The Sense of Self

В следующий раз Гарри сталкивается с Волдемортом на ЗОТИ, на которой Волдеморт решает продемонстрировать различные стили ведения боя. Наконец-то встретившись с ним, Гарри понимает, что, на самом деле, был не готов к этой встрече. Всё было гораздо проще, когда Волдеморт был менее осведомлен, более отстранен и менее… похож на себя. Как и ожидалось, Гарри не дают слиться с толпой студентов. Его вызывают на помост и просят исключительно обороняться. Гарри, признаться, немного нервничает при мысли о том, что ему придется смотреть на конец знакомой тисовой палочки Волдеморта. После того, как мужчина возводит защитный барьер над другими учениками, он подходит ближе к Гарри. — Гарри, постарайся избегать Приори Инкантатем, если это возможно. Это не совсем обычное явление, и мы ведь не хотим объяснять причину его возникновения Дамблдору, не так ли?.. — говорит он едва слышно, прежде чем похлопать Гарри по плечу с удивительно игривой ухмылкой, которая на лице Волдеморта выглядит страннее, чем на чьём-либо другом. — Не волнуйся, я не буду слишком усердствовать. Гарри недоверчиво таращится на мужчину из-за такого очевидного намёка, Волдеморт тем временем плавно поворачивается лицом к нему, и у него в глазах горят смешинки. Захлопнув рот, Гарри демонстративно принимает дуэльную стойку. Он решительно игнорирует свои потеплевшие от прилива крови уши. Волдеморт действительно не слишком усердствует, поначалу почти лениво стреляя залпом заклинаний, от которых Гарри хоть и с трудом, но уворачивается. Это позволяет ему сохранить свой магический резерв не тронутым. Эту тактику Гарри пришлось вывести на собственном горьком опыте слишком частых сражений на дуэлях с Волдемортом ещё со времён их противостояния. Несмотря на то, что магическое ядро Гарри само по себе достаточно сильное, особенно по сравнению с его сверстниками, по словам Волдеморта, оно продолжает расти с возрастом и из-за частого использования магии. Даже только из-за этого Волдеморт обладает значительным преимуществом в их битве. Болезненно-жёлтая вспышка отвратительного на вид костедробительного проклятия шипит на щите, который Волдеморт воздвиг вокруг них, и мужчина приказывает остановить дуэль. Некоторые студенты ухмыляются, а другие смотрят на него с плохо скрытым удивлением. Волдеморт спрашивает учеников, заметили ли они что-нибудь особенное в стиле ведения боя Гарри. Один из студентов, дерзкий гриффиндорец, тут же поднимает руку и начинает комментировать оборонительную тактику Гарри; тон мальчика не скрывает пренебрежительного отношения к такому поведению во время боя. Гарри пытается подавить свой гнев, поднявшийся в нём из-за глупости другого студента, но как только заземляющая рука Волдеморта, вставшего у него за спиной, касается его плеча, гнев сам истлевает. Пальцы мужчины кажутся обжигающими в том месте, где касаются обнаженной кожи рядом с воротником. Гарри абсурдно ощущает свой пульс рядом с теплыми подушечками пальцев мужчины. Волдеморт присуждает Гриффиндору несколько очков, вероятно, больше для того, чтобы избежать обвинений в фаворитизме. Гарри видит снисходительность в подвижной позе Волдеморта, который в этот момент лениво комментирует телосложение Гарри, подходящее для такого стиля боя. Его взгляд становится тревожно тяжёлым, как только задерживается на Гарри. Он сглатывает свою нервозность. Мерлин! Соберись, Поттер. Волдеморт спрашивает, может ли кто-нибудь объяснить, почему Гарри выбрал именно такую тактику боя, но никто не может ответить на его вопрос. Профессор глубоко вздыхает, явно разочарованный, после чего обещает продемонстрировать ответ на свой вопрос. Гарри слишком хорошо знает эту интонацию, ведь он был объектом снисходительности Волдеморта чаще, чем ему хотелось бы. Сердце Гарри замирает от мрачного, многообещающего взгляда противника. Вторая дуэль начинается так же, как и первая; залп заклинаний, которые заставляют Гарри задыхаться, уклоняясь, прежде чем стиль Волдеморта резко меняется. Скорость используемых заклинаний мужчины неуклонно растёт. Гарри обнаруживает, что всё чаще не успевает сдвинуться с места, чтобы уклониться, вынужденный создавать контрзаклинания и щиты, когда… Есть только краткий миг осознания, прежде чем… Гарри едва успевает бросить Протего, чтобы защитить себя со всех сторон, когда его со всех сторон атакует Волдеморт. Невероятно, но Волдеморту удалось удвоить, нет, размножить самого себя. Теперь все пять его тел используют разные заклинания, чтобы атаковать Гарри. Ослепляющая какофония цветов окружает Гарри; потоки красного и светло-оранжевого цвета стекают по его щиту. В него летят только Экспеллиармус и Флиппендо. Борода Мерлина! Лицо мужчины напряжено, а брови нахмурены в напряжении, потому что сразу две его версии бросают особенно сильные и стойкие Флиппендо, от которых щит Гарри слабеет на глазах. Гарри крепче сжимает свою остролистную палочку. Он чувствует, как его Протего дрожит и трещит под натиском заклинаний Волдеморта. Внезапно щит жалобно скрипит и рассыпается. Гарри подпрыгивает в воздух, земная ось тошнотворно наклоняется, после чего инерция его прыжка уменьшается, и он мягко приземляется клубком конечностей перед Волдемортом. — Не так сильно, засранец! — Гарри задыхается от возмущения и чувствует себя немного потным от напряжения. Волдеморт перед ним удивленно приподнимает бровь после чего распадается, и голос настоящего Волдеморта звучит откуда-то слева. — Отличный Протего, Певерелл. Пятнадцать очков Слизерину! — искренность его удовольствия заставляет Гарри гордиться собой. Только немного. — Эта тренировочная дуэль, хотя противник, скорее всего, не будет клонировать себя в реальном бою, нацелена на то, чтобы показать вам, что нужно использовать разные стили защиты в бою с разными противниками в разных ситуациях. — Волдеморт снова поворачивается к оставшемуся классу, сцепив длинные руки за спиной, белая рубашка натягивается, отвлекая внимание Гарри. — По… Певерелл понял, что его грубая магическая сила, скорее всего, не сравнится с моей, поэтому он не стал тратить слишком много магических сил во время первой дуэли. Этот стиль защиты подойдёт, конечно, только в том случае, если противник достаточно медленный, — Волдеморт мрачно усмехается, пока Гарри встает и стряхивает воображаемую пыль со своей мантии. Он так не любит быть в центре внимания. — Если противник достаточно силён и быстр или если, как в этом показательном бою, у вас несколько врагов, нужно вернуться к блокированию чужих атак магией, как это показал Мистер Певерелл во второй дуэли. — Ну а сейчас, — Волдеморт поворачивается к Гарри и закатывает рукава, взволнованный гул оживляет связь. Гарри стонет. Он уже чувствует себя истощённым. — Ну-ну, мистер Певерелл, у вас появится возможность отомстить мне! — Волдеморт широко улыбается, его глаза сияют. Ублюдку это всё слишком нравится, думает Гарри и с вызовом крепче сжимает свою остролистную палочку, не обращая внимания на то, как учащается его собственное сердцебиение в предвкушении новой дуэли с мужчиной. — Используйте воображение для атак, Гарри. Трансфигурацию, например, — негромко обращается мужчина к Гарри. Гарри кивает. — Смотрите, как я защищаюсь, — говорит мужчина классу. Они начинают уже третью за последний час дуэль. Это захватывает дух. Гарри не сдерживается, доверяя способностям Волдеморта. Он поднимает в воздух пыль комнаты, чтобы на мгновение ослепить Волдеморта, а затем бросает в него всевозможные заклинания. И, возможно, одно невербальное, почти незаконное проклятие. Волдеморт смеётся над его озорством. Мужчина закручивает пыль вокруг себя и направляет её на напрягшегося Гарри. Прежде