Лишь бы Хандон не начала копаться во мне. А она это любит.
Её сердце бьётся в тревоге немного быстрее, чем обычно; на следующем слове и вовсе пугается. — Постой. — Хандон внезапно останавливается и неоднозначно пятится на минджин рабочий стол. — Можно мне её характеристику, раз она больше не твоя пациентка? — Я не против, — вскользь отвечает Минджи, пока собирает еду на подносе и относит его в комнату на втором этаже, куда недавно скрылась маленькая фигура Боры. Руки подло трясутся на подъёме, но Хандон не обращает уже внимания. Спустя несколько минут Минджи возвращается с нежной улыбкой на губах и усаживается на своё место, поправив воротник накрахмаленной рубашки. Хандон находит любопытную записную карточку, меж стопок других. Вчитываясь в аккуратные буквы, она медленно подходит к тёмному креслу напротив минджиного. Массивные каблуки вдавливаются в ковёр так осторожно и безжалостно, что Минджи это заставляет напрячься. На лице Дэнтонн слишком много непонятных эмоций, чернильные глаза не успевают их считывать. Минджи даже на секунду боится, что у неё случился провал в памяти и она вписала в карточку Юхён что-то личное, лишнее и импульсивное. Из-за такого Хандон точно нервно засмеётся, разбудив интерес ничего не подозревающей девушки — Боры. Минджи боится, что её нюх обострился как и интуиция. Но наконец она садится в предоставленное кресло, аристократично кидая ногу на ногу. Когда Хандон дочитывает, носки её острых кожаных туфель удивлённо взмывают вверх. В движениях этой серой мышки всегда много королевской спеси. Её бровь вопросительно изгибается и глаза перебегают с текста на психиатра. — Минджи, ты умеешь вскрывать людей? От той лишь проскальзывает холодное недоумение во взгляде — держит себя за узды. Хандон поясняет: — Её даже мисс Кларк не могла разговорить, а у тебя столько записей… Патологическая ложь, потерянность во времени, манипулятивность в общении, стремление к доминантности, контролю, излишняя заинтересованность — одержимость… Занимательный список для одно лишь пациента. И из-за чего ты её выгнала? Минджи садится глубже в кресло, проваливаясь в его мягкой спинке и с трудом вдыхает. Объяснить всё тяжело, их историю не прочесть за страницу книги, а нервы Минджи не вернуть. От всех воспоминаний становится не по себе даже такому сдержанному и спокойному психиатру… Будто та Юхëн ещë рядом, где-то сзади, душит одним присутствием, взглядом, протягивает костлявые руки к минджиной шее и сжимает бледное горло до алого разрыва капилляров. Это было для неë игрой в супругов. — Из-за любви ко мне. Если говорить более правдиво, то из-за собственнической любви, когда людей приобретают, как трофеи. Я не поняла сразу, кто она, — не может усидеть на месте из-за надоедливого чувства иголок в ногах и, встав, перемещается к панорамному окну. — Мисс Брук хорошо прячет даже швы от своей аккуратно вычерченной маски. Правда, сама она плохо играет в прятки.Её вымученный, сладкий аромат чувствуется слишком грязно даже в уличной толпе.
Пахнет хуже гнилой крови.
Отвратительный.
Минджи тянется к шее в желании разодрать все ткани, где остался этот запах… — Тогда тебе не кажется странным, что она так просто сдалась? …но останавливается, сжав шею в основании. — Вот именно, что не кажется. Она не сдаётся. Поэтому у меня пятнадцатый день включена сигнализация. Хандон заключает своё внимание на минджином силуэте. Слышится, как стакан Дэнтонн напряжённо трескается об стеклянный столик, чуть ли не разлетаясь осколками. Следом вылетает возмущенный выдох, схожий с разъярённым матом. — Чёртовы графы… Ты из-за её отца не подаёшь письма в суд и не идёшь в полицию? От Минджи еле слышно вылетает шипящее несогласие, и её взгляд падает на собственные блестящие лаком туфли — секундно задумывается.С одной бумажкой об отклонениях против неё не пойдёшь. Выберется.
И меня потянет с собою в трясину, как «ненормальную кровососущую тварь».
