***
Алексей продолжал разжигать внутри себя это чувство ярости, неудержимого пламени, которое согревало его в этой бесконечной пустоте. Время здесь тянулось, как патока, он уже давно потерял счёт времени, но сдаваться не собирался. Пусть его попытки вырваться из неведомой западни продлятся целую вечность — он будет продолжать. Однако пусть это сражение с неизведанным и занимало почти всё время, проведенное в этом пространстве, иногда, делая небольшие перерывы, парень задумывался о том, что на самом деле его окружает. Тогда ему казалось, что эти небольшие огни вокруг на самом деле глаза множества существ, наблюдающих за ним и насмехающихся над попытками насекомого бороться с неизбежным. А после этих остановок молодой стражник продолжал разогревать пламя желания в себе. Он хотел жить, а это место просто испытание, лишь шаг на пути его будущего. А он помнил одну фразу мудрого наставника из учебного лагеря: «Путь осилит лишь идущий.»***
В небольшом домике в лесу царила суета. Невероятные новости, принесённые Морозовым и Новиком, сильно ударили по морали. Выжившие стражники оказались в незавидном положении, но никто не роптал. Запас прочности у психики солдат ещё оставался, пусть и был уже на исходе. По сути, все остатки отделения держались лишь на лидерских качествах сержанта и товариществе. Никто не хотел бросать сослуживцев, у которых теперь появился шанс, ведь медикаментов и, что изначально не планировалось, оборудования у них значительно прибавилось. Различные снадобья и отвары перемежались со столичными таблетками и чистой кипячёной водой. Двое раненых, среди которых был и Алексей, всё не приходили в себя, но третий, которого звали Коротов, очнулся. Он всё ещё был недееспособен, но теперь не приходилось тратить силы на то, чтобы кормить его сжиженой пищей и убирать отходы. Раны у очнувшегося стражника были неприятными, но не критичными. Основной проблемой в его случае стало обильное кровотечение, которое далеко не сразу удалось остановить. Крови он потерял немерено, но восстанавливался ударными темпами благодаря крововосстанавливающим настойкам. Антон, получивший сквозное ранение сосулькой слайма в ногу, теперь щеголял не простенькой шиной, сделанной на коленке, а полноценной конструкцией, которая позволяла самостоятельно ходить при наличии костыля, пусть и только по дому. Состояние двоих оставшихся было стабильно хреновым. Кожа Алексея покрылась множеством кровавых волдырей, сопровождающих обморожение, Витомиру приходилось стабильно удалять ногти, из-под которых сочился гной. Также у парня была нестабильная температура, чаще всего его бросало в жар, но иногда тело начинало быстро остывать, а пульс замедляться. Но лечение шло, и в целом проводилось множество манипуляций с использованием разных микстур. А ведь в назначении некоторых он был совершенно не уверен. Разве что левая рука представляла собой нечто не столь страшное. Благодаря инструментам из клиники удалось её нормально вправить и наложить крепкую конструкцию, которая не позволяла руке менять положение. Как выразился парень, уже успевший стать штатным медиком отряда: «Сегодня не умрёт, но я не знаю, как оценить его шансы на выздоровление. Может, да, а может, нет.» Второй лежачий был в ещё более тяжёлом положении. Его череп был проломлен и выглядел неестественно, но мозг оказался не повреждён. Или почти не повреждён. Уверенности у Витомира на этот счёт просто неоткуда было взяться. Навыков на полноценное восстановление кости у парня не хватало, так что тот просто убрал осколки и наложил повязку в надежде на положительный исход. Лекарства постоянно заливались в раненых, а быт остатков отделения налаживался. Деревьев, пригодных для использования в качестве дров, в округе было мало, а свежие зачастую плохо горели, но стражники нашли выход: для розжига использовался медицинский спирт и большое количество хвороста. Сержант и Новик