Турбулентность

Каору оказался уже вполне живым и здоровым. Раны от дротиков были заклеены пластырем, на лице будущего студента сияла лучезарная улыбка; Кайдзи даже несколько опешил, встретив его в таком состоянии. – Ты молодец! Как ловко метал иглы! Я знал, что ты справишься. – Тебе не стоило так верить в меня. – Кайдзи наступил на развязавшийся шнурок, чертыхнулся и опустился на одно колено – привести в порядок обувь. Выигрыш в чёрном пакете кучей лежал рядом – почти на уровне взъерошенной Кайдзиной головы. Каору с недоумением посмотрел на обозлённого товарища. – Почему мне не стоило в тебя верить? – Да потому что я последняя сволочь! – Кайдзи резко поднялся, поддал носком кроссовка пакет. Тот, раскинув ручки, упал на бок; на пол посыпались банкнотные пачки. Кайдзи грубо выругался. – Я сволочь, Каору; верно заметил Хёдо. Какое право я имел вмешивать тебя в эту грязную игру? Зачем вообще рассказал о своих проблемах? Когда меня избили и ограбили, отобрав 36 с лишним тысяч и велосипед, я должен был просто отлежаться у тебя дома и уйти, ничего не сообщая о Ямаде и о мафии. Но и ты тоже хорош: зачем согласился ехать в Тэйай, зачем подписал контракт? Не надо было рисковать ради меня! Мои проблемы тебе не нужны! Я просто мусор, плюнь на меня и брось валяться на той помойке, куда закинула бестолковая жизнь! Проблемы Ямады вызывают проблемы у меня, мои влекут за собой проблемы друзей… Не нужно наращивать этот снежный ком! Прав был Исида, не открывший агентам Тэйай дверь! Друзья не должны пытаться спасти тех, кто безнадёжен! Поезжай домой, пока тебя не втянули ещё во что-нибудь! Возьми три пачки банкнот, поезжай домой и забудь меня навсегда! – Кайдзи, уймись. Ты выиграл 2 миллиона 150 тысяч, я в порядке – что с тобой, в самом деле?! – Каору решительно отодвинул деньги, которые протягивал друг, посмотрел ему прямо в глаза. – Ты напрасно так близко к сердцу принял слова старика. Можно смотреть на жизнь под этим углом, но можно ведь и под другим! У меня здесь был телевизор, с помощью которого можно было видеть и слышать всё, о чём вы говорили с Хёдо. Задумайся, Кайдзи: старикан ведь сам рассказывал о том, как рисковал на войне жизнью ради друзей, как дорожил ими, считая дружбу сокровищем… – И променял её потом на деньги. Я тоже променял нашу с тобой дружбу на деньги, согласившись метать в твою сторону дротики. Что, если бы я убил или искалечил тебя? Какое право я имел распоряжаться твоей судьбой? – Я распорядился ею сам, поставив подпись на договоре. Прекрати это глупое самобичевание и послушай меня. На всё ведь можно посмотреть двояко – разве не это пытался сказать тебе Хёдо? Он заявил, что люди ввязывают в свои проблемы друзей и вместе катятся вниз по наклонной плоскости – и тут же рассказал, на какие подвиги шёл когда-то сам ради товарищей… – Может, это всё ещё неправда. – Кайдзи положил три стопки купюр возле Каору и мрачно скрестил руки на груди. – С чего я должен верить, что этот садист в молодости был благородным рыцарем и патриотом? И какого чёрта он к старости так изменился в худшую сторону? Где здесь мораль? Я не понимаю!.. – Мораль – не стать таким же. – Каору простодушно улыбнулся. Его добрые голубые глаза горели, как фонарики, и Кайдзи, не выдержав, отвёл взгляд. – Ладно, Каору, что мы рассуждаем. Жизнь покажет, кто прав, кто ошибается. Мне пора играть дальше. А ты садись в тэйайскую машину и езжай домой, готовься к экзаменам. – Какие экзамены, когда ты тут рискуешь?.. – Хёдо сказал, что не убьёт меня. – Но может искалечить. – И что?! – Кайдзи почувствовал, что его снова начинает трясти от бешенства. – Я знал, на что иду! Если Хёдо решит что-то со мной сделать, ты ничем мне не поможешь! У него есть врачи, у него есть водители. Мне в любом случае окажут первую помощь и отвезут к тебе – а там уж проявляй свою материнскую заботу, сколько душе угодно! Повисла звонкая тишина. Каору сидел, опустив