***
Два-три, если считать времяпрепровождения после их первой близости в то утро — за последние три дня Драко уже не раз ложился в ее постель, и она не испытывала никакого дискомфорта. Взглянув в зеркало в ванной, Гермиона аккуратно уложила волосы по плечам, чтобы не было видно следа, оставленного у основания шеи. Если Виктуар заметит, она не позволит себе оставить эту тему по крайней мере до следующего Рождества. Громкий звонок пронзил воздух за дверью, и Гермиона была вырвана из своих мыслей. Без лишних раздумий она натянула на голову вязаный джемпер и быстро оделась, а затем поспешила по коридору. Спустившись вниз, она застала Драко на кухне, его лицо было нахмуренным. Это было совсем не похоже на то выражение лица, которое у него было большую часть утра. — Да, я понимаю. Конечно, — он ущипнул себя за переносицу. Гермиона скользнула к нему, мягкая улыбка появилась на ее губах, когда она увидела, что он уже поставил чайник. — Да, сэр, — в голосе Драко появились резкие нотки, а его пальцы обхватили край острова, и костяшки пальцев побелели. — Я скоро буду, — он повернулся и увидел, что она прислонилась к стойке с чашкой в руке. Она протянула ему такую же. — Все в порядке? — Это был мой босс, — его тон был в лучшем случае незаинтересованным. — Очевидно, есть дело, по которому мне нужно проконсультироваться. Кивнув, Гермиона подула на свой чай, прежде чем поднести его к губам. — Ты не выглядишь довольным по этому поводу. — Честно говоря, мне бы хотелось провести утро с тобой. — Да, выходит ты просто трахаешь меня дважды и уходишь. — Гермиона фыркнула. — Драко… — ее губы приоткрылись, когда черты его лица стали грубыми. — Ты же знаешь, что я просто дразнюсь. Он сократил расстояние между ними, просунув пальцы в петли ремня с обеих сторон ее джинсов. — Ты закрываешь магазин сегодня вечером? — Да. Если ты хочешь спросить, буду ли я там одна, то буду. Драко выхватил у нее из рук чашку и поставил ее на столик. — Ты не будешь сильно возражать, если я буду настаивать на том, чтобы проводить тебя домой? — Зависит от обстоятельств, — вздохнула она, подняв лицо вверх. — Это из чисто рыцарских соображений? — проведя пальцами по его предплечьям, Гермиона ухмыльнулась, когда у него перехватило дыхание от этого простого движения. Когда он прижал ее к шкафам, одной рукой обхватив ее лицо, уголок его рта приподнялся. — Я не уверен, что слово «чистый» я бы использовал, когда речь идет о моих намерениях в отношении тебя. Черт возьми. Грудь Гермионы поднималась и опускалась с неглубокими вдохами. — Если ты еще раз скажешь что-то подобное, я, скорее всего, стану причиной твоего опоздания на работу, — она потянулась вверх, чтобы поцеловать его. — Иди, иди сейчас же. Он хмыкнул и еще раз коснулся ее губ своими.***
В тот вечер, когда Гермиона расставляла на полках новые товары, она осталась наедине со своими мыслями. Это было не совсем то, как она хотела провести время, но, снова и снова взбираясь на пуфик, она понимала, что ничего не поделаешь. Ее отношения с Драко развивались быстро, в этом не было никаких сомнений. Несмотря на то, что он был ее соседом уже довольно долгое время, у них было два свидания, а спали они вместе и того больше. Гермиона старалась быть проще. Прошло много времени с тех пор, как в ее жизни был кто-то значимый. Она признавала, что не могла понять, что чувствует с ним. До этого у нее было несколько свиданий — и все неудачные. Был еще Адам, который выделялся среди других ужасных свиданий. Живоглот не на шутку обеспокоился этим, и стал все больше защищать свою семью. Кот заметил мужчину на крыльце из-за живой изгороди, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, и это… ну, ничего хорошего не вышло. Гермиона была почти уверена, что у Адама остался шрам на пятке. После этого он ей не звонил. И это абсолютно устраивало. Дело в том, что никто не удостоился ее второго взгляда, и она никогда не задумывалась о продолжении отношений, чтобы посмотреть, к чему они могут привести. Она также не спала ни с кем из них. Это показалось ей важным, чем-то, чем она хотела бы поделиться с Драко, если бы от этого не было так чертовски неловко. Это ощущалось как нечто важное, как отказ от части себя, которую так легко сломать, а она должна была бояться, не так ли? Встретить незнакомца и уже найти в нем источник счастья, которое она никогда не испытывала раньше, — было нелепо. Так не должно