стали часто уходить на охоту, чтобы прокормить всех, кто жил в небольшой избушке посреди леса, которую уже успели прозвать «Убежищем». Но на одном мясе долго не прожить, и на исходе первой недели после посещения Новограда назрела необходимость повторного визита в город. Крупы для приготовления каши были на исходе, мука для хлеба тоже. Овощей же стражники вообще не видели с момента выхода на рейд. Но люди несмотря ни на что старались отвлечь друг друга от тяжелого положения, и тем вечером, во время готовки пищи, состоялся занятный разговор: — Слушай, Новик, а что ты будешь делать после всего… этого? — произнёс Сергей, сделав пространный жест рукой, словно обводя всё вокруг. — Наверное, продолжу служить в страже, а что? — ответил парень, занятый нарезкой мяса на ужин. — Да ничего, я вот просто вообще без понятия, честно говоря, — Сергей пожал плечами и задумчиво глянул в закрытое ставнями окно. — Думаю пойти к эксперименталам, — Новик задумчиво оглянулся на товарища и, хмыкнув со скептицизмом, ответил: — Не боишься потом не собой уйти? — Да не особо. Я ж сиротский. Может, хоть полезным обществу побуду, запомнюсь кому, — фатализм в ответе собеседника не услышал бы разве что глухой. В этот момент на кухню ввалился Антон, весело ковыляющий на костыле. — О чём разговорились? Что-то интересное? — влез он в диалог. — Да не особо. Обсуждаем, чем будем заниматься, когда всё закончится. Я вот, к эксперименталам собрался, а Новик останется в страже, — ответил за обоих Сергей. — А я бы не сказал! Интересная тема. Давайте ещё и Витомира позовём, обсудим, — хромой парень заулыбался и, не дожидаясь ответа, крикнул: — Витомир! Дуй сюда, парни интересную тему для обсуждения придумали! В ответ, голосом непроизвольного медика из соседней комнатушки донеслось: — Если что-то действительно срочное, давайте сюда, я с Коротовым занят. А если нет — за ужином поговорим. — Ну вот, скукота. Но в какой-то мере он прав, я про Коротова-то забыл. Поговорим чуть позже! — закончил хромой и весело уковылял обратно. Уже за ужином Витомир напомнил о том, что ребята хотели о чём-то поговорить, и Антон, словно загоревшийся идеей, выпалил: — Да-да! О том, кто чем займётся, когда мы все выберемся отсюда. Я вот с Сергеем думаем к эксперименталам пойти, а Новик хочет в страже остаться! — Ту жуй-то хоть, а то еда во все стороны разлетается, — с улыбкой ответил медик. На нехитрую шутку парни за столом заулыбались и, переглядываясь, стали обсуждать свои варианты. Спустя пару минут диалога Витомир всё-таки сдался под расспросами и дал свой ответ: — Я, наверное, ещё года три отслужу в страже, а потом уйду в отставку. Хочу дело родительское продолжить. Клинику свою открою. Вам, как старым друзьям, будет скидка, — со слабой улыбкой закончил он. Тишина за столом стала ему ответом. А затем: — А знаете, пусть у нас нет водки, но я предлагаю тост! За нашего костоправа! За него и его мечту! — Антон эмоционально высказался и рефлекторно попытался встать, но не учёл один нюанс и банально свалился на пол, облившись настоем на травах. Ответом на такое стал дружеский хохот парней за столом. С трудом поднявшись и вернувшись за стол, хромой поморщился и, наливая себе ещё, спросил: — А ты, Коротов? Что ты думаешь? — А я, ну что я? Не знаю я. Знаете, всю жизнь по течению плыл, даже в стражу пошёл, потому что предлагали всем, так почему нет? Даже не думал об этом раньше, — всё ещё слабый голос не оправившегося после ранения парня внёс новую тему: «Куда стоит пойти Коротову?» Так они и просидели до ночи, ведя диалог и периодически подкалывая друг друга. И лишь Морозов отсутствовал на этом импровизированном мероприятии.***
