Любовь в подарок

Следующий школьный день оказался ничем не примечательным. Разве что еще утром я проснулась со странным чувством, будто сегодня должно произойти что-то такое, из-за чего жизнь моя сойдет с привычной орбиты и все вокруг больше не будет прежним. Непонятное и оттого немного неприятное ощущение поселилось внутри. Я провела Марка по всему комплексу школы, правда, сама не знала зачем, парень ведь всё равно ничего не видел. Мы с Егором Сергеевичем встречали Кондратюка у входа в школу, чудик, на удивление, оделся вполне презентабельно, даже очень: ни странной футболки, ни джинс. Только свою дурацкую причëску и странные очки парень оставил при себе, что меня очень смущало. Ну может же он быть красивым, просто не хочет. Хотя, зачем это ему? Он же себя любимого не видит, а мне ходи да красней от такого попутчика. Аня не переставала подкалывать меня по этому поводу. Подруга нашлась, что ей вообще от меня нужно? Ну хожу я теперь в компании Марка и что с того? Нет же, она чуть ли не фанфики пишет про нас. Одноклассники приняли Марка достаточно лояльно, даже окружили его на перемене, задавая вопросы, на которые парень нехотя отвечал. Но за глаза подшучивали над ним, от чего у меня зло сжимались зубы. Уж конечно, инициатором всего этого был противный Горошкин, который так и ждал подходящего момента, чтобы мне с Аней отомстить, ну и Марка задеть при этом (хотя, я думаю, что Марка мало что может задеть). Я будто чувствовала некую ответственность за моего чудика (хотя он и не мой вовсе), и просто не выносила то, как зло иногда звучат эти шутки. Марк хоть и странный, но тоже человек, причём человек с ограниченными возможностями, нельзя же быть такими жестокими. Хотя сам Марк себя инвалидом не считал. Несмотря на разрешение директора ездить на лифте он упорно шатался по лестницам, иногда спотыкаясь, чем заслуживал новые порции смеха, которые его не волновали ни чуть. А когда я всё-таки предлагала проехать на лифте, чудик отнекивался и говорил, что ему удобнее пешком. Но, смотря на то, как он справляется, верилось в это с трудом. Марк стал незрячим относительно недавно, как сказал мне Егор Сергеевич, около года назад. С тех пор он стал абсолютно замкнутым и обиженным на жизнь. Чудик будто пытался убедить сам себя, что не без полезен. Что зрение ещё может вернуться и это не конец. Пока я провожала его от класса до класса мы почти не разговаривали, лишь иногда перекидывались парой фраз на тему: «Марк, там человек идëт, остановись». А когда я хватала его за руку, чтобы он ни дай бог со всей дури не вмазался в стену, Марк зло говорил мне что-то по типу: «Я знаю, не беспомощный». Короче, по мимо слепоты и полного отсутствия вкуса на причёски, чудик имел хроническую молчаливость вперемешку с унынием и кучей комплексов. И лишь Егор Сергеевич был светлым лучиком во всём этом круге ада. Биолог постоянно улыбался мне и спрашивал как идут дела с новеньким, благодаря чему у нас с Солнышком стало больше общих тем для разговора. Каждый раз, когда я слышала его приятный голос сердце подпрыгивало вверх и пропускало несколько ударов, а уж если я осмеливалась заглянуть в его добрые и красивые, на солнце почти золотые, глаза, то ноги начинали подкашиваться. Ради этих нескольких секунд я готова хоть целую вечность терпеть неразговорчивую злюку-Марка, и силы на это прибавлялись лишь от одной мысли о Солнышке. После классного часа (на котором Егор Сергеевич всех познакомил с Марком, чему последний был не очень рад) Аня сразу засобиралась домой, а мне