чем поток успевает настигнуть младшего волшебника, его импульс быстро истощается, и пыль безжизненно падает на землю. Это явная демонстрация. Вызов. Гарри скалит зубы, теперь он по-настоящему полон решимости. Азарт тёмного волшебника, возрастающий вместе с его восторгом подстёгивает его к битве. Гарри разбивает стеклянную скульптуру над их головами — он никогда не понимал её назначения, и поэтому без лишних волнений использует её, несмотря на то, что Волдеморт на его действие неодобрительно фыркает, — и направляет острые осколки в старшего волшебника. Мужчина выглядит довольным происходящим. Гарри не может подобрать другого слова, чтобы описать эту опасную, завораживающую ухмылку человека, скручивающую пальцы ног, переворачивающую всё внутри, угрожающую, привлекающую внимание. Причины этой улыбки становятся ясны, когда мужчина расщепляет стекло в песок. Этот манёвр напоминает о битве Волдеморта с Дамблдором в Министерстве Магии на его пятом курсе. Гарри взмахивает палочкой и заставляет стеклянную пыль скручиваться в торнадо вокруг Волдеморта. Противник удивлённо замирает в центре торнадо, пока Гарри замолкает и сокращает расстояние между ними, накладывая заклинания со всех сторон. Волдеморт взмахивает палочкой в ​​почти ленивом Протего, чем сильно раздражает Гарри, после чего… собирает весь песок из воздуха в ладонь. Это бесит Гарри ещё больше, он уже тяжело дышит, запыхавшись, а его соперник едва вспотел. Креативные атаки явно не его конёк. Как правильно сказал Волдеморт несколько жизней назад, он силён в защите, а не в нападении. Поза его противника почти ленива, а его ухмылка раздражает. Гарри превращает землю, на которой стоит Волдеморт, в зыбучие пески, которые, по крайней мере, на секунду занимают его. В эту секунду Гарри использует аппарацию. Он бросает Флиппендо в спину мужчины ещё до того, как снова полностью материализуется уже в другом месте. Его желудок странно переворачивается из-за аппарации. Гарри использовал эту магию достаточно часто, чтобы больше не быть восприимчивым к её тошнотворным побочным эффектам. Но на этот раз, вместо того, чтобы плавно приземлиться, он почти вываливается из своей аппарации. В воздухе слышится запах сгоревшей магии. Волдеморт, к его ужасу, успешно блокирует атаку Гарри, а зыбучие пески, которые занимали его некоторое время назад, мгновенно затвердевают. Гарри не знает, что что-то не так, пока… Мужчина разворачивается, широко распахивая глаза от шока. В воздухе вокруг него плавают кусочки светящейся красным… материи. Затем волна истощения накрывает Гарри с головой. Не понимая происходящего, Гарри рад, когда Волдеморт останавливает дуэль и оказывается рядом с ним в одно мгновение. Как ни странно, взгляд мужчины не задерживается на его глазах, а испытующе блуждает по его телу, прежде чем он поднимает свою тисовую палочку и бормочет заклинания, которых Гарри не знает. Они щекочут кожу. Потом слегка дрожащие пальцы касаются его виска. Слегка подавленная связь моментально вспыхивает между ними. Тело Гарри обмякает от удовольствия. Однако Волдеморт не отвечает на его эмоции. Тело и разум мужчины напряжены, сосредоточены, напряжение вытекает из него и проникает в сознание Гарри. На несколько мгновений Гарри тонет в панике мужчины, прежде чем наконец замечает, что делает Волдеморт. Кажется, он прощупывает структуру, границы ландшафта сознания Гарри, проверяя их силу, их стабильность?! В том, что делает мужчина, есть что-то совершенно неестественное, что-то глубоко интимное. Что-то, что заставляет Гарри застыть в инстинктивном ужасе, прежде чем безудержное облегчение заглушает это тонкое, неестественное чувство. Затем его настигает чужая ярость. Мужчина резко отступает назад, ругается, когда ноги Гарри под ним подгибаются. Гарри прижимается к груди мужчины, неожиданно обессилев. — О чем, чёрт возьми, ты думал? — спрашивает мужчина. Выражение его лица нетипично встревоженное. Застигнутый врасплох откровенным проявлением реакции мужчины, Гарри моргает, прогоняя сонливость, и выпрямляется, смущенный своей слабостью. В классе стоит гробовая тишина. Позже Гарри узнает, что он не должен был аппарировать в Хогвартсе. Что запах гари был от разорванных клочьев того, что осталось от защиты замка. Что он должен был быть расщеплён на части во время аппарации. Что его разум должен был быть уничтожен. Волдеморт взмахивает палочкой, описывая широкую дугу, растворяя барьер, отделяющий их от студентов, стоящих с открытыми ртами, и возвращает столы и стулья на свои места. — Садитесь, — коротко приказывает он. Теперь одна часть студентов исподтишка бросает заинтересованные взгляды на Гарри, а другая откровенно таращится на него. Он спешит на своё место и сидит в замешательстве. Плечи Волдеморта напрягаются, его побелевшая рука, сжимающая палочку, бледнеет от силы, с которой он сжимает дерево тиса, чего Гарри раньше никогда не видел. Гарри замечает, как дрожит его рука, когда он проводит ею по своим пышным волосам, откидывая прядь со лба только для того, чтобы она немедленно вернулась на своё место. Мужчина проводит рукой по своему лицу, и Гарри снова попадает под прицел его глаз. Он стоит перед классом, все взгляды устремлены на него, и вид у него нелепо-унылый. Затем Волдеморт прерывисто, неожиданно смеется и переводит взгляд на остальных учеников. — Не… — говорит он, — не пытайтесь аппарировать в Хогвартсе, если только вы не вписаны в защиту замка. — в его голосе слышится дрожь, которая показывает, насколько он потрясен. — Вы не переживете этого. Теперь поднимается ропот, со всех сторон слышится возмущенные перешёптывания. — Вот оно как?! Он Певерелл, и что… он из-за этого на особом счете у Дамблдора? — говорит кто-то. — Да, почему мы не вписаны в защиту? Мы такие же способные, как и он, — говорит какой-то гриффиндорец. — Он и не вписан, — голос Волдеморта прерывает какофонию голосов студентов. Тисовая палочка стряхивает клочок светящейся… защиты? — Он не вписан в защиту. Вот доказательство этому. Осознание начинает холодом проникать в живот Гарри, как раз в тот момент, когда дверь с громким хлопком распахивается, и в неё вбегает Дамблдор. Волосы и борода мужчины развевались за его спиной, одежда — тошнотворно-розовая с танцующими морковками — разлетаются пока он быстро входит в класс. Весь его внешний вид — грубый контраст с грозным лицом мужчины. Взгляд директора находит Гарри, и он еще сильнее хмурится, прежде чем подойти к Волдеморту. Двое мужчин обмениваются несколькими фразами слишком тихо, чтобы ученики могли их услышать. Гарри наблюдает, как напрягся Волдеморт, испытывая искушение подслушать разговор через их связь. Но прежде чем Гарри успевает задуматься о том, насколько его желание этично и нормально, Волдеморт отпускает всех с урока и просит Гарри следовать за ним. — Певерелл! Вы намеренно ослабили защиту Хогвартса? — Дамблдор грубо хватает Гарри за плечи и толкает его назад ещё до того, как они втроем заходят в кабинет директора. Гарри чувствует, как холодный металл рамы зеркала впивается ему в плечо. — Нет, сэр! — Дамблдор сильнее прижимает его к стене, сжимая пальцами его подбородок, пытаясь установить зрительный контакт. — В противном случае это будет означать немедленное исключение, Певерелл! Вы абсолютно уверены в своих мотивах? — Гарри в замешательстве. Он точно не… Он не… — Конечно, сэр! — Гарри сразу понимает, что происходит, но слишком поздно переводит взгляд на морщинку между бровей директора. — Итак, директор… — голова Гарри резко поворачивается в сторону, и он видит, как Волдеморт входит, нахмурившись. — Вы знаете волшебника по имени Грин-де-Вальд? — глаза Гарри невольно встречаются с глазами