Не показав сомнения в лице продолжает диалог: — Хандон, ты же знаешь ответ и что это бесполезно, так зачем спрашиваешь? Дэнтонн заминается и не отвечает. Минджи понимает, что сейчас в её голове тысяча и одно возражение, но они все рассыпаются пылью перед ногами Юхён. Почему с ней так сложно? Потому что это бой с тенью, которая знает твои шаги наперёд и догоняет на каждом углу. С Юхён бесполезно бороться, не имея веских доказательств на руках. Побои на минджином теле спишут как подставное, записи Юхён сожжёт, если обнаружит, а вместе с ними и Минджи. Любое отклонение от их договора, вероятно, закончится чьей-то пролитой кровью. Минджины колени пробивает холодная дрожь. Она не верит. Просто не верит, что это происходит с ней — с прекрасным, умным психиатром, что возвращает людям в жизнь солнце, мир и спокойное небо; других же щёлкает легче грецких орехов, но Юхён… Юхён читает её как открытую книгу, где всё предельно понятно.Меня не покидает ощущение лабораторной мыши, бегающей по кругу. Какое жалкое чувство.
— Чем больше моё имя мелькает перед ней, тем решительнее будут её действия. Но даже этого не нужно. Я знаю, что она придёт. Спустя дюжину секунд Хандон не сдерживает усмешку, чем обращает внимание Минджи. Та отрывает острый взгляд от серых облаков, где начали мешаться в кучу грозовые тучи — снова будет дождь. Психиатр замечает: глаза мисс Дэнтонн точно с такими же уникальными вкраплениями, пока та отпивает оставшееся в стакане. — Так вот зачем ты меня пригласила. Тебе нужна помощь с её поимкой. — Именно, мой дорогой Ватсон, — Минджи хитро, натянуто ухмыляется в ответ то Хандон, то тому же грязному акварельному небу.У меня есть для тебя игра, Юхён.
ㅣㅣㅣ У меня для тебя тоже, Минджи. Юхён наотмашь ударяет в каменную стенку запястьем с механическими часами с швейцарским дизайном. Старый, но рабочий раритет, заводящийся не с первого раза. Они терпят это, благодаря лишь закалённому стеклу. Когда стрелки начинают движение, спеша друг за другом, их хозяйка выдыхает всю безрассудную злость за секунду. Её лицо меняется в эмоциях, а подрагивающие худые пальцы ловко закрывают краем рукава новообразованную садину. ЕёС утра до десяти часов — её вторую личность ты и не узнаешь.
До пяти часов Юхён пытается вести себя стабильно.
После — она начнёт играть с тобой.
На улице все обращают на неё внимание. Она молода, красива, одета в богемный классический костюм, очерчивающий её элегантную фигуру, летящая походка и доброе, улыбчивое лицо, сулящее удачу.Минджи как-то писала в заметках:
— Будь вы студентом факультета по криминалистике, либо же опытным психологом работающим с особыми преступниками, то Юхён была бы одним из первых в списке «подозрительных людей». Но на неё бы не было прямых улик.