было случиться. Она не знала ни его, ни его любимого цвета, ни даже его дня рождения, но никакая логика не могла сдержать ее эмоций. Возможно, не имело значения, что она не знала о нем всего. Возможно, имело значение то, что она не боялась погрузиться в него с головой. Это не было похоже на то, что она чувствовала на предыдущих свиданиях, и Гермиона понимала, что с ее стороны не совсем честно постоянно сравнивать Драко с мужчинами, которые на самом деле ни в какое сравнение с ним не шли. Мне просто нужно с этим разобраться, и тогда я смогу отпустить это. Ее страх был больше связан с неизбежным разговором с сыном и перспективой того, что эти отношения не сложатся. Скорпиус был бы подавлен, если бы Драко постоянно находился так близко, а затем резко исчез, и сейчас было уже слишком поздно предотвратить это, поскольку Драко ужинал с ними почти каждый вечер, — но Гермиона напомнила себе, что нужно быть осторожной, когда речь идет о том, чтобы стереть черту, которую нелегко провести снова. Боль охватила переднюю часть ее черепа, и она вздохнула, прислонившись лбом к полке. Это было ещё одним поводом для раздумий, но она все никак не могла найти связь между этими двумя событиями. Не то чтобы они должны быть связаны, быстро напомнила она себе. Тем не менее, ее мысли продолжали блуждать сами по себе. Головные боли не прекращались, и скоро ей нужно будет позвонить врачу. Но… Они были более частыми, когда рядом был Драко. Даже когда они лежали в постели в то утро — и это произошло не из-за того, что он остался на ночь, просто ему пришлось вернуть кое-что из ее вещей после того, как Клара забрала Скорпиуса, — у нее болела голова. Накануне вечером он сопровождал ее и Скорпиуса в магазин. Пока он отвлек ее сына на поиски игрушек в отделе скидок, ей ничего не оставалось, как взять таблетки аспирина и принять одну, чтобы облегчить боль. Они не были родственниками, и ей следовало бы помнить об этом. Но это было странно. Когда она взяла сумочку и закрыла дверь, Драко уже ждал ее. Он протянул ей дорожную кружку, наполненную чаем, и она засияла. — Как раз то, что мне нравится, — пробормотала она, переплетая свои пальцы с его. — Я видел, как ты готовила его сегодня утром. — Спасибо.***
Каждую секунду, проведенную с ней, над его головой нависала угроза следующего дня рождения. Ни один из его родителей пока не смог связаться с ним, но он был уверен, что его мать все еще пытается это сделать. А вот его отец — совсем другое дело. Люциус Малфой, несомненно, искал слабое звено в истории о том, куда делся его сын, единственный наследник и все такое, но, по крайней мере, до сих пор он не нашел способа. Это была единственная хорошая новость. Когда он задумался об этом, их отношения уже были вихрем — так было и в первый раз, так что, очевидно, некоторые вещи действительно никогда не меняются, — но приближался конец октября. Листья меняли цвет, и он наблюдал, как Скорпиус топал по самым хрустящим из них. Его мама делала то же самое, и Драко чувствовал, как его раздраженное выражение лица начинает смягчаться. Денег было недостаточно, чтобы избавиться от этой проблемы, по крайней мере, не в этот раз. Гринграссы не были ни капельки заинтересованы во взятках теперь, когда их младшая дочь стала побочным продуктом одной неудачной помолвки. Им нужен был статус, и Драко мог только представить, как пристально они следят за хранилищами Малфоев. Чертовы стервятники, все они. Тем не менее, он ломал голову, пытаясь составить план действий на случай, если все пойдет наперекосяк. В лучшем случае — о чем он часто мечтал — Грейнджер вернет себе память до июня. Желательно задолго до этого, поскольку он знал, что сначала она будет в ярости. Даже если она решит никогда не возвращаться в Англию, тот факт, что он стал отцом ребенка, разорвет любой брачный контракт, заключенный его отцом. Если это не произойдёт — а иногда Драко терял веру в то, что она когда-нибудь вспомнит о том, что у них было, — он бы сам сообщил об этом. Осторожно. Если бы весь мир узнал, что Гермиона Грейнджер жива, средства массовой информации пришли бы в восторг. Он уже мог представить, как «Ежедневный пророк» расположился на ее лужайке, задавая такие вопросы, от которых ее голова могла бы расколоться. Нет, утверждать, что у него есть ребенок, было бы опасно, это потребовало бы прикрытия в Министерстве. Поттер был бы на его стороне, как и Робардс. Главный