***
Он нашел Скорпиуса сидящим на крыльце с красным носом. Он закутался, а его руки были сложены на груди. — Где мама? — Скорпиус шмыгнул носом и вытер его рукавом. Драко сел рядом с ним, сцепив пальцы, опираясь локтями на колени. — Она спит. Ей нехорошо. — Это моя вина. — Это не так. — Драко покачал головой. — Ты не мог это контролировать. Это было непредвиденно. Скорпиус прислонился к Драко, его глаза были опущены вниз. — Мне кажется, что это моя вина. — Это случалось раньше? Внезапно заинтересовавшись падающим снегом, Скорпиус затих, потребовалось несколько мгновений, чтобы он смог продолжить. — Однажды у мисс Клары. В банке на полке лежало печенье. Я просто хотел одно, а потом… Оно оказалось у меня в руке. Я не открывал банку. Чертовы яйца Мерлина! Он призвал что-то? — Мисс Клара видела, как ты это сделал? Скорпиус обхватил руку Драко, уткнувшись мокрым лицом в его рукав. — Нет. Сначала он призвал что-то к себе, а теперь еще и парящая кружка. Драко вздохнул. Это может быть плохо. Если Гермиона снова увидит, как это происходит, невозможно предугадать, как она отреагирует. — Что ты почувствовал? Он поднял голову. — Было странно… и одновременно нет. Как будто я знал, что делаю. Драко ухмыльнулся. Хотя то, что он собирался сделать, возможно, не самый лучший вариант, это было единственное, что могло успокоить Скорпиуса. — Смотри сюда, — пробормотал он, потянулся к рукаву и достал свою палочку из кобуры, пристегнутой к предплечью. — Экспекто Патронум, — из кончика его палочки полился полупрозрачный свет, окружая их, когда знакомое маленькое животное рванулось вперед. — Что это? — пискнул Скорпиус, отпрыгивая в сторону. Фыркнув от смеха, Драко поманил его вперед. — Это выдра. Она не причинит тебе вреда. Скорпиус протянул руку, и его пальцы коснулись носа Патронуса Драко, когда его рот открылся. — Это не настоящая выдра? — Нет. — А что это? — Это магия, созданная моими самыми счастливыми воспоминаниями, чтобы я никогда не был один. — Драко улыбнулся. — И однажды я научу тебя всему, но пока это должно остаться между нами. — Я не могу рассказать маме? Мерлин, его грудь чертовски болела от этого тона. — Расскажешь, только не сейчас. Она еще не готова увидеть это, хорошо? Скорпиус кивнул со вздохом. — Сделаешь это снова? Это определенно был его сын. — Для тебя сколько угодно.***
Гермиона потирала виски, торопясь навстречу настойчивому стуку по ту сторону двери. — Иду! — она поспешно открыла дверь. — Драко? — Доброе утро. — Что ты здесь делаешь? — она зевнула, но отошла в сторону. — Еще очень рано. Он нахмурился, пока она закрывала входную дверь со слабым щелчком. — Ты пригласила меня на завтрак вчера за ужином, — медленно сказал Драко, и ее грудь сжалась. — Если это неподходящее время… Она перестала дышать, когда он говорил. Это снова случилось. — О, я, должно быть, забыла, — прошептала Гермиона, потирая затылок. — Что ж, это весьма неловко. Я уже давно ничего не забывала. Драко покачал головой. — Это не проблема. — Если ты хочешь, я могу приготовить завтрак. Я еще даже не начинала, но… — он прервал ее, прижавшись губами к ее губам, и она сжала в руках его рубашку. Из нее вырвался прерывистый стон, и она прижалась спиной к стене. — Скорпиус еще спит, но… — Ты нужна мне всего на минуту, — он прислонился лбом к ее лбу. — Хорошо? Ошеломленная, Гермиона кивнула, позволяя ему увести ее за угол и целовать до тех пор, пока она не начала задыхаться.***
Первое, что она сделала тем утром — после того, как Драко отпустил ее в тот самый момент, когда ее сын спускался по лестнице, — позвонила своему врачу. Администратор была как всегда приветлива и назвала ближайшую свободную дату. Точнее, была, пока Гермиона не сказала в трубку: — Есть ли более ранняя дата? Мне кажется, у меня снова появились провалы в памяти, — словно плотину прорвало, когда она произнесла эти слова вслух, а Драко медленно поглаживал ее по спине, слегка надавливая костяшками пальцев. Доктор Карон велел ей прийти после обеда и настоял на том, чтобы обойтись без формальностей, как это было раньше. И хотя он прописал ей более сильные лекарства от мигрени, он предложил сделать еще один шаг — провести сканирование ее мозга. Это было некомфортно. Аппарат вызывал у нее тошноту, пока она лежала, зажмурив глаза. Его лицо ничего не выдало, когда он пожелал ей хорошего дня и вложил рецепт в ее руки, пообещав позвонить, как только появятся новости.***