директора. Мерлин! — Вы были в Нурменгарде? Вы поддерживаете связь с… — Альбус! — второе восклицание Волдеморта звучит гораздо резче первого. — Конечно, Вы не предполагаете то, о чём я подумал! — возмущение Волдеморта тонко завуалировано уважением. — Уверяю вас, Альбус, что юный мистер Певерелл непреднамеренно повредил защиту Хогвартса. Я проверил его сознание сразу же после инцидента, — хватка Дамблдора немного ослабевает. — При всем уважении, директор… — Я не Тёмный волшебник! — восклицает Гарри, не веря, что это то, к чему пришла его жизнь. Дамблдор, кажется, спохватывается, отступает назад, отпуская студента, но по-прежнему смотря на него, перебирая складки мантии, словно успокаивая себя. В глубине сознания Гарри чувствует нестерпимое желание спровоцировать мужчину, увидеть, как он достает палочку и… О чём он вообще думает?! Должно быть, его извечное желание доверять кому-то и быть тем, кому можно доверять заставляет его добавить: — Я только недавно стал студентом Хогвартса, сэр. Я не знал, что в Хогвартсе есть антиаппарационная защита! — когда мужчина по-прежнему не смотрит на него, он добавляет. — Я просто аппарировал, — это заставляет мужчину поверить. Острый взгляд Волдеморта останавливает его в безмолвном предупреждении, и Гарри тут же замолкает. — Вы просто сделали это? — взгляд Дамблдора снова сужается на нем, его голос глух и недоверчив. — Ага, — хрипит Гарри. Он слышит, как Волдеморт фыркает где-то в его голове. Дамблдор кажется неубеждённым. — Ни у одного студента не хватило бы сил, чтобы успешно сделать то, что сделали вы, мистер Певерелл. Вы хотите сказать мне, что вы, без чьей-либо помощи… — сомнение Дамблдора безошибочно читается в его голосе. — Это смешно, Альбус. — Волдеморт встает перед ним одним плавным движением, заслоняя Гарри от пронзительного взгляда директора. — Неужели? — спрашивает Дамблдор, глядя проницательно. И Гарри видит дрожь в пальцах старого волшебника, когда тот сжимает палочку сквозь ткань своей мантии. По его спине ползет холод, и он понимает, что никогда раньше не видел, чтобы профессор выглядел так напугано. — Определенно да, директор, — тон Волдеморта стал ледяным. Исчезла вся прежняя лёгкость, которую Гарри ощущал через связь. — Это обвинение и сурово, и иррационально, Альбус! Ты параноик, — взгляд Дамблдора впервые отрывается от Гарри и сосредотачивается на Волдеморте. — Ты боишься студентов с особым происхождением… — обрывает себя Волдеморт, и продолжает говорить уже гораздо более вежливо. Гарри сразу же понимает, что речь идет не только о нём. Он видит, как Волдеморт сжимает кулаки, пока кожа на его ладонях не становится бледной, но не слушает остальной разговор. Разум Гарри цепенеет, мысли вязнут. Видеть Дамблдора таким, таким взволнованным, таким не контролирующим себя, таким недоверчивым… Это… это порочит его воспоминания о его профессоре Дамблдоре. В конце концов, его отпускает из кабинета Волдеморт. Директор даже не смотрит на Гарри. Гарри пробирается в кабинет Волдеморта, несмотря на то, что ему не разрешали приходить, и засыпает на диване мужчины, не желая пока встречаться с другими учениками. Он просыпается от тревожного взгляда Волдеморта, сидящего напротив него. Его щёки горят под пронзительным взглядом. Мужчина не отводит глаз даже теперь, когда Гарри проснулся, и делает глоток чего-то явно алкогольного. В глазах мужчины есть что-то яркое, что-то притягательное, почти лихорадочное. Это опьяняет. В гудении разума Волдеморта, Гарри через связь чувствует себя бесценным, достойным восхищения. И хотя сердце Гарри учащает свой ритм из-за явного желания Волдеморта, счастье омрачается уверенностью в том, что этот человек хочет лишь его силы. Как и любой Том Реддл в большинстве их жизней. Гарри отворачивается, внезапно чувствуя себя очень уязвимо. Тем не менее, его внимание, как магнит, притягивается к мужчине при каждом его движении. Волдеморт закидывает ногу на ногу, выпрямляет спину, осматривая Гарри с чрезвычайным вниманием. Чудесно. Теперь тёмный взгляд мужчины отслеживает каждую мелочь в эмоциях и движениях Гарри. Гарри чувствует себя стоящим на краю пропасти. Но он не может сделать шаг, не сейчас, пока он ещё так неуверен. Так слаб. Он сделает прыжок, когда будет уверен, что сможет выдержать падение. Он рывком встаёт и выходит из кабинета, спасаясь от жгучего взгляда мужчины. По дороге к общежитию он проклинает себя за свою ранимость. Он знает, что этот человек не видит в нём ничего, кроме инструмента для прекращения этих реинкарнаций, силы, которой он хочет обладать, и, возможно, красивого лица. Он ругает себя за то, что хочет уступить своим желаниям, зная, что захочет большего. Его ногти впиваются в ладони. Раньше ему было проще игнорировать Волдеморта, сосредоточившись на его более молодой версии для достижения общей цели. Но теперь, когда цель их миссии не так ясна и больше нет никого, способного увлечь его, слишком легко отвлечься на этого загадочного человека. Горечь заполняет его рот, и Гарри просто игнорирует тех немногих студентов, которые пытаются с ним заговорить в гостиной, и быстро идёт в спальню, как он это делал последние несколько вечеров. На следующий день у него нет ЗОТИ, а профессор Реддл не приходит на завтрак в Большой Зал. Гарри чувствует облегчение. Он угрюмо ест свою кашу, а в свободное от занятий время бродит по коридорам. В этой реинкарнации он ещё не делал этого, и ностальгии хватает, чтобы отвлечь его мысли от одного Тёмного Лорда. Он стонет в поражении; опять он за своё. Какой же он идиот. Неудивительно, что этот человек не интересуется им больше, чем поверхностно. Погрязнув в чрезмерно драматическом самобичевании, он с опозданием замечает голоса других учеников. Они звучат злобно и уничижительно, а затем раздается более высокий голос, который срывается от негодования. Гарри и сам не замечает, как сворачивает за угол, любопытство побеждает его стремление к уединению, и обнаруживает двух Мародёров, загоняющих в угол двух других, более слабых студентов. Огненно красные волосы девушки тут же привлекают его внимание, и Гарри тут же сожалеет о том, что поддался своему любопытству. Он не хочет вмешиваться в мелкие ссоры своих родителей. Он уже собирается развернуться и уйти, когда слышит другой, низкий голос, язвительно что-то шипящий. А, Снейп тоже здесь. Проклиная свою гриффиндорскую натуру за неспособность игнорировать издевательства, он подходит ближе. Сириус довольно явно толкает отца в бок, и Джеймс Поттер, лишенный всякого коварства, громко ругает Сириуса за это, прежде чем тот соизволяет взглянуть на Гарри. Затем его глаза округляются, прежде чем он распрямляет плечи и шагает к Гарри с таким видом, будто они хорошо знают друг друга. Глаза Джеймса на мгновение задерживаются на зелёном галстуке Гарри, но глупое упрямство явно берёт верх над разумом, и он обаятельно улыбается Гарри. Гарри чувствует, как его губы сжимаются от недовольства. — Певерелл! — говорит мальчик, принимая приветливый тон. — Поттер, — сардонически отвечает Гарри, останавливая отца, скрещивая руки на груди и прислоняясь к стене коридора. Слабый смех играет в его голове. — Продолжай, — он кивает мальчику, который позже станет его отцом. Лили Эванс хмурится ещё сильнее и смотрит на Гарри зелёными глазами, мало чем отличающимися от его собственных. Он мелочно наслаждается одинаковыми неуверенными взглядами Сириуса и Джеймса. Их неуверенность очевидна. — Я уверен, вам нечего скрывать… — многозначительно говорит Гарри, улыбка расплывается по его лицу, слегка обнажая зубы, делая его улыбку похожей на оскал. Его палочка невинно сжата в его руке. — Хотя, если вы… — сейчас его улыбка могла показаться