Последние

Он пришёл на заре. Легкий снег искрился в холодных рассветных лучах, пробивающихся сквозь выцветшее небо. Отроки привычно разминались с утра под приглядом кметей и Славомиру, который прохаживался между рядов разгоряченных юношей, тоже было тепло. Мужчина, появившийся на пригорке, выглядел худым и уставшим от долгой дороги. Добротные шерстяные одежды и отороченный мехом плащ надежно укрывали его от холода, за спиной на ремне висела внушительных размеров сума. Славомир кивнул стоявшему рядом Данияру — сметливому и расторопному парню, получившему перунов знак лишь в прошлом году, но уже доказавшему свою отвагу и верность Вождю в жарких боях — чтобы тот продолжал тренировку, а сам спокойно вышел вперёд. Бренн находился в отъезде — нужно было сговориться со старостой еще одной деревни, которая хотела попасть под крыло Вождя, так что Славомир оставался за главного. Незнакомец съехал на лыжах — так легко и быстро, что кто-то из отроков восхищённо присвистнул. В душе Славомир поморщился, но вида не подал, спокойно и величаво взирал на пришельца, пока тот подъезжал поближе. Тот встал перед Славомиром, откинул капюшон и бесстрастно посмотрел на вождя светло-серыми глазами. Пшеничного цвета волосы и борода топорщились, белесый шрам рассек бровь, но, несмотря на всё это, вблизи пришелец выглядел еще совсем юным, младше Славомира. — Зачем приехал? — сурово спросил Славомир, разглядывая фибулу, которой был скреплен плащ незнакомца: искусно выполненный рисунок на ней не был славянским, как и вышивка, шедшая по вороту рубахи. Швед? Датчанин? — Я Эйнар, сын Магнуса, — незнакомец наклонил голову набок, прищурился. — Пришёл к Мстивою Ломаному в дружину. Кметем, — в голосе Эйнара слышался нездешний выговор. — Отведи меня к нему. Ты — не он. Позади Славомира воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим поскрипыванием снега под чьими-то лёгкими шагами. — Раз уж ты так хорошо знаешь Вождя, должен и знать, что датчан он не жалует, — грозно произнёс Славомир. Этот парень ему не нравился — слишком дерзкий, слишком много о себе думает. В дружину сразу кметем, как же! — Я швед, — Эйнар бросил быстрый взгляд куда-то в сторону и снова посмотрел на Славомира. — А ты, значит, брат его. — Шибко умён, я посмотрю, — хмыкнул Славомир. — Издалече идёшь? — С Ладоги, — угрюмо отозвался тот и снова посмотрел куда-то вдаль, — веди меня к Вождю. — Сейчас я здесь вождь, — Славомир сделал паузу, окидывая парня с головы до ног насмешливым взглядом, — до вечера можешь остаться, а там Мстивой вернётся — решит, достоин ли отроком стать, или гнать тебя взашей. Щёки незнакомца вспыхнули. — Ты меня сначала испытай, а потом уже прогнать пробуй, — тихо проговорил он, недобро глядя на Славомира. — Или боишься? Славомир знал, как должен поступить вождь. Не с руки ему вестись на такие детские подначки, Бренн просто развернулся бы да пошёл. Хочет незнакомец до вечера остаться — пусть ждёт, не хочет — скатертью дорога. Славомир собирался уже было отвернуться, как вдруг позади раздался звук падения и тоненький девичий вскрик — это Велета, вставшая сегодня против обыкновения рано, вышла встретить восходящее солнышко и, случайно поскользнувшись, ухнула прямо на тропинку. Кто-то из отроков, находившихся рядышком, бросился помогать девушке встать. Наверное, Эйнар заметил что-то во взгляде Славомира — на лице его появилась нахальная улыбка. — Понимаю… я бы тоже к такой ладной девке торопился, другим оружием махать… — голос его звучал так тихо, что никто, кроме них двоих его не слышал, но и этого Славомиру было достаточно: вспышка ярости затопила сознание, он скинул плащ и вынул меч из ножен. Эйнар довольно улыбнулся — добился своего — и тоже обнажил оружие. Кровь стучала в висках Славомира, он больше ничего не слышал — ни ропота позади себя, ни испуганного возгласа Велеты — только хруст снега под ногами противника и звук его дыхания. Схватка длилась недолго. Эйнар действительно оказался силён и быстр, но был измотан дорогой, Славомиру же ярость придала столько сил, что он словно превратился в вихрь, сметающий