Часть 5
14 июня 2022 г. в 21:54
Солнце нещадно жгло кожу, но Эда знобило. Он свернулся на дне лодки и пытался задремать. Непривычная слабость давила и угнетала. Даже открыть бутыль с водой было тяжело. Интересно, сколько дней прошло, прежде чем Иззи принял решение избавиться от бесполезного капитана. Наверняка больше недели, а то и две. Хотя Черная борода был очень плох. Если так посмотреть, то ему дали чертовски много времени, чтобы встать на ноги.
Конечно, Эд болел и раньше. Он получал кучу ранений, страдал от цинги и сваливался с лихорадкой. Но фраза «заживает как на собаке» будто действительно была создана для него. Вот только не в этот раз. Что-то пошло не так, и его организм не выдержал. В груди болело не переставая, и каждый вдох давался с трудом, кашель не позволял даже впасть в беспамятство, выдергивая Эда из желанной темноты, в которую он погружался раз за разом.
Он с грустью думал, что смерть в жерле вулкана ему точно не светит, а ведь как могло бы быть весело. Теперь он подохнет в шлюпке, и его тело станет кормом для чаек, а может, для другой морской живности, если шлюпку с трупом все-таки перевернет. Эд не боялся смерти как таковой, но не хотел умирать так никчемно. В какой-то момент на глаза навернулись слезы. После того как Стид бросил его, они приносили больше боли, чем облегчения, но сдержать их не было сил. Может, это и правда была самая подходящая смерть для Черной бороды? Он стал причиной стольких смертей и страданий, даже утверждая, что убил лишь одного человека в жизни. Кракен — это он. Чудовище из морских глубин, губящее все живое, до чего дотянутся ненасытные щупальца. Чудовище, которому всегда мало. Которое пытается заполнить всепоглощающую пустоту внутри кровью и криками умирающих. Это любил в нем Иззи. Те страх и боль, что Черная борода неизменно приносил с собой. Эд не мог вспомнить, в какой момент тьма поглотила его целиком. Когда веревка затянулась на шее отца? Когда он отдал первый приказ убить? Когда утонул первый потопленный им корабль? Что из этого сделало реального человека Эдварда Тича морским чудовищем, нагоняющим страх на всех, кто его окружает?
Стид был прав, спрашивая его, что смешного в отрезанных пальцах. Ответ был прост: ничего. Сейчас Эд понимал это с пугающей ясностью. Вся его жизнь была одной гребаной катастрофой. Он разрушал, сжигал, уничтожал, не жалея никого и ничего. Все вокруг было сопутствующим ущербом. Кракен не знал жалости. Кракен не знал покоя. Черная борода был воплощением всех самых страшных кошмаров. И в то же время он был тем, кто защищал Эдварда от жестокой реальности. От побоев отца, от презрения мира, от жестокости первого капитана, от насилия вокруг. Кровь омывала Эдварда со всех сторон, как бескрайний океан. И в конце концов, он привык к ней, смирился, что его удел — боль и смерть. Он — яд. Он — чудовище. В нем нет ни капли человеческого. Его боятся самые грозные пираты и превозносят до небес за то, что у него нет сердца. Каждый, кто приблизится к нему, рано или поздно будет страдать. Каждый, кто встанет на пути, умрет.
А потом… Потом что-то случилось. Стид Боннет случился. Его простые, искренние слова: «Ты хороший человек, Эд», заставили Кракена корчиться от боли, выпуская свою жертву из цепкой хватки щупалец, и Эд в первый раз за много лет открыл глаза и посмотрел на мир вокруг. Оказалось, что в мире есть не только боль и страх, кровь и потери. Есть сладкий чай и интересные разговоры, дружеская поддержка и изысканный кашемир, запах лавандового мыла и улыбка Стида. О таких вещах он не смел и мечтать. Он не заслуживал всего этого. Но Стид… Стид хотел ему отдать абсолютно все: поддержку, тепло, участие и доброту. Никто никогда не был добр к Черной бороде. Никому в голову не могло прийти, что безжалостному пирату нужно сочувствие и понимание. Никто не подозревал, что Черная борода боится Кракена. Боится чудовища, которое живет в нем очень давно.
А Стид не боялся. Не боялся шутить, не боялся прикасаться, не боялся делать подарки и звать «Эдом». И самое странное, что он действительно видел в Черной бороде Эда, несмотря ни на что.
Иззи иногда позволял себе называть капитана «Эдвардом», но это скорее была привилегия за выслугу лет. Старпом произносил это имя так же, как его пиратское прозвище, вкладывая только страх и трепет перед беспощадной, неуправляемой стихией. Эд ненавидел свое имя, пока Стид не произнес его вслух, отбросив все, спасая Эдварда Тича от щупалец Кракена.