С таким подспудным типом сложнее всего общаться, никогда не знаешь, говорит она правду или врёт в лицо, не подавая признаков лжи телом. Не угадаешь сколько у той масок с собой в кожаном чемоданчике под рукой и что у неё под боком в чехле. Мысли Юхён хаотичны. Она может хотеть одного, а по ходу сделать другое. Единственное, что она неизменно любит — реакцию. Сегодня она узнает свою любимую. Реакцию Минджи. «Я так жду нашей встречи, дорогая», — мнит, смотря на знакомую косую крышу дома. Но и с тобой разобраться неплохо было бы. Бора — Постойте, я к Минджи. Доктор Брук, — вскрикивает Юхён, светясь обезаруживающей улыбкой уже с порога. Её удостоверение в руках отблёскивает предосторожностью. Девушка по ту сторону останавливается, застывает, чтобы через секунду прийти в приятное удивление. — Вам повезло, что я вас помню. — Несказанно повезло, мисс Белфаст, — будто бы флиртует Юхён. Бора мало обращает на это внимания и продолжает: — Её пока что нет, но обещала сегодня вернуться из Лондона. — Благодарю, дождусь её тут. И Юхён проходит в эту крепость, которую она не видела уже несколько недель. Всё как в первый раз. Она любит это место так же сильно, как ненавидит Юхён хозяйка этого дома. Брук безмерно ценит её щедрую ненависть, в которой Минджи привыкла отворачиваться и убегать. Словно кролик от наполненной шипящим ядом змеи. От этого вылезает наружу тихий, токсичный смех. Юхён всегда возвращается за глоткой кролика. Закрыв дверь на замок, Бора вопросительно смотрит на гостью, не понимая причину столь разительного смеха. Юхён же осматривает набитые зеленью несколько стеллажей книг, папоротники вокруг окон. Всё стало зелено, как и душа Минджи. У клавесина открыта крышка, что означало только одно — она жива. — Я не узнаю этот дом. Наверное, это всё ваше влияние на Минджи? Бора в ответ смущается такой причине разительного смеха. Как же ты глупа. ㅣㅣㅣ Юхён ещё несколько минут охаживала дом изнутри и удивлённо вздыхала, прежде чем целенаправленно двинуться к кухне. Бора проследила за ней. — Как долго вы знакомы с мисс Шервуд? — тревога в голове Боры явно не случайна, но ей не понять из-за чего. То ли из-за этой Юхён, то ли это наказ Минджи. Но доктор Брук ведь не незнакомка? — Достаточно. Думаю, даже больше, чем знакомы вы с ней. Не припомню, чтобы я видела вас тут в свой прошлый визит. — Юхён разливает чаи по кружкам так уверенно, будто живёт в этом доме. Её движения грациознее минджиных, куда властнее и резче. Бора отходит подальше, цепляя лопатками стену. — Да. Я тут недавно расположилась. Точнее расположили. Правильно, эта мать Тереза всех спасает без разбора. Но с ней это далеко не спасение для тебя. Юхён слышно ухмыляется и неспешно собирает горячие чашки с чаем на поднос. Её ориентировка в пространстве кухни поражает Бору, что прижалась к арке меж Брук и гостиной. Это не странно даже, просто от Юхён веет чем-то не тем и это не шлейф духов. — У вас проблемы со сном и, кажется, парасомния? — произнесённое гвоздями приколачивает к стене. Бора сначала и не понимает вопроса Юхён, а потом не знает, как та это определила, стоя спиной к самой Боре. Внутри становится жутко и вязко, из-за чего Белфаст превращается в маленький сжавшийся комочек. Обеспокоенное состояние и долгое молчание Боры явно не нравятся пришедшей. Она разворачивается с подносом в руках, показывая лицо. Безумно проницательный взгляд, театральная заинтересованность, природный магнетизм голоса и особенный ум — составляющие Юхён, что заметила Бора в ней за одну секунду. Не в силах бороться, она смущённо начинает говорить так, будто ей сдавливают горло: — Да, но… Как вы узнали? Мисс Шервуд не оглашает болезни своих пациентов посторонним, — пальцы Боры крепко сжимают угол арки. — Не переживайте, пожалуйста. Это было предельно просто понять по минджиным склянкам в верхнем ящике. Дурман мало для чего используется в чистом виде. — Юхён забавляется реакцией Боры на неё и несколько раз с усилием выдыхает, прежде чем величественно занять своё кресло — место Минджи. Её взгляд устремляется вверх. — Вроде и живёте в библиотеке психиатра, а не знаете, что такое дурман. Я могу