пришлось еще немного задержаться, чтобы выяснить у Егора Сергеевича некоторые организационные вопросы по поводу Марка, а потом проводить Кондратюка до раздевалки, дальше его, похоже, должен был забрать отец. Когда мы вышли из кабинета, школьные коридоры были уже пусты. Занятия у второй смены пока не начались, поэтому в здании было непривычно тихо. Я отнесла журнал в учительскую и мы вместе с Марком спустились вниз. По дороге мой попутчик уже привычно молчал, погружëнный в свои мысли, да и мне не было дела разговаривать с ним. Лишь один раз он спросил меня о том, не надоел ли он мне. И представить себе не можете, как я хотела ответить: «да, ты ужасно мне надоел», но я на это лишь благоразумно отшутилась. Наматывая огромный шарф горчичного цвета на шею, я с тоской смотрела в окно, как ветер размазывает крупные капли по стеклу. Погода снова была не декабрьской. Вместо вчерашних снежных кружев в городе снова дождь и серость. Жизнь — сказка. Еще со школьного крыльца я заметила знакомый синий «Киа Сид», и настроение мое еще больше испортилось. И тут же вспомнилось то странное чувство тревоги, которое посетило меня сегодня утром. На душе стало тяжело. «Сид» принадлежал Валентину. И если он приехал к моей школе без Насти, то ничего хорошего от нашей встречи я не жду. Макаров вышел из машины один. Огляделся по сторонам и, разумеется, сразу заметил меня на школьном крыльце. Больше-то здесь никого не было. Я напряглась. Что ему надо? Когда Валя, глядя на меня, широко заулыбался, я нахмурилась. Если он думал, что я подойду к нему — не тут-то было. Не горю желанием… И вдруг в голове поселилась неприятная мысль: а если его послала Настя? Вдруг что-то стряслось? Тогда я все-таки сбежала с крыльца и направилась к Вале. По мере того как я подходила, улыбка на лице Макарова становилась шире. Если бы у моей сестры были неприятности, вряд ли бы Валентин так сиял. Хотя я ничему уже не удивлюсь. Этот парень вселял в меня какой-то неподдельный ужас. — Привет! — снова первым поздоровался Валя. — Привет! — отозвалась я глухо, оглядывая его машину. И все-таки она была пустой. Валя без Насти. Тогда я сразу спросила: — Что ты здесь делаешь? Институт, в котором учились Макаров и моя сестра, находился совсем в другой стороне. Валя, не переставая улыбаться, смотрел на меня. Он был без шапки, и ветер трепал его светлые волосы. — А я мимо твоей школы проезжал, — наконец начал он. — Как раз к вам еду. Меня Настя ждет. Думал, вдруг у тебя занятия в это время закончились. И видишь, как повезло? Могу подвезти до дома. Да уж, везуха, ничего не скажешь. Я обернулась и посмотрела на школьное крыльцо. На нем появился Егор Сергеевич. Он посмотрел в нашу сторону, неодобрительно осмотрел Валентина, а затем кивнул мне на прощание. Я растерянно кивнула ему в ответ. Вот проклятье! А если он решит, что этот болван Валечка — мой парень? Хотя какая разница… Егор Сергеевич — несбывшаяся мечта. А Валя… От него я просто не знаю, чего ожидать. Макаров проследил за Егором Сергеевичем, как-то странно усмехнулся, а затем распахнул пассажирское сиденье «Киа». — Прошу! Я с сомнением оглядела пассажирское место. Конечно, заманчиво было бы сейчас нырнуть в машину и с теплом и комфортом домчаться до дома. А с другой стороны… Провести лишние минуты наедине с Валечкой? Кошмар! И тут же что-то странно кольнуло в груди: а если он начнет ко мне приставать? Ну, нет… Выдумываю, как сказала бы моя мама. Скорее всего, на самом деле все обстоит действительно так, как и сказал Валя. А у меня просто паранойя