Эд застонал, сжимая кулаки. Ему по-прежнему хотелось вырвать сердце из груди, а заодно и легкие, которые не переставали мучить его кашлем. Каждый день, несмотря на одобрительные взгляды Иззи, новую команду, удачные рейды, ему хотелось вернуть все, как было до… До того, как Стид ушел. Не было ни одной ночи, чтобы слезы не лились из глаз, а в крови не было алкоголя. Может, смерть сейчас — это спасение? Нужно всего лишь принять заслуженную кару. Перестать сопротивляться боли, покориться неизбежности. Эд замер на дне лодки, уткнувшись в шершавую поверхность дерева вспотевшим лбом. Пусть его сожжет солнце или огонь, бушующий внутри. Ему почти все равно.
Стремительно наступившая ночь не принесла облегчения и прохлады. Эда по-прежнему бросало то в жар, то в холод. Колючий свет звезд был не лучше палящих лучей солнца. А ведь когда-то он любил ночное небо, любил смотреть на созвездия. Особенно рядом со Стидом. Никогда еще небо не было таким ярким, а жизнь такой полной и красочной. Эд усмехнулся потрескавшимися губами. Нормальные пираты перед смертью вспоминают удачные грабежи и веселые попойки, а он — мягкие волосы Стида в свете луны, его нежные пальцы, складывающие алый кусок шелковой ткани. Надо было набраться смелости и поцеловать… Поцеловать этого невозможного человека. Но Эд тогда сам не понимал, что чувствует, и не знал, что делать с теснотой в груди. Она не причиняла боли, не заставляла мучительно задыхаться, но озадачивала, и он в растерянности замирал. Наверное, до этой встречи Эд никогда не влюблялся.
К концу второго дня у него кончилась вода. То ли ее было немного, то ли пить хотелось так сильно. Теперь ему грозила смерть от жажды. Это было ничем не хуже и не лучше смерти от чертовой болезни. Просто еще один заслуженный конец для Черной бороды. Эд сам не понимал, почему до сих пор не взвел курок и не воспользовался любезностью Иззи. Возможно, природное упрямство говорило в нем, и он хотел доказать, что сможет выкарабкаться, хотя прекрасно понимал, что обречен. Или же хотел наказать себя за все зло, что совершил в своей никчемной жизни. Впрочем, Эд опасался, что просто сдохнуть в лодке, как никому не нужный мусор, недостаточно, чтобы искупить все грехи Черной бороды. Но, может быть, ему удастся искупить вину перед Стидом. Эд был уверен, что в чем-то точно виноват. Хотя бы в том, что сначала хотел убить Боннета и забрать его личность. И да, Стид простил и даже предложил забыть обо всем, но Эд прекрасно помнил. В сердце не было прощения для себя самого.
Хороших поступков было не так уж и много в его жизни. Их можно было пересчитать по пальцам. И каждый так или иначе был связан со Стидом. Похоже, без этого удивительного, странного человека Эд был обычным чудовищем, морской тварью, не имевшей право существовать.
Эдвард решил дать себе еще одну ночь, и пусть боль и жажда были его постоянными спутницами, но он мог мысленно попрощаться с тем единственным человеком, кто был ему по-настоящему дорог, вспомнить, как хорошо им было вместе, и задуматься в который раз, что же такого он сделал неправильно и не так, из-за чего Стид ушел навсегда. После разговора на пляже, после поцелуя, после обещания прийти…
Он не мог отвести глаз от картины с маяком. Она словно заслонила горизонт, закрыла мир собой. Хотелось пойти на этот свет и разбиться о скалы, перестать существовать. Эд всхлипнул и прижал ладонь к переносице. На коже остался черный след. Гребаный Иззи с его похоронами Черной бороды!
Эд попытался привстать, чтобы дотянуться до воды. Ему отчаянно хотелось смыть краску с лица. Он не хотел умирать вот так. Побыть снова Эдвардом Тичем хотя бы в конце казалось крайне важным. Но ослабевшее тело не дало ему даже такого шанса. В итоге Эд рухнул на дно шлюпки и неподвижным взглядом уставился на розовеющий горизонт. Вот теперь точно конец. Скоро у него не останется сил даже на то, чтобы поднять пистолет.
В нежном свете рассвета появилось маленькое пятнышко вдали. Наверное, очередное торговое или пиратское судно идет своим привычным курсом. Эд абсолютно не представлял, где находилось «Возмездие», когда его вышвырнули за борт. В любом случае Иззи не удосужился положить весла в лодку, да и Эд не знал, в какую сторону грести. Хотя кого он обманывал. Даже если бы у него были весла, управлять лодкой в его состоянии было бы невозможно.
Казалось, что Эд прикрыл глаза буквально на мгновение, но когда открыл их, понял, что солнце уже достаточно высоко. Снова пытается прожечь его кожу до костей. Корабль, который был маленькой точкой на горизонте, теперь казался огромным. Он мерцал и расплывался, словно призрак, и Эд заключил, что у него начались галлюцинации от обезвоживания и болезни. Или это Летучий голландец, который пришел, чтобы забрать его в ад.