аврор привлек бы к этому делу министра, и Шеклболту и в голову бы не пришло сказать «нет». Но это также означало бы, что другие ее друзья никогда не узнают об этом. Это означало бы, что она никогда не сможет вернуться к жизни, по которой, возможно, скучала, и Драко тоже пришлось бы порвать связи со всеми, кого он знал. Не было бы никакой возможности остаться во Франции, где кто-то мог бы найти их, если бы пронюхал. Это был не тот риск, на который он был готов пойти. Как бы легко ни было раскрыть отцовство, это не было приемлемым вариантом. Возникнут вопросы, от которых он не сможет легко отмахнуться. Его отец начал бы собственное расследование, нанял бы волшебников, чтобы выследить его, а Драко не мог пережить, что Гермиона окажется на виду. Это означало бы, что он рискует потерять ее, а это… Он не мог этого допустить. Уже во второй раз. До его дня рождения оставалось еще восемь месяцев, время еще было. Но если не произойдет какого-то значительного сдвига, который заполнит пробелы в воспоминаниях Грейнджер без необратимого ущерба, Драко опасался, что могут пройти годы, а этого все равно будет недостаточно. Лучшим выходом было начать постепенно забирать деньги из семейного хранилища Гринготтса и складывать их в другое, принадлежащее только ему, пока Поттер тайно переводил бы их в маггловскую валюту. Не то чтобы у его отца была возможность контролировать ситуацию в данный момент. Однако, если Драко откажется от своего титула главы дома и от любых обязанностей, возложенных на его наследника, то контроль временно вернется к Люциусу. По крайней мере, до тех пор, пока Министерство не вмешается, а оно вмешается. Драко сглотнул, слушая, как Гермиона напевает. За раздвижной стеклянной дверью Скорпиус пытался сделать стойку на руках с Живоглотом в качестве свидетеля. Получалось плохо, но он продолжал пытаться, даже после очередного падения. Его взгляд метнулся к Гермионе. На ее губах была улыбка, когда она смотрела в окно. Он хотел запомнить ее именно такой. В этом ничего не изменилось, раньше, во время войны, он запоминал ее черты, каждый раз перед тем, как они снова расставались. Если случится худшее, он мог бы исчезнуть. Они могут исчезнуть. — О чем ты думаешь? — брови Гермионы сошлись вместе от беспокойства. — Ты был рассеянным все утро. Как всегда правда была на кончике его языка, но Драко заставил себя слабо улыбнуться. — Сегодня на работе было тяжелое дело, — он ненавидел то, как легко ему дается ложь. В один из таких дней может случиться непоправимое, за что она его не простит. — Ничего страшного. Она, казалось, не поверила ему, но Гермиона пропустила это мимо ушей. — Я могу что-нибудь сделать, чтобы тебе стало легче? — спросила она, чмокнув его в щеку. — За пределами… ну, ты знаешь. Это вызвало искренний смех из его груди, а ее ответная ухмылка была великолепна. — Вообще-то, есть одна вещь, — пробормотал Драко. — После обеда не хочешь ли ты снова пойти в парк? Честно говоря, все, что мне нужно, чтобы сделать мой день лучше, это время, проведенное с вами обоими. Его спина столкнулась с холодильником, магниты разлетелись по полу, когда она бросилась к нему. —Без проблем, — Гермиона обхватила его лицо и медленно целовала его до тех пор, пока у него не перехватило дыхание.***
После его прихода домой камин ожил, выпустив клубы зеленого дыма. Драко сидел на краю кофейного столика, принимая вызов. Он узнал непокорную шевелюру Поттера, появляющегося в огне. Его напарник тут же бросил на него взгляд. — Я вызывал тебя шесть раз. Драко фыркнул. — Мои гребаные извинения, Поттер. Я был занят. Гарри хмыкнул. — Я уверен, что ты был занят, но я был в часе от того, чтобы добраться туда самому. Ты не звонил две недели. — Скучаешь по мне? — он ухмыльнулся. — Нет, ты просто неисправимый болван, — прорычал Поттер. — Ты должен отмечаться хотя бы раз в неделю, чтобы Робардс не послал за тобой команду авроров. Дай угадаю, ты был занят Гермионой? Он кивнул. — Вообще-то, да. В первый раз роман с Грейнджер был очень непростым, учитывая тот факт, что мы рисковали жизнью каждую секунду. И хотя в этот раз у меня нет такой проблемы, ситуация все равно деликатная. — Ага. Тогда расскажите мне, как продвигается романтика. Как она? — Счастливее, чем я ее когда-либо видел, — он все еще сомневался, что вернуть ей воспоминания - лучший вариант. — Мы взяли Скорпиуса в парк. Именно там я был, когда ты пытался связаться