вам помочь с этим, и, насколько помню, книги о медицинских растениях в пятом стеллаже. — Наверное, я откажусь и прочту сегодня что-нибудь иное. Она меня боится. Впрочем, почему бы и нет. Так даже интереснее наша игра. ㅣㅣㅣ Рядом с Юхён час тянется как пастила. Бора лениво поглядывает на наручные часы (которые любезно подарила Минджи), сминая уголки страниц книги. Она одна из тех, что Шервуд оставила ей под дверью. Последняя, недочитанная и интересная. Боре хочется поскорее долистать до конца и обсудить с Минджи всё, не только книгу, но и то, что беспокоит их двоих, какой кофе та любит, почему собаку зовут Джек и как прошло её детство. В их прошлый литературный вечер Бору окружала мягкость подушек, тёплые и пряные ноты в парфюме Минджи, её значимое внимание. Бора просто хочет быть окружённой Минджи, желательно её заботливыми руками. Но сейчас её нет, напротив только Юхён, копающаяся в документах своего ноутбука и тоже ожидающая прихода Минджи. Бора замечает, как временами она дёргает руками, стучит по полу носком и посматривает на часы. — Как проходит ваше лечение? — Юхён делает вид, что освободилась от кипы дел по работе и неожиданно начинает разговор. — Мне становится всё лучше и лучше, благодаря терапии. Улыбка Боры не прикрыта ничем, искренняя, излучающая счастье, теперь она даже не прячет её, как и своё смущение, в отличие от первого дня пребывания тут. Кажется, её успокоило чтение и она не боится быть открытой перед странной, но знакомой мисс Брук. Юхён тошно, но таит это, скрывая милой натянутой улыбкой. Они совершенно противоположны друг другу. И будут такими. — Увлекаетесь детективами? — оглядывая девушку, примечает Юхён. — Не особо была страстна к ним, но думаю, да, всё поменялось. Мисс Шервуд сказала прочитать это, если будет скучно в доме и захочется эмоций. Вдобавок это одна из её любимых книг. Бора продолжает читать, окружённая летучей аурой тепла и уюта Минджи. Юхён напротив чуть ли не отламывает подлокотник кресла. Дарит ей одежду, аксессуары, даёт читать свои любимые произведения, а сама пользуется ею как вещью. Моя Минджи. Брук видна краем глаза Боре, но даже этого не надо, чтобы почувствовать напряжение и горький, смоляной запах злости. Боре неприятен такой взгляд Юхён. Боре совсем неприятен такой взгляд Юхён. — Джек, хэй, Джек, иди ко мне, давай, — отвлекается Белфаст, приманивая собаку и обеспечивая себе хоть какую-то защиту сейчас. Пёс подбегает и любвеобильно ластится под руки Боры, не замечая Юхён. Он не замечал её и всё время, что странно для сторожевого добермана. Юхён же слабо улыбается на эту попытку защититься, включает ноутбук для дальнейшей работы и с осторожностью поднимает левую руку с часами — вдруг Бора заметит маленький чехол на поясе. — Хм… Уже поздний вечер. Обычно Минджи возвращается до полуночи. — Да. В глазах Боры проскальзывает тоска от одного упоминания имени. Она замыкается и уходит куда-то внутрь себя, в тягостные мысли, и во взгляде чувства мешаются, как акварельные краски в палитре. Она скучает по ней. Как мило. ㅣㅣㅣ Когда Минджи выходит из лондонской психбольницы, её встречает уже потемневшее небо. Она приезжала утром, и оно ещё было снежно-белым, но сейчас сгущаются тучи и солнце медленно покидает её поле зрения, оставляя темноту. Благо Минджи в этой темноте не одна. — Доктор Шервуд! — на стоянке виднеется знакомая девушка с характерными серебристыми волосами и постоянной язвительностью. Она выбивает из Минджи улыбку даже после такого нагруженного дня, где той пришлось говорить с совсем неприятными ей людьми. Но это в прошлом. У Минджи возникает лёгкое, шуточное недовольство, с которым она летит к транспорту Хандон и, останавливаясь, рычит: — Сколько раз тебе повторять, что я не люблю, когда ко мне так обращаются друзья и знакомые мне люди… — Не обижайся. С такой злостью ты быстрее прибежала к машине. Садись. Мне нужно кое-что тебе показать. Минджино спокойствие покорно возвращается, стоит ей сесть на удобное переднее кресло рядом с подругой. Она расстёгивает пиджак на двух строгих пуговицах и периферийно наблюдает за действиями Хандон. Отклонившись, та роется в нескольких