В тот же вечер сержант, только что окончивший с остальными членами группы импровизированное совещание, на котором решили, что походу в город быть, сидел на пороге избы и смотрел на медленно уходящее за горную гряду на горизонте солнце. На его душе было неспокойно. Он не знал, как там в Новограде, и ощущал некоторую ответственность за людей, оставленных там. Да, только его сил наверняка не хватило бы, чтобы одолеть того здоровяка, всё-таки он был не самым сильным и умелым владельцем Глаза Бога, но если бы люди навалились толпой… Да и ситуация с этим монстром была непонятной, почему хиличурлы под его управлением не стали атаковать администрацию? Сержант ведь ясно видел, что они могли без проблем уничтожить всё и всех. Сделав внутренний вывод, что смысла в этих размышлениях сейчас немного, да и он уже принял решение, Морозов тряхнул головой, и решил поразмышлять над текущей обстановкой. Погода не менялась уже около пяти дней, и сержанта это только радовало. Пусть мороз никогда не уходит с земель Снежной, но им действительно повезло, что тучи не нагрянули с новой силой. Это позволило создать некоторый запас продовольствия и прочно обосноваться в лесу. Парни под его командованием неплохо справлялись с проблемами и решали бытовые вопросы. Ещё неделя — и можно будет полным составом перебираться в город, не особо беспокоясь о состоянии раненых. В целом обстановка радовала Петра, но он постоянно был на взводе. Ожидал проблем, словно зная, что они будут. Но ничего не происходило. Заметив, что солнце скрылось за горизонтом, сержант встал и медленно поплёлся спать. Завтра будет новый день и новые заботы, так он думал. Пока ночью не проснулся от беспокойного и громкого стука в дверь. Схватив своё верное копьё, Морозов подошёл к двери и резко её распахнул. Перед ней стоял явно уставший и пребывающий в невообразимом страхе Максим. Состояние стражника из третьего отделения было неадекватным, но его быстро завели в дом, налили горячей воды и потребовали рассказать, что случилось. А случилось страшное. Новоград окончательно пал. Вечером в город вновь пришли хиличурлы под предводительством гиганта. Лавачурл в одиночку подошёл к стенам администрации и что-то пророкотал на своём языке. Люди не смогли понять, что монстр от них хочет, и тот, взмахнув рукой в совершенно человеческом жесте, явно отдал приказ на атаку. Парень сражался до того момента, когда понял, что рядом нет больше никого, а его окружают ворвавшиеся в здание хиличурлы. Прыгнув в окно, стражник бежал в надежде позвать на помощь. Но, как подозревал Морозов, помощь, скорее всего, понадобится им самим. Вряд ли хиличурлы станут отпускать людей из города, так что по следам беглеца скоро потянутся преследователи. А это значило, что нужно готовить оборону. — Максим, отдыхай. Завтра будешь работать. Остальные, раз уже все встали, у нас есть задача. Нужно соорудить частокол или хотя бы его подобие. Будь я посильнее в плане использования Глаза Бога — сделал бы его каменным, но в моих возможностях сейчас только укрепить то, что мы соорудим. Времени на подготовку мало, так что поспешим, — Сержант постарался, как обычно, дать солдатам простые и понятные задачи, чтобы позволить парням сосредоточится на их выполнении, но в этот раз привычная схема дала сбой. Стражники не были готовы трудиться, а уж и сражаться в их текущем положении — тем более. Понять эту простую истину Морозову удалось далеко не сразу, но, оглядев присутствующих и их понурые лица, он решил продолжить: — Я знаю, как вам тяжело, парни. Мы все здесь — пленники собственного неведения и люди, у которых не осталось ничего, кроме собственных жизней и друг друга. Возможно, я ошибся, когда не стал перемещаться в город, но даже сейчас наши раненые товарищи не переживут этот переход, что уж говорить о прошлом. Но нам нельзя сдаваться. Мы уже опоздали, когда не смогли помочь городу, хотя и сделали всё, что было в наших силах. Теперь мы должны попытаться спасти нас самих и тех, кто сражаться не способен. Так что вперёд, устроим гостям тёплый приём, — по завершении своей речи сержант молча оглядел окружающих. Теперь в них читалась