборачиваются и видят мальчика с красным от праведного гнева лицом. Гарри почти забыл о том, что его отец тоже в комнате. В глубине его сознания раздается жемчужный смех, и Волдеморт поворачивается к нему, кривя рот в едва сдерживаемой улыбке. Гарри видит через связь два наложенных друг на друга изображения себя и Джеймса. Волдеморт, очевидно, находит сходство уморительным. — О, отвали, Ви, — ворчит Гарри. — Конечно же, нет, мистер Поттер, — миролюбиво говорит Волдеморт, снова стоя спиной к Джеймсу, направив палочку на Сириуса, безмолвно залечивая все оставшиеся повреждения. Миролюбие звучит почти искренне, но Гарри ясно чувствует веселье и почти нежную снисходительность мужчины через их связь. — Вот ведь гадство, — говорит Гарри себе под нос. Плечи Волдеморта слегка вздрагивают, прежде чем его глаза находят глаза Гарри. Глаза Сириуса бегают между ними двумя, и он выглядит совершенно сбитым с толку. Гарри чувствует, что есть что-то очень очевидное… — Итак, — почти весело говорит Волдеморт. — Немного обезболивающей мази… — Гарри задыхается. Они использовали это для совсем других целей — …и мистер Блэк сразу встанет на ноги. Ты уже можешь уйти, Гарри, я перекинусь парой слов с мистером Поттером и мистером Блэком, — небрежно говорит Волдеморт. Гарри видит, как брови Сириуса нахмуриваются. Волдеморт дарит ему свою фирменную очаровательную улыбку, которая выглядит настолько искусственно, что это приводит Гарри в бешенство. Определенно есть причина, по которой Волдеморт хочет, чтобы Гарри ушёл. Но Волдеморт уже занят поиском мази, старательно избегая взгляда Гарри, и Гарри замечает выражение лица отца. Он уверен, что мальчик будет защищать Сириуса до самой смерти — насколько Гарри может судить, это одно из немногих его хороших качеств — и, кроме того, Волдеморт не дал повода для беспокойства за мальчишек. В конце концов он всё-таки уходит, сгорая от любопытства, но доверяя решению Волдеморта. Несколько часов спустя он снова встречает своего отца и крёстного, и на этот раз на него смотрят слегка задумчиво, но заметно более уважительно. И Гарри понятия не имеет, чем заслужил такой взгляд. Несмотря ни на что, он ждёт в кабинете Ви, и вскоре мужчина в ярости врывается в свой кабинет в развевающейся мантии. Волдеморт тут же начинает разглагольствовать и наливает себе несколько рюмок. В конце концов Гарри понимает, что Волдеморт пытался добиться лучшей защиты для Сириуса от его семьи, но Дамблдор, предсказуемо, ответил отказом: — Этот старый хрен делает с детьми ещё худшие вещи, чем я в своё время. По крайней мере, я всего лишь избавил их от родителей и дал возможность не возвращаться в дом, полный жестокости! — проревел он. Логика сказанного кажется Гарри несколько ошибочной. — А затем организовал усыновление Сириуса Поттерами. Гарри знает, что Волдеморт, должно быть, вырвал эту часть воспоминаний из памяти Гарри без его ведома. Он открывает рот, чтобы отчитать мужчину за сокрытие этой информации, или отругать за кражу воспоминаний Гарри без его согласия, или поблагодарить его, но именно в этот момент его глупый искрящийся от гормонов мозг подростка решает, что пришло время пустить слезу благодарности. Злобный взгляд Волдеморта пресекает любые возможные комментарии, эффективность взгляда только усиливается, когда мужчина подходит к нему, гневно сжимает лицо и целует.