кипах документов, занимающих всё заднее место машины. — Ознакомься. Я отложила всю стоимость ужина в прекрасном ресторане за эту папку, но оно того стоило. Правда, информации почти не осталось. — Хандон видит заинтересованность Минджи, пока заводит машину. — И да, можешь меня благодарить, но в конечном счёте я приму это потерянным ужином на двоих. Швы минджиных перчаток порхают по первым страницам свеженапечатанного документа, и Дэнтонн выезжает со стоянки в сторону Роял-Тамбриджа. К дому Минджи. — Кто это? — Минджи пытается разглядеть на фотографии, хоть одного знакомого ей человека. Маленькая группа студентов в халатах, похоже, только что закончивших университет и вставших в линию для последнего фото. Дата стоит совсем недавняя: два года назад. — Последний ряд, первая справа. Запомни глаза. Сейчас ты её не узнаешь, но почитай дальше, — взгляд Хандон мельком указывает на одну странную особу, забившуюся в угол фотографии. Минджи приходится убрать большой палец, чтобы взглянуть на лицо девушки, но та ей не знакома. Для этого она вслух произносит данные дальше: — Ким Рэйчел. Родилась в Инчхоне, Южная Корея. Получила высшее образование с отличием и проработала год психиатром в сеульской психбольнице; ушла по собственному желанию. Пока Шервуд изучает новую страницу с пропусками в графе родителей, Хандон её перебивает, вспомнив про одну особенность: — Был также странный инцидент с ней, но его замяли, как и всю информацию о нём. В документах обозначили как пропажу ценной статуэтки. Полагаю, он и был главной причиной увольнения. Ставлю на то, что после ухода её подкорректировал хирургический нож, а позже она и переехала в Англию, начав новую жизнь. Минджи перелистывает назад, на первую страницу с давней фотографией факультета. Теперь отдалённо она замечает схожести с Юхён. Большие, миловидные глаза и одинокий, сторонящийся всех вид со слегка потрёпанными соломенными волосами и нервозными пальцами со стукающимися друг об друга фалангами. Это она. — Представляешь, меня послала их директриса, грубо оборвав звонок, когда я упомянула имя Ким Рэйчел. Кажется, Юхён сильно разозлила адмиралтейство, раз о ней так отзываются спустя несколько лет, — возмущается Хандон, твёрдо вдавливая фаланги пальцев в кожаный руль. Минджи сбоку не подаёт и звука. Она крайне озадачена сказанным.Чем же ты так разворошила осиное гнездо?
Интерес к детали загорается в её зрачках настолько, что его замечает Хандон ярким огоньком, отражающимся в стёклах очков. Минджи активно ищет, за что зацепить свою мысль. Догадку. Ещё миг и где-то в черепной коробке взрываются все сомнения. Минджины глаза чуть расширяются, но немного лишь потому, что она догадывалась об этом. Её интуиция долго и верно подводила к одному соображению, которое не давало и покоя минджиным мыслям. Это будет её козырь, карающий нож для спины Юхён.Наконец-то и я могу завести тебя в угол.
Оставшееся смятение ещё не покидает Минджи, ведь Юхён — не Юхён без своих мучительных секретов и тайн личности. Её стабильность и одновременно скрытая нестабильность пугали Минджи, а причины всех расстройств умело скрывались под патологической ложью, которую сложно перебивали препараты. — Но как её взяли на такую работу? Меня проверяли по десяти тестам на вменяемость. — А как она обманывала тебя? Минджи поставили в тупик, где теперь видна одна лишь правда. Теперь всё сходится. Абсолютно всё. — И я о том же. Она умеет себя контролировать, хотя бы большую свою часть, чтобы удачно пройти все тесты и скрыть факты о печальном детстве. Вдобавок, раз она знает всю вашу систему, ей не составило труда разобраться с тобой. — Ты как всегда права. Небольшое досье быстро заканчивается, но информации уже более чем достаточно для Шервуд. Как никак, она беспрерывно общалась год с Юхён. Этот год можно посчитать за три по количеству душевных и телесных мучений, благородно оставленных на Минджи. Но кое-что для неё не разгадано полностью — мозг Юхён или, как уже известной, Ким Рэйчел. — Что-то есть об её дополнительных интересах? — Возможно, до университета она посещала кружки, связанные с химией. Это единственное, что вспомнила