Любовь в подарок

К тому времени, как я вернулась домой, Валечки (слава богу) у нас уже не было. Зато меня встретили мама с сестрой. Как только я отворила дверь ключом, они выскочили в коридор и встали как вкопанные. Я разматывала шарф, не сводя с них непонимающего взгляда. Мама и Настя загадочно улыбались и время от времени переглядывались, словно заговорщики. Да что с ними такое? Я разулась, скинула пуховик, прошла в ванную, чтобы вымыть руки… Они — за мной. Пока вода плескалась, я расслышала, как мама что-то сказала Насте, а та негромко рассмеялась. — Что происходит? — сердито спросила я, выключив воду и взяв в руки полотенце. — Как погуляла? — первой задала вопрос Настя. — Хорошо погуляла, — отозвалась я, проходя на кухню. — И даже перекусила! Хотя чай бы еще попила. На столе заметила три чашки и недоеденный разрезанный клубничный рулет. Ага, значит, Валя уехал от нас не так давно. Ну и скатертью ему дорожка. И тут до меня наконец дошло: он рассказал маме и сестре о нашем с Кондратюком «свидании»! Вот почему они такие загадочные. А Настя еще и ржет как дура. — Что за Марк? — спросила мама, когда я молча уселась за стол пить чай. — Марк как Марк, — буркнула я, решив им ничего о парне не рассказывать. — Это ведь твой одноклассник? — уточнила Настя. Я неопределенно дернула плечом. Больше всего на свете мне не хотелось, чтобы мама и сестра решили, что я встречаюсь с Кондратюком. Я бы предпочла соврать, что гуляла с Аней. Но раз уж так сложились обстоятельства… Вот Валечка трепло! Еще и имя назвал. Так бы я выдумала себе какого-нибудь абстрактного воображаемого парня, а не одноклассника, который перешëл к нам в класс вчера. — Она стесняется, — захихикала Настя, не дождавшись от меня ответа. — Ш-ш! — шикнула мама на Настю. — Не смущай сестру. Я жевала клубничный рулет и молчала. Будут пытать — ничего не расскажу. Да потому что и рассказывать особо нечего. — Валя сказал, что этот мальчик был неформального вида, — сказала Настя, усаживаясь на соседний стул. — Это просто твой Валя слишком формальный, — отозвалась я, припомнив вылизанного Макарова. Скучный до зубовного скрежета. А Марк… Марк просто немного своеобразный. Хотя причëску я бы ему определëнно сменила. — И давно вы встречаетесь? —продолжила наседать на меня сестра. — Я буду говорить только в присутствии адвоката, — ответила я, торопливо допивая чай. Хотелось скорее спрятаться в своей комнате. Я еще ни разу не обсуждала с семьей такие темы, поэтому мне было неловко. — Ну, ничего, — сказала Настя, кажется, не замечая моего смущения. — У тебя есть сестра («двоюродная», — подумала я). Я всегда тебе помогу, если появятся вопросы на тему отношений. Я почувствовала раздражение. Ей бы со своими отношениями сначала разобраться. Все-таки Валентин производил впечатление скользкого и неискреннего типа. — А если все зайдет слишком далеко… — начала мама. — Конечно, лучше бы дождаться совершеннолетия. Но ты знаешь, как важно… Тут уж я взорвалась: — Перестаньте! Мы всего-то поели хот-доги на набережной, а вы уже раздули из мухи слона! — Ладно, ладно, молчим, — сказала мама. Они с Настей снова переглянулись (а это я ещё Аню шиппером называла, нет, эти двое еë точно переплюнули). — Лучше скажи, зачем твой жених караулил меня рядом со школой, — брякнула я. Такой уязвимой себя чувствовала в эту минуту. Как все-таки неприятно, когда лезут в твою личную жизнь… Поэтому я решила перевести тему разговора и переключиться на чужие отношения. — О, это было очень мило с его стороны, правда? — расплылась в улыбке Настя. — Встретить тебя и подбросить до дома… Я вспомнила, как настойчиво Валечка приглашал меня сесть в машину, и только сильнее рассердилась. — Да, настоящий джентльмен, — согласилась мама. Меня