Иррегулярный. Телефонная трубка выскользнула из ее рук, когда звонок закончился, но голос доктора Карона эхом отдавался в ее голове. Скользя по стойке, Гермиона едва различила звук приближающихся шагов, пока не узнала сапоги Драко. — Гермиона? — он опустился на колени. — Что случилось? Она бросилась вперед, обхватив его руками за шею, и рыдания вырвались из ее груди. — Это был мой врач. Я говорила тебе, что на прошлой неделе они сделали снимки? Из-за моих мигреней? — Гермиона прижалась к нему, и его руки сомкнулись вокруг нее. — Нет, — его губы едва касались ее макушки. — Что он сказал, Гермиона? Она заметила, что он не спросил, все ли в порядке, как раньше. Возможно, потому что он уже знал, что нет. — Они обнаружили, — Гермиона икнула, — нерегулярную активность в моем мозгу. Они сказали… Они сказали, что не знают, что это значит. Драко резко вдохнул. — Это может ничего не значить. Поддержка. Это было то, что ей было нужно, но Гермиона обнаружила, что сейчас ей не хотелось это слышать. — Может быть… — ее голос звучал приглушенно через его рубашку. — Но я искренне сомневаюсь в этом. Будет еще больше испытаний, и, Боже, что если меня не будет здесь, чтобы позаботиться о моем сыне? — произнесение вслух своего худшего страха вызвало новый приступ слез.***
У нее болела голова. В последнее время казалось, что так было всегда, когда она расставляла книги в магазине, наводила порядок в доме или проводила тихие минуты с Драко. Слишком часто ее губы кривились в гримасе, и знакомая, ослепляющая боль возвращалась. Вместе с ней в ее сознание закрадывался страх, что она не сможет вырастить своего сына, и пробивал себе дорогу в первые ряды ее мыслей. От этого ей стало плохо, и Драко заметил это. Серые глаза часто хмурились от беспокойства, и он обхватывал ее за плечи, позволяя прислониться к нему. Внутреннее смятение бурлило в ее животе, собираясь в предательские волны, которые толкали ее к изнеможению. Три дня назад она каждый вечер с нетерпением ждала, когда же зазвонит телефон в середине тихого дня, но теперь Гермиона не могла найти в себе силы сделать хоть что-нибудь. Для человека, живущего по распорядку, это не было идеальным, а тут еще и Скорпиус нуждался в порядке. Он не мог допустить, чтобы его мать разваливалась на куски на его глазах. Свернувшись калачиком на диване и обернув плечи плюшевым пледом, который Драко принес ей вниз, Гермиона наблюдала, как он играет с ее сыном в настольные игры. Драко избегал покера после того, как в первый раз его обыграл шестилетний ребенок, но она могла сказать, что Драко сдерживается, когда дело доходит до «Монополии». Очевидно, Скорпиус тоже. — Ты не такой тупой. Драко поперхнулся чаем. — Прошу прощения. — Проси, что хочешь, — проворчал Скорпиус в ответ, упорядочивая свои владения. — Я уже три раза приземлялся на Boardwalk! Оглянувшись на нее, Драко понял, что его поймали. — Отлично, ты меня раскусил. Когда Скорпиус посмотрел на Драко, в груди у нее защемило. Боже, как же они похожи. Конечно, это никогда нельзя было отрицать, и она по-прежнему остро ощущала взгляды, которые они периодически встречали, будучи на людях, но… Гермиона так и не смогла привыкнуть к этому. Из ее груди вырвался тяжёлый вздох. — Простите, — пробормотала она, вставая на шаткие ноги. — Я сейчас вернусь, — Гермиона поспешила прочь, накинув одеяло на плечи Драко, но, поднимаясь по лестнице, она чувствовала, как его взгляд прожигает ее спину. Проведя рукой по голове, она в сотый раз подумала, что ей надоели эти беспорядочные боли. Гермиона взяла с прикроватной тумбочки синий флакончик, раскрутила крышку, не отпуская ее, и проглотила две капсулы, не запивая. Она не закрыла его обратно, прежде чем запереть ящик. Можно было бы чем-то оправдаться, если бы она не обернулась и не обнаружила, что она не одна. — Что ты здесь делаешь? — спросила Гермиона, ее тон был резким. — Ты не можешь просто так оставлять Скорпиуса. Он весь день с нетерпением ждал встречи с тобой и… — она оборвала