Сквозь шум волн донеслись далекие крики. Это точно были не чайки, а люди, а может, призраки. Эду не было дела. Боль в груди стала нестерпимой. Хотелось разодрать кожу ногтями, вскрыть грудную клетку и наконец спокойно вдохнуть. Дыхание никогда не было таким мучительным, даже легкий кашель повергал в агонию, заставляя скулить и бормотать проклятия. В глазах темнело, и сознание отключалось на короткие промежутки.
Вот и сейчас тошнота вместе с удушающим приступом подкатила к горлу. Эд судорожно зашарил рукой по дну лодки, нащупывая пистолет. Он изо всех сил сжал его в руке, терпеть было больше невыносимо, но кашель снова опередил его, заставив согнуться, сжавшись в жалкий, дрожащий комок. Кажется, в этот момент Эд вовсе забыл, как дышать.
Когда он очнулся, лодка уже не покачивалась мерно на волнах, а рывками поднималась вверх. Это слегка озадачило, но Эд уже ничего не соображал. Он лишь крепче сжал пистолет и попытался подтянуть руку к груди. Нужно было действовать, пока оставалась крошечная крупица сил.
«Прощай, Стид, — подумал Эдвард, закрывая глаза. — Ты лучшее, что случалось со мной. Ты самое светлое в моей блядской жизни… Кажется, я и правда тебя люблю».
Лодку сильно дернуло, и пистолет со стуком вывалился из ослабевших пальцев. Эд задыхался. Кто-то схватил его за руки и за ноги и вытащил из лодки, а потом опустил на что-то гладкое и твердое.
— О черт, это что, правда он? — напряженно произнес чей-то знакомый голос.
— Он вообще еще жив? — вторил ему другой голос, не менее знакомый.
— Эй, мистер Черная борода, вы живы?
Эд с трудом приоткрыл глаза, все расплывалось. Над ним склонилось лицо. Очень знакомое. Эд постарался сосредоточиться и вспомнить, где он мог видеть этого человека раньше. И через секунду с ужасом осознал, что на него смотрит Люциус. Все-таки он умер и попал в ад. И этот мальчишка уже тут и ждет его, чтобы справедливо отомстить за свою смерть.
— Кажется, он дышит… и смотрит на меня, — неуверенно протянул Люциус, потом повернулся к кому-то и сказал: — Олу, зови срочно капитана!
Послышался топот удаляющихся шагов. Люциус снова наклонился к нему. Эд обреченно подумал, что сейчас он вытащит какой-нибудь нож или саблю, чтобы вспороть ему живот, хотя по сравнению с болью в груди все казалось не таким уж и страшным. Но Люциус не стал делать ничего подобного. Он протянул руку и осторожно коснулся лба Черной бороды, но быстро отдернул ее.
— Да он весь горит, — ахнул пират.
— И выглядит, как труп, — поддакнул кто-то справа. — Бледный, худой. Еще эти черные круги под глазами — жуть. Люциус, а ты уверен, что это Черная борода? Борода-то нарисованная.
— Не говори ерунды, Пит, это точно он, — фыркнул Люциус. — Просто ему… хм… нездоровится.
— Интересно, что он делал в шлюпке посреди океана. Вместе с этой картиной.
— А я почем знаю. Это Пуговка заметил шлюпку, — пожал плечами Люциус, потом на что-то отвлекся и, махнув рукой, прокричал: — Капитан, скорее сюда.
Шаги по деревянной палубе набатом отдавались в голове Эда. Он окончательно запутался. Если его хотят утащить в ад люди, которых он бросил умирать, то почему медлят. Если он умер и уже в аду, то почему пока ничего не происходит, а проклятая боль в груди продолжает его терзать.
— О боже, Эд… — послышалось рядом. И это прозвучало так по-настоящему, что Эдвард, несмотря на свое состояние, вздрогнул и титаническим усилием повернул голову в сторону родного голоса. В шаге от него стоял Стид. Не в роскошном камзоле, в котором Эдвард представлял его в своих воспоминаниях и мечтах, а в простой рубахе с открытым воротом и штанах грубого покроя, с растрепанными волосами и загорелым обветренным лицом. Стид выглядел как человек, много дней проведший в море. Даже странно, что он так не выглядел при первой их встрече.
Но что Стид забыл в аду? Вот что по-настоящему поразило Эдварда. Много кто из его знакомых заслуживал занять почетное место в котле, но только не Стид. Нет-нет, ад был не для него!
Эд попытался произнести имя Стида, но только хрип вырвался из пересохшего, ободранного горла, а потом к нему присоединился сильнейший кашель, который сотрясал все тело, заставляя корчиться на досках, словно рыба на раскаленных углях.
Странное дело, Стид мгновенно кинулся к нему, хватая за плечи и пытаясь как-то притянуть к себе. Эдвард ощутил его прохладную ладонь на своей шее. Это было так нереально. Кашель продолжал рваться наружу и душить, не оставляя ни единого шанса. Эд из последних сил протянул руку и коснулся руки Стида. Пожалуй, это лучшее, что могло с ним случиться перед смертью. После этого Эд отключился.