её кураторша. — Не удивлюсь, если она ещё состояла в литературных клубах. Однажды она беспричинно процитировала мне Кьеркегора, объяснив это тем, что не любит моё долгое молчание. — Вообще, довольно скучно слушать человека, говорящего по-книжному, а между тем иногда очень полезно говорить так. — И ты туда же… Шутливое ворчание Минджи всегда вызывали у Хандон неподдельный смех, после чего Шервуд и сама невольно улыбалась подруге. Ещё половину дороги Минджи усердно вдумывается во что-то, рассматривая фотографию Юхён. Пока её не прерывают. — Что ты планируешь с ней делать? Прождав полминуты, Минджи обременённо закрывает глаза и продолжает вслед за своим угнетающим выдохом: — Выводить из себя. Даже не видя, Шервуд знает, что Хандон сейчас остановит машину и осуждающе проест дыру в Минджи, если та не объяснится. Она продолжает: — И не смотри на меня как на самоубийцу, хорошо? Я знаю твои чувства и прекрасно знаю её поведение. У меня нет выбора. Избегать её, разливая вино на двоих как раньше, не получится. Подсыпать снотворное — бесполезно, она раскусит меня быстрее. На неё много что не действует даже в полной мере, организм не принимает и часть заглушает препаратов. Даже нитразепам становится простым пончиком на завтрак. Знала бы ты, какое состояние я потратила на уколы, успокаивающие её попытки наброситься. — Её тело так идеально для плоти убийцы, — подмечает Хандон. Она понимает, какое бремя Минджи несёт на себе, говоря это; понимает, что её слова — это полный бред и прямая заявка на самоубийство, но её Минджи крайне умна для такого. Хандон верит, что у них всё получится, пусть и с неохотой понимает — будут жертвы, если не физические, то моральные. Минджи уже жертва рук Юхён. — Порой мне кажется, что она его выбрала из семи миллиардов других специально, чтобы мучать меня. — Шервуд неловко смеётся, и её берёт дрожь от понимания сказанного. Она снова вздыхает и теперь открывает глаза, чтобы увидеть свою надежду, что ждала целый год — Хандон. — Поэтому мне остаётся её только провоцировать. Так она станет менее осторожной, не будет следовать плану, её мысли пойдут сплошным потоком и в конце концов нацелятся на главную цель — на меня. Благо в этом рукаве есть козырь. — Минджи одёргивает ткань пиджака, пересчитывая серебряные запонки. — Как я и сказала, поблагодаришь потом. — Обязательно, любимая, — отшучивается Шервуд, взглянув на подругу шоколадными глазами, переполненными счастьем.Я обязательно вернусь к тебе, что бы меня ни ждало дальше.
ㅣㅣㅣ — Так какой у нас план? — спрашивает Хандон и хлопает дверью автомобиля, вступая цокающими туфлями на асфальт. Рядом с минджиным домом не так светло ночью — всего пара фонарей на маленькой личной парковке и множество высоких страшных деревьев. В такой темноте можно ориентироваться на свет дома, горящего, как полярная звезда, теплым жёлтым. Хандон предугадывает скорый дождь по душному воздуху. Дэнтонн уже не нравится атмосфера вокруг. Грозным взглядом она осматривает округу, но никого не находит, кроме Минджи и пышной тёмной зелени.Гроза.
Если начнётся грозный дождь, то сегодня мой дом точно станет местом встреч.
Шервуд возвращается в реальность, оторвавшись от ночного неба, усыпанного мелкими звёздами.Хотелось бы смотреть на них с Борой, а не ловить ошибки своей молодости.
План — громко сказано. У Минджи против Юхён его почти и не было, кроме мыслей, как привлечь Хандон к поимке. У неё против Юхён вообще ничего не было, до приезда Дэнтонн.Она явно моё спасение.
— Я зайду в дом, проверю обстановку, как обычно. Ты покарауль десять минут тут. Возможно, она следила за нами, ты её отпугнёшь. Используй позже чёрный вход тремя стуками, чтобы не трогать сигнализацию главных дверей. — А что по поводу Боры? — С утра я сказала ей не открывать незнакомым. Тем более я оставила Джека охранять её. Проникновения в дом не было, судя по состоянию сигнализации. Самое страшное то, что Юхён может всё. Но я надеюсь, что не смогла. Когда-нибудь она должна совершить ошибку. — Либо она уже это сделала.Ты как всегда чертовски права.
ㅣㅣㅣ — Как же быстро ты меня позабыла, Минджи.Я так и знала, что она тут.