хмурая решимость. Никто не верил, что им удастся выбраться из передряги живыми, но и сидеть сложа руки они тоже не собирались. Тихо переговариваясь и распределяя задачи, вчерашние стражники уничтоженного города готовились к битве. Всего за день силами всего отряда был сооружён простенький частокол, который сержант старательно укреплял силой своего Гео Глаза Бога. Из спирта и ещё каких-то трав Витомир сделал десяток импровизированных зажигательных гранат, а Новик предложил сделать ямы-ловушки, напоминающие те, которые отделение встретило на пути к лагерю хиличурлов. Но даже приступить к задуманному копанию в снегу и промёрзлой земле они не успели. Ранним утром следующего дня дозорный разбудил всех с плохими новостями. Вбежав в избу, Сергей начал тормошить спящих товарищей. — Идут! Здоровяк и примерно пять десятков обычных. Шаманов и магов среди них нет. Приказы от Сержанта не оставили себя ждать. — Все снаряжаемся. Витомир, Новик, вы цепляйте сержантские комплекты. Будем бороться до конца, — Сержант даже не надеялся победить. Не та ситуация. Но сдаваться у него, как и у людей его окружавших, намерения не было. — Максим, Антон, на вас гранаты. Кидаете в лавачурла. Если упадёт, бейте по мелким, — сказал сержант, не сомневаясь, что приказ выполнят. — Сержант, а лавачурл — это..? — спросил недоумевающий Максим. — Та здоровая тварина. Она и есть. А теперь хватит разговоров. Облачаемся, — Морозов думал на этом и закончить, но его прервал слабый голос Коротова: — Я тоже хочу в бой, дайте собраться только, — парень с трудом стоял, опираясь на стену, всем видом показывая, что способен самостоятельно подняться и хочет в бой. — Нет, Коротов. Ты остаешься здесь, — парень разочарованно опустил взгляд. Он явно не хотел умирать беспомощным телом на кровати. А тем временем его командир продолжил: — Бери копьё, ты будешь прикрывать оставшихся здесь раненых. Но броню цеплять смысла нет, только мешать будет, — голос Петра слегка дрожал. Он видел решимость в глазах окружающих его ребят. Мозг вновь подметил, что среди них нет никого особо старше восемнадцати. Им бы ещё жить и жить, но сейчас вместе с ним те идут в безнадёжный бой. Напряжённая тишина, нарушаемая позвякиванием и шуршанием экипировки, продлилась не долго. В какой-то момент Антон, в своей обычной манере заметил: — Я тут всё думаю, а почему лавачурл-то? Он же ледяной, а не лавовый, — вопрос несколько озадачил окружающих, но привыкшие к редким выходкам Антона парни лишь заулыбались, продолжая снаряжаться. Но на самом деле этот вопрос неслабо разрядил обстановку, заметил Морозов. Теперь мысли самого сержанта то и дело соскакивали на причину подобного наименования. Он тихонько хмыкнул на это и, подвесив меч на пояс, вышел из избы. Постепенно подтягивающиеся бойцы смотрелись грозно. Но не на фоне стоящих за частоколом хиличурлов. Рассматривая картину, Новик неестественно весело проговорил: — Блин, как в этой броне сдаваться-то, я ведь даже руки поднять не смогу, — ироничная ухмылка вылезла на лицо сержанта, который обернулся и начал рассматривать свое воинство. Парни храбрились и готовились, прежде всего морально. Покачав головой, Морозов вернул свой взгляд на врага. А тем временем из леса, грузно топая ногами, вышел гигант. Он пошёл впереди всех и начал о чём-то раскатисто вещать. А затем указал гигантским пальцем размером с руку человека прямо на сержанта. Сначала Пётр не понял, чего хочет лавачурл. Потом тоже не понял. И лишь через несколько секунд глаз уловил кое-что необычное. Ледяной шип, находившийся в районе правого плеча, и голову лейтенанта на нём. И всё встало на свои места. Вот почему выжившим дали шанс. Этот монстр хотел поединка. — Я понял… — фраза сержанта заставила его подчинённых насторожиться. — Стойте здесь. Не вмешивайтесь ни в коем случае, парни. Это приказ, — сказал он и банально спрыгнул с частокола в снег, не обращая внимание на