глаза, возле пачек с деньгами; Кайдзи стоял напротив. У его потёртых кроссовок лежал чёрный пакет, из которого наполовину вывалился выигрыш. В воздухе витало гадкое чувство, будто что-то разрушено, втоптано в грязь. Жужжала муха, тикали часы. В дверях стояли одинаковые охранники в чёрных очках и костюмах. Кайдзи вздрогнул, зябко передёрнул плечами, опустил закатанные рукава олимпийки, будто ему внезапно стало очень холодно. – Прости меня, Каору. Я не должен был так говорить. Все эти жестокости, долги, вечные дилеммы сделали меня злым и неблагодарным. Хотелось оставить нашу дружбу чистой и светлой, как в детстве, когда не приходилось рисковать жизнями друг друга – но жизнь идёт вперёд, и назад пути заказаны… Я ведь тоже, не задумываясь, рискнул бы для тебя всем. Но одно дело – рисковать собой, быть как бы героем, и совсем другое – когда рискуют ради тебя, неудачника, который попал в тяжёлую ситуацию. Мне стыдно, что я втянул тебя в эту мясорубку. Стыдно занимать позицию слабого. Прости. – Всё в порядке. Я, наверное, тоже вёл себя неправильно, иначе мы бы не поссорились. В общем, иди играй и ни о чём не думай. Постарайся сосредоточиться и добрать недостающие деньги. Мои эти тоже забирай. Рассчитываться со всем будешь после игры. – Нет, те твои, я не возьму их назад. А мои пусть тоже полежат пока у тебя. – Кайдзи нагнулся, сгрёб выскользнувшие на пол пачки банкнот обратно в пакет, завязал его ручки и протянул другу. Тот принял полиэтиленовый куль, ободряюще кивнул: – Хорошо. Я сохраню весь твой трофей. Удачи! – Спасибо. Ты точно не хочешь поехать домой? – Точно. Я подожду тебя – вместе и поедем. – Как знаешь. Кайдзи развернулся и двинулся к двери. Безликие агенты проводили его в просторное помещение, где уже сидел Хёдо. При виде засунувшего руки в карманы игрока он заметно оживился. – Кайдзи! Ну что, всё обсудили? Деньги, я гляжу, ты другу оставил. Очень хороший способ проверить прочность дружбы. А то знаешь ли бывает такое: возвращаешься – ни друга, ни денег. Думаешь, Каору сохранит твои два миллиона в целости, не забрав половину или треть в качестве компенсации морального ущерба? – Каору сохранит. – Проверим. Да садись же ты, чего стоишь. Перекусить хочешь? – Я хочу скорее выиграть деньги и свалить отсюда. – Похвальное желание. Но до этого пока далеко. В будущей игре тебе понадобится партнёр, а вернее – противник. Хочешь на него взглянуть? Да сделай лицо попроще, это не Каору и вообще не кто-то из твоих друзей. Но этого типа ты хорошо знаешь! «Ямада?..» Кайдзи впился глазами в дверной проём, ожидая увидеть противную физиономию врага, но мужчина, который, не торопясь, вошёл и остановился у порога, совершенно не походил на невысокого полненького Ямаду. Он, скорее, напоминал… самого Кайдзи, только был чуть ниже и ещё шире в плечах. Длинный прямой нос, густые брови вразлёт, узкие чёрные глаза… Кайдзи вздрогнул, как от удара, приподнялся в кресле. – Сабуро?.. – Наивный отброс, поселившийся у моей бабули. Давно не виделись. Молодой мужчина широким шагом подошёл к столу, за которым устроился Кайдзи, плюхнулся в кресло напротив. Должник сверлил самоуверенного типа ненавидящим взглядом. – Сабуро. Какая встреча! Ямаду-сана помнишь? Ямада Тэцуо, с которым ты учился в школе. Он очень тебя ищет. – Я знаю. – Внук старушки Морохаси нагло улыбнулся, закинул ногу на колено. – Меня много кто ищет, но все – с практически нулевым результатом: разве можно найти человека, которого покрывает такая мощная структура? – Так ты работаешь на Тэйай? – Кайдзи ужасно захотелось наброситься на Сабуро и начать душить, или закидать отравленными дротиками (которые, к сожалению, остались в другой комнате). – Работаю я на себя, а для Тэйай так, выполняю иногда мелкие делишки. Но сегодня я пришёл сюда за тем же, за чем и ты: мне нужны деньги. – Чтобы рассчитаться с Ямадой? – Ещё чего. С Ямадой будешь рассчитываться ты. А у меня просто