— Ах, Юхён. — Минджи с предельной осторожностью поднимается на второй этаж, откуда доносился голос Брук. Пса рядом не оказывается. Странно. — Тебя не забудешь, ты о себе напоминаешь постоянно, — провокационно травит минджин язык. Она пытается соответствовать своему плану, хоть и Бора в заложниках в нём не участвовала.Стоп.
Бора в заложниках?
Минджи далеко не сразу понимает, что это реальность, а не очередной плод воображения, где она и Юхён избивают друг друга насмерть. Но к сожалению или к счастью, минджина шалость удаётся. В боку Юхён проблёскивает металл — это охотничий нож — и он уже в её руке, внушает страх одним своим видом. Минджи догадывалась о его наличии; теоретически представляла эту ситуацию, когда Юхён его достанет и направит острием в грудь, после такой фразы. Как речь Брук будет громче, а минджина защита сильнее; как она доведёт Юхён до ярости и будет бить по ошибкам той; как выманит Юхён на улицу, где Хандон наконец-то её схватит с поличным. Минджи готовилась к этой встрече, как и Юхён. Но не учла того, что напротив, с хладным лезвием ножа на шее, окажется жертва всей ситуации и ничего не знающая Бора. По её высохшим слезам текут сверху более горькие. Весёлые веснушки утопились в солёных водах.Блять
нетнетнетнетнетнетнетнетнет
не плачь
господи, только не ты
Искусственные чувства Минджи отлично играют свою роль. Она ожидала таких событий, но не настолько сильной внутренней ломки. — Бора… Она выговаривает буквы её имени еле-еле, переходя на шёпот, разбито. Будто Юхён уже выиграла и всем весом давит на минджино горло, намереваясь услышать слёзный вопль. Минджи разрывает сейчас изнутри всё: её навязанная вампирским поцелуем влюблённость в Бору, которая свирепо кричит о необходимости действий, она требует наброситься, когда минджина адекватность твердит и ноги не сдвигать по направлению к Боре. Минджи просто сжирает паника. Она не была готова к такому раскладу событий — из-за этого она сейчас готова ринуться на нож и убиться. Ей стыдно, страшно и непонятно, что делать дальше.Ты ей навредишь, если бросишься вперёд.
Бора.
Юхён сейчас сильнее, не глупи.
Нож.
Забудь про чувства. Это всего лишь укус.
Бора
— Не язви больше. Сейчас это портит моё настроение, — слова Юхён больно режут и как-то возвращают часть Минджи в реальность. Другая часть напрочь погрязла в чувствах — эту магию никогда не заглушить в живом теле. Из-за неё у Минджи дрожит опорная правая нога, безумно стучит сердце в венах и разгоняется вместо крови морозный страх. И она интуитивно поддаётся. Совсем немного. Минджи успевает лишь сделать полушаг в их сторону, как на её действия отвечают — Юхён мажет лезвием по скуле Боры, оставляя неглубокую царапину. Она вмиг наполняется свежей кровью. Бора пугливо зажмуривается. Ей, наверное, не меньше страшно сейчас, чем Минджи. Это доказывает быстро бьющаяся яремная вена на шее, которую юхёнов нож грозится вот-вот перерезать. Она держится: молчит, не скулит, старается твёрдо стоять на ногах, поддерживает себя благодаря силе крошечных пальцев, что вцепились в юхёновы руки.Бора Бора Бора
Минджи мысленно бьёт себя кулаком по сердцу и лицу, пытаясь выбить все чёртовы чувства из-за вампирской связи и прийти в себя. Она, как Бора, тоже с силой зажмуривает глаза и резко открывает, стараясь переключиться. Горячий лоб уже начинает потеть, как и ладони. Минджи не ожидала, что её слабость будет настолько сильна над ней.Только не это…
