Stray Cats — Rock This Town
Нежный перезвон металлических трубочек раздался над головой, как только Пэнси зашла в заведение, на которое по собственной инициативе она никогда бы даже не посмотрела. Хлопок подола оглаживал острые колени, пока она шла по направлению к хостес. Паркинсон была уверена, что желание купить голубое платье с принтом в горошек возникло у нее в пьяном угаре, иначе объяснить, как оно оказалось в гардеробной, было почти нереально. Однако именно сегодня она посчитала его уместным. Причина проста — его совершенно не жаль. Короткие рукава, бант на талии, аккуратный воротничок и целомудренный вырез делали из нее практически идеал для домохозяек сороковых и чуть ли не кричали о том, что все свободное время она тратит на свинговые танцы. Неуклюже запнувшись о ковер у стойки, Пэнси автоматически бросила взгляд под ноги, но уже через секунду вскинула голову, произнося: — Столик на Мела… — сбилась, округляя глаза. Рыжеволосая девушка за стойкой с пушистыми серьгами в виде ловцов снов, очевидно, не понимала, с чем связано замешательство Паркинсон, продолжая выжидающе смотреть на посетительницу своими раскосыми глазами. — У вас… Пэнси приподняла руку, указывая на плечо хостес. Последняя резко открыла рот, судя по всему, наконец озаряясь догадкой, и мило захихикала. — Не обращайте внимания, Муди просто очень любвеобильный. Паркинсон перевела глаза на огромного черного книззла, самозабвенно вылизывающего кудри приветливой мадам. Любвеобильный… Кажется, это больше похоже на одержимость чем-то, содержащим кератин. Возможно, к тому моменту, когда Пэнси будет уходить, он уже проест плешь на рыжей голове. Окинув девушку еще раз слегка диким взором, Паркинсон собралась с мыслями и вновь сделала попытку: — Стол на Меланию Портер. — Ах, Мел, конечно. — Улыбка хостес превратилась из дружелюбной в воодушевленную, что заставило Пэнси задуматься о том, насколько Мелания частый посетитель этого своеобразного кафе. — Столик посередине, около окна. Возникло неловкое молчание, в течение которого ни одна из них не сдвинулась с места. Ла-а-а-дно… Надо полагать, никто провожать Паркинсон и не собирался. Чудненько. Пэнси толкнула межкомнатную дверь и зашла внутрь, открывая для себя очаровательный интерьерный дизайн. С правой стороны были расположены невзрачные деревянные столики, позади которых стояли многоуровневые мягкие кушетки для животных. В центре — обычная барная стойка с разноцветными стикерами, закрепленными на едва заметной веревочке над ней, грифельная доска с самопишущим номера готовых заказов мелом и бармен с синими афрокосичками. На стенах — картины в стиле экспрессионизма, во всяком случае, именно так Пэнси пыталась обосновать очевидное уродство кошачьих, запечатленных на полотнах. Новая знакомая Паркинсон завороженно играла с лапкой пятнистого книззла, свисающего с полки прямо над их столиком, и заметила ее, только когда Пэнси подошла уже впритык. Вскочила, широко раскинула руки для объятий и расцеловала в обе щеки, словно они были лучшими подружками. Персефона постаралась ответить ей мягкой улыбкой, присаживаясь на стул и открывая меню. — Я уже заказала тебе латте и блинчики с шоколадом, — опередила ее действия Мелания, — я помню, как ты говорила, что любишь их. Я говорила?.. Ну, Пэнси могла что угодно выдать, конечно, ради возможности этой встречи. — Спасибо. Так… расскажи, как твои дела? — О, я переехала от родителей и… В целом Меланию можно было и не слушать, просто поставить безостановочную речь на режим удержания и смотреть, как она эмоционально размахивает руками и по-детски корчит лицо на особо неприятных, по ее мнению, моментах. Ей только исполнилось двадцать, энтузиазм бил через край, а выдаваемая из уст информация редко фильтровалась. За последнее Пэнси ее особенно ценила. Не то чтобы Паркинсон нужна была женская дружба… Не то чтобы она вообще хотела дружить с кем-то еще, кроме Драко, Грейнджер и Тео. Ей и их хватало за глаза. Это знакомство, скорее, было вынужденным. Основанием для нахождения Пэнси в Англии, в то время как все остальные уже передислоцировались в Шотландию. Мисс Портер, несмотря на свой юный возраст и мировоззрение патологического оптимиста, включающее в себя случайный поджог ее вещей бывшим парнем и упование на то, что маги когда-нибудь оценят джинсы клеш, работала секретарем в Аврорате. Ее брат, Джереми, тот, благодаря кому девчушка вообще оказалась на таком престижном, хотя с этим Паркинсон с удовольствием поспорила бы, месте, мог служить прототипом среднестатистического силовика СОА. Крупный, мускулистый и импульсивный завсегдатай подпольных боев. Из тех, кто способен разорвать тебя голыми руками, естественно, если начальство не будет против. В общем, не в ее вкусе. С ним бы она даже не стала пытаться, в отличие от его сестры… Пытаться выудить нужные воспоминания, конечно же, иначе зачем она последние двадцать минут выслушивала непринужденное щебетание, не всегда вовремя попадая с ответом? — Понятия не имею, как ты с этим справляешься, — сочувственно поморщилась Пэнси, — я бы никогда не смогла работать в коллективе, сплошь состоящем из мужчин. Слишком большая концентрация самодовольства на квадратный ярд. Паркинсон подняла пузатую чашку, обхватив ее обеими ладонями, и сделала глоток, моментально обжигая язык. Что за черт? Кофе должен был давным-давно остыть. Они, что, варили его на двухстах градусах? Губы скукожились в гримасе отвращения. Дурацкое заведение. — На самом деле все парни вполне нормальные… — И кто из них лучше всех? — Ну… — Щеки Портер раскраснелись, а взгляд метался по столу, точно пытаясь что-то найти. По-видимому, то, как