захлестнула злость. Они никогда не увидят в нем ничего плохого. И снова отвратительное чувство паранойи. Может, я себе все надумываю? Из уст сестры это прозвучало так, как будто это действительно настоящий мужской поступок: забрать младшую, пусть и двоюродную, сестренку своей невесты из школы в непогоду. Что в этом такого, если уж по пути? Весь вечер я просидела в комнате за уроками, боясь, что расспросы о Марке возобновятся. Да и настроения особо не было. После уроков поболтала по телефону с Аней, почему-то не упомянув о прогулке с Кондратюком. Хотя обычно старалась ничего от лучшей подруги не скрывать. Ночью долго не удавалось уснуть. Я поднялась с кровати, тихонько вышла в коридор и увидела, что Настя тоже не спит. Сегодняшняя ситуация с Валентином не отпускала меня. Не знаю, почему я так испугалась, когда увидела его рядом со своей школой. Но если рассказать об этом кому-нибудь, меня не поймут и на смех поднимут. Я осторожно постучалась к сестре. Настя промычала что-то неразборчивое, и я решила, что это разрешение войти. Сестра сидела за столом перед включенным ноутбуком. На столе были разложены конспекты. Настольная лампа ярко освещала раскрытые тетради. Настя собрала волосы в высокий пучок и вставила в него пару карандашей. В нарядной ночной сорочке, с патчами под глазами и, как обычно, с прямой осанкой. Я вспомнила позу, в которой сама делаю уроки, — а могу и лежа на кровати, задрав ноги на стену, задачи решать. Вздохнула: насколько мы все-таки разные. Бывает же такое… Мы никогда не были с Настей близки. Вроде разница всего четыре года… Но она почему-то казалась мне огромной, да и то, что мы не родные, накладывало свой отпечаток на наших отношениях. У нас всегда были разные интересы и увлечения. И общих тем для разговоров никогда не находилось. Только в детстве, когда мы были совсем мелкими, нас с сестрой отправляли к бабушке, у которой не было интернета и по телевизору ловилась всего парочка неинтересных центральных каналов. Тогда Настя катала меня на багажнике велосипеда по поселку, возила на речку и даже собирала для меня ягоды в глубокую чашку. Все это было так давно, будто бы в другой жизни… Последние лет семь, мы почти не общались. Мама с Настей ходили по магазинам, болтали на близкие только им темы. Настя всегда с легкостью делилась всем, что у нее на душе. Рассказывала маме все последние сплетни: кто в кого в их потоке влюбился, кто с кем дружит… Я же делиться такой ерундой не видела смысла. Мама с трудом могла вспомнить имена моих одноклассников потому, что жизнь моего класса ее не захватила. И, уж тем более, она, конечно, не знает как выглядит Марк… Но если у мамы свободного времени было много, то у папы его не было вообще. Да и не сказать, что мы с папой были очень уж близки. В силу его загруженности и занятости. Конечно, он время от времени интересовался моими делами, но такого, чтобы мы вместе ездили на рыбалку или чинили его машину в гараже за непринужденными разговорами, конечно, не было. Поэтому иногда я чувствовала себя в своей семье лишней. Может, в этом была и моя вина: я сама не стремилась делиться личным с мамой и папой. Но порой мне было все-таки обидно. Если бы они захотели, то обязательно бы нашли ко мне подход. Взять сегодняшнюю ситуацию с Марком. Наверняка мама с Настей ожидали, что за чашкой чая я выложу все подробности своего «свидания», спрошу совета, признаюсь в большой любви к Кондратюку… Но я довольно быстро свернула нашу беседу. И видела, с каким разочарованием Настя и мама переглянулись. А ведь они ждали меня весь вечер, чтобы узнать подробности. В комнате у Насти, как обычно, был образцовый порядок. Расправленная кровать с белым постельным бельем, кругом комнатные цветы, красивые постеры