то, что происходит сзади. Монстр довольно зарычал. Он указал что-то своей орде, и та отступила на несколько десятков шагов назад. А сержант просто шел вперед. Он надеялся, что бой с монстром позволит парням остаться в живых. Что тот отпустит их, как тех жителей. И они смогут собраться и уйти. Хоть кто-то из них. Бой начался неожиданно, лавачурл заревел, и ледяная корка на его теле стала заметно толще и плотнее. А Морозов ответил своим излюбленным приёмом. Тратить силу на каменное усиление копья сержант не стал, не преодолеет ледяную корку. А даже если пробьёт — слишком опасно подходить близко. Каменный шип же, вылезший из-под снега, со скрежетом прошёлся по броне монстра, оставив несколько крупных сколов, но не оставив серьёзных повреждений. А монстр осклабился и прыгнул на маленького человечка с проворством, неожиданным для такой туши. Пётр не мешкал, рывком бросившись в сторону, создавая на том месте, где он только что стоял, сразу несколько шипов. Приземление гиганта вышло жёстким. Шипы мгновенно раскрошились под весом его тела, но немного продавили защиту. Пусть серьёзного урона нанести не удалось, монстр взревел и в ярости бросился на человека. А снег за его спиной вздымался и принимал вид тонких ледяных копий. Командир небольшой горстки людей, столпившихся у частокола и с надеждой наблюдающих за боем, не стоял на месте. Он старался разорвать дистанцию, постоянно атакуя врага кольями, вырывающимися у того прямо под ногами. Лавачурл же их просто не замечал. Каменные острия, спокойно пробивающие даже металлические доспехи пасовали против прочности магического льда. Однако несмотря на это сержант продолжал бежать, мешая продвижению огромной туши, мчащей на него со скоростью коня в галопе. Понимая, что так битву не выиграть, сержант решился на рискованный шаг, он всё-таки нарастил на копье Гео усиление и, сконцентрировавшись на пару секунд, создал под ногами плоский столб. А после развернулся и стал наблюдать за приближением врага. И тот не заставил себя ждать. Словно разъярённый бык, он врезался в каменную конструкцию, начисто снося её, а Морозов, только этого и ждавший, прыгнул ему на спину. Тяжело приложившись о ледяную корку, он схватился за ближайший шип и попытался встать на движущейся поверхности. Но лавачурл оказался совсем не глуп. Он резко остановился, заставив сержанта потерять равновесие и опору, а после и стремительно заскользить вниз. Понимая, что попадать в руки этой образине никак нельзя, человек мгновенно создал каменное копьё прямо у себя под ногами. Прочная, укреплённая подошва сапога заскрежетала и жалостно разошлась, а мужчина зашипел от боли. Но это позволило ухватиться за другой шип на спине. Находясь в секундном замешательстве от того, что противник не упал, монстр пропустил следующий маневр Петра. А тот, резво вскочив на ноги, воткнул ему в спину копьё. Которое не преодолело броню. В следующее мгновение сержант обнаружил себя летящим куда-то. А потом пришла тьма. Тот момент, когда Морозов героически запрыгнул на спину гиганту, заставил сердца стражников замереть. Казалось, ещё секунда — и их командир прикончит тварь. Но огромная рука смахнула взрослого человека со спины, как пушинку. И тут у Максима сдали нервы, и в лавачурла полетела самодельная граната. Прямое попадание — и бутылка разбивается, разбрызгивая горючую жидкость. Пусть эффективность была заметно ниже из-за того, что она не так хорошо липла к поверхности, но пламя явно взбесило монстра. Антон, сориентировавшись, что их сейчас будут бить сильно и больно, с матом тоже начал метать свои снаряды. Но живого танка они не останавливали. Бойцы быстро спускались с платформы, разбегаясь в стороны. Новик же, подхватив хромого на плечо, не обращая внимания на брань, потащил оттуда и его. И вовремя. Только парни спустились, как так старательно создаваемый частокол разлетелся под весом горящего ледяного