сохранить достоинство в данной ситуации и не называть Пэнси никаких имен. — Да брось, они не могут быть хуже Терри Бута, в которого я была влюблена на четвертом курсе. — Паркинсон передернуло. — Клянусь, это было какое-то весеннее обострение. — Да нет, все в порядке, — еще больше зарделась Мелания, однако подняла голову. — Брайан ничего. Пэнси старалась выудить хоть какую-то информацию, прочитанную в файлах, из чертогов разума. — Брайан Миддлвэй? Она слабо кивнула. Моргана, по ее реакции этот разговор был больше похож на инквизицию, чем на пустой треп. Если бы Паркинсон не знала, сколько ей лет, еще до знакомства, то потребовала бы Меланию показать свидетельство о рождении. Столь невинных в двадцать лет уже не существовало. — Но он не Гарри Поттер… — Ты влюблена в Поттера? — брови подскочили, фальшивая улыбка намертво приклеилась к губам Пэнси. — А кто в него не влюблен? — смущенно отмахнулась та, плохо цепляя на лицо выражение поддельного равнодушия. Она хоть понимала, что ее щеки продолжали гореть, как красные маки в июле? — Ну… он жесткий, — как можно спокойнее произнесла Паркинсон, — и слегка холодный. — Ага. И немного недоверчив, ну, знаешь, со всеми этими его сталкерскими замашками, также совсем чуть-чуть смущают моменты с гиперконтролем, и прическа не всегда бывает идеальна, о, а еще, возможно, он чертов психопат. Раздался тягостный вздох с другой части стола, словно Персефона своими словами попала в больное место. — Да-а… Но он такой… В нем чувствуется сталь, понимаешь… будто он способен решить любую проблему. А видела бы ты его на заданиях! — глаза Портер загорелись, подобно фонарям на уличном бра. — Я иногда просматриваю операции в омуте памяти. Знаю-знаю, это запрещено, но от него идет такая энергетика, и он… Энергетика от него и правда шла, убийственная, и таким романтичным девочкам лучше было не лезть туда, где их стихи сожрут и выплюнут как части речи. С ним только Грейнджер и справлялась, и то достаточно плохо, годами держа веки полуприкрытыми. Пэнси, однако, ее не осуждала, права не имела. Любовь она такая — внушает подсознательный страх потери, даже если в итоге эти отношения тебя покалечат. Мелания вновь погрузилась в непрерывный монолог, на этот раз акцентируя внимание на плюсах Поттера в сравнении с другими аврорами, поведении на работе и опасности выполняемых им заданий. Ситуация разворачивалась для Паркинсон наивыгоднейшим образом. На самом деле Пэнси чуть ли не за руку привела ее к этому разговору, чтобы не шататься до бесконечности в воспоминаниях секретаря, выискивая то самое поле, что было ей необходимо. Дело оставалось за малым. Персефона сосредоточилась, изображая молчаливую заинтересованность рассказом, убрала руку под стол, накрывая ей палочку, взмахнула и мягко проскользнула в разум Портер. Вот Мелания разгребает огромную стопку с документами, — следующее, — перепечатывает показания свидетелей, пытаясь разобраться в закорючках чужого почерка, — следующее, — наблюдает за взмокшими после тренировки аврорами… Трудовые будни, ничего необычного. Не то. Вилка Портер неохотным движением вонзилась в неприглядного вида брокколи, когда один из парней, вроде бы Кеннет, будто обжегшись, выкинул на стол в кафетерии галлеон. — Опять чертово собрание. Босс как с цепи сорвался. — Неудивительно, — хмыкнул аврор с вытатуированными римскими цифрами на костяшках правой руки. — Не каждый день Джек-потрошитель возвращается с того света. Уже ближе… Хорошо… Ну где же?.. Мелания притаилась в конце длинного коридора. Судя по звукам, доносившимся из приоткрытой двери, — прямо рядом с допросной. Очевидно, она не должна была быть здесь, поэтому засветиться сквозь прозрачное окно — не вариант, оставалось ждать. Изнутри послышался громкий шум, подобный тому, когда падает чье-то тело. С размахом. В стену. С соответствующей аранжировкой в виде затихающего стона и последующей тишиной. Она сделала крохотный шаг вперед, а из комнаты раздался хриплый раздраженный голос: — Рано вырубился, ну и хер с ним. — Проебались, конечно, знатно… Известно, что с ними будет? Портер, стараясь не издавать ни звука, заглянула в окно, мельком оценивая обстановку. Один, с коротким темным ежиком на голове, — на стуле к ней спиной; второй, блондин с горбинкой на носу, — полубоком, скрестил руки на груди и бедром оперся о металлический стол; третий, трудно разглядеть, — явно не из их отдела, но в форме на полу, в медленно растекающейся под ним луже крови. Паркинсон может и видела кого-то из них раньше, но идентифицировать в данный момент не смогла. — Приказ четкий — всех с Танэбраса под утиль. — На пенсию или?.. Внезапно Пэнси почувствовала нечто пушистое, совершенно нахальным образом ластящееся к ее лодыжке. Фу. Аврор повернулся к сидящему, разомкнул руки и раскинул в воздухе пальцы, указывая на пол: — Или. — Гонишь? Прямо всех что ли? Персефона попыталась оттолкнуть бесстрашное животное от своей ноги, пока оно не умудрилось испортить ее чулки за пять галлеонов. — Этот старший Уизли только в добровольческий отряд подался. — Рон за брата впрягся? Блондин пожал плечами. — Семья. Я бы тоже за своих впрягся. Маленький наглец с поразительной резвостью запрыгнул на стол, чуть было не задев ее кружку с кофе. Уселся напротив нее, прервав зрительный контакт с Меланией, и Пэнси пришлось стремительно выскочить из чужих воспоминаний. Паркинсон безжалостно разрезала блинчик и отправила кусочек себе в рот, а после перевела на книззла сузившиеся глаза, будто показывая, что будет в следующий раз, когда он решит испортить ее планы. Хорошо, что чудовище Грейнджер умерло до того, как они