всё на своём пути. Вскоре швед лежал на снегу с остриём славомирова меча у горла. Славомир моргнул. Красная пелена, застилавшая сознание, исчезла. Он вдруг осознал, что мог убить этого человека прямо сейчас, за дерзкие слова. Ох, плохой из него вождь, никудышный. Поддался чувствам, не сладил… так глупо. Славомир заметил, что рубаха его распорота на плече и сквозь зияющую дыру видна кровавая полоса. Зацепил его Эйнар, надо же… И глубоко зацепил. Славомир вновь посмотрел на поверженного противника, тот раскраснелся, грудь его высоко вздымалась. — А ты и правда хорош, — он убрал меч в ножны и протянул Эйнару руку. Угрюмая настороженность в глазах парня сменилась удивлением и надеждой. Он крепко ухватился за ладонь Славомира и поднялся на ноги. — Коли не передумаешь, в отроки пойдешь, — продолжил Славомир и добавил совсем тихо: — только язык свой укороти. Эйнар улыбнулся, оттёр пот со лба и больше не спорил. Видимо, его впечатлил бой и он решил, что не стыдно отроком при таких воеводах ходить. *** День выдался суматошный и к вечеру голова Славомира гудела, так что он вдвойне был рад возвращению Бренна. Нет, далеко ему еще до брата, на пару дней вождя подменить — и то тяжко. Они сидели в гриднице, Славомир уже утолил голод и теперь неторопливо попивал горячий мёд и с неприятным чувством внутри ждал, когда же ему достанется от Бренна. Велета уже отругала его за безрассудство, когда промывала царапину, полученную от Эйнара. Девушка перемежала сердитые речи причитаниями и нежностями, так что сердце Славомира таяло и он готов был хоть весь день просидеть с этой маленькой щебечущей пташкой. А вот разговор с Хагеном получился куда более тяжелый. Старик не бранил, но в голосе его слышалось разочарование, так что совесть, и до того грызшая Славомира, взвыла голодным волком. Глупо, очень глупо Славомир поступил, когда повёлся на дерзкие речи пришельца. Хаген спросил, что же там такого ему наговорил Эйнар, но Славомир устыдился и не ответил. И вот теперь все чествовали вернувшегося Бренна, а вернулся он с прибытком, еще одну деревню под крыло взял, а Славомир ждал неприятного разговора. Велета сидела рядом с Вождем, радостная возвращению брата, льнула к нему и Славомир видел, как смягчается взгляд Бренна, когда тот беседует с ней и обнимает её. Бренн перехватил взгляд брата и легонько улыбнулся ему одними уголками губ. На душе Славомира тут же посветлело, словно камень свалился. — Позови пришлого, — кивнул Бренн одному из отроков и тот, обрадованный, что сам Вождь к нему с приказом обратился, торопливо помчался к другому концу стола, чтобы привести Эйнара. — Интересно посмотреть, что же это за человек такой, что тебя из равновесия вывел, да царапину оставил, — миролюбиво произнес Бренн. Славомир расхохотался. — Этот выведет! За словом в карман не полезет, вот уж точно, — и по-галатски добавил: — хороший воин даже сейчас. А через год-другой… Эйнар подошёл к столу и встал перед Бренном. Утоливший жажду и голод, раскрасневшийся от тепла, он выглядел куда веселее, чем утром. — Здравствуй, Мстивой Ломаный, — звучно сказал он. — Здравствуй, Эйнар, сын Магнуса, — Бренн внимательно рассматривал представшего перед ним. — Зачем пожаловал в Нета-Дун? Зачем меня хотел видеть? — В дружину к тебе хочу… отроком, — ответил Эйнар и бросил быстрый взгляд на Славомира. Тот усмехнулся и кивнул. — Жизнь тебя ожидает нелёгкая, — задумчиво проговорил Бренн, — впрочем, ты и сам знаешь. С тренировками да боями сложностей не будет, но сможешь ли ты свой нрав усмирить, приказам подчиняться, не своевольничать да лишнего не болтать? Щёки Эйнара снова запылали. Видать, в самое сердце попали слова Вождя. Велета, сидевшая рядышком с Бренном, затаила вдох и крепко стиснула брата за руку. Жалко ей было этого парня, так долго добиравшегося до них трудной дорогой. И пускай он Славомира ранил, но дрался с отчаянием и не хотелось, чтобы впустую окончился его поход в Нета-Дун. Эйнар коротко посмотрел на девушку и улыбнулся. — Смогу. Бренн кивнул. Этого было достаточно и новоявленный отрок, ещё раз обведши всех