почти милой, но глаза выдают его гнев с головой. Он отходит от стены и подходит к младшим версиям своего отца и крёстного, отталкивая сначала Джеймса, а затем Сириуса на несколько шагов от двух других учеников, не обращая внимания на их восклицания. — Тише, сейчас, — лёгкий магический толчок. — Или я могу просто показать вам, что произойдет, если я снова увижу, как вы издеваетесь над кем-то из Слизерина, — его угрожающая улыбка очевидна в его голосе, когда он наклоняется, чтобы прошептать это двоим гриффиндорцам. К счастью, этого хватает, чтобы они убежали прочь. Он разворачивается к двум замершим студентам позади него. — Я не просил тебя о помощи, Певерелл! — Снейп плюется ядом, его тёмные глаза-бусинки источают страх и унижение. Гарри уклончиво мычит, решив сосредоточиться на Лили, своей будущей матери. Она смотрит в ответ с одобрением во взгляде. — Я серьёзно, твоя помощь была не нужна! Он… — Я знаю, что она была не нужна. — Раздражённо перебивает его Гарри. Он никогда не ладил со Снейпом в свое время, и кажется, что Мастер Зелий не был более приятным человеком в детстве. — Скажи мне, если они снова тебя побеспокоят, — обращается он к Лили, желая закончить наконец-то разговор и уйти после её слабого кивка. Испуганный взгляд Снейпа на его мать заставляет Гарри хихикать, когда он уходит. Кажется, что новости о его маленькой самаритянской выходке и его силе быстро распространились по замку, и теперь к Гарри пристают студенты всех факультетов по разным причинам. Он старается, чтобы его знакомства были незначительными, даже поверхностными, но достаточными для того, чтобы он мог воспользоваться преимуществами учебных групп, в которые его настойчиво зовут, или хорошо провести время. Свои вечера он по-прежнему проводит с Волдемортом. — Мы знаем, что действия в прошлом могут повлиять на будущее, — резюмирует Волдеморт, в отчаянии сжимая переносицу. — Но мы также знаем, что временная шкала цепляется за определенные события, как за островки, и пытается восстановить первоначальную последовательность событий. Гарри чувствует, как у него нарастает ужасная головная боль. Они обсуждали это слишком много раз, но найти решение так и не смогли. — Итак, что, во имя Салазара, заставляет меня в конечном итоге создать крестраж? — Волдеморт кипит, глядя на шрам Гарри. Шрам тут же начинает болеть — слабый отголосок того, как раньше происходили их взаимодействия. Гарри невольно потирает его. — Ты всё ещё боишься Смерти? Может быть, тебе стоит просто избавиться от своей мании вечного величия и принять продолжительность жизни, которая дана всем нам, — обвинительно огрызается Гарри. Волдеморт бросает на него испепеляющий взгляд. — Я ничего не боюсь, — выдавливает он. Гарри приподнимает брови и утыкается носом в книгу, чтобы не злить мужчину ещё сильнее. Волдеморт продолжает взволнованно ходить взад-вперёд по комнате, прежде чем, наконец, замедлиться. — Я рос во время бомбардировок… Однажды зимой в приюте забыли ребёнка на улице. Когда мы проснулись, он уже замёрз на коврике у двери, — голос Волдеморта звучит отрешённо. — Мне всё ещё не нравится мысль о том, чтобы отказаться от последней ниточки, связывающей меня с бессмертием, — признается он. Гарри тошнит. Он открывает рот, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы извиниться. Но что-то в Волдеморте затыкает ему рот. — Однако я уверен, что крестражи — не единственный путь к желаемому… — уступает мужчина. На мгновение невыносимо холодная чужая ярость охватывает Гарри, а вместе с ней и почти бессмысленная потребность в возмездии. Его плечо мучительно ноет. Затем ярость проходит, оставляя после себя лишь слабое сочувствие. Гарри растерянно моргает. Мужчина долго смотрит на Гарри непроницаемыми глазами, а затем подходит к тому месту, где сидит Гарри, и грациозно садится. Гарри воспринимает это, как знак к прекращению спора. — Это из-за седых волос? — спрашивает он в попытке отшутиться. — Мне кажется, что тебе идет седина, — говорит Гарри с кривой улыбкой, пытаясь разрядить обстановку. Ответный взгляд Волдеморта поставил бы на колени и не таких храбрецов, думает Гарри с самодовольством. Мужчина скрещивает руки на груди так, что мог бы показаться колючим и надутым, если бы не был слишком элегантен для такого плебейского жеста. Гарри придвигается ближе, извиняясь, и мужчина уступает ему. — Прости, Ви, — бормочет он Волдеморту в плечо. Волдеморт вздыхает в знак согласия. Шквал образов проносится в сознании Гарри. Детский крик. «Отойди, девочка». Вспышка зелёного. Гарри чувствует гнев Волдеморта из-за того, что он не может контролировать своё будущее, свою судьбу. Они оба сожалеют об этом. — Почему я всё-таки не постарел? — Гарри переводит разговор в более безопасное русло, его рука прокрадывается к изгибу руки мужчины. Волдеморт смотрит вниз, туда, где касается своим телом тела Волдеморта. Его взгляд становится отрешённым. — Тебя никогда не существовало в этом времени, Гарри, — говорит он как ни в чём не бывало, как будто это было очевидно. Что?.. Гарри бледнеет. Теперь, когда он задумывается об этом, это действительно кажется так. Он не существовал в этом времени, поэтому Смерть, должно быть, просто отправила физическое проявление его разума, в то время как сознание Волдеморта было отправлено в тело Реддла. Но это значит… Он резко отстраняется. — Реддл решил стать профессором?! — он знает, что голос звучит слишком удивлённо, но мысль о том, что Волдеморт решил отказаться от своих планов на мировое господство, чтобы преподавать в Хогвартсе ради преподавания, поразительна. Улыбка Волдеморта с тонким оттенком тьмы выглядит порочно. — Я бы не назвал это отказом… — протягивает он, и его поза меняется. Почему-то эта раскованность кажется Гарри бесконечно более опасной любого напряжения. Его сердце внезапно замирает. У мужчины, сидящего с ним рядом, очень красивое лицо, с которого постепенно сходит улыбка, пока он наблюдает за Гарри. Остаётся только эта странная напряженность, из-за которой Гарри ёрзает. Неважно, насколько их случайная близость сейчас похожа на ту, что была в их прошлых жизнях, раньше от неё не было такого ощущения. А ещё никогда раньше во время своих перевоплощений они не умели так легко читать мысли друг друга. — Значит, должна быть веская причина для твоего… его возможного обращения во тьму, — взволнованно заключает Гарри, не желая признавать реакцию своего тела на близость. Гарри и Волдеморт уже так много изменили в выборе, который сделал Реддл… Может быть, их миссия всё ещё не обречена? Волдеморт пристально смотрит на Гарри несколько ударов сердца, прежде чем отвернуться. — Или, возможно, он просто со временем потерял причину, которая изначально мешала ему это сделать, — тихо говорит Волдеморт. Это похоже на грандиозное признание того, что Гарри слишком глуп, чтобы понять. Гарри морщит нос, когда вся его уверенность испаряется. Он помнит разговор в этом самом замке, в котором они жили сейчас, хотя тогда они были намного моложе. Он помнит убеждённость Волдеморта в том, что судьба предопределена. И у Гарри до сих пор что-то болит внутри при воспоминании об этой убеждённости. Это не та версия их жизни, которую он готов принять. Он сделает всё, чтобы до этого не дошло. — Нам нужно продолжить твоё обучение окклюменции. Твоя защита разума всё ещё отвратительна… Ты практически выкрикиваешь свои мысли, — прямо говорит Волдеморт, явно не желая продолжать разговор. Время, которое Гарри беспрекословно выделяет Волдеморту каждый вечер, заставляет его придумывать всё более изобретательные оправдания. Теперь у него есть много знакомых студентов, необходимых ему для прикрытия и поддержания образа нормального