подружились. Ей бы не хотелось брать такой грех на душу, но эти бессовестные животные просто вынуждают… Где-то на фоне их борьбы взглядов прозвучал теплый смех Мелании. — Смотри, ты им нравишься. Паркинсон даже не заметила, как двое других книззлов подобрались к ней слишком близко, и один уже был в секунде от того, чтобы лизнуть ее ухо. Нужно срочно проверить, нет ли в составе ее духов корней валерианы… Резкий моток головы, дабы отогнать нерадивое существо, и фокус глаз Персефоны вновь остановился на светящейся весельем собеседнице. Паркинсон узнала все, что ей необходимо, но заканчивать завтрак на такой ноте?.. Вряд ли остальные посчитают весомым аргументом к срыву прикрытия то, что ей больше не хотелось слушать список положительных качеств Гарри-сделанного изо льда-Поттера, ну или повышенную чувствительность к семейству кошачьих. Пэнси убрала за ухо темную прядь волос, поставила локоть на стол и положила подбородок на открытую ладонь. — Повтори, пожалуйста. Я отвлеклась.***
Очередное воскресенье, очередные одиннадцать утра. В последнее время разговоры с сестрой все скупее, ну о чем Дафне ей рассказывать? О температурных аномалиях? Тори с преувеличенным энтузиазмом болтала о том, как Скорпиусу нравится Франция, о зеленой палитре садов и тонкостях сбора винограда в долине Бордо. Ее легко можно было бы назвать поверхностной, если бы Дафна не знала сестру вдоль и поперек. Каждая из них справлялась с тревожным состоянием по-разному: Астория — пробуя переключиться на малозначительные, но радующие лично ее вещи, Дафна же замыкалась в себе. Их вынудили быть сильными — так ли важен способ, особенно если есть необходимый результат? Астория Гринграсс, ну уже Малфой, всегда была той, о ком заботились и кого защищали, сколько старшая сестра себя помнила. Послушная, идеальная девочка, выступающая буфером между родителями и Дафной, дочерью, никогда не оправдывающей надежд. Удивительно не запятнанная грязью семейных ссор и с незыблемой верой в лучшее. В то, что после темных времен всегда наступает светлая полоса. Дафна скорее назвала бы это адаптацией, подобной тому, когда глаза через какое-то время начинают видеть в кромешной темноте. Человек в принципе может приспособиться к любым изменениям, чтобы выжить, разница лишь в сроке, который, в свою очередь, зависит от степени неудобств. И, как выяснилось, к плохому привыкаешь так же быстро, как и к хорошему. — …так что я больше не разрешаю ему летать над винодельней, сама понимаешь. — Короткое покашливание из камина. — Так, как ты, Даф? Дафна слегка повела головой, фокусируя на ней взгляд. Даже под всем этим умиротворяющим светом, мягкими нотками голоса, яркими радостными картинками, что транслировала Астория в попытке защитить саму себя, старшая Гринграсс видела четко проглядываемую жалость. Стандартную, ожидаемую, но надоевшую до чертиков. — Нормально. Тори расстроенно свела брови к переносице, очевидно, думая, что сестра не договаривает. Что Дафна должна была ей сказать? Что она уже не дрожит от резких звуков на территории? Что может спать по несколько часов не просыпаясь? Что не дергается от каждого письма с официальной печатью? Что даст Астории эта информация, кроме как возможность выплеснуть очередную неосознанную порцию сантиментов? Не специально, конечно. Специально жалить она не умела. Дафна не нуждалась в снисходительном сострадании, впрочем, и в искреннем тоже. Она уже прошла стадию, когда это хоть как-то помогало держаться на плаву. Сейчас больше раздражало. Словно тушило ее крохотную надежду, что все действительно закончится хорошо. Что «это» — Гринграсс не смогла бы подобрать четкого определения — вообще когда-нибудь закончится. Ведь чем дальше, тем слабее становилось чувство угрозы, и усиливалось чувство бессмысленности. Нет, не в том ключе, что не было страха, просто… ощущение притупилось, как некогда рассекавший самообладание нож, теперь оставляющий лишь слабые отметины в точке давления. Будто со временем она приняла все происходящее как данность, нечто неизбежное. И дело не в каких-то глобальных переменах. Гринграсс до сих пор слышала фамилии тех, кого вызывали на допросы; отмечала, что не все из них возвращались; знала, какая именно семья сбегала из страны на этой неделе; понимала, в каких условиях работает ее муж, практически ночующий в подвальном помещении здания их фирмы, напичканной столькими охранными заклинаниями, что даже почтовые совы предпочитали пролетать мимо. Только она устала. От эмоций на грани, константной тревоги, мыслей, разрывающих голову, в то время когда от нее вообще ничего не зависело. Она не имела даже капли влияния на происходящее, так что просто приняла эти новые правила существования. Не сразу, естественно, честно пройдя все стадии за несколько месяцев, но в итоге сдалась. Переключилась на обычные дела, на детей, разрушающих дом, словно он был сделан из некачественного пергамента, на монотонные обязанности, избегая любой возможности думать обо всем лишний раз. — Ты выглядишь бледной. Тебе стоит почаще бывать на улице, Даф. Кончики губ старшей Гринграсс на миг приподнялись в горькой усмешке. Чаще… Наверное, не стоило прыгать выше головы и начать хотя бы с «редко». Дафна не выходила из поместья… не посчитать сразу. Может, уже несколько недель, может, больше. Они были буквально заблокированы дома: страхом, инстинктом самосохранения и безапелляционным приказом ее мужа. Раньше она, по крайней мере, выбиралась на прилегающую территорию, но участившиеся нападения и ее сомнительные способности в самообороне… В общем, только в случае острой необходимости, то есть никогда. — Во всем виновато