на стенах. Моя комната отличалась от комнаты Насти: она выглядела сиротливой и словно была необжитой, с белыми стенами и разбросанными на стульях вещами. Все, к чему прикасалась Настя, делалось теплым и уютным. У меня же такого умения, к сожалению, не было. Настя оглянулась, увидела меня, и по ее лицу я поняла, что она очень удивлена. Наверняка ожидала увидеть маму. Но родители давно уже спали, а меня все мучил один важный вопрос… — Ты его любишь? — спросила я с порога. Настя отвернулась, снова уткнулась в конспекты и негромко рассмеялась. Конечно, она сразу догадалась, о ком я. — Люблю, — ответила наконец сестра. — Сильно любишь? — уточнила я. — Конечно, дурочка. Он ведь мой будущий муж. От слов «будущий муж» меня немного покоробило. Валя действительно совсем скоро станет членом нашей семьи. И мне придется терпеть его всю жизнь. Настя снова обернулась и внимательно посмотрела на меня. В полутьме ее глаза казались совсем черными. Я так и застыла с несчастным выражением на лице. Кто знает, может, когда-нибудь я привыкну к Вале (что вряд ли) и он не будет настолько мне противен. Но пока на подсознательном уровне я его просто не выношу. Сестра оценила мое замешательство по-своему. Встала вдруг со стула, уселась на расправленную кровать и постучала ладонью рядом с собой. Тогда я подошла и села рядом. Было странно находиться в комнате Насти. Я здесь не частый гость. — Ты хочешь поговорить о любви, да? — заговорщически спросила у меня сестра. И глаза ее заблестели. Мне захотелось разочарованно замычать. Нет, любовь — это совсем не то, о чем мне хотелось бы говорить. Я хотела сказать, чтобы сестра забыла об этом придурке Макарове. — Ты влюбилась, верно? —продолжила сестра возбужденным шепотом. — В этого неформального Марка, да? Не дай бог мне такого счастья. На самом деле я по уши влюбилась в учителя биологии, который старше меня на несколько лет. Но мама с сестрой в обморок бы шмякнулись, узнав об этом. Настя замерла в ожидании ответа. Мне кажется, она даже дышать перестала. Мы сто лет не сидели вот так вдвоем, по своей воле. Это не бабушка сказала Насте присмотреть за мной и очистить вишню от косточек, чтобы я не подавилась… Я тут же испытала добрую ностальгию. И мне пока не хотелось выходить из комнаты двоюродной сестры. Я всегда хотела сестрëнку, так как моим братьям никогда не были интересны темы, на которые я хотела с ними поговорить. — Ага, влюбилась, — промямлила я. Ведь это действительно так. Любовь-то во мне горит! Только не к Кондратюку, разумеется. Я вспомнила, как этот гад, пусть и не по своей вине, толкнул меня в коридоре. Настя, несмотря на поздний час, захлопала и подпрыгнула на кровати. — Это так здорово! — сказала она. — А как ты это поняла? Я неопределенно пожала плечами. Как же это можно понять? Наверное, ты просто влюбляешься — и все. Тогда я осторожно спросила: — А ты как поняла? — Что влюбилась в Валю? — уточнила сестра. У меня аж сердце заныло. Будь этот Валя неладен. — Ну да. — Знаешь, просто в какой-то момент я поняла, что больше не могу без него жить, — призналась Настя. Я поморщилась. Единственное, чего хотелось бы мне, — это чтобы Валечку, например, волки в лесу загрызли. — Ну, а тебе? — подтолкнула меня плечом сестра. Тут я едва сдержала смех. Нет, до такого не доходило, мне просто хотелось когда-нибудь выйти за Солнышко замуж. А без Марка моя жизнь и вообще была бы сказкой. — Нет, — честно ответила я. — Может, вы просто еще не были так близки, — многозначительно усмехнулась сестра. — Еще есть один способ понять, любишь ли ты. Просто представь, какой бы стала жизнь, если бы твой человек вдруг исчез. Вот как бы я одна досматривала сериалы, которые мы начали смотреть вместе? Или как ходила бы без него в те