троих взглядом, удалился на другой край стола к своему новому — законному — месту. *** — И что же он всё-таки сказал? — спросил Бренн, когда они, наконец, остались одни. Славомир, готовившийся было уснуть, резко сел в постели и хмуро посмотрел на брата. — Да… про Велету. Ладная девка, всё такое. Бренн многозначительно промолчал. — Ну, чего? — сердито буркнул Славомир, вновь укладываясь, — ты так и знал, да? — Я так и знал. Славомир вздохнул. — Ничего, я за ним присмотрю. — А я — за ней, — в тон ему отозвался Бренн и лукаво посмотрел на брата. Тот фыркнул и, не сдержавшись, рассмеялся. — Я те присмотрю! Брен невесело улыбнулся. — Иногда думаю, что правильно было бы отослать её куда, чтобы не было тут раздора. Но разве её отпустишь? — Я не отпущу, — покачал головой Славомир. — Только если… если тебя она выберет. Сам уйду. В комнате воцарилось молчание. — Ты мне нужен, Якко, — тихо проговорил Бренн. — И ты мне. И она. — И она, — эхом отозвался Бренн. *** Славомир обещал присмотреть за Эйнаром и взял его отроком себе. Юноша удивился, но виду не подал и со всей отдачей приступил к тренировкам и изучению воинской премудрости. Эйнар действительно был воином, хорош на мечах и врукопашную, неплохо стрелял из лука, но самое главное, что видел в нём Славомир, что одновременно радовало и настораживало его — это рвение во всём стать самым лучшим. И, зачастую, у Эйнара это получалось: он практически всегда был в ряду первых. Зима всё прибывала и чем жарче пылали очаги в Нета-Дуне, тем гуще собиралась тьма вокруг. Длинными ночами отроки дежурили поочередно, кто снаружи, кто внутри крепости, ожидая неведомого врага, готовые в любой момент заметить, предупредить, вступить в смертельный бой. Этой ночью Славомиру не спалось. Он должен был пойти проверить отроков через несколько часов, но уснуть не мог, тревожно ворочался с боку на бок, вслушивался в вой ночной метели. Рядом спал Бренн, грудь его вздымалась спокойно и размеренно. Славомир бесшумно встал с постели и принялся одеваться. Прогуляется немного, выйдет на свежий воздух, авось и сон приманит. Мужчина вышел в коридор и направился к лестнице, но остановился около комнаты Велеты. Тихонько приоткрыл дверь и заглянул: девушка завернулась в пуховое одеяло и мирно посапывала, ее распущенные волосы разметались по постели, с края кровати свешивалась розовая пяточка. Славомир улыбнулся, подавил желание легонько пощекотать её и аккуратно притворил дверь. Отрок, стоявший у входной двери, клевал носом: видно, недавно пришёл с мороза и здесь, в тепло натопленной гриднице, его разморило. Славомир негромко кашлянул, юноша так и подскочил и затараторил: — Я не спал! Всё тихо! Никого не заметил… — Ну, еще бы ты кого заметил, Ратибор, — усмехнулся Славомир и вышел на улицу. Морозный ветер тут же впился в его лицо, мужчина посильнее запахнул плащ и пошёл вперед. На воротах стояли еще двое отроков: Всеволод и… так и есть, новенький. Эйнар. Кажется, это его первое дежурство. Славомир направился было к ним, но вдруг ветер донёс до него обрывки разговора. — Да-а, девица хороша, — раздался густой бас Всеволода, — но не твоего полёта птица. Сестрица вождей она. На неё косо глянешь — сразу получишь… — Ужель сестрица? — переспросил Эйнар. — Про то не ведаю, но на руках они её таскают, подарки дарят, гладят да милуются… Славомир напустил на себя бесстрастный вид и направился к ним. Эйнар первый заметил его, ткнул Всеволода и вытянулся в струнку. — Всё спокойно, воевода. Славомир кивнул, смерил их строгим взглядом и, ничего не ответив, пошёл назад. Болтают. Всегда про них болтали, за глаза. В лицо — боялись. Да и попробуй кто скажи чего-нибудь, мигом к праотцам отправишься. Славомир глубоко вдохнул, стараясь успокоить жгучую ярость, клокотавшую внутри. Как же сильно задевало его всё, что касалось Велеты! Бренн много раз говорил не обращать внимания, не слушать недостойных речей, но… Славомир зашёл в дом и направился наверх. Под ногой его скрипнула половица и тут тихонько приотворилась дверь в комнату Велеты. Из неё показалась хорошенькая простоволосая