освещение, Тори, но спасибо за комплимент. Честно говоря, по тебе тоже не видно, что во Франции жаркое лето. Астория забавно скривила лицо и уже приоткрыла рот, чтобы, очевидно, задать еще какой-нибудь вопрос, на который Дафне совершенно не хотелось отвечать, но последняя успела ее перебить: — Как там Нарцисса? В глазах миссис Малфой появился задор. — О, у нее новый поклонник! Кто-то со стороны герцога, она не хочет рассказывать подробности, но ты знае… Зрачки Дафны выхватили открывшуюся в комнату дверь и выжидающий наклон головы человека, бесшумно шагнувшего внутрь. — Тори, — поспешно перехватила разговор Даф, — мне надо бежать. Обещаю наверстать упущенное на следующей неделе. — Хорошо. — Грусть более чем заметно промелькнула в радужках сестры. — Берегите себя. — Люблю. Поцелуй от меня Скорпа. Сразу, как Астория исчезла, а поленья перестали гореть зеленым огнем, Дафна повернулась к новоприбывшему и вздернула бровь. — Прячешься от жены, Малфой? — Не хочу давать ей повод вновь переживать обо мне, когда она только начала обустраиваться. Гринграсс кивнула, определенно понимая, о чем он говорил. — Ты просто так или… — Занес продукты, вам должно хватить на неделю. Опять кивок. Дафна не знала, как разговаривать с таким Драко. Закрытым, отстранившимся, без единого намека на улыбку на лице. Слишком серьезным для легкой непринужденной беседы, но полностью соответствующим ситуации, в которой они все оказались. — Если хочешь, оставайся на обед, дети спят навер… — Нет времени. Меня уже вызывают. — Да, я понимаю… Малфой убрал руки в карманы, не прерывая с ней зрительного контакта. Его челюсть была слишком напряжена, а тело туго натянуто, точно фортепианная струна. — Все будет жестко, возможно, даже хуже, чем было до этого. Постарайся не высовываться, я не хочу никого убивать на пороге вашего дома. Дафна толком не знала, что происходило с Драко в предыдущей войне. Мельком, какими-то обрывочными фразами от Астории, но ничего конкретного о том, что он делал или его заставляли делать. Слова Малфоя об убийстве не были бахвальством, не звучали с долей юмора в попытке разрядить атмосферу — они были скупы, честны и будто не являлись чем-то из ряда вон выходящим для говорившего. Они вселяли в ее сердце обоснованную тревогу о том, чем все это закончится и что от них после всего останется. — Я надеюсь, что ты не потеряешь себя в этом, — глухо прошептала Гринграсс, но была уверена, что Драко услышал. — Не в первый раз, — было последним, что он произнес, прежде чем проворно исчезнуть. Оставляя ее стоять в доме, давящем со всех сторон своей тишиной.***
23 августаKorn — Coming Undone
Поттер идеально приземлился в точке, на которую был запрограммирован портал, четко между двумя сломанными соснами в нескольких ярдах от сухого торфяника. Обыденное движение палочкой сняло чары невидимости, и взгляд Поттера цепко схватил детали разбитого лагеря: повреждения на крыше ближайшей палатки, лужа крови на примятой траве, авроры, собравшиеся в кучу и занимающиеся пустым трепом. Явно не тем, чем бы им следовало. — Кто-то отменял расписание тренировок? — рявкнул Поттер, приковывая к себе всеобщее внимание. — Нет, босс, — прозвучал нестройный хор голосов. — Тогда какого хера вы тут расслабляетесь? Хватило нескольких секунд, чтобы большая часть авроров сорвалась с места, словно точка их сбора располагалась на муравейнике, и спешно рассредоточилась по территории. Гарри быстрым движением руки подозвал к себе оставшихся двух для доклада. — Начинай, — мотнул головой Поттер в сторону Джеймса Фаррелла. — Они вошли в семь утра, на границе как раз шла пересменка. Мы проверили купол — никаких сбоев. — У них был человек. — Да, — скрежет зубов Джеймса было особенно хорошо различим в тишине, наступившей по прибытии Гарри. — Кто? Не услышав ответ, Поттер повернулся, сверля ледяным взглядом подчиненного. Фаррелл поджал губы, будто опасаясь, что выданная информация может сделать ситуацию еще хуже, чем она есть. — Один из людей Каррингтона, — пришел на подмогу Кеннет. Армия. Ебаная продажная армия. Гарри на пару секунд прикрыл веки, унимая острую потребность аппарировать на другую локацию и вытрясти из генерала всю его чертову душу. Мало того что Поттер позволил армейским пешкам охранять периметр, взял под свою долбаную ответственность парней, чьи боевые способности были чуть выше, чем у Луны Лавгуд, тех, кто наверняка доносил о каждом его шаге Каррингтону… так еще и получил взамен предательство? Этот ублюдок не может научить своих новичков верности? Гнев кипел внутри грудной клетки, пока Гарри щелкал пальцами, сбрасывая напряжение. — Где он? — В дальнем шатре у полигона. Кивнул и направился к объекту, зная, что подчиненные последуют за ним. Несмотря на то что оба из них сохраняли молчание, Кеннет в качестве сопровождающего устраивал Поттера больше. Фаррелл откровенно нервничал, излишне часто косясь на причиненный ущерб, а Гарри и так был на взводе. — Потери? — Двое военных мертвы, Льюис ранен. Несерьезно, — поспешно добавил Джеймс. Они почти подошли к пункту назначения, когда аврор решительно вскинул руку, останавливая Гарри. — Босс… Взгляд Поттера с убийственной медленностью прочертил линию от ладони, лежащей у него на груди, к лицу Фаррелла, заставляя последнего резко отдернуть кисть и сделать маленький шаг назад. Где-то слева хихикнул Кеннет. — Что такого срочного, Джеймс? — Мы предполагаем, что это были арабы. Гарри нахмурил брови и приподнял подбородок, потирая отросшую щетину. Пытался уложить эту информацию в голове. — На них были гутры… и одежда… Она соответствует… — Гутры… — Поттер окинул подчиненного взором, говорящим: «Не попало ли тебе утром в голову тоже какое-нибудь заклинание». — Да, мы знаем, что это странно, но… — Пришли мне того, кто был в первом ряду. — Но, босс… — Свободен, Фаррелл, — отрезал Поттер и, дождавшись, пока тот исчезнет с линии горизонта, обернулся к Кеннету: — Есть что добавить? Голубые радужки Чарли заволокло стальной коркой, черты лица ожесточились, сводя на нет мальчишескую смазливость. — Только то, что все это — полное дерьмо. Поттер пару раз кивнул в пустоту, соглашаясь, прежде чем толкнуть плотный брезент на входе в палатку и зайти внутрь. Детали картинки пока что казались чужеродными друг к другу. Не складывались. Совсем. Авроры вскочили с мест, едва Поттер переступил порог, да так, что один из стульев позади них с глухим звуком упал на землю. — Доброе утро, босс, — инициативно поздоровался с ним новичок Ривера, прежде чем понял, какую глупость только что сказал. Его глаза на секунду округлились и после уткнулись в утоптанный грунт. Поттер, игнорируя авроров, сосредоточил внимание на мужчине, прикованном к одному из деревянных столбов. Форма порвана в нескольких местах, стопы в толстом слое пыли и царапинах, словно его тащили в палатку босиком, от шеи до виска — длинный кровоточащий порез. — Отвяжите. Гарри не нужно было даже смотреть в их сторону, чтобы уловить наглядное непонимание произнесенного. Трескучая тишина зависла в палатке, испытывая его терпение. — Я что, блять, нечетко произношу приказы сегодня? — тон Поттера был столь холоден, что еще немного и можно получить ожог от обморожения. Сдавалось, за время его отсутствия члены отряда забыли, под чьим командованием они находились. Взмахи палочками, длинные веревки, взлетающие в воздух из-за спины генеральской крысы, ощутимое волнение, исходившее от Кеннета, вставшего в стойку. Полная боевая готовность, будто все вокруг думали, что паренек сумасшедший и попробует напасть. В этом была доля здравого смысла — только безумец мог продать авроров СОА, считая, что сможет уйти от последствий. Большая ошибка. Ему это обойдется слишком дорого. Однако на губах Поттера промелькнула усмешка — осторожность со стороны подчиненных была крайне забавной. У них тут не дуэльный клуб, разговор будет коротким. И не для лишних ушей. Он приблизился к солдату, не изменившему позу, даже при том что теперь его руки были свободны. — Встань. Ни движения, хотя военный был в сознании. Видно по тремору, распространившемуся на конечности. Что ж… Поттер присел, схватил мученика за грудки и рывком заставил парня принять вертикальное положение. Голова военного отшатнулась назад, открывая вид на покрасневшую опухшую гематому вокруг правого века, заметно искривленный нос и засохшие багровые сгустки крови над верхней губой. От него пахло металлом и мочой. Среднестатистический запах от человека, в чьих глазах застыл ужас, но Гарри все равно поморщился, не веря, что позволил такому слабаку защищать его базу. Блять, все это и правда было полным дерьмом. — У меня есть пара вопросов, а у тебя есть на них ответы. — Гарри понизил голос, переходя на более доверительный тон. — Я сейчас не в самом лучшем своем настроении, уверен, ты знаешь причину, так что пропустим ту часть, где я предлагаю тебе выбор, и начнем сразу с трудного пути. Рукой Поттер жестко зафиксировал шею парня сзади, заставляя стоять на трясущихся ногах. Резкий замах и удар прямо в ребра. Хруст сломавшейся кости отчетливо впечатался в атмосферу до того, как заглушился вырванным изо рта военного криком. Гнев захлестывал остальные чувства, отбиваясь неровным ритмом в висках. Поттер стиснул зубы и сделал внушительный вдох, беря состояние под контроль. Контроль — это главное, если нет цели, чтобы смертник сдох раньше времени. Хук по печени — апперкот в адамово яблоко — хук в голову. Удар. Удар. Удар. Кровь хлестнула из носа военного, фонтаном заливая футболку Поттера, — нос уже не поправить, но эта проблема через полчаса станет неактуальной. Гарри похлопал его по щеке, оставляя смазанные кровавые отпечатки. — Не отключился? — с неким удовлетворением произнес Поттер. — Ну вот теперь пора дать мне ответы. — Рука Гарри вцепилась в волосы парня, собранные в хвост на затылке, и дернула их назад. Зрительный контакт налажен. Острие палочки уперлось в висок, надавливая на порез сильнее, чем требовалось. Новобранец что-то бормотал, то ли моля о пощаде, то ли оправдываясь за свои действия, Поттеру было похую. Он уже сосредоточился на другом, притупляя в себе желание продолжить тренировку до последнего вздоха ублюдка. — Легилименс. Картинка была красочной, оставляющей знатные дыры в истории, но все равно информативной. Гарри знал, чего ждать, хладнокровно просматривая сцену договоренности с каким-то мутным типом, явно под оборотным, но та легкость, с которой пацан решил продать страну за два шиллинга, вновь вбросила в кровь адреналин. Ничтожество. Поттер оттолкнул его, как мерзкую сошку, и военный в полубессознательном состоянии рухнул на пыльный грунт. Кеннет подошел ближе, протягивая Гарри какую-то тряпку, отдаленно похожую на платок. Поттер пальцами подтянул сухую часть футболки, оголяя торс, и протер лицо, усеянное брызгами чужой крови. Мотнул Чарли головой на выход. — А этого куда? — прилетело Поттеру в спину. Гарри обернулся, пристально всматриваясь в мимику Брайана, и сухо произнес: — Закопай. В глазах Миддлвэя плескалось непонимание. Видимо, от того, что предатель был все еще жив. — Но мне же потом отвечать… — Ты отвечаешь только передо мной. — И как… — кадык Брайана дернулся, — …живым? — Мне нужно объяснять тебе на пальцах? — бровь Поттера приподнялась. — Нет, босс. Просто… — Ваши