места, куда мы ходим только вдвоем? В такие моменты понимаю, что это и не жизнь бы была. А так, бессмысленное существование. У меня после слов Насти даже сердце заныло. Как все-таки крепко она влипла. Сестра на миг стала задумчивой, а потом словно спохватилась: — Ой, Сань, а ты чего не спишь так поздно? Завтра ж школа. — А ты? — снова перевела я стрелки. Настя тяжело вздохнула и указала на разложенные на столе конспекты. Ей тоже было не до сна. — Пытаюсь получить допуск к зачету, скоро ж сессия. Знаешь, я обычно все экзамены автоматом сдаю, а в этом году такая вредная преподавательница попалась. Никому поблажек не делает. Про автоматы я знала. Но не от Насти, конечно, а от мамы. — Поэтому я еще не скоро лягу спать, — поднимаясь с кровати, сказала сестра. А потом посмотрела на меня сверху вниз и весело спросила: — Что мы говорим богу сна? — Не сегодня, — криво улыбнулась я. Настя тихо и искренне рассмеялась. Казалось, ничего в жизни не могло ее расстроить или разочаровать. И это качество в сестре ничуть не раздражало. Наоборот, я завидовала ее оптимизму. Меня же из колеи могла выбить всякая мелочь. Вечно я была без настроения. Пожелав сестре удачи, я вышла из комнаты. А когда поздно ночью пошла на кухню попить воды, в комнате у сестры по-прежнему горел свет. Засыпала я, почему-то, с мыслью о Марке и нашей с ним странной прогулке. Из воспоминаний никак не хотели уходить его пустые светлые глаза и добрая улыбка, но у меня, на ночь глядя, совершенно не было сил этому сопротивляться.

***

Утром возле школы я встретилась с Аней. Немного задержалась из-за того, что проспала. Всю ночь мне снилась какая-то ерунда. Посреди необитаемого острова Валя на вертеле, которого собираются съесть дикие туземцы… Бегающая вокруг них Настя, которая плачет, заламывает руки и просит туземцев о пощаде. И я сижу высоко на пальме. Злорадно смеюсь и жду, когда от Макарова останутся одни косточки. В итоге мама утром еле добудилась меня. Хорошо, что сегодня не было биологии, иначе бы явилась я на урок помятой и не при параде. Аня тоже проспала. Сказала, что будильник не сработал. Опоздания вообще были не в ее стиле. Потому Щербакова, несмотря на свою любовь к посиделкам в телефоне на уроках, каким-то волшебным образом училась на одни пятерки, за редкими исключениями, конечно. Всё мы неидеальны. — Сегодня ведь должны вывесить списки на олимпиаду? — спросила Аня, когда мы толкались возле кабинета. — Угу, — недовольно отозвалась я. Аня собиралась на олимпиаду по русскому языку. Это должно было дать ей бонусы при поступлении. — Надеюсь, со списками ничего не напутали, — проворчала Аня. —Проверим? — Сейчас звонок будет, — сказала я, поглядывая на настенные часы. Хотя дело было не только в этом, на самом деле мне было элементарно лень тащиться на первый этаж. — Мы быстро, — возразила Щербакова. — Сейчас же всë равно английский. Англичанка же вечно в учительской до последнего торчит и минут на пять опаздывает. Всё брови выщипывает, у нее на лице скоро ни одной волосинки не останется. И тут меня осенило, осенило так, что сердце забилось быстрее. Как я могла забыть. — Марк! — громко, на весь коридор, выдохнула я. — Что «Марк»? — переспросила Аня. — Марк. Я забыла его внизу… Лицо Ани на минуту стало непонимающим, но потом до девушки дошëл смысл моих слов и она рванула к лестнице. Я последовала за ней. Бог знает, что там могло случиться с чудиком, может он уже устал ждать меня и пошëл сам, потерялся в школе. Господи, как я буду смотреть в глаза Егору Сергеевичу, да ладно ему, Марк же там один, и он ничего не видит. Какая же я дура, как могла не заметить его? Кондратюк всегда приходил раньше и ждал меня внизу у раздевалки. По этому я всей душой надеялась, что он сейчас