накрылась пара каналов получения прибыли, и, оказавшись практически на нуле, я подумал: почему бы и не сыграть?.. – Так вот запросто взял и решил? – Может, и не запросто. Твоё какое дело, отброс? – Сам-то ты кто? Сабуро усмехнулся. – Кстати, это я подсунул тебе объявление о том, что бабуля сдаёт комнату. Вряд ли ты помнишь: его вручил тебе на улице тип в тёмных очках и кепке. Это был я. Кайдзи скрипнул зубами, чертыхнулся несколько раз, но – мысленно и не двигаясь с места: устраивать для Хёдо представление с дракой в его планы отнюдь не входило. – Я знал, что Ямада всерьёз занялся моим розыском и что он нанял пару сыщиков, и начал думать, как с этим быть. Покидать такое хлебное место, как Токио, мне не хотелось; полное решение проблем с помощью Тэйай стоило очень дорого. И вдруг я увидел в дешёвой столовке тебя – ты уплетал лапшу и рассказывал какому-то парню, что тебя гонят с очередной квартиры, тебе негде жить и долгов немерено. Не считая причёски и шрамов, ты был невероятно похож на меня, и я понял, что это шанс, дарованный мне самой фортуной. Моя бабуля как раз сдавала комнату. Я быстро написал на блокнотном листе её адрес, надел маскировочные очки и кепку (я часто ношу с собой подобные аксессуары, меняя их время от времени) и, когда ты, наконец, вышел из столовой, вручил тебе бумажку. А дальше всё пошло как по маслу: ты немедленно отправился к старушке, она согласилась тебя взять, так как ты был похож на меня, а потом и вообще стала считать своим внуком. Глупые сыщики Ямады клюнули на «возвращение Сабуро в лоно семьи», тебя удалось заманить в логово помешанного Ямады, который уже не помнит, кого ищет… Когда председатель Хёдо сообщил мне, что Ямада заставил тебя подписать документ о выплате долга на твою настоящую фамилию, я смеялся, наверное, минут пять. Надо ж было всё так ловко подстроить! Подпишись ты как Мацуяма Сабуро, с тебя сложнее было бы что-то стребовать, а с меня, при наличии протекции, вообще взятки гладки, но тут ты реально влип. Даже если я погибну в сегодняшней игре, я умру с улыбкой на устах, и в загробном мире буду долго ещё ржать над тем, как ты сел в лужу! Кайдзи вскочил, перевернув лёгкое плетёное кресло. Глаза его горели лютой ненавистью, волосы торчали, как шерсть на загривке разъярённого волка. – Так это ты, мразь грёбаная, подстроил моё падение?! Это из-за тебя я оказался в долговой кабале, из-за тебя мне пришлось обирать друзей и подвергать опасности их жизни! Я тебе этого никогда не прощу! Один из нас – ты или я – не выйдет живым из этого здания! И если мы будем играть друг против друга – пусть это будет игра насмерть! – Что ж, так даже интереснее. Насмерть так насмерть, – пожал плечами Сабуро. – Всё равно, если проиграю – денег не получу, а без них мне будет сложновато. – Тогда решено. – Кайдзи достал ручку и блокнот, быстро написал несколько имён и цифр. – Если я погибну, мой выигрыш за прошлую игру отойдёт Каору. Пусть он отдаст моим друзьям записанные здесь суммы, а остальным распоряжается, как хочет. Хёдо, ухмыляясь, застучал тростью по полу, требуя к себе внимания. – Друзей своих, как я давно понял, ты очень любишь и ценишь, Кайдзи. А как насчёт матери, как насчёт сестры? Они – твои близкие родственники, и вряд ли хоть один друг любит тебя так же сильно, как мама, даже если вы с ней сейчас почти не общаетесь. Когда ты был маленький, она пела тебе песенки на ночь, утирала твои слёзки, сидела у постели, когда ты болел. А потом ты вырос, и она простила тебе невнимательность и грубость, увлечение пивом, сигаретами и азартщиной, лень и нежелание учиться, простила твой отъезд в Токио. Мама – один из самых главных людей в жизни почти каждого человека, неужели ты не оставишь после себя хоть немного денег для бедной старушки? – Моя мать ещё не старушка. – Кайдзи крепко сжал пальцы в кулаки и, почувствовав, как пол уходит из-под ног, опустился в перевёрнутое кресло. Его