проблемы — моя ответственность. Закопать. Ясный как день приговор. Побледневшие лица окружающих вызвали легкое презрение. Что за проявление слабохарактерности? Немного разбитые костяшки руки саднили, когда Поттер сжимал и разжимал кулак, выбираясь из шатра. Ничего, жить можно. Пора было разобраться с остальным, что за гребаный ад происходил в его лагере? — Босс? — окликнул его Чарли, выдернув из мрачных дум. — Куда дальше? Однако, не успев выстроить в голове следующие действия, Гарри услышал знакомый до красной пелены перед глазами голос. На его, блять, базе. У этого мудака была хоть унция здравого смысла? — Скажи мне, что это долбаная галлюцинация, — сорвалось с губ Поттера шипение. — Довольно натуральная, — заметил Кеннет, немного отклоняясь для лучшего обзора. — Избавиться от него? — Я сам. Медленный поворот корпуса тела и свист воздуха, проскользнувшего сквозь зубы. Военная выправка, широкий разлет плеч, проступавшая на висках седина и самодовольный взгляд из-под густых, тяжелых бровей. Да, это определенно был генерал Тирион Каррингтон собственной персоной. Сука. Какого хера? Тирион, несмотря на собравшуюся вокруг него группу в полевой форме армии магической Англии, увидел Гарри раньше, чем тот успел приблизиться. — О, Поттер, — хохотливо обратился он, — рад, что ты к нам присоединился. — Какого черта ты забыл на моей территории? — рычание вырвалось из гортани, повышая градус напряжения вокруг них. — Решил уточнить, не нужна ли помощь. — Глумливая ухмылка прорезала губы генерала. — Сам ты, как я вижу, не справляешься. — Помощь? — отзеркалил Гарри выражение его лица. — Ты уже, блять, помог. Забирай свою свиту и сваливайте отсюда нахуй, пока еще можете. Каррингтон не ответил, но заходившие на скулах желваки говорили красноречивее слов. — Я слышал, что это были арабы. Ха. Поразительно, насколько генерал считал себя хитровыебанным. — Знал или слышал? Глаза Тириона расширились, а широкие ноздри раздулись, прежде чем он выплюнул: — Следи за своими словами, щенок. Рука Поттера взлетела и сжала шею генерала раньше, чем кто-либо успел дернуться. Авроры моментально направили палочки на военных, прикрывая начальника. Дело стремительно набирало обороты. Гарри с особым удовольствием надавил сильнее, наблюдая за учащенно пульсировавшими жилами и приливавшей к лицу Тириона кровью. Последний не вырывался, по-видимому, будучи уверенным, что Поттер его не убьет. Зря. Гарри был буквально в шаге. — Думаешь, ты незаменим? — слова были произнесены тихо, с паузой, в хриплом голосе Поттера звенела несгибаемая сталь. — Думаешь, нет других мудаков, кто бы мог управлять твоими черепашьими головами? Десятки, Каррингтон. Деся-ятки. Растрескавшиеся, слегка изменившие оттенок губы Тириона приоткрылись, из горла вырвался хрип. Периферическим зрением Гарри отметил, как рука военного судорожным движением взметнулась в сторону палочки. — Испытай меня еще раз, генерал, — медленно, с издевкой бросил Поттер, и угрожающий, распространяющийся, словно токсичный яд, силу которого почувствовал каждый, в тишине полигона шепот пропитался обещанием, — и видит Мерлин, когда я с тобой покончу, хоронить будет нечего. Пальцы разомкнулись, оставляя красные отметины на шее Каррингтона и поощряя некую долю злорадного садизма в душе Поттера. Пусть ублюдок это запомнит. Тирион взвинченно то открывал, то закрывал рот, не говоря ни слова. Может быть, просто восполнял баланс недостающего в легких воздуха, прежде чем выпалить: — Все красные линии пройдены. — Каррингтон рвано вдохнул, высоко подняв подбородок, так что мышцы на шее сильно натянулись. — Мы не можем оставить это без ответа. Какое обилие пафоса, к Поттеру даже закралось подозрение, не было ли рядом колдокамер. К чему концерт? И за кого этот придурок его держал? За юнца, чьи кулаки летят вперед мыслей? Они не могли ответить. Не могли сказать правду об этом эпизоде. Как минимум до того момента, пока не разберутся, что именно здесь произошло. Дать комментарии по одним лишь крупицам информации — угробить себя, международные отношения и уверенность жителей Англии в собственной безопасности. А все высокопарные речи про гребаные границы пусть Каррингтон засунет себе... Глаза Поттера сузились, губы искривились в ехидный оскал. — А ты знаешь, где кончаются эти линии? Судя по выражению лица Тириона, он прямо в эту минуту пытался вообразить, как было бы удобнее их расчертить. Ему. Кингсли. Государству. — Тогда закрой рот и прекрати выебываться перед моими людьми. Не существовало ни одного более убедительного повода, почему бы Гарри захотелось провести с этим мудаком еще хоть пару минут, поэтому он развернулся и направился в сторону тренировочной секции, громко бросая через плечо: — И в следующий раз придумай более весомые аргументы, чтобы зайти на мою территорию. Позади послышалось спешное шуршание ботинок о гравий и недовольное ворчание, присоединившегося к нему Кеннета: — Зачем нам вообще армия, если от них пользы меньше, чем от моей бабушки, варящей овсянку для теробороны? Поттер хмыкнул, кинул взгляд на бойца и с некоторой отрешенностью произнес: — Потому что армию нужно создавать не тогда, когда война уже объявлена, Чарли, как это делает наш командир. Нужно создавать такую армию, чтобы никто не посмел объявить тебе войну. Всем было известно, какие именно кадры сейчас попадали в войска. Генерал Каррингтон был неплох на своем посту, но предпочитал больше заниматься дворцовыми интригами, чем следить за подконтрольными ему лицами. В итоге за четыре последних года, когда действительно стоило «вооружаться», армия скатилась в нечто формальное, что сущестовало для