студента, но это также означает, что ему начинают задавать вопросы. Таким образом он всё чаще оказывается практически под перекрёстным допросом студентов, чей интерес был до этого подавлен его отстранённостью. Дискомфорт от бесконечных оправданий компенсируется близостью, в которую они с Волдемортом соскальзывают. Эта близость почти напоминает чувства из их прошлой жизни, в которой они были братьями, но на этот раз у них нет этого оправдания. Теперь, когда они находятся в своих собственных телах их постоянно тянет друг к другу, и они не могут воспротивиться этому. Гарри уверен, что часть студентов, с которыми он поддерживает некое подобие дружбы, убеждены, что он просто аппарирует на встречи со своей тайной возлюбленной. Вряд ли они ожидали бы и одобряли бы нынешнее положение Гарри — голова на длинных ногах их профессора, мужская рука в его волосах. Если бы это вскрылось, это был бы настоящий скандал. Волдеморт, хоть в начале, когда Гарри только ложится ему на колени, недовольно вздыхает и ворчит, в конце концов начинает рассеяно поглаживать младшего волшебника по волосам. Гарри не раскрывает причину своего веселья, и Волдеморт, похоже, не возражает против этого, слишком увлечённый своей книгой. Старинные часы в комнате рядом с кабинетом Волдеморта — всегда закрытой таинственной дверью — отрывают их обоих от чтения. Судя по звуку стрелка часов перевалила за полночь, а это означает, что комендантский час Гарри уже давно наступил. Волдеморт застонал от осознания того, что они пропустили его. Он закрывает свой фолиант и сжимает переносицу. — Тебе, наверное, следует вернуться в свою спальню, Гарри, — говорит мужчина. И Гарри улыбается ему, слишком наслаждаясь своим положением, чтобы не… не поддразнить мужчину. Поиздеваться над ним хотя бы немного. — Если меня застанут прогуливающимся по замку в такой час, Ви, я буду наказан на целый месяц, — нахально заявляет он. Не то чтобы его когда-либо действительно волновали наказания и отработки. Волдеморт бесстрастно смотрит вниз, туда, где всё ещё лежит голова Гарри. Их связь поразительно молчалива. — Я провожу тебя в гостиную, Поттер, — бесстрастно говорит Волдеморт, воплощение небрежного кавалера. Брови Гарри поднимаются сами по себе. — Представьте себе скандал, который разразится, когда они узнают, что я провожу свои вечера здесь… Сэр, — говорит он полушутя. Он уверен, что слизеринцы сразу всё поймут. И он знает, что его отношения с Волдемортом совершенно неуместны для стороннего наблюдателя. — Уйди, — ноздри Волдеморта раздраженно раздуваются, что становится единственным предупреждением для Гарри, прежде чем меткое жалящее проклятие сбрасывает его с колен мужчины, а значит, и с дивана. Гарри знает, что он дуется. Но он едва успевает уловить, как вздрагивает горло Волдеморта, прежде чем напряженный взгляд мужчины находит его на полу перед сидящей фигурой Волдеморта. Между слегка раздвинутых ног мужчины. Ах. Гарри просто… не может сдержаться. В данный момент его не волнует, почему Волдеморт хочет его, важно только то, что он хочет. И, о, он определённо хочет. Пряча улыбку, он кладёт руку на бедро мужчины — оно напрягается — и встаёт. Внимание мужчины снова приковано к нему, он следит за каждым движением Гарри. Теперь уже Волдеморт смотрит на него снизу вверх, и Гарри чувствует головокружение от той власти, которой он в данную секунду обладает над мужчиной. Это глупая идея. Но это всё равно ни к чему не приведет. По крайней мере так убеждает себя Гарри, разворачивающийся на пятках и направляющийся к таинственной двери с большей показной уверенностью, чем чувствует. — Тогда я просто останусь спать здесь, — говорит Гарри через плечо и, не обращая внимания на вздох Волдеморта, толкает дверь в личные покои профессора Реддла. Он знает, что Волдеморт следует за ним, и поэтому Гарри не тратит много времени на изучение интерьера комнаты. Он немедленно сбрасывает обувь и небрежно стягивает мантию. Мужчина замирает в дверном проёме. Его руки скрещены на груди, лицо не выражает никаких эмоций. Нечитаемо. Связь снова почти безмолвна, не реагирует на нервное прощупывание Гарри. Гарри отворачивается, хватаясь за заднюю часть рубашки, чтобы снять её, внезапно чувствуя почти невыносимое волнение. Он уверен, что Волдеморт знает о его нервозности и о «плане», хоть и не полностью. И всё же он потакает ему. И до сих пор не останавливает его. Вдруг раздается вздох, который останавливает его на месте, когда пальцы уже расстегивают пуговицы на джинсах. Подобная реакция совершенно неожиданная и как будто несвоевременная. Он уже обнажил спину, и… Волдеморт никогда не был бы поражён просто видом обнажённой кожи… В два больших шага Волдеморт сокращает расстояние между ними, и жар его тела ощущается прямо за спиной Гарри, что резко контрастирует с прохладным воздухом подземелья. — Гарри? — спрашивает Волдеморт, его голос полон недоверия. — Почему у тебя на спине вытатуирован знак верности Грин-де-Вальду?! Рука мужчины касается места на левой лопатке. При прикосновении к коже Гарри Волдеморт тут же отстраняется, шипя. Гарри пытается сразу мельком взглянуть на находку мужчины, но, несмотря на то, что его спина уже начинает болеть от скручивания, он не может её увидеть. Глаза мужчины вспыхивают, и Гарри на мгновение вздрагивает от того, насколько близко они находятся. Волдеморт хмурится ещё больше, а затем указывает куда-то слева от себя — на зеркало, как оказалось позже. Когда он смотрит в большое зеркало, ему кажется, что он видит тёмную фигуру в углу комнаты. Но когда он оборачивается, чтобы проверить, там никого не оказывается. В конце концов он снова поворачивается к зеркалу. Гарри смотрит в зеркало и почти жалеет об этом. Во рту внезапно становится сухо. Волдеморт стоит за его полуобнажённым телом и пристально смотрит на его кожу. Волдеморт снова поднимает голову и ловит взгляд Гарри в отражении. Его губы подрагивают, прежде чем он делает шаг в сторону. — Ну так что? — подсказывает Волдеморт. Гарри видит, как его уши розовеют от смущения, и торопливо поворачивается спиной к зеркалу. И тут Гарри видит это. Выгравированный чёрным цветом на фоне нездорово белой кожи знак Даров Смерти. Гарри присматривается к нему чуть внимательнее. — Я не сторонник Грин-де-Вальда, — тупо заявляет Гарри. Безразличие, как прохладное одеяло, высасывает скорость из его бешено мчащихся мыслей. Гарри встряхивает головой, чтобы очистить мысли. Волдеморт ещё больше хмурится, его губы поджаты. — Конечно, нет, — он отмахивается от Гарри в раздражении, и притягивает его плечо ближе для более детального осмотра. — Он ледяной, — говорит мужчина после паузы. Тень уплотняется. От неё исходит рычание. Точно, Волдеморт не знает, что… Тяжёлый взгляд Гарри находит чёрный камень, сверкающий на изящных пальцах Волдеморта. Глядя на него, Гарри испытывает невероятную тоску. Гарри ошеломлён тем, насколько очевиден ответ… Когда внезапно острое истощение в сочетании с холодным ошеломляющим самодовольством переполняют Гарри. Он почти повисает в объятиях Волдеморта. Он зевает, ему слишком холодно, чтобы стоять на сквозняке в подземелье ещё хотя бы минуту, и возится со своими штанами. Кровать ещё никогда не выглядела так привлекательно, как в эту минуту. — Давай разберёмся с этим завтра, Ви, — говорит он невнятно из-за очередного настигшего его зевка. Он приглашающе улыбается недовольному лицу другого мужчины, проталкивает свою сонливость через их связь и вышагивает из брюк, тут же ныряя под одеяло. В полусонном состоянии он видит, как Волдеморт моргает, качает головой и снова моргает, а затем напряжение уходит из его тела. Тень рассыпается. Волдеморт долго и мучительно