развивается. — Ну как? — поторопил меня Макаров, заметив, что я не спешу садиться в его машину. — Вообще-то я не могу, — не слишком вежливо сказала я. — У меня встреча. — Встреча? — переспросил Валя. —Где? — Прямо здесь, — ответила я. — Что-то вроде свидания. — Свидание? — удивился Макаров. Будто я не могу с кем-то встречаться. Лицо Валентина стало недовольным. Я завертела головой в поисках своего выдуманного кавалера. — Ага. Он как раз сейчас придет. Ну… Мой парень. Но двор, как назло, был пустым. Наконец дверь школы распахнулась, и на крыльце показался Марк. Я думала, он уже давным-давно смылся домой, но нет, парень стоял в паре метров от меня и рассеянно крутил головой по сторонам. Кондратюк похлопал по карманам в поисках чего-то… Равнодушно скользнул взглядом по мне и Вале, по крайней мере так показалось лишь Макарову, так как об особенностях Марка он не знал. — Он? — кивнул в сторону чудика Валечка. — Странный какой-то. Ты давно его к парикмахеру водила? — Он, — во второй раз соврала я. — И ты просто ничего не понимаешь. Снова обернулась и выкрикнула: — Марк! Кондратюк поднял голову и посмотрел в нашу сторону, точнее как, он лишь повернул голову на звук. Я помахала ему. А одноклассник, будь он неладен, остался стоять. — Я здесь! — снова крикнула я. — Ага! Я понял! — громко ответил Марк. Мне хотелось рвать и метать. И рычать от злости. Но я продолжала стоять и натянуто улыбаться. Валя продолжал ежиться от холодного ветра. — Может, сядем уже в машину? —снова предложил он уже слегка раздраженно. Я покачала головой. Обернулась к Марку и замахала рукой, подзывая его к нам. При этом попыталась кричать как можно громче, чтобы он точно понял, куда нужно идти. Наконец до Марка дошло. Он неторопливо и много раз спотыкаясь спустился с крыльца. Валя впился в чудика угрюмым взглядом. — Ты чего с гравитацией не в ладах? — Есть немного, — холодным тоном ответил Марк. — Вот ты где! — не нашла я ничего лучше, как начать разговор с этой глупой фразы. Сказала это так неестественно весело, будто Марк был ребенком, который спрятался, просто прикрыв лицо ладонями, а я делала вид, что его долго искала. Кондратюк повернул ко мне голову и кивнул: — Вот я где. — А я тебя жду, жду… — Меня? — недоумевал Марк. — Мы же вроде… Тогда я порывисто обняла растерянного чудика и повисла на нем, как сосиска. Кондратюк меня в ответ обнимать не стал. — Подыграй, пожалуйста, — умоляюще шепнула я ему на ухо. Парень напрягся на минуту, но потом, выдохнув, всё-таки обнял меня в ответ. — Конечно, Сашенька, прости, я совсем забыл, что мы с тобой сегодня гуляем, — натянув улыбку, сказал Марк. «Сашенька?» Я не разрешала ему так себя называть. Но было сейчас не до этого. — Ну, мы пошли, — нарочито счастливо сказала я Валечке, оторвавшись от объятий с Марком. — Ага, — отозвался Валентин. — Насте привет и маме с папой тоже! Макаров натянуто улыбнулся и обошел машину. Сел за руль, громко хлопнул дверью, завел мотор… Но «Киа» почему-то не трогалась с места. А мы с чудиком продолжали молча стоять, как два истукана. Я готова была проклясть все на свете. Ведь теперь вместо того, чтобы на законном основании идти домой после школы, я вынуждена буду слоняться пару часов по улице, находясь якобы на свидании. Еще и погода хуже некуда. Ветер словно озверел. Редкий колючий снег летел в лицо. Валя так и не уезжал, чем очень раздражал. Продолжал сидеть в машине и смотреть на нас с Кондратюком. — Возьми меня, пожалуйста, за руку, — попросила я Марка. — А? — И уведи куда-нибудь. — Обычно