головка. — Ты чего не спишь? — тихо спросил Славомир, подходя к девушке. Она улыбнулась и потянула к нему руки. Сонная, теплая, с рассыпавшимися по плечам волосами Велета казалась такой уютной и родной, что Славомир не мог сдержать ответной улыбки. Пускай дураки болтают чего хотят! Пока за стенкой его комнаты таится такое сокровище, плевать на всё. Славомир взял маленькие теплые ладошки в свои ладони и девушка потянула его в комнату. — Полежи со мной? — тихо попросила она, высвободившись, легла на самый краешек кровати и требовательно посмотрела на Славомира. Тот судорожно вздохнул и принялся раздеваться. Оставшись в одних портках, он лёг на постель рядом с Велетой, девушка тут же прижалась к нему, обняла за шею, склонила голову на могучую грудь. Сердце замирало в груди Славомира. Где-то на задворках сознания билась мысль о том, что Бренн спит в соседней комнате, что он может проснуться в любую минуту, что… а, пусть горит всё синим пламенем! Велета сама его позвала. Велета ласково погладила его по щеке, что-то сонно пробормотала и засопела. Славомир покрепче обнял девушку, прикрыл глаза и, вскоре, теплый спокойный сон укутал его в свои объятия. *** — Якко. Славомир распахнул глаза и ошалело уставился на стоявшего над ним Бренна. Вождь был полностью одет и явно готовился пойти проверять, как тренируются отроки. Занимался рассвет и в бледных солнечных лучах лицо Бренна казалось странно задумчивым. Славомир открыл было рот, но Бренн повел бровью и тот осёкся. Рядом, прижавшись к его плечу, сладко спала Велета, во сне девушка скинула одеяло, рубашка её задралась, обнажая стройные ноги. Славомир попытался как можно аккуратнее высвободиться из Велетиных объятий, спустился на пол, подобрал брошенную одежду и вышел вслед за Бренном. Они зашли в свою комнату, Бренн всё молчал и Славомир не выдержал. — Не было ничего, — хмуро сказал он по-галатски. — Знаю, — спокойно отозвался Бренн, бесстрастно наблюдая, как Славомир одевается. — Просто… не мог уснуть. Тут она. Попросила полежать с ней… — Ты знаешь, что о нас болтают? О тебе, обо мне и Велете? Славомир не ответил. — Сплетни могут быть опаснее датчан, — продолжил Бренн. — Если молва опозорит её честь, как будем замуж отдавать? — Не отдам её никуда, — насупился Славомир и тяжело посмотрел на брата. Бренн лишь качнул головой. — Так скажи ей. Скажи, что на сердце, предложи взять… — А если откажет? — в голосе Славомира слышались тоска и отчаяние. — Так у меня остается хоть что-то… надежда. А если откажет, если отвернётся, видеть больше не захочет? Она же меня за брата считает, — он несколько мгновений помолчал и потом добавил: — и… как же ты? Мы же договорились, тогда… — Не думай об этом, — всё так же спокойно отвечал Бренн, но Славомиру казалось, что-то далёкое промелькнуло в его глазах, — если она за тебя захочет, если вы оба будете счастливы, мне другой радости не надо. Славомир, повинуясь внезапному порыву, шагнул вперед и положил ладонь на плечо брату, тот склонил голову так, чтобы коснуться славомирова лба своим лбом и крепко обнял его второй рукой. Несколько мгновений так и стояли они, самые близкие друг другу люди на свете, прошедшие сквозь огонь и воду, связанные навсегда самой судьбой и готовые умереть друг за друга. В коридоре послышались чьи-то шаги, дверь тихонько скрипнула и в комнату просунула головку Велета. Свежеумытая, в вышитом платье и с собранными в косу волосами, она сияла, как рассветные лучи. Велета счастливо улыбнулась, легко протиснулась между братьями и обняла их обоих. — Какое славное утро! Видели, сколько снега намело? А вы чего не на улице еще? — затараторила она. Мужчины переглянулись, на губах их появились одинаковые озорные улыбки. — Вот взять бы сейчас одну птичку да отнести на улицу, — задумчиво протянул Бренн. — Да в сугроб её, в сугроб, — в тон ему отозвался Славомир, шутливо хватая Велету поперек талии, та завизжала, вывернулась и бросилась вон из комнаты, только пятки засверкали. Братья рассмеялись. — Пора, — Бренн похлопал Славомира по плечу. — Не печалься ни о чём. — И ты, брат, — улыбнулся тот.