Последние

Старейшина Третьяк прислал в крепость сына — звать на посиделки и уже через несколько дней Нета-Дун гудел, как разворошенный улей: собирались кмети и отроки, вычищали, стирали, приглаживали, надевали самое лучшее, бахвалились друг перед другом и ждали заветного дня. Радость Велеты тесно сплелась с волнением и тоской: она знала, чего ждут девушки и юноши и прекрасно понимала, что не видать ей ласковых и лукавых взглядов, не слышать сладких слов, которые шепчут влюбленные, не плясать под задорную гармонь, не краснеть, смущаясь чужим вниманием… с сестрой Вождя не женихаются. — Чего загрустила, ласточка? — тихо спросил Бренн, заходя в комнату девушки. Одетый в темно-синюю рубаху из добротной шерсти, в плаще, отороченном мехом и заколотым блестящей фибулой, он выглядел внушительно и сурово, и Велете казалось, что только она знает, каким нежным он может быть. Девушка прикусила губу и отвернулась, внезапно нахлынувшие чувства непрошенными слезами покатились по щекам. В ту же секунду сильные руки обхватили Велету за плечи, она всхлипнула и уткнулась в могучую грудь Вождя. — Что такое? — Бренн склонился над ней, заглядывая в глаза, такие же голубые и прозрачные, как и у него самого — будто небесная синева покрылась тонкой корочкой льда. — Всё хорошо, — торопливо ответила Велета, почему-то шепотом. — Просто… волнуюсь. Ладонь Бренна скользнула ей в волосы, Велета поднялась на цыпочки, чтобы поближе прижаться к мужчине. Не поверил же. Ни единому её слову не поверил. Но выпытывать не будет, это Велета знала. Скрипнула дверь, раздался громкий голос Славомира: — Велета, хватит уж прихорашиваться, и так краше всех на посиделках будешь! — озорно воскликнул он, заходя внутрь, и осёкся. — Вы чего это тут? — Славомир грозно нахмурил брови, Бренн ответил ему долгим взглядом поверх взъерошенной макушки Велеты. — Я тоже сестрицу обнять хочу, — пробасил Славомир, протягивая руки. Девушка выпорхнула из объятий Бренна и, хихикнув, повисла на шее у Славомира, тот легко приподнял её и закружил по комнате. — На посиделках наобнимаешься, — мрачно усмехнулся Бренн и направился к выходу. — Пойдемте, пора. Велета взвизгнула — Славомир закружил её особенно быстро и, когда тот поставил её на пол, уткнулась щекой в его шею, пытаясь вернуть равновесие. Хорошо с братьями. С ними хоть в огонь, хоть в воду, хоть к Третьяку на посиделки. *** Велета шла рядом с Хагеном, держала за руку и с интересом слушала его рассказы. Спокойно было подле него. Свежий снежок хрустел под ногами, ветра почти не было, и дорога до храмины Третьяка показалась легкой и быстрой. У входа Велета поёжилась, стиснула крепче Хагенову ладонь. Но кмети ждать не станут — отворили двери, гурьбой вошли внутрь: кругом начались возня, писк, визг, девки побросали рукоделие на лавки и кинулись прятаться за столбами. Выглядывали лукавые очи, смотрели, кто же их инструменты возьмет, с кем вечер в радости коротать. Велета вздохнула. Ей такого никогда испытать не доведётся. Вон Славомир, мигом забыв сестру, подхватил брошенные кем-то и веретено и пяльца и пошёл от двоих откупа требовать. — Что там? — тихо спросил Хаген, наклоняясь к Велете. Та, мигом поняв, что до сих пор стоит в дверях, повела мужчину к лавкам на почетном месте, где уже сидели Бренн, Третьяк и староста еще одной деревни, находящейся недалеко от Нета-Дуна. Дочь Третьяка — румяная золотоволосая Голуба — была тут же, подле Вождя, смотрела на него во все очи, словно дырку прожечь пыталась и потчевала горячей медовухой. Чашу Бренн принял, девицу поблагодарил кивком головы, и