вздыхает, соглашаясь, и выключает свет, прежде чем раздеться и присоединиться к Гарри, который удовлетворенно зевает и засыпает быстрее, чем глаза привыкают к темноте. Он просыпается от сладостного комфорта, тяжёлой руки, лежащей на его теле, а Волдеморт прижимается к его бедру горячий и твёрдый. Что ж. Это отличается от того, как когда они были бабушкой и дедушкой Тома. Сквозь раскрытую связь он чувствует колебания чужого осознания. Человек, прижатый к его боку, напрягается и убирает руку, теряя контакт кожа к коже. Их окклюменция достаточно сильна, чтобы приглушать их связь при отсутствии физического контакта. Тёплое чувство покоя неприятно улетучивается. Защита опускается, как затвор. Разница разительна. Волдеморт садится и трёт лицо, простыни собираются у него на коленях, волосы на той стороне, которая касалась подушки, очаровательно взлохмачены. Волдеморт бросает на Гарри долгий взгляд, который тот не может разобрать, но выдерживает, почти не ёрзая от дискомфорта. Он сознательно отбрасывает любые мысли о смущении или сожалении и смотрит прямо в глаза старшему мужчине. Он решает, что преодолел своё смущение из-за привязанности к этому человеку. Волдеморт встаёт, выставляя напоказ длинные конечности, поскольку одет он всего лишь в тонкую кофту и трусы. Гарри говорит себе, что он не должен, не должен смотреть на него. Но, увы, он подросток. Волдеморт использует невербальный Темпус и вздыхает, что они уже очень опоздали, прежде чем замечает откровенный взгляд Гарри и бросает на него пронзительный взгляд в ответ. Мужчина ничего не комментирует, хотя Гарри чувствует себя должным образом наказанным, когда он ленивым движением руки кидает Гарри в лицо его же одежду. — Теперь, когда ты проснулся. Убирайся. Мне нужно заняться исследованиями, — отрывисто говорит Волдеморт. Гарри обижается на очевидный отказ, но прикусывает язык, чтобы не прокомментировать ещё что-нибудь, что, несомненно, ещё больше раззадорило бы мужчину. Ему кажется, что он и так уже завёл его достаточно далеко. И вот, пока Волдеморт занимает ванную комнату, Гарри надевает помятую одежду и покидает комнаты профессора в удручающем подобии позорного шествия. Вопросы предыдущей ночи почти забыты. Позже в тот же день, во время неофициального учебного кружка — Гермиона будет смеяться над ним за то, что он выбрал именно такую форму общения для поддержания видимости нормальной социальной жизни — Гарри едва может усидеть на месте. Теперь, когда Гарри уверен, что мужчина не откажет ему в ухаживаниях, Гарри не может не фантазировать о том, чтобы заняться немного безобидным гедонизмом. Ну, безобидного до тех пор, пока… Гарри судорожно сглатывает. Он чувствует себя немного безумным из-за возможностей, стоящих теперь перед ним. Ему удалось пережить свободные отношения с предыдущими версиями Тома Реддла, так почему бы ему не быть с Волдемортом? У мужчины даже было привычное лицо Реддла. Гарри замечает, что жуёт кончик своего пера, и морщится от вкуса. Девушка напротив него, Патрисия Рэйкпик, бесспорно блестящая шестикурсница, приподнимает рыжеватую бровь, наблюдает за его ёрзаньем, и её улыбка превращается в ухмылку. Гарри чувствует, как у него горят щёки от её пронзительного взгляда. Она драматично закатывает глаза и перегибается через стол, вторгаясь в личное пространство Гарри. — Просто иди уже к своему таинственному любовнику, Певерелл. Твои ёрзания отвлекают меня от учёбы, — Гарри открывает рот, негодуя от её безошибочного попадания. Пытаясь сформулировать подходящий ответ, он замечает, как несколько слизеринцев окружают их и смотрят с явным интересом. — Отъебись, — ругается он, и Рейкпик откидывается назад, скрестив руки, выглядя при этом необоснованно самодовольной. Нарцисса Блэк морщит нос, глядя на Гарри с явным отвращением. Гарри отказывается чувствовать вину за свой выбор слов только потому, что в этом времени они ещё не общеупотребляемы, но Рэйкпик, вероятно, права. Он не сможет нормально заниматься, потому что слишком взволнован и заинтересован в результате исследований Волдеморта. В конце концов, он кидает в неё испепеляющий взгляд — она скрипуче смеётся — и собирает свои вещи, чтобы найти их профессора ЗОТИ. — Не смущайся слишком сильно, Певерелл! — кричит она ему вслед, вызывая возмущённый вздох библиотекаря. Волдеморт просматривает книгу по генеалогии волшебников и по какой-то непостижимой причине тоже молчит о произошедшем. Единственное, в чем Волдеморт признается, когда Гарри становится всё более назойливым, — Гарри самодовольно улыбается, глядя на то, как от раздражения у старшего волшебника сводит челюсти, — это в том, что он задается вопросом, прикасался ли когда-нибудь Гарри к кольцу-вместилищу его крестража. Чёрный камень таинственно блестит в теплом свете потрескивающего огня в камине, и внезапно мысли Гарри снова становятся вялыми. Гарри хочет рассказать мужчине о той ночи в лесу, но его язык кажется свинцовым. В конце концов он только быстро утвердительно кивает, снова погружаясь в книгу, которую читал до этого. Глядя на написанные слова, Гарри находит их ошеломляюще устаревшими и сложными, но это позволяет ему отвлечься. Если Гарри поднимет глаза, он увидит очень задумчиво нахмуренные брови мужчины и почувствует его беспокойство через связь. Но Гарри не поднимает глаз, и поэтому Волдеморт просто с новым интересом возвращается к изучению генеалогии волшебников. Он знает, что мужчина ценит тишину во время чтения, и поэтому делает всё возможное, чтобы занять себя, не издавая при этом слишком много шума. Он просматривает корешки кажется бесконечного количества книг в кабинете Волдеморта, пытается сдержать свое веселье по поводу претенциозности некоторых названий, размышляет о значении некоторых из них, написанных на других языках. Открывает несколько, но почти тут же закрывает их, аккуратно возвращая их на прежнее место. — Эту не трогай, — безэмоционально предупреждает Волдеморт, прерывая бессмысленное занятие Гарри. — Она проклята, — уточняет мужчина, не отрываясь от чтения. Гарри подавляет своё любопытство и начинает осматривать другие предметы в комнате. Некоторые из них он помнит у Горбина и Бёрка. Он находит медальон Слизерина в ящике стола, запертом на Парселмагию, и едва сдерживает инстинктивное желание прикоснуться. Гарри чувствует, что терпение Волдеморта из-за того, что он обыскивает его комнату, подходит к концу, а значит вполне возможно, что его могут выгнать из комнат профессора в любую минуту. Под его кожей затаился импульс, который гудит по нервам Гарри. В конце концов Гарри решает вести себя таким образом, который наверняка понравится другому мужчине. Он плюхается на другой конец дивана Волдеморта — на безопасном расстоянии от причины его беспокойства — и засовывает ноги мужчине под бедро. Волдеморт терпит это без комментариев, хотя Гарри видит его раздражение в сжатых челюстях мужчины. Гарри намеренно закрывает глаза, глубоко дышит, пытаясь очистить разум, что необходимо для занятий окклюменцией. Как будто издалека Гарри слышит одобрительное мычание Волдеморта. Гарри глубоко дышит и сосредотачивается на всём и ни на чём одновременно. Он лениво бродит по своему разуму. Неудивительно, что его попытки очистить разум никогда не длились достаточно долго, чтобы принести пользу. Волдеморт переворачивает страницу, слышится шорох пергамента и усердный скрип пера. Гарри тянется к точке их соединения, как мотылёк к огню. Он бесконечно осознаёт человека рядом с собой. Он чувствует напряжение бедра мужчины и его глубокий вздох. Гарри находит в себе почти забытую боль, которая впервые появилась, когда он перевоплотился в бабушку Реддла. Он чувствует разочарование