галочки, в качестве гаранта суверенитета. Боеспособность большинства оставляла желать лучшего, зато отмывание галлеонов через госорганизации, занятые обучением, шло полным ходом. А когда началась операция, планируемая, мать его, вечность, они поняли, как сильно проебались. И стали подгонять не только цифры в бухгалтерских отчетах, но и единицы в комплектовании отрядов. Неудивительно, что основной поток парней, совсем зеленых, брали с гражданки. Тириона в принципе всегда мало интересовало количество потерь, он мог бы отправлять их пачками на бойню и даже не испытывать при этом стыд. И теперь этот человек собирался указывать Гарри на дыры, которые сам же и сделал? Черта с два он будет выслушивать подобную херню. Как будто Поттер не знал, за что именно Бруствер держал Каррингтона рядом с собой. За то, что Кингсли любил называть «единством», а все остальные — абсолютной лояльностью. Ну и за вылизывание собственной задницы двадцать четыре на семь. Не просто так, конечно, по обоюдному желанию, за похвалу и дополнительные блестящие ордена на мундире. Честная сделка, нечего сказать. Гарри остановился, смотря вдаль, на мелькавшие вспышки заклинаний в свете полуденного солнца. Язык опробовал два верхних зуба, прежде чем Поттер позволил себе вздох с оттенком усталости. Единство. Мнений. Аппарата. Стратегии наступления. Кингсли жил в утопии: не могло быть никакой борьбы единым фронтом, когда люди внутри системы готовы уничтожать друг друга, просто чтобы перед кем-то выслужиться.***
Kosheen — Recovery (2021 Remaster)
Смыв часть затяжного дискомфорта, Грейнджер вылезла из ванны, босиком ступая на прохладную плитку. Убрав излишнюю влагу полотенцем, она обернула его вокруг тела и посмотрела в зеркало. Темно-каштановые волосы беспорядочно накрывали плечи, синеватые круги под глазами стали больше и ярче за крайнюю пару месяцев, лицо было бледным. Не очаровательная аристократическая бледность, что присуща дамам из высшего общества, а та, по которой люди могли подумать, что ты смертельно больна. Гермионе она однозначно не шла. Грейнджер круговыми движениями нанесла дневной крем для лица, очертила резкие скулы и пальцами спустилась к выпирающим косточкам на ключице. Кажется, она похудела. Ничего сверхъестественного, конечно, но ей нравилось тело таким, каким оно было до этого, а сейчас… она уже на полпути к иссохшей мумии. Хотя чему удивляться, с последними событиями и кусок в горло не лез, не говоря уже о нормальном сне. Режим давным-давно полетел ко всем чертям, а за два дня, что она находилась в Шотландии, так и не смогла выспаться. Сложно расслабиться, когда ночуешь в серпентарии. Гермиона устало вздохнула, плотнее перевязала полотенце на груди и выпорхнула из ванной. Солнце только начало подниматься из-за горизонта, окрашивая комнату в оранжевый цвет. Грейнджер потянула ручку антикварного шкафа, стоящего напротив кровати, и дверца отворилась с противным скрипом. Поежилась. Какой же все-таки неприятный звук. Тут в принципе много что скрипело. Этот неутешительный вывод она сделала после маленькой экскурсии по поместью позавчера днем, которую ей провел Нотт. По его словам, дом принадлежал другу Теодора, но в данный момент хозяина в стране не было, хотя до этого он проживал тут на постоянной основе. Сомнительный факт, часть комнат больше была похожа на склеп, до того как они вычистили их вчера. Гермиона определенно была разочарована здешними эльфами. От данной мысли она скривилась. Годрик, она превращалась в Люциуса Малфоя. Неаккуратно сдернув с вешалки домашнюю кашемировую кофту и захватив с полок штаны и белье, она локтем толкнула дверцу обратно и повернулась, делая шаг в сторону кровати. И только в этот момент Грейнджер заметила фигуру, сидевшую в кресле около окна. — Твою ж… Вещи упали на пол, рука рефлекторно потянулась за палочкой к середине бедра, дергая вверх полотенце. Мозг запоздало сообразил, что никакой палочки на голой коже и в помине не было. Мужчина, широко разведя ноги и упираясь локтями близь коленных чашечек, наклонился вперед. Часть света попала ему на лицо, открывая Гермионе насмешливый прищур глаз и вздернутую в провокации бровь. Страх мгновенно ушел, уступая место кипящему внутри раздражению. Грейнджер вцепилась в полотенце, сжимая узел костяшками пальцев, будто самой большой опасностью для нее в данный момент было излишнее обнажение. Ей не очень хотелось думать, почему такие люди могут врываться к кому-то в комнату на рассвете, когда любые свидетели еще спят без задних ног. — Что. Ты. Блять. Здесь. Делаешь, — сквозь зубы прошипела Гермиона. — Доброе утро. Грейнджер с трудом держала рот на замке, не давая всей обсценной лексике, что она знала, прорваться наружу, однако ее нервное состояние было видно, как минимум, по груди, вздымавшейся так, будто между принятием ванны и поиском одежды она пробежала десятимильный кросс вокруг поместья. Как он тут оказался? Сломался навигатор? Гладкая полуулыбка зависла на его губах, взгляд медленно проскользил от голеней до бедер, чуть промедлил на сжатой в кулак руке около груди, огладил ключицу и вернулся к глазам. Она могла поклясться, что почувствовала покалывание в тех местах, где он ее коснулся. А еще ненарочно отправил ее в воспоминания с Ближнего Востока… Из горла Грейнджер раздался нечленораздельный хрип, после — злое ворчание: — Да ты шутишь… А следом, подхватив упавшую одежду, она исчезла в ванной, громко захлопнув ни в чем не повинную дверь. Если учесть быстроту натягивания на себя вещей, то Гарри вполне мог бы ей гордиться, ведь Гермиона явно проходила по аврорским стандартам. Спустя всего минуту, даже не став