больше внимания на нее не обращал, о чем-то разговаривая с Третьяком и вторым старостой. Голуба надула вишневые губки, но от вождя не отходила. Велета ласково погладила Хагена по ладони. — Поднести чашу, дедушка? — тихонько спросила она. Хагенов отрок, который должен был ему служить, сидел далеко от них и вовсю шептал что-то на ухо пунцовой от удовольствия девке, которая от смущения так теребила косу, что та вот-вот была готова распуститься. — Будь добра, — согласился Хаген. Велета положила на лавку подле него свою маленькую прялочку и направилась вдоль стенки к противоположному углу, туда, где были накрыты столы с угощением. Девушке казалось, что никто на нее не смотрел, все заняты друг другом, играми да знакомствами, не обратила она внимания и на шепотки, летевшие вслед, когда проходила мимо подружек Голубы. Велета зачерпнула полную чашу медовухи — горячий пар окутал пряным запахом — и понесла к Хагену. Сестра вождей не замечала, как завидуют другие девушки ее положению и одеждам, как злословят по углам… не заметила и аккуратно подставленной подножки: споткнулась, опрокинула на себя горячий напиток, упала на колени. Чаша с гулким звуком покатилась по полу, воцарившееся было молчание нарушил девичий смех. Сначала тихий, но потом всё громче и громче, девицы смеялись над просрамленной сестрой вождей, неспособной даже чашу до лавки донести и мужчину попотчевать. Велета вскочила с колен и как была в платье да хангерке(1), бросилась вон из храмины. Где-то позади Славомир крикнул по-галатски: — Ты куда? Подожди! Но девушка уже выскочила на улицу и побежала прочь, сама не ведая, куда несут непослушные ноги. Сапожки вязли в снегу, в груди жгло от бега, и вскоре Велета остановилась у тоненькой сосны, прислонилась к ней спиной и закрыла лицо руками. Слёз не было, щеки пылали от стыда. Непутёвая она, никчёмная. Посрамила братьев… что о них говорить станут… — Велета, — ласково позвал Славомир, голос его звучал где-то совсем рядом. И как она не услышала его шагов? Славомир подошел ближе, накинул ей на плечи свой плащ — тяжелый и очень теплый, и легонько прикоснулся к подбородку Велеты, заставляя посмотреть себе в глаза. — Посрамила я вас, — убитым голосом сказала девушка, отворачиваясь. Через секунду Славомир расхохотался так громко, что, казалось, закачались верхушки сосен. — Ты чего смеешься?! — возмутилась Велета и ткнула мужчину кулачком в грудь, но тот только продолжал хохотать так, что из глаз слёзы брызнули. — Ну-ка, хватит! Хватит! — Велета поднялась на цыпочки и попыталась закрыть рот Славомиру рукой. Её холодная ладошка прижалась к губам брата, тот перестал смеяться, а потом вдруг ухватил девушку за запястье, чтобы руку не отняла, и поцеловал нежные замерзшие пальчики. — Ну чего ты, — смущенно хихикнула Велета, легонько пытаясь отнять руку, но Славомир, подогретый брагой и медовухой, продолжал покрывать её ладошку горячими поцелуями. — Якко… Славомир притянул девушку к себе, Велета не сопротивлялась, смотрела широко распахнутыми глазами и молчала. Что-то в её взгляде заставило Славомира остановиться, чуть ли не протрезветь. Он крепко сжал её пальчики, так что Велета еле сдержала вскрик, но тут же опомнился. — Пойдем, — тяжело выдохнул Славомир и потянул девушку за собой, — никого ты не посрамила. Это подругам Голубы теперь стыдиться надо, думали, никто не заметит, как тебе подножку поставят. Я б их прямо там выпорол, девок глупых, да Бренн запретил. Сама знаешь, какой он. Теперь сидят две дурёхи в углу, глаз не поднимут больше. Славомир говорил серьёзно, на Велету не смотрел, но