трясло. – Я не упомянул родственников в «завещании», потому что не хотел, чтобы они сразу узнали, что я погиб. Тем более, как бы им объяснили, что стало причиной моей смерти? И откуда у меня такие деньги? – Тэйай бы обо всём позаботилась. – Хёдо улыбнулся Кайдзи так, будто тот был наивным ребёнком. – Не бойся, они бы никогда не узнали, как глупо ты поставил самое дорогое – жизнь – на кон из-за ненависти к ловкому прохвосту Сабуро! Ну так что, Кайдзи? Чего сидишь, обхватив руками голову? Завещаешь часть денег сестре и маме? Мы ведь, если понадобится, и отца твоего найдём! – Отец мёртв. Его сбило машиной два года назад. – Ты так уверен?.. Ты видел тело? А может, он просто проиграл в забаве организации типа Тэйай и сидит теперь в какой-нибудь трудовой колонии? Кайдзи поднял на председателя перекошенное лицо. – Это… правда? – Может быть и нет. Мне ничего не известно об Ито-старшем. Ты ведь уже находился в Токио, когда узнал о трагедии? Значит, на похоронах, скорее всего, не был. Тем более, что этот человек в своё время бросил тебя, ушёл из семьи, а ты вечно на мели – зачем ехать за тридевять земель, чтобы смотреть его кремирование? – Хорошо же ты знаешь мою биографию! Хёдо осклабился. – Не так хорошо, как хотелось бы, но достаточно для того, чтобы поистязать тебя немного. Глупо было бы не узнать побольше о человеке, который прошёл уже полдюжины игр Тэйай и до сих пор относительно здоров и не умер! Ты нереальный везунчик, Кайдзи! – Я просто умею играть. – Особенно в лотерею. – Председатель изобразил отсекание пальцев и засмеялся въедливым старческим смехом. – Так вот откуда все эти шрамы! – сидящий за столом Сабуро заметно оживился, принялся откровенно разглядывать Кайдзи с левой стороны. – Ухо, щека – и пальцы тоже? Так вот почему ты в перчатках! А что у тебя ещё пришито? Нос не поддельный – свой ещё пока? – Заткнись, Сабуро! Вот уж кому здесь следует помолчать. – Кайдзи смерил наркоторговца полным ненависти взглядом. Тот нагло засмеялся. – Помолчать? Мне? А ты кто такой, чтоб приказывать? Сидишь на полу – так сиди, чего возникаешь? Кайдзи быстро поднялся, поставил кресло на ножки и расположился там, отзеркалив позу Сабуро. Хёдо с удовольствием наблюдал эту картину. – Вы похожи, как братья. Только вот один переступил черту закона и заработал много денег, а второй остался послушным гражданином с пустыми карманами. Приятно видеть таких разных людей в стенах моей корпорации. – Хоть не «в застенках». – Кайдзи поморщился, достал сигарету. Сабуро попытался отнять её, чтобы выкурить самому, но это ему не удалось – пришлось наблюдать, как лохматый отброс затягивается никотиновым зельем, пытаясь успокоиться. Работник Тэйай молча поднёс пепельницу, поставил на стол и удалился. Кайдзи подвинул её к себе, чтобы Сабуро не выкинул какой-нибудь фокус. – У тебя странная слава «честного парня» и «удачливого игрока в опасные игры», при этом живёшь ты просто до невозможности убого и глупо. – Наркоторговец вытащил свои сигареты, тоже закурил. Над столиком повисло облачко дыма. Кайдзи разогнал его свободной рукой. – Я живу, как умею, Сабуро, и не тебе судить меня. С нормальной работой мне не везёт, а тёмные промыслы типа твоих меня не привлекают. – Не хочешь торговать наркотиками – может быть, желаешь их попробовать? Впечатления будут покруче, чем от игр с Тэйай, гарантирую! – Ещё я не кололся. Сам потребляй свой героин, если экстрима не хватает, Сабуро. – Кайдзи смял окурок о дно пепельницы, толкнул её в сторону Сабуро, перечеркнул свои записи в блокноте и принялся составлять завещание заново. Хёдо хищно улыбнулся. – Правильно, Кайдзи. Пусть маме с сестрой тоже что-то достанется. А я пока расскажу, почему ты – такой умный и способный – до сих пор не нашёл своё место в жизни. – А? Ручка в руке молодого человека застыла, так и не закончив выводить имя сестры. Сабуро тоже с интересом поднял взгляд на председателя. – Дело