— Что, тебе напоминает это? — сейчас улыбка на её лице причиняет скрежещущую боль, и больнее становится вдвойне, когда Минджи понимает — Юхён знает, что делает. Она может сильнее. Она ещё спокойна, хоть и нестабильна по своей сути. Минджи тоже нестабильна. Её кожа стала белее, глаза сверкают, улавливая лунный свет. Со стороны кажется, что скоро потекут слёзы по нижним векам. Этого Юхён и добивалась. Её наглая улыбка напротив подтверждает догадки, мерцает опасно красным. Должно быть, сейчас её импульсы к убийству приходят чаще. — Юхён, остановись. Не делай хуже себе. — Себе? А может ты делаешь хуже ей, не рассказывая всей правды? Бедная девушка. Она, наверное, и не знает, что живёт с монстрами под кроватью… — Ты хочешь, чтобы я призналась ей? — Да. Я хочу, чтобы ты винила только себя во всём происходящем, дорогая. — Но я не заставляла тебя влюбляться. Я лишь пыталась помочь тебе… — Но при этом заключила контракт со мной. Минджи почти загнали в тупик. Но от него спасает лишь оправдание. — Нет. Не с тобой, а совсем другой девушкой, роль которой ты так хорошо играла. Всю минджину защиту Юхён разбивает на заострённые осколки одной правдой. — Я ещё удивлена тому, насколько ты была глупа, раз не разглядела меня настоящую. Видимо, твой разум сильно притупляет жажда крови. Луна в зрачках Минджи становится безжизненной, жалкой побелевшей грязью. Бора что-то напугано вскрикивает, пытаясь привлечь внимание Минджи. Но она не отвечает. Ничем и никак. Её лицо и вовсе теряет какие-либо признаки жизни. Тело готово обессиленно свалиться на пол, на колени. На колени перед Юхён. Минджи ненавидит её и своё отражение в ней. Ей омерзителен этот ум, который придумал весь этот чёртов план с Борой, который сейчас спорит с ней и уже от лица Юхён. В какой-то момент Минджи жалеет, что не взяла кольт Хандон. Он бы избавил её от этих словесных дуэлей одним выстрелом в висок. Юхён права. Минджи ненавидит её подвешенный язык. Но ещё больше себя за всё сделанное. За то, что пользуется Борой.Почему ты не смогла отказать своим инстинктам и застрелиться? Почему ты настолько влюбчива и отдаёшься людям полностью, забывая про себя?
Ты — животное.
— Заткнись, — грозит Минджи, как никогда не грозила раньше. От такого вздрагивая пугается даже Бора, внимание которой обращено только на Шервуд. Юхён же наслаждается муками Минджи. Она просчитала всё, поэтому уверена, даже когда Шервуд провоцирует её. Ты проиграла. У Минджи вырываются наплывшие слёзы. Руки пытаются скрыть это, но усилившуюся дрожь в коленях не скроешь. Она сбивчиво бормочет молитвы, оскорбляет, винит себя во всём и тут же плачет сильнее, жалобно прося покончить с этим. Она бы покончила сейчас с собой, не будь глаза закрыты, но и через них ощущается глубоко обеспокоенный взгляд Боры.Я не заслуживаю ни твоего внимания, ни прощения, милая.
— Юхён… Я признаюсь, только ответь мне, — Минджи с силой открывает лицо, стараясь не смотреть на Бору. — Лили так же плакала перед своей смертью? Юхён застывает и ослабляет хватку, но Белфаст не выбирается — перед её горлом ещё висит лезвие ножа. Она явно сразу понимает, о чём говорит Минджи. И кажется, забывает обо всём в реальности, сосредотачиваясь на сказанном. Ухмылка пропадает, а глаза обесцвечиваются, как и минджины. Теперь они похожи и равны. Они всегда были зеркальными отражениями друг друга, которые знали и таили свои тёмные стороны от остальных. Поэтому Минджи поступает как должна и хотела. Слева по лестнице с чёрного входа слышатся шаги.Чёрт, это Хандон.
— Юхён, я умру с этой тайной, а сейчас… Беги. Ты даже сейчас меня спасаешь, не отрицая монолитную связь наших личностей. Брук приходит в реальность растерянной, когда замечает слева Хандон с заряженным кольтом в руках. Она целится прямо ей в грудь с десяти метров коридора. И стреляет. Стреляет, метко простреливая голеностоп. Бора успевает нагнуться, когда Юхён ныряет в открытое окно справа от неё, тогда-то Дэнтонн и выстрелила. — Не уйдёт, — заведённо рычит Хандон, с разбега выпрыгивая в окно за Брук. Пуля остаётся в подоконнике, пройдя на вылет плоть. Минджи могла бы кинуться за ними, проскользнув по крыше над первым этажом, но она спешно кидается к Боре, что теряет сознание.