девушка всё ещё чувствовала горячие прикосновения его губ к ладони. — Якко, — тихонько позвала Велета, когда они вышли к храмине. Славомир исподлобья взглянул на неё и девушке показалось, будто он тяготится тем, что сделал. — Прости…если обидел, — неловко сказал Славомир, отпуская её руку. Велета, ни слова не говоря, кинулась к нему на шею и крепко обняла. Славомир выдохнул, повеселел и вновь закружил девушку в своих объятиях. Распахнулась дверь — один из кметей вёл деревенскую девицу полюбоваться на звезды, Славомир поставил счастливо смеющуюся Велету на дорожку, кивнул выходящему и повел сестру внутрь. Велета боялась, что все станут на них смотреть, но нет, посиделки текли своим чередом. Две Славомировы любушки направились было к нему, но тот даже не взглянул на них, пошёл вслед за Велетой к столам с угощениями, где девушка вновь налила чашу медовухи и направилась к Хагену. — Спасибо, милая, — как ни в чем ни бывало поблагодарил ее мужчина, принимая чашу из рук. — Прости, что так долго несла, — пробормотала Велета. Славомир уселся на лавку рядом с Хагеном, Велета пристроилась на краешке около брата. Вскоре заиграла музыка — запели гусли, затрещали трещотки, застучали ложки, свирель принялась выводить веселую мелодию. Молодцы мигом расхватали девок и пустились в пляс. Велета с грустью смотрела на танцующих — вот бы и ей так, плясать, чтобы дух захватывало. Бренн, до того общавшийся с Третьяком, поднялся, подошёл к девушке, и, не говоря ни слова, протянул руку. Велета не поверила своим глазам — впервые за всё время Вождь пошел танцевать — и тут же ухватила его за ладонь. Музыка становилась всё громче и веселее, Бренн с Велетой понеслись отплясывать, да так лихо, только держись! Когда мелодия окончилась, Велета, взмокшая и счастливая, повисла на руках у брата. Тот на мгновение притянул ее к себе, словно не замечая глаз, направленных на них, легонько чмокнул в пушистую макушку, и повел обратно к лавке. — Бренн, как мне понравилось! — сияла девушка. — И мне, — ответил тот по-галатски, с нежностью глядя на сестру. Он усадил ее подле себя — так что Голубе и места не осталось. Уставшая Велета прижалась к его плечу, склонила головку и прикрыла глаза. Хорошо было. Вечер перетёк в ночь, Велета задремала и сквозь неровный сон слышала, как тихо переговариваются по-галатски ее братья. — Чего так долго были? — хмуро спросил Бренн. — Искал… — слегка помедлив, ответил Славомир. — Ну, только лгать мне не начинай, — устало произнес Вождь. — Сам знаешь… не могу я с ней, — в тихом голосе Славомира слышалось отчаяние. — Ничего я не сделал… пальцы целовал. Сладкий сон, охвативший было Велету, тут же испарился. Они говорят про неё! — Якко… — Не надо, Бренн, — горько произнес Славомир, — я же вижу, как ты на неё смотришь. — Так же, как ты. — Так же, как я. Велета задержала дыхание и тут же была раскрыта. Бренн мягко убрал выбившийся локон со лба девушки, легонько пробежался пальцами по волосам. — Проснулась? Домой пора, — тихо сказал он. Велета сладко зевнула. — Между нами же всё хорошо, да? — спросила она, заглядывая в глаза то одному, то второму. — Да, конечно, да, — улыбнулся Бренн, — не бойся. — Я и не боюсь, — Велета перевела глаза на Славомира, тот, кажется, на мгновение смутился, но тут же тряхнул головой и принялся помогать девушке подниматься. Им действительно пора было домой. Деревенские девки вздыхали и томно смотрели вслед двум вождям, но те не видели никого, кроме маленькой нежной Велеты, казавшейся рядом с ними еще более хрупкой и тонкой. И Велета не видела никого, кроме них.