от того, сколько всего он пропустил. Часы, дни и годы, которые сформировали характер Реддла на всю его жизнь. Том Марволо Реддл в этой жизни оказался здесь, в Хогвартсе, не так ли? Гарри знает, что в его реальности Волдеморт, ну, тогда ещё просто Том, тоже подавал заявление на должность профессора ЗОТИ сразу после окончания школы. В реальности Гарри он был отвергнут директором школы Диппетом на том основании, что у него не доставало опыта. Что Волдеморт думает о том, где сейчас находился Реддл? Волдеморт неоднократно подчеркнул, что в этой реальности Том Реддл не отказался от своих планов по перестройке британского магического общества. Будет ли Волдеморт доволен, если в конце концов останется простым учителем? Будет ли у Гарри, когда он вернётся к своей собственной жизни, второй набор воспоминаний о стареющем Томе Реддле, обучающем молодого Гарри Поттера Защите от Тёмных Искусств? Почему-то эта мысль почти пугает Гарри. Будет ли Волдеморт женат на своей работе, оставаясь одиноким навсегда? Испытывал ли когда-нибудь Том Реддл, Волдеморт настоящую дружбу? Гарри помнит крепкую дружбу юного Реддла и Малсибера, но он не знает, продолжилось ли это знакомство теперь, когда Волдеморт больше явно не стремился стать Тёмным Лордом. Был ли у него когда-нибудь партнёр, которому он мог доверять? Он вздрагивает, вспоминая слепое поклонение Беллатрикс Лестрейндж. Он мог просто спросить об этом. Если ему повезёт и он задаст правильные вопросы, Волдеморт, может быть, даже расскажет кое-что из своего нового прошлого. Гарри чувствует одновременно зудящее любопытство и тошнотворное предчувствие. Хлопок закрывающегося тома прерывает поток его мыслей, и глаза Гарри распахиваются. Губы мужчины сжались в одну линию, а глаза осуждающе сузились. — Ты так хорошо начал медитацию, — сухо говорит Волдеморт. Гарри чувствует, как его щёки заливает непрошенный румянец. Мужчина изучающе смотрит на него, его глаза полны нежности, которая резко контрастирует с невозмутимым выражением лица. Губы его дрогнули слишком быстро, чтобы можно было разглядеть. Но этого достаточно, чтобы Гарри понял, что мужчина на самом деле не в ярости. Он встает и идет к полке, чтобы убрать свою книгу. Волдеморт отворачивается, быстро вздыхает, бросает быстрый, не читаемый взгляд на Гарри, затем наливает себе виски в стакан. Волдеморт снова вздыхает, на этот раз побеждённо. — Что ты хочешь узнать? Гарри невольно втягивает воздух, затем надувает щёки, чтобы снять напряжение от предвкушения. Ему нужно аккуратно подбирать тему и слова, чтобы не спугнуть откровенность мужчины. Гарри мысленно формулирует несколько вариантов вопросов, стараясь не обращать внимания на ошеломленное выражение лица Волдеморта, потягивающего свой напиток. Гарри успокаивает своё дыхание. Он знает этого человека, знает, как всё сделать правильно. А затем Гарри забивает на все свои мысленные заготовки, задавая только пришедший в голову вопрос: — У тебя когда-нибудь были отношения? Наступает неловкое молчание. Гарри в ужасе от того, насколько он эффектно облажался. Он почти боится смотреть на человека, который сейчас наверняка откажется от своего щедрого предложения. Молчание, которое следует за вопросом, безусловно, подтверждает это. Он поднимает взгляд на Волдеморта хотя бы для того, чтобы извиниться, и обнаруживает, что губы мужчины искривлены в улыбке. Мужчине явно смешно, что очевидно по его выражению лица. Также он явно испытывает привычную снисходительность. Но в нём нет ни капли гнева. Гарри чувствует себя так легко, будто готов взлететь хоть сейчас. — Эмм… Я не об этом хотел спросить, — глупо поправляется Гарри. Волдеморт тихо смеётся. — Иногда мне кажется, что ты хорошо вписываешься в Слизерин, а потом делаешь что-то такое, — мягко говорит он. И Гарри не уверен, как после этого можно чувствовать себя ещё более униженным, а потому сжимает зубы, скрещивает руки на груди и хмурится. Вообще-то, его в прошлом распределяли на Гриффиндор. Дважды. Брови Волдеморта приподнимаются, и мужчина делает еще один глоток, прислоняясь к стене рядом с камином. — Ну так? — Гарри бросает вызов. Волдеморт не торопится с ответом. — Какая версия меня тебя интересует? — наконец говорит он. Вопрос ставит Гарри в тупик. Итак, его вопрос не особенно продуман. — Ну, ты, ты… На самом деле только один, да, Ви? — для него это совершенно очевидно. Тот, с кем он перевоплощался — это Волдеморт. И хотя он находит Реддла… интересным, на самом деле он совсем его не знает. Связь внезапно вспыхивает, прежде чем Волдеморт сжимает челюсти, и она снова запечатывается. Мужчина почувствовал себя странно тронутым, хотя внешне он продолжал хмуриться. Гарри прикусывает губу, чтобы скрыть улыбку, грозящую вырываться из-под его контроля. Слова Волдеморта, в отличие от неуклюжих потуг Гарри, хорошо выверены и обдуманны. — Короткий ответ — нет, — говорит мужчина. — Я потерял физиологические потребности где-то между третьим и четвертым крестражем. Потребность во сне, в еде, в питье, вожделение… — он делает глоток и смотрит на пламя своего камина. — Тогда это казалось мне облегчением. Мужчина немного отворачивается. И теперь Гарри ничего не хочет так сильно, как увидеть этого человека целиком. Его пульс необъяснимо учащается, и он чувствует, как внутри него что-то начинает нестерпимо болеть. — Я подозревал, что в тот момент я также утратил свой человеческий облик, поэтому я и предложил предотвратить создание крестражей именно с этого момента — рассуждает мужчина, но его голос лишен интонаций. Затем в мозгу Гарри проносится искра гнева, которая ему не принадлежит. — Если бы я знал, что Смерть хочет, чтобы я избавился от всех крестражей, мы могли бы сэкономить много времени. Гарри обдумывает это. Это правда. Они сэкономили бы много времени, если бы попросили переместить их в момент до создания первого крестража. Но по этой логике они могли бы сэкономить время, не пытаясь кинуть Круцио друг в друга. Тем не менее, в тот момент они не могли этого сделать. Потребовалось много времени, труда и желания, чтобы преодолеть их разногласия. Чтобы в итоге оказаться там, где они были сейчас. С шансом на настоящие долгосрочные перемены для волшебников. В конце концов Гарри беззаботно пожимает плечами. — Я не против того, как всё в итоге получилось, — говорит он. И он правда не против того, через что им в итоге пришлось пройти. Несмотря на то, что он «потратил впустую» годы своей молодой взрослой жизни, пытаясь построить новое будущее бок о бок с Волдемортом, он не может не думать, что эта конкретная цель оправдывала средства. Даже если мысль о возвращении и потере всех лет дружбы с Роном, Гермионой и всем, что строилось с Джинни, всё ещё причиняет ему боль. Он тоже кое-что выиграл от всего случившегося. Это. Возможность сидеть рядом с Волдемортом и ломать голову над их общей задачей. Между ними установилось взаимопонимание, несмотря на резкие различия во мнениях. И снова этот взгляд заставляет Гарри ёрзать. Эта ситуация вдруг кажется очень опасной. У Гарри пересыхает в горле, его ладони становятся влажными. — Было также довольно большое препятствие в виде моей глубоко укоренившейся гомофобии… — обманчиво легко говорит Волдеморт, смотря на огонь. Снаружи может разразиться война, но внимание Гарри не будет отвлечено. — Хотя, я думаю, я должен поблагодарить тебя за то, что ты так тщательно выпотрошил эту идею во время нашего прошлого перевоплощения — где-то в этих словах таится дразнящая улыбка, успокаивающая пылающие щёки Гарри. Теперь он бесконечно рад, что Волдеморт повернулся к нему спиной, потому что он вечно проклинал бы себя, если бы не сделал этого сейчас. И он наверняка