заморачиваться с тем, чтобы посмотреть на себя в зеркало, она вновь вернулась в спальню, моментально разочаровываясь. Назойливый гость все еще был на месте. — Серьезно, — ладонь Грейнджер взлетела в вопросительном жесте и уперлась в бедро, — какого хрена Том? В темноте его зрачков мелькнуло сухое веселье. — У тебя всегда по утрам плохое настроение? Гермиона застонала. Просто за что? Я даже еще кофе не выпила. — Почему ты здесь? — А где мне надо быть? — Не знаю, — беспомощно пожала плечами Грейнджер, — ходить на встречи, терроризировать наших союзников, спать… Ну или чем ты там обычно занимаешься. Его губы дрогнули в кривой усмешке, а пальцы простучали по темному дереву подлокотника. — Решил проверить, как ты устроилась. — В шесть утра? — скептицизмом в ее голосе можно было отравить плодородные плантации на десятки тысяч миль. Том вынул сигарету из пачки, доселе лежавшей в кармане его брюк, зажал ее зубами и щелкнул пальцами. Вспыхнул огонек, дым зигзагообразно заструился вверх. — Считай это заботой. — Рукой немного взъерошил волосы, придав себе соблазнительно сумасшедший вид. Возможно, именно потому что адекватный человек не станет лезть в волосы той же рукой, что держит сигарету. — Так, как ты себя чувствуешь? Как будто ему не наплевать. Гермиона раздраженно подняла глаза к потолку, выдохнула и резче, чем это было необходимо, отлеветировала к нему пепельницу, стараясь, чтобы она побольнее врезалась в его ребра. Не результативно, к сожалению. — А как я, по-твоему, могу себя чувствовать? Я потеряла все, что нарабатывала годами, меня вырвали из привычной обстановки, и я живу с кучей людей, которые не прочь прирезать меня в ближайшем коридоре. — Прекратив беспорядочно ходить по ковру, Грейнджер села на кровать с его стороны. — Да еще и какие-то придурки забредают в мою комнату без разрешения, словно я в гребаном общежитии. — Тебе станет легче, когда перестанешь строить из себя жертву. — Лорд не оценил ее драматическое выступление, а, может быть, был больше занят своим — пускал дымовые кольца в воздух. — Это был твой план, твоя инициатива, твое решение, поздно сдавать назад. — Думаешь, это мольба о сочувствии? О, мой Лорд, — нараспев отозвалась Грейнджер, прикусывая губу. — Я просто предупреждаю, что не стоит удивляться, ведь с таким всесторонним давлением может проявиться мое истинное Я. — Настоящая оболочка без прикрас выползает только тогда, когда у людей забирают что-то важное. — Философское настроение вошло в комнату. — У тебя, Гермиона, пока ничего не забирали. — Интересная мысль, — она безразлично отвела взгляд в сторону, осматривая спальню. — Хочешь ее оспорить? – Том потушил сигарету и расслабленно раскинулся в кресле, положив обе руки на подлокотники. — То, что ты преуменьшаешь существенность моих потерь, не значит, что я делаю то же самое. Это было не совсем так… Гермиона ощущала утрату, ощущала, что почву выбили из-под ног в самый неудачный момент, ощущала себя донельзя уязвимой, но, естественно, не по тем причинам, которые произносила вслух. И она была убеждена — Риддл об этом знал, но их взаимодействие в подобном ключе, их пикировки уже стали чем-то обыденным, привычным. Зоной комфорта, в которой она могла расслабиться. Странный поворот событий, если подумать. — Ты сама не знаешь, что для тебя важно. — Ну конечно, а ты, значит, в курсе? — с вызовом отозвалась Гермиона, отводя руки назад и откидываясь на них. — Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя. — Смелое заявление. — Правдивое. Хмыкнула. Немного наклонила голову, пристально вперившись в Тома взглядом. — Так и что, исходя из твоего экспертного мнения, для меня важно? Его безмолвие интриговало. Иногда желание знать, что творится в подобные моменты в голове Риддла, отдавало в Грейнджер нетерпеливой дрожью: ведет ли он споры со своей дьявольской психопатической стороной или фрагментарно зацикливается на какой-то мелочи, обдумывая ее снова и снова, или все это время лишь пытается сдержать импульсивные порывы, чтобы не дать окружающим увериться в поставленном диагнозе. Солнце янтарной полосой делило лицо Тома, непреднамеренно привлекая внимание исключительно к одной половине. Рассвет яркими красками играл с прядью волос, упавшей на лоб, с точеной скулой, сухим уголком губ и чернильной радужкой, посреди которой маленькими, совершенно незаметными, если не удерживать взгляд так долго, как это делала Гермиона, всполохами прорезался алый. Цвет безумия, аварий, неоновых вывесок и отваги. Хаоса, войны, страсти и мундиров. Неконтролируемый и аллергенный. Цвет, на столетие запечатанный в дубовых бочках. Как ты его понимаешь — зависит от ситуации. Алый Лорда был… спокойным. Как оттенок китайских фонариков, которые мечтали взлететь в воздух и раскрыться. Хотя, скорее всего, это были просто причудливые переливы света, а Гермиону уже потянуло в поэзию. Пауза стала слишком внушительной, Том перекатил язык по внутренней части щеки и, встав на ноги, резко произнес: — В данный момент твой приоритет — чашка черного кофе без сахара. Ей бы стоило фыркнуть, но Грейнджер пытливо прищурилась. Его лицо, поведение, взгляд шли вразрез со словами. Все ее рецепторы вопили о том, что Том хотел сказать нечто другое. — Ну и пара незначительных жизней, ожидающих тебя в медблоке, — махнул он рукой, черство бросая ей по пути к выходу. — Что? — вскочила Гермиона чуть ли не подпрыгивая с кровати и резво засеменила за ним к двери. — Не мог сообщить раньше? Однако Том, начисто проигнорировав ее возмущение, довольно быстро вышел в коридор, оставляя ее разбираться со скребущим внутри ощущением — все-таки он хотел сказать нечто другое.