себя, краска залила ее щеки. Драко не виноват в том, что она злится. Он прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди. — Он в ванной. — Мне жаль, — пробормотала Гермиона. — У меня просто была дерьмовая неделя, и я не хотела вымещать это на тебе. Я не позволю этому случиться снова. Драко оттолкнулся от дверей и сократил между ними расстояние. — Эй, — прошептал он, проводя большим пальцами под ее глазами, чтобы поймать непрошеные слезы. — Если ты хочешь выместить свое разочарование на мне, это не плохо. Кроме того, Скорпиус уже закончил игру. — Что, почему? — Гермиона могла бы вздохнуть с облегчением от смены темы, но сдержалась. — Ты снова отказался брать с него деньги? Он фыркнул. — Живоглот перекатился через доску, а затем спрыгнул со стола. Гермиона моргнула. — Я должен добавить, что доска полетела на пол вместе с ним. Ее смех был слишком громким для замкнутого пространства, и между их губами были считанные дюймы, но улыбка, которую он вызвал, была блестящей. — Звучит знакомо. В дверь тихонько постучали, и Гермиона выглянула из-за широкой фигуры Драко, чтобы увидеть Скорпиуса. — Мама? — он уже переоделся в пижаму. — Можно Драко расскажет мне сегодня сказку на ночь? — Тебе придется задать этот вопрос ему, милый, — Гермиона усмехнулась, легонько ткнув Драко в ребра. — Что скажешь? Она не могла расшифровать все эмоции, которые промелькнули на лице Драко, когда он поднял Скорпиуса и закинул его себе на плечи. — Хочешь сказку на ночь? Тогда ты получишь сказку на ночь, — Драко усмехнулся, и вид чистого счастья пронзил ее насквозь. Это могло заставить ее забыть обо всем остальном. Гермиона подождала несколько мгновений, прежде чем выйти из спальни, и задержалась у двери Скорпиуса. Через небольшую щель она могла разглядеть Драко, неуверенно сидящего на детском стульчике рядом с кроватью Скорпиуса. — Какую историю ты собираешься рассказать? — волнение Скорпиуса ясно слышалось в его тоне. Прижавшись виском к стене, Гермиона внимательно слушала, как Драко сочинял сказку, полную ведьм, волшебников и магии. Это явно развлекало ее сына, но Гермиона и сама оказалась втянутой в рассказ. На самом деле, она не совсем понимала, почему Скорпиусу так нравится эта сказка, ведь половина ее звучала как история любви посреди борьбы со злым волшебником. Драко открыл дверь и выскользнул наружу. — Ты все время подслушивала? — он сглотнул, его горло подрагивало от этого движения. — Ты улыбаешься как сумасшедшая. Тебе понравилось? Гермиона потянулась к нему, пропуская свои пальцы сквозь его. — Ты замечательный по отношению к Скорпиусу. Я когда-нибудь говорила тебе об этом? — Не прямо, но это подразумевалось. — Он обожает тебя, — прошептала Гермиона, прижавшись губами к его костяшкам пальцев. — И я так благодарна за это. Его лицо смягчилось. — Я чувствую, что мне очень повезло, что я могу быть частью его жизни, какой бы большой или маленькой эта часть ни была. Ведя его по коридору, Гермиона оглянулась через плечо, приложив палец к губам. — Тихо, — она наклонила голову в сторону своей спальни. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Его взгляд стал темным. — Можешь больше ничего не говорить, — прохрипел Драко и поднял ее на руки, толкнув дверь ногой. — Мне запереть ее? Она кивнула. — На всякий случай. Драко отнес ее к большой кровати и усадил на край — было до боли знакомо, все это происходило как и тогда, в первый раз. Он сказал: — Смотри на меня, любимая, — Драко поднял ее рубашку над головой, его пальцы прошлись по ее бокам, костяшки пальцев перекатывались по бедрам. — Ты слишком много думаешь. Двигая бедрами навстречу ему, Гермиона чувствовала его твердеющую эрекцию сквозь джинсы — А ты слишком много говоришь. Драко дернулся, и из глубины его груди раздался смех. — Я почти ничего не сказал. — Меньше болтай, — Гермиона улыбнулась, толкая его на спину и усаживаясь на него сверху. — Больше делай, — она прикусила его ухо. Расстегнув лифчик одной рукой — что не должно было произвести на нее такого впечатления, учитывая, что он делал это раньше — Драко приподнялся и поцеловал ее. Это не было нежно. Он зажал ее нижнюю губу между зубами, глаза сверкнули, и она застонала. Ее ногти впились в его плечи, когда она прижалась к нему. Гермиона не знала, как они нашли в себе силы оторваться друг от друга, чтобы полностью раздеться, даже если это длилось в лучшем случае десять секунд. Руки сомкнулись вокруг ее бедер, впиваясь в кожу так, что она почувствовала себя живой, Драко прижал ее к матрасу, а затем встал на колени между ее бедер. Схватившись за простыни, Гермиона приподнялась, чтобы посмотреть, как он зубами стягивает трусики с ее ног, не сводя с нее взгляда. — Я не знаю, как мне могло так повезти, — он сказал это еле слышно, опускаясь к ее клитору. Гермиона извивалась под ним, сжимая простыни в кулаки, а ее зубы впились в губы, чтобы предотвратить громкий стон, который грозил вырваться наружу. Сведя всё к слабому хныканью, она смотрела, как он закидывает ее ногу себе на плечо, и она зарывалась пальцами в его волосы. — Черт побери… — задыхалась Гермиона, без раздумий поднимая бедра и дергая его за волосы. — Драко, я… ох! — она издала тихий стон, но он не был достаточно тихим. — Нам нужно вести себя тихо, любимая, — он ухмыльнулся, вылизывая полоску на ее складочках, наблюдая за ней. Драко прижал ее к себе, его пальцы впились в ее таз, а его язык скользил по ней медленнее, чем ей хотелось бы. Она отметила это и услышала приглушённый смех между бедер, прежде чем его темп ускорился. — Драко, я… Он двигался быстрее, заставляя ее стонать, и она прикрыла рот рукой, вскрикнув. Его темный взгляд встретился с ее взглядом, когда ее грудь поднялась и опустилась от неглубокого дыхания. — Нужно вести себя тихо. Ты уже забыла? — поддразнил Драко, опираясь на ее бедра. Ее рука накрыла его руку. — Ты заставляешь меня забывать о многих вещах.***
Грейнджер всегда беспокойно спала, но в этот раз было по-другому. Драко проснулся от того, что она ворочалась рядом с ним в постели. Он прижался к ней, обхватив ее за талию, когда ее губы разошлись в беззвучном крике. Между ее бровями пролегла морщинка, она произносила его имя, не издавая ни звука. Взвешивая варианты, Драко нащупал свою палочку, которую он спрятал между матрасами. Он не мог оставаться без нее, когда постоянно беспокоился, что может что-то случиться. Он едва успел наложить заглушающие чары, как пространство заполнил истошный крик, и сердце болезненно заколотилось в груди. Он звучал так чертовски знакомо, что его начало тошнить. Драко слышал подобный крик лишь однажды… в гостиной Малфой-мэнора, когда его тетя пытала ее. Потом она прокричала его имя. Глаза Гермионы широко распахнулись, такие темные, что он не мог разобрать цвет, обычно напоминающий огненное виски. Простыни вокруг нее были в беспорядке, волосы всклокочены, и это врезалось в него, как тонна кирпичей. Это Грейнджер смотрела на него. Прошедшая войну, боец Ордена Феникса, его девушка, а не молодая мать-одиночка, которую он нашел в сонном городке во Франции. Слезы застилали ему глаза, и каждый вдох давался ему с трудом. — Драко… Драко, — задыхалась она. Гермиона прижалась к нему, и ее вес едва не свалил их обоих с кровати. Зарывшись лицом в его шею, она прошептала. — Мне так жаль, что я никогда не говорила тебе о Скорпиусе — о том, что я была беременна. Я была так напугана и я… Он отчаянно прижался губами к ее губам, запустив пальцы в ее волосы, когда слезы покатились по его щекам. — Я люблю тебя. Я всегда любил тебя, — прошептал он. — Гермиона… Она схватилась за голову, карие глаза наполнились слезами, когда она уставилась на него. — Я… Ей не нужно было этого говорить. — Гермиона… — он покачал головой, удерживая ее, когда она пробормотала, что это больно. — Гермиона, пожалуйста, не уходи. Я умоляю тебя. Гермиона, пожалуйста. Он смотрел, как она пытается остаться, но она не могла сопротивляться, когда проклятие ударило еще раз, и ее глаза медленно закатились. Драко держал ее несколько мгновений, его грудь грозила разорваться, когда он прижимал ее к себе. Она не исчезла, но он не был уверен, что шанс обрести ее снова стоит риска потерять ее насовсем. Грейнджер не шевелилась всю оставшуюся ночь, только грудь ее постоянно вздымалась и опускалась. И несмотря на всю безысходность ситуации, в которой они оказались, в нем зародилась надежда. Она не ушла. Она всегда была рядом.