там. Перед глазами мелькали лица других учеников, некоторых младшеклассников я даже чуть не сбила, тем самым получив порцию мата в спину. Последнее время они уж совсем обнаглели, и регулярно пополняли мой словарный запас новой порцией ругательных слов. Да таких, что я иногда впадаю в ступор. Помниться, когда маленькими были мы с Аней, то такой борзости себе не позволяли. — Куда ж вы несëтесь? — раздражëнно закричала уборщица Татьяна Михайловна. Думаю, известно всем, что мытые полы в школе — это настолько святая штука, что даже сам сатана предпочитает обходить их стороной. Хотя, может он просто нашëл пристанище в сердце нашей уборщицы, тут судить уже не мне. — Извините, — бросила я себе за спину, так, для формальности. На самом деле извиняться я совсем не планировала. На всю школу громыхнул звонок. Это, наверное, самый отвратительный звук, после будильника, на свете. Он у нас до ужаса громкий и сильно режет уши. Будто детектор специально для этого его и выбирает. По моим скромным подщëтам до прихода англичанки есть ещё минут пять, но этого точно не хватит, по этому, мы точно опоздаем. Спустившись вниз, я обогнала Аню и первая подбежала к раздевалке. Марк сидел на скамейке, поставив локти на колени, и облокотившись головой о красно-белую палочку. Марк как Марк, ничего нового: та же причëска, те же очки, которые мне сразу захотелось сорвать с его глаз. Но было в нëм что-то необычное, парень был слишком красиво и ухоженно одет, причëска, конечно, всë портит, но это уже хоть что-то. — Марк! — я подбежала к нему, стараясь выровнять дыхание. Чудик поднял голову: — Саша, это ты? — он уже привычно нащупал мою руку, от его тëплого прикосновения пальцы приятно кольнуло. — Да, да, — я сильнее сжала его ладонь и потянула парня на себя. —Прости меня, пожалуйста, хорошо, что ты не ушёл. — Думал, что опаздываешь. Марк покорно поднялся, но руку не вырвал. Мы так и стояли бы, держась за руки: я бы разглядывала его лицо, а он смотрел бы, по обыкновению, куда-то мимо, если б не подошла Аня и не ошарашила нас двоих своим голосом. — Дорогие друзья, — начала Щербакова, еë голос слегка охрип от бега, но был полон привычного сарказма. — Я, конечно, всё понимаю, но если мы не появимся в классе через несколько минут, то Станислава Фëдоровна нанизает нас на свою указку. Я, смутившись, выпустила руку Марка, а Кондратюк вдруг громко засмеялся. — Я это представил. — Да, — согласилась Щербакова, — тебе повезло, что ты этого не увидишь, но очень даже почувствуешь. Улыбка расплылась по лицу Марка: — Рад тебя слышать, Аня. — Ты улыбаться умеешь, мистер я никого не люблю и всегда хожу с кислой миной? — Не зря мой друг тобой очарован, — улыбка парня стала ещё шире. — Какой друг? — Аня вдруг перестала улыбаться и с интересом уставилась на Кондратюка. — Женя, — пояснил тот, — и он, кстати… — Так, поговорите по дороге, — прервала их я, хватая Марка за локоть. — Мы едем на лифте. — Ну нет. — Ну да, и это не обсуждается, или попрëшься сам, и мы тебя не увидим до следующего лета, — рыкнула я, настойчиво зашагав вперëд. — Ладно, уговорила, но в первый и последний раз, — кивнул Марк. — Ха, ты не в том положении, чтобы возражать, — усмехнулась я. — Вы такие милые, почему бы вам не пожениться? — раздался сзади голос Щербаковой. — Аня! — я смерила подругу испепеляющим взглядом. — А я предлагал, — улыбнулся Марк. — Серьёзно? Почему я об этом не знаю? — удивилась Щербакова. — Ну… — начал Марк, но я закрыла ему рот рукой. — Нет! Вы невыносимы, оба! Вот так дружбу и теряют. Марк с Аней на это лишь улыбнулись, а у меня начали скрипеть зубы от злости. Бог свидетель, терплю всё это только ради Солнышка. Да, конечно, я понимаю, что они так шутят, но у них отвратительное чувство юмора.