со мной. — И как ты? — Поттера сразу перешел к делу. — Малфой, перестань. Я знаю, что ты не можешь позволить ей видеть твою обычную обреченность и мрачность, но… Драко насмешливо хмыкнул. — Обреченность и мрачность? Это что, шестой курс? Гарри не показалась смешной его попытка юмора. — Правда? Он хмыкнул, уставившись на свои ботинки. — На самом деле, все еще хуже, — Драко вздохнул, — я счастлив с ней. Я просто знаю, что обманываю ее, и я не уверен, чем все это закончится. Это может быть самое счастливое время в моей жизни, пока ее разум не… — Мы не позволим этому случиться, — вмешался Поттер. — В любом случае, Малфой, я обещаю, что ты сохранишь свою девочку. Будь то ее память о магии или твоя жизнь как магла. — А когда Скорпиус получит письмо из Хогвартса? Без сомнения, через пять лет. Его мама — Гермиона, мать ее, Грейнджер. У Скорпиуса будет высокий магический потенциал. И что мы тогда будем делать? Отправить его в Хогвартс, объяснив, что он не может послать маме сову? А как насчет того, что Грейнджер, блядь, заметит, что ее ребенок пропал? — он знал, что как только чека будет сорвана, он не сможет сдержать взрыв. — У меня нет всех ответов сейчас, — Гарри провел пальцами по волосам. — Мы разберемся с этим, хорошо? По одному шагу за раз. Ты решил вопрос с помолвкой? Драко повесил голову, светлые пряди упали ему на лицо. — Ничего нельзя сделать. Я не могу подкупить их, и если я не подчинюсь решению, меня все равно выгонят из семьи. Я потеряю все права на состояние и имущество. — Дерьмо. — Но у меня есть план на этот случай. Завтра я собираюсь отправить сову в Гринготтс, чтобы начать выкачивать золото из семейного хранилища в личное. Мне нужно, чтобы ты начал конвертировать эти деньги в маггловскую валюту. Его глаза расширились, и Поттер наклонился вперед. — Почему? Драко не ответил. — Ты планируешь исчезнуть вместе с ними, не так ли? Тяжело сглотнув, Драко тихо сказал: — Я просто хочу быть готовым, если придется. — Блять! — позади Поттера раздался треск, когда он швырнул что-то в стену, — Хорошо, я могу это сделать. Но я не хочу, чтобы это случилось. — Никто из нас не хочет. Ты узнал что-нибудь еще? Гнев исказил черты лица Гарри. — Гермионе сейчас ничего не угрожает, насколько я могу судить. Я просмотрел все документы, изъятые после войны у разных семей, особенно у Лестрейнджей. Я не нашел ничего, подтверждающего, что она жива. И прежде, чем ты прервешь меня, я знаю, что они не стали бы записывать это, но некоторые из этих семей вели письменные записи о Нерушимых клятвах. Драко кивнул. — Я все еще не знаю, почему Беллатриса сделала это. Но я кое-что нашел, и все так, как мы и предполагали. В хранилище Лестрейнджей была книга, наполненная уродливой чертовой темной магией. Невыразимец должен был просмотреть ее после Взломщика проклятий. Это похоже на проклятие, которое Беллатриса могла бы наложить на Гермиону. Обливиэйт, несомненно, но это модифицированное проклятие. Так они думали. Гарри, казалось, не хотел больше ничего говорить. — Если жертва начинает что-то вспоминать, проклятие активируется и стирает ее воспоминания еще раз. Это не одноразовая вещь, Драко. Это происходит постоянно, и по какой-то причине Лестрейндж не хотела, чтобы она когда-нибудь восстановила свою память, даже если кто-то другой попытается это сделать. Это было плохо. Конечно, это всегда было плохо, с того самого дня, когда они узнали, что Грейнджер жива и лишена памяти, но... — Что это значит для нас? Возможно ли, чтобы она… — Робардс отвез книгу к целителю Смит. Я узнаю об этом завтра. Судя по тому, что она сказала, похоже, что это все еще возможно, но это должно быть все сделано за один раз. Должно быть что-то достаточно мощное, чтобы прорваться через это проклятие. Это уже не казалось таким вероятным, но Драко отбросил свой цинизм. — Что-нибудь еще? — Да, Люциус наводит справки о том, где ты. Я видел его в Министерстве несколько раз. С такими темпами, это лишь вопрос времени, когда он узнает, где ты. Насколько я слышал, семья Гринграссов в ярости от того, что ты сбежал. — Оставь их, — процедил Драко, — тебе нужно задержать его как можно дольше. Он и так знал, что его время на исходе, но если его отец узнает о Гермионе и его полукровном внуке… Драко не хотел об этом думать. Поттер отсалютовал ему двумя пальцами, прежде чем связь прервалась. Драко простоял так несколько минут, уткнувшись лицом в руки.