Неумирающий свет

В тоннеле гаснет свет. И все бы ничего, но Эйден налегке — он приволочил на берег последний элемент лебёдки, поднял его наверх, закрепил и проследовал обратно в тоннель к Базару. Бежать обратно? Или пробиваться вперёд в надежде, что заражённые не успеют выползти из всех незаколоченных щелей. Колебания отнимают время и множат панику — он отвык уже следить за таймером биомаркера, благодаря ингибиторам находиться в темноте можно дольше. Если не паниковать. Иначе заражение львиными кусками пожирает устойчивость. Эйден слышит топот босых ног — летун, конечно же, и даже, возможно, не один. Вирус внутри бешено ворочается, подхлестываемый адреналином — вены наливаются огнём и начинают мерцать ярко-неоновым голубым цветом. Биомаркер тревожно пиликает и неожиданно смолкает — все деления горят красным, но Эйден не ощущает ничего особенного. Одежда мешает дышать, и юноша тянет ворот толстовки до треска ткани. Топот ног совсем рядом, летун сверкает жёлтыми глазами и припадает на четвереньки, чтобы атаковать. Эйден рычит в ответ и прыгает вперёд, впечатывая заражённого в стену. Сила удара оказывается такой сильной, что половина летуна буквально стекает на пол. Остатки Эйден деловито треплет, слизывая кровь с рук, и до отвала наедается плотью. Заражение внутри умиротворенно сворачивается сытым клубочком, и Эйден на автомате поднимается и бежит ко входу в Базар — и натыкается на Хакона. Радостно рычит, конечно же, но бегун пытается убежать, и — какая глупость — в конце концов Эйден нагоняет его сразу и за шкирку тащит к месту пиршества, потому что с друзьями надо делиться, так? Юноша великодушно делится добычей, всовывая в руки Хакону куски покрупнее, и в середине всего этого действа включается наконец свет. Эйден разочарованно шипит, когда вся добыча начинает от ультрафиолета распадаться, и всё, что он так старался вручить Хакону, превращается в пепел. Естественно, он очень сокрушается по этому поводу. Хакон же долго и упорно смотрит, сидя на полу рядом, и