струсит, если Волдеморт посмотрит на него. Он подходит к Волдеморту, его поза напрягается от осознания близости Гарри. Он обхватывает Волдеморта за талию, пальцы теребят одну из пуговиц на его белой рубашке. Он замечает слабую дрожь в руке мужчины, когда тот ставит свой стакан на каминную полку, звук при этом становится немного громче, а движения чуть менее контролируемыми привычных для Волдеморта. Гарри прячет улыбку в спине мужчины. Подушечка его среднего пальца проскальзывает в отверстие между пуговицами, погружаясь внутрь, чтобы встретиться с открытой кожей мужчины. Они оба шипят от прикосновения, их связь сейчас намного сильнее, чем тогда, когда они занимали сосуды. Гарри почти хочет вернуться в то время, ведь тогда было гораздо легче быть самим собой. — Это объясняет сны, — выдыхает Гарри в затылок более высокого мужчины. Их разница в росте делает это движение немного неуклюжим, но Гарри это не останавливает. Наоборот, то, как каменеет тело мужчины, побуждает его к действию. Пальцы пробегают по неизведанным ранее территориям. Гарри уже не в первый раз прикасается к мужчинам или даже к этому конкретному мужчине, но это тело поразительно отличается от мягких женских изгибов или упругости молодости. Гарри находит, что ему всё равно всё нравится. Просто это по-другому. Под его пальцами Волдеморт молча вздрагивает. — Тебе всё ещё стыдно, не так ли? — спрашивает он, намеренно сохраняя спокойный, не обвинительный тон. Потому что это не должно быть так. Как бы он хотел, чтобы Волдеморт не стыдился этого, как он хочет, чтобы Волдеморт смог принять эту часть себя так же легко, как и сам Гарри. Он прислушивается к связи и ощущениям мужчины перед собой. Сердце колотится слишком быстро, но напряжение, которое он ощущает физически и где-то в глубине сознания, не связано с отвращением к тому, что он делает. Гарри проводит по спине мужчины сквозь тонкую ткань рубашки, вдыхая знакомый запах. Затем, дав мужчине достаточно времени, чтобы отказать ему или отстраниться, если он того пожелает, он вытаскивает рубашку из брюк, подпоясанных ремнем. Другой рукой он нащупывает вновь открывшуюся полоску кожи, рассеченную линией мягких волос. Он позволяет пальцам пробежаться по ним, пройти по следу вниз, к месту соприкосновения кожи с ремнем, и чуть-чуть погружается под него. Ощущения усиливаются через связь и заставляют их обоих удивленно втянуть воздух. Оказывается — то, что его зрение было заблокировано из-за того, что он вжимался лицом в спину Волдеморта, сделало его более чувствительным к прикосновениям. Он чувствует, как перекатываются под кожей мускулы Волдеморта на его животе, когда мужчина двигает рукой, чтобы помочь ему расстегнуть брюки, и Гарри мычит, довольный его участием. Его дыхание согревает кожу спины Волдеморта сквозь расстёгнутую рубашку, что привлекает внимание Волдеморта к ощущению того, что Гарри прижимается к его спине. Это. Он чувствует заземление. Это заставляет его, их, хотеть большего. Волдеморт резко подается вперед, когда рука Гарри находит путь в трусы мужчины. Гарри на мгновение задается вопросом, как интерпретировать движение мужчины, прежде чем связь легко даёт ответ на этот не заданный вслух вопрос. Волдеморт прислонился к стене над камином, его лицо спрятано в сгибе полусогнутой руки, обзор частично закрыт. Двойственные эмоции борются друг с другом. Успокоившись, Гарри снова прижимается к спине мужчины и слегка прослеживает её контур. Гарри проводит пальцем по щели на головке так, как Волдеморт касается края страниц в книгах, лениво, не торопясь. Мужчина снова напрягается, но у Гарри почти нет времени задуматься о причинах этого. Сквозь связь пробивается изображение, на этот раз с определенной точки зрения, сверху. Оно пропитано нетерпением. Гарри скрывает ухмылку в линиях спины мужчины, но потом всё же сдаётся, и его кулак сжимается по всей его длине, ногти царапают кожу, когда он чувствует потребность Волдеморта в… в наказании. Связь почти звенит в блаженном резонансе между ними, их разумы почти полностью открыты, тепло скручивается где-то в животе Гарри. Волдеморт кончает быстро и тихо, почти бесшумно, и Гарри тут же жалеет, что не слишком внимательно следил за невербальными подсказками тела этого человека. Хотел бы он подольше потянуть время. Хотелось бы, чтобы мужчина был громче. Волдеморт выпрямляется, а с ним и Гарри, всё ещё прижатый к его спине. Его собственное возбуждение заперто в тесноте, но он настолько доволен, что готов забыть об этом, пока послевкусие от произошедшего замедляет его мысли. Волдеморт не томится в ощущениях, как Гарри, он очищает себя методичным движением палочки, снова натягивает трусы и брюки. Гарри нужно ещё несколько мгновений, но мужчина, похоже, не намерен ему потакать. Их связь ослабевает всё быстрее и быстрее. Гарри подавляет свое разочарование. Наверное, так будет лучше. Он делает попытку отстраниться. К их, кажется, общему удивлению, Волдеморт останавливает отдаление Гарри, прижимая руки младшего волшебника обратно к своему животу. В момент, когда Гарри больше не прижат к спине более высокого мужчины, но ещё и не полностью отстранился, Волдеморт дёргает его за руку. Хватка на левой руке ослабевает, и Гарри, следуя бессловесной команде, делает шаг под рукой старшего мужчины вперед, пока Волдеморт всё ещё прижимает его к себе. Кажется, что подобными движениями мужчина пытается максимально продлить их контакт. Это слитное движение двух тел восхитительно в своей грациозности. Они оказываются лицом к лицу, и Волдеморт дёргает Гарри за волосы, чтобы откинуть его голову назад, позволяя тем самым заглянуть себе в лицо. Глаза мужчины подобны расплавленной лаве, их цвет грязный угольно-серый, результат как его происхождения, так и экспериментов с магией. Это уже не тот юношеский, чистый серый цвет, который был у Реддла в прежние годы, но ещё и не бесчеловечный красный. Гарри обнаруживает, что ему это очень нравится. Однако способность препарировать Гарри одним взглядом не теряется из-за их неестественного цвета. Напряжённость в чужих глазах почти обжигает. Эти глаза отражают в себе странную уязвимость, из-за которой Гарри хочется спросить мужчину, всё ли с ним в порядке, но он воздерживается от этого. Мало того, что узы говорят ему, что это так, но мужчина также вряд ли бы хотел, чтобы его «слабость» была признана. Затем руки мужчины тянутся к его чёлке проводят по шраму. Прикосновение к этому месту наполняет Гарри коленопреклоненным наслаждением, осколок души в этом месте очень чувствует непреодолимую тягу к почти целой душе. Гарри хочет погрузиться в Волдеморта, стать с ним единым целым, так, чтобы не знать, где он начинается, а где заканчиваются и… Волдеморт поспешно отстраняется. Не то чтобы он был воплощением безразличия, но… Гарри не может удержаться от улыбки по поводу того, насколько Волдеморт поражён. Мужчина хмурится в ответ так очаровательно привычно, что Гарри вынужден скрывать улыбку, приподнявшись на носочках и поцеловав уголок рта мужчины. Как Гарри и предполагает, его хмурый взгляд смягчается, но упрекающий рывок за волосы на затылке заставляет младшего волшебника снова встать на ноги. Волдеморт вздыхает с видом поражения. Его большой палец находит губы Гарри. Волдеморт проводит по их поверхности в менее непристойном подобии предыдущего движения Гарри, но вместо этого отстраняется, чтобы ухватиться за подбородок, когда Гарри открывает рот. — Гарри Поттер. Ты угроза, — говорит Волдеморт с явным пренебрежением к тому, что говорит ему разум. — Ты уничтожишь меня. — Губы Гарри растягиваются в широкой улыбке, но рука на подбородке возвращает его в реальность. — Ты станешь моей погибелью.