ведь не только в том, что наш Кайдзи слишком часто потакает своим желаниям, ленится, и при этом ещё имеет гипертрофированное чувство собственного достоинства, которое не позволяет ему выслуживаться перед начальством. Важно ещё и время, в которое мы живём. Начало девяностых стало периодом, когда рухнуло экономическое благополучие страны. Крах финансовой системы привёл к тому, что фирмы погрязли в долгах, стремительный экономический рост резко замедлился, а затем и вовсе сошёл на нет. Казавшееся таким долговременным и надёжным, благополучие рухнуло в момент, как карточный домик. Страну охватил кризис, из которого она не выбралась по сей день. Подумай, как жили люди в докризисные времена? Работали дни напролёт, строили родную экономику, полностью отдавая себя этому благодарному занятию. Почему благодарному, спросишь ты? Да хотя бы потому, что они верили: каждый час их усердного труда ведёт страну к ещё большему процветанию. Верили, что работают не зря. Некоторые даже умирали от переутомления – «сгорали на работе»… А потом всему пришёл конец. Какие-то фирмы разорились, какие-то сократили штат сотрудников, и даже профессиональные кадры, не только недоучки вроде тебя, вынуждены стали перебиваться случайными подработками, чтобы не умереть с голоду. Кризис выбил почву из под ног многих японцев. Появились упадничество, неуверенность в себе и своих силах: к чему усердно трудиться, вкладывать всю душу в работу, с которой, возможно, скоро вышвырнут? Всё стало зыбко и непредсказуемо… Люди оказались втянутыми в игру на выживание, не хуже тех, что устраивает моя Тэйай… Ты тоже – дитя своего времени. Какой бы ни был у тебя эксцентричный нрав и как бы ты ни любил развлечения и безделье, в экономически благополучный для страны период ты смог бы найти себя, вся эта «трясина» токийского дна не засосала бы тебя с такой лёгкостью… – Теперь наш Кайдзи начнёт списывать все свои неудачи на экономику. – Губы Сабуро искривились в усмешке. – Что бы ни происходило в мире – да хоть этот мир в пропасть падает! – всегда можно найти, как заработать на жизнь. Если ты не дурак, конечно. – Что ж ты тогда пришёл в Тэйай за деньгами? – Чёрные глаза Кайдзи смотрели на наркоторговца холодно и жёстко. Тот погладил ладонью свои коротко стриженные волосы. – Игры Тэйай – тоже способ добыть средства. А ещё – получить острые ощущения и даже повстречать забавных типов вроде тебя. Кстати, репортаж о твоей поимке в мастерской авиасувениров сняли шикарный, как раз, как я мечтал: фамилия названа, самого «преступника» толком не видно. Все будут считать, что Мацуяма Сабуро сидит в тюрьме… – А он сдох, как собака, в застенках Тэйай. – Кайдзи зло усмехнулся. – Мы бьёмся насмерть, не забывай этого. Либо ты, либо я – один из нас отдаст сегодня свою жизнь корпорации Хёдо. – Мне нравится такой расклад! – председатель хлопнул в ладоши, и ему принесли бокал вина и закуски на красивом блюде. – Кому-то всё, кому-то ничего. Чем выше ставка – тем отчаянней игра. Только вот выражение ты, Кайдзи, выбрал неудачное. Почему же «сдох, как собака»? Ни один пёс ещё не закончил свои дни при помощи агентов или приспособлений моей компании. Собака – друг человека. Она не предаст из-за денег или из личной выгоды. С собаками забавляться неинтересно. Люди – куда более занятная игрушка! Кайдзи отложил в сторону ручку, проглядел свои записи. – Теперь точно готово. Если я умру – отдайте это Каору, он разберётся с «наследством». – Дай посмотреть! – Сабуро предпринял попытку схватить новое завещание, и Кайдзи быстро убрал блокнот на безопасное расстояние, позвал одного из людей в чёрном. – Заберите, пока этот тип всё не испортил. Работник Тэйай аккуратно выдернул листок с именами и циферками, сам блокнот вернул игроку и удалился. Кайдзи достал из кармана дольку шоколада, сунул в рот; скомканную обёртку он положил в пепельницу. – Я готов. Начнём, если Сабуро не возражает.