это ты меня водишь. — Ну заткнись, пожалуйста. Мне очень нужна твоя помощь. — Интересно от кого мы убегаем. Или у нас с тобой реально свидание? — Марк! Наконец парень без лишних вопросов сделал так, как его просят. Взявшись за руки, мы направились по аллее в противоположную сторону от школы. Марк держал меня за руку осторожно, будто не знал, чего от меня ждать. Да я и сама иногда этого не знала. Выдумала же вот себе свидание… — Кто этот тип? — спросил он, когда мы немного отошли. — Это же был тип? Не то голос у него больно женский. — Жених моей двоюродной сестры, — улыбнувшись ответила я. — И он тебе не нравится? — Терпеть его не могу, — призналась я чудику. И ведь снова не объяснишь, что ничего плохого мне Макаров не сделал. Просто у меня дурное предчувствие на его счет. — Ясно, — Марк покачал головой. А меня вдруг озадачил вопрос: — Как ты узнал, что это я? — В каком смысле? — Ты же не видишь меня, но безошибочно угадал, что это я. — А, вот ты о чем, — Марк слегка нахмурился, потом коротко усмехнулся. — Твой голос я теперь узнаю из тысячи, уж слишком много за последнее время нам с тобой приходится общаться. Некоторое время мы так и шли молча, не расцепляя рук, хотя синяя «Киа» была уже далеко позади. Словно, оба о чем-то задумавшись, не обращали внимания на внезапную и такую непривычную близость. Когда до меня наконец дошло, что происходит, я немного смутилась и первой выпустила теплую широкую ладонь Марка. Он на это никак не отреагировал, просто продолжил шагать рядом со мной. Тогда я осторожно покосилась на профиль одноклассника. Правильные черты лица, прямой нос, изогнутые ресницы, красивые губы… На Марке модный черный пуховик и подогнутая шапка. Пожалуй, чудика можно признать очень даже симпатичным, если, конечно, подправить причëску и снять очки. Хотя… У меня совсем другие вкусы и идеалы. Марк для меня слишком неформальный и безалаберный. А вот Солнышко… Эх, Егор Сергеевич, Егор Сергеевич… Ну почему вы так недосягаемы для ученицы одиннадцатого «А» класса? Марк, думая о чем-то своем, вдруг улыбнулся. — Почему ты на меня так пялишься? — спросил он, так и не поворачиваясь ко мне. Я страшно смутилась: — С чего ты взял? — Чувствую, когда на меня кто-то смотрит. Это, так сказать, побочный эффект фигни с глазами, — сказал Марк, глядя куда-то вдаль, точнее его голова была повëрнута прямо. Он продолжал улыбаться. — Как рыба? — спросила я. Тогда Кондратюк хрипло рассмеялся. Из его рта вырвался пар. — Почему же как рыба? — А с кем тебя ещё сравнивать? — Ну не знаю, хотя бы с кротом. У нас с ним схожие проблемы… Я не сдержалась и тоже улыбнулась. Было немного странно брести в такой холод куда глаза глядят с парнем, с которым меня не связывает абсолютно ничего. Не считая того, что я теперь его «экскурсовод» в школе. И снова поднялся холодный ветер, а снег неприятно покалывал щеки. Из-за того, что снежинки летели прямо в лицо, мы оба хмурились. Это был самый неподходящий момент, но я все-таки спросила: — Какие у тебя планы? — На жизнь? — На день, — вздохнула я, пряча руки в карманы пуховика. — Может, прогуляемся? Возвращаться домой рано. Конечно, можно было завалиться к Ане, но она жила слишком далеко от школы, Камила наверняка сейчас на занятиях танцами, а Андрей и так слоняется где-то с друзьями… Внезапно я поймала себя на мысли, что придумываю «отмазки» и мне просто нравится идти под снегопадом и ветром рядом с Кондратюком. Эта мысль мне совсем не понравилась. С чего бы у меня возникло вдруг такое желание? — Хм, заманчивое предложение… При условии того, что отец наверняка ждёт меня у школы. Но мы вроде и так гуляем, — повернулся ко мне Марк. — Тоже верно, — согласилась я. —Может позвонишь родителям и скажешь, что я сама тебя до дома провожу? — Звучит романтично… — Марк! — Ладно, понял, — он снова улыбнулся и достал телефон. Гаджет не представлял из себя ничего мудрëного. Просто старенький кнопочный телефон. Марк ловко понажимал на клавиши и раздались гудки. — Как ты это сделал? — удивилась я. — Что именно? — Как ты позвонил? — Это довольно просто, — пожал плечами парень. — Я лишь запомнил комбинацию нажатий для важных мне номеров. Сообщив всё своим родителям Марк убрал телефончик обратно в карман. — Почему ты носишь очки? —поинтересовалась я, ответ на этот вопрос мне очень хотелось узнать. — Думаю, что людям приятнее смотреть на них, чем на мои глаза, смотрящие куда-то мимо, согласись, это выглядит жутковато. А с закрытыми мне не нравится. — Может быть, но над тобой же все смеются. — Мне пофиг на мнение других, — эти слова Марка прозвучали как-то грубовато. Я встала на цыпочки и сняла с переносицы парня придурковатые солнцезащитки. И снова увидела себя в отражении светлых радужек: маленькую, растерянную, в огромном желтом шарфе… Марк не стал возражать, он лишь слабо улыбнулся. Мы дошли до набережной, где снег валил еще гуще. У нас с Кондратюком не было ничего общего, поэтому мы оба преимущественно молчали, но, удивительное дело, меня это ничуть не напрягало. Если мы и произносили фразы, то только короткие и какие-то глупые. Заметив, как я прячу руки то в карманы, то в рукава, Марк спросил: — А где твои перчатки? — Я их все время теряю. — Ясно, обязательно подарю тебе парочку на день рождения, да ещё и с верëвочками. Я улыбнулась: — А твои где? — У меня никогда руки не мерзнут. — У нашей старой собаки тоже никогда не мерзли лапы. — Ты все время меня будешь с разными животными сравнивать? — Прости. — Кем еще назовешь? — Могу лошадью. — Очень хорошо. Молчание. Но на этот раз мне, почему-то, захотелось его прервать. — Странные у нас с тобой разговоры, Марк. — Хочешь горячий чай? — Чай? — И хот-дог. Мы остановились у палатки с быстрым питанием, взяли два стаканчика чая навынос и два французских хот-дога. Мне с кетчупом, а Марку — с горчицей. Поставили стаканчики на припорошенный снегом широкий парапет и уставились на темную воду, точнее я уставилась, а Кондратюк просто делал вид. Ели молча. Набережная в это время была практически пустой. Вода в реке еще не замерзла. Жуя хот-дог, я с задумчивым видом уставилась на черную водную рябь. — А хочешь, я ему морду набью? —спросил вдруг Марк. — Кому? — не сразу поняла я. — Жениху твоей сестры. — Ты уже второй, кто мне это предлагает, — засмеялась я, сделав глоток горячего чая. После съеденного хот-дога стало намного теплее. — Как ты это сделаешь? — Я слепой, а не бесполезный, — пожал плечами Марк. — Тем более он же тебе не нравится. — Ты мне тоже не особо нравишься, чудик, — со смехом сказала я, снова отпив чай. Картонный стаканчик обжигал пальцы. — Умопомрачительное прозвище, — буркнул парень, но было видно, что он не обиделся. Снег вдруг перестал падать, и из-за туч вылезло солнце. Яркое и уже по-настоящему зимнее. Марк повернулся ко мне и от его пустого взгляда стало не по себе. Я улыбалась и теперь тоже не отводила от него взгляд. — Поэтому если ты себе там что-то надумал… — продолжила я. — А что я могу надумать? — улыбнулся чудик. А я отметила про себя, какие у него белые и ровные зубы. — Сам знаешь что, — проворчала я. — Понятия не имею. — Перестань, — толкнула я легонько Марка. Как-то кокетливо получилось, но я не нарочно, честное слово. Кондратюк взял с парапета мой пустой стаканчик и выкинул его вместе со своим в ближайшую урну. Я отметила про себя, что он не плохо ориентируется, значит не первый раз здесь ошивается. — Ладно, — вздохнул он. — Я все-таки уже надумал, что ты от меня без ума. Ждешь не дождешься, когда мы выпустимся из школы, чтобы выскочить за меня замуж и нарожать мне кучу детей. — Чего-о? — Я мечтаю о трех сыновьях и младшенькой доченьке. Чтоб как у Бекхэма. Я молча пялилась на Кондратюка, а он все это рассказывал, продолжая щуриться. А потом вдруг рассмеялся: — Ты такая наивная, Саша. Как моя старая кошка. Теперь уже я его пихнула не кокетливо, а со всей силы. Правда, Марк от моего толчка даже не шелохнулся. Я уставилась на его красивое гладковыбритое лицо и пустые глаза. Вот он, плюс того, что Марк ничего не видит, могу пялиться сколько влезет. — Кое о чем я все-таки на самом деле думаю, — наконец сказал парень. А у меня от этого странного тона даже дыхание перехватило. — О чем же? — негромко и хрипловато спросила я. В голову полезли шальные мысли, что Марк меня вот-вот поцелует. Не, дурдом какой-то, свой первый поцелуй я хочу получить от Солнышка. Тем более чудик меня даже не видит. — Об этом я скажу, когда ты проводишь меня домой, как своë самое ценное в мире сокровище, — пообещал Кондратюк. — Ну и где же ты живешь, сокровище? Марк назвал адрес. Дом его находился достаточно далеко отсюда, и мне было не очень удобно его провожать. Но уж раз вызвалась… Мы снова побрели по набережной. Теперь идти было не так холодно, потому что ветер не дул в лицо, а подгонял нас в спину. В какой-то момент Марк остановился и взял меня за руку. И его ладонь в очередной раз оказалась теплой, а вот моя — наоборот. — Издеваешься? — спросил парень. —Ты же ледяная вся! — Всё хорошо. Тогда Кондратюк сильно сжал мою руку и начал согревать своим дыханием, сунув при этом трость под мышку. Все это время я следила за его сосредоточенным лицом. Когда Марк опускал ресницы, меня брала зависть. Это было несправедливо! Вот бы мне такие… Стало теплее. Поступок Марка меня умилил, и настроение стало еще лучше. Мы шли по центру, на улице ярко светило солнце, и свежий снег на газонах слепил глаза. Иногда мимо пролетали редкие снежинки. Тогда я открывала рот, чтобы поймать хотя бы несколько, радуясь, что Марк этого не видит. Я встречалась взглядами с прохожими, и они широко улыбались мне. А я улыбалась им в ответ. И было так хорошо… Не до улыбок мне стало, когда мы зашли к Кондратюку во двор и остановились у подъезда. Я поймала себя на мысли, что жутко заинтригована и весь путь думаю о том, что же мне не сказал чудик на набережной. Даже сердце сильнее застучало. Марк снова улыбнулся. — О чем же ты думал? — поторопила я его. — Спасибо тебе за то, что вчера заступилась за меня, хотя это было и не нужно, я всё держал под контролем, — ответил Марк. — Ну да, конечно, — усмехнулась я. — И ещё, Женя сказал, что у тебя очень красивая подруга. — Не сомневаюсь в этом. Марк нащупал мою руку и достал из неë свои очки. Потом развернулся и не торопясь побрëл к подъезду, больше не оглядываясь. На свой этаж я поднималась в каких-то растрепанных чувствах. Щеки горели то ли от холода, то ли от непонятно откуда взявшегося смущения. Мы с Марком пробродили по улицам почти два часа, так толком и не пообщавшись, но мне казалось, что у нас действительно было настоящее свидание.