хиличурла-переростка. Он издал нечленораздельный рык и, явно понимая, что его ледяная броня иссякнет раньше, чем он всё-таки доберётся до обидчика, плюхнулся в снег, пытаясь сбить пламя. А в пролом потянулись его младшие собратья. При таком численном превосходстве бой был не долгим, но странным. По какой-то причине человекоподобные монстры старались не убивать людей. Поэтому буквально через пару минут избитые, обезоруженные, но живые стражники предстали перед лавачурлом без своего командира. Тот остался изломанной куклой лежать за пределами территории, огороженной частоколом. Выжил он или нет — оставалось только гадать. Казалось, что гигант смотрел на них, как на букашек. Он нашёл провалами маски, за которыми скрывались светящиеся неестественно синим светом глаза, Максима и, указав на него пальцем, прорычал что-то. Его младшие собраться засуетились и стали бесцеремонно раздевать парня, который уже банально не был способен сопротивляться. Один из них, вытащив что-то из рюкзака, понюхал это и радостно побежал к своему лидеру. Когда люди осознали, что именно достал хиличурл — они пришли в ужас. В его руках была целая зажигательная граната производства Витомира. Лавачурл вновь что-то пробасил, и к нему подошёл ещё один сородич, несущий в руках факел. Под тихий мат и попытки избитых и измождённых людей подняться, чтобы помешать задуманному, тряпка, заменявшая фитиль, вспыхнула, и бутылка устремилась к избе, в которой скрывались раненые.***
Алексей не знал, что изменилось, но теперь к пламени внутри он чувствовал явственный приток откуда-то снаружи. Будто огонь желания, который он раздувал в себе, резонировал с чем-то извне пространства, в котором он находился. И парень ухватился за эту связь. Она будто бы вела его к отдалённой красной искре. И он ринулся вслед. Любые его попытки до этого воздействовать на окружающее не увенчались успехом, но теперь он ощущал невидимую связь, и та, словно спасительный канат, тянула за собой. А тянуло его к скоплению огней, которые находились где-то невероятно далеко. По мере приближения стражник начал замечать замысловатые очертания, сливающиеся в упорядоченную фигуру. Созвездие. Молодой стражник потянулся к нему, и наконец…***
Открыл глаза. Это было странное ощущение нахождения в двух местах одновременно. И в бескрайней пустоте, и здесь, среди бушующего пожара. Судя по всему, здание, в котором он очнулся, загорелось недавно, но сухие брёвна быстро схватились и сейчас задорно полыхали, заполонив помещение удушливым дымом. Алексей, всё ещё находясь в состоянии своеобразной прострации, поднялся с небольшой лежанки. Странно, но несмотря на запах гари, забивающей ноздри, никакого дополнительного дискомфорта парень не испытывал. Вместо обжигающего жара, по идее так и жаждущего слизать с него кожу, он чувствовал приятное, обволакивающее тепло, дарующее чувство защищённости. Единственным неудобством стало собственное тело, с трудом поддающееся контролю. Оно все болело, а левая рука так и вообще отказывалась двигаться. Но желание, яростно разжигаемое в груди, толкало вперёд, позволяя отринуть немощное состояние в сторону. С трудом повернув занемевшую шею, парень осмотрелся в поисках выхода. Обнаружить его сразу не удалось, но он увидел кое-что, что заставило его окончательно забыть о собственной слабости. Его боевой товарищ лежал, погребённый упавшим с потолка полыхающим бревном. В руках он сжимал копьё, которое казалось неуместным в условиях пожара. Понимая, что ничем не может ему помочь, Алексей наконец заприметил среди скудного интерьера дверь. Огонь уже пожирал её, но это не пугало. Он спокойно подошёл и открыл её, морщась от порыва морозного ветра, ударившего в лицо. А на улице ему предстала ужасающая картина. Несколько людей в броне стражи лежали на снегу, а вокруг них сгрудилось множество хиличурлов. Но основное внимание привлёк гигант, словно бы подавляя всех вокруг жуткой аурой. Встретившись с пустыми глазницами его маски, вышедшей стражник уже ни в чём не сомневался. Он знал, что должен сделать, хотя сам не понимал, откуда, это было сродни инстинкту, дикому и первобытному, берущему под контроль его тело и душу. Протянув руку в сторону полыхающего дома, он возжелал. И огонь послушался, подобно верному псу, радостно оставил в покое здание, яркой пылающей волной устремившись к его ладони. В груди же продолжал яростно пылать жар Желания Жить, направляя и помогая. Лавачурл, не чувствуя надвигающейся опасности, вовсю праздновал победу. Эти жалкие людишки, посмевшие навредить ему огнём, сейчас валялись, подобно безжизненным куклам, не способные оказать какого-либо сопротивления. И теперь он мог отомстить. Да, монстр чувствовал, что в здании ещё теплится жизнь, но его животные инстинкты говорили, что это либо детёныши, либо самки, поскольку они не решились вступить в битву. Так что ничто не мешало ему предать своих противников позорной смерти от их же оружия. Однако предвкушение от будущей расправы испортило появление из зарева пожара нового противника, окутанного потоком пламени. Лавачурл даже не успел среагировать, когда его полностью накрыло волной огня. Лишь спустя мгновение он ощутил, как его, казалось, нерушимая ледяная броня буквально плавится. Ещё мгновение — и монстр упал, воя от невыносимой боли, чувствуя каждой клеточкой тела всепроникающий жар, жадно сдирающий с него кожу и обгладывающий плоть. Он пытался сбросить его с себя, катаясь по снегу, но всё было тщётно. Хиличурлы с удивлением и непониманием наблюдали за тем, как тело их вожака превращается в обугленный скелет. Потребовалось лишь несколько секунд, чтобы эти эмоции заменил животный ужас: ведь они недавно лишились шаманов, а теперь и лидера, который вёл их в бой. И больше всего пугало то, что человек, повелевающий пламенем, просто стоял и смотрел на них, будто бы выбирая свою следующую жертву. А на его груди яростно светился небольшой красный камень. Алексей покачнулся, стараясь сфокусировать взгляд на расплывающемся мире. Контроль пламени, пускай и послушного его воле, отнял у него остатки и без того небольших сил. Больше всего ему сейчас хотелось просто рухнуть на снег и закрыть глаза. Однако он не имел на это права. Привычным усилием парень разжёг внутри себя яростное желание. То самое, помогавшее ему не сдаваться так долго, то, что позволило ему оказаться здесь вновь. Он не уйдёт. Он остается. И будет сам решать, как идти по жизни. Камень на груди человека запылал новой силой, и среди хиличурлов раздались панические возгласы на их своеобразном языке, потом ещё и ещё. И тогда, в едином порыве, они побежали. Побежали, расталкивая соплеменников и продолжая кричать, гонимые несравнимым страхом, которого прежде они никогда не испытывали.***
Только после того, как последний хиличурл покинул территорию, огороженную частоколом, Алексей, хрипло закашлявшись, упал на крыльцо, опуская голову. Ему до сих пор не верилось, что у него получилось, что он справился. Однако все эти мысли были сметены в сторону, стоило ему почувствовать на груди непривычную тяжесть и посмотреть на её источник. Осторожно подхватив это правой рукой, он поднял его на уровень глаз, рассматривая небольшой красный шар в оправе, напоминающей наконечник стрелы. Глаз Бога. Несколько затуманенное сознание парня удивлённо оценивало этот предмет. Он оказался быстро поглощен разглядыванием того, о чём мечтал всю сознательную жизнь, с виду маленькой безделушкой, способной дать владельцу невероятную силу. Сейчас это казалось нелепой насмешкой судьбы, словно бы кто-то свыше, насытившись его страданиями и страхами, едко усмехаясь, кинул ему подачку, словно говоря: «Борись или умри.» Алексей криво усмехнулся, крепко сжимая в ладони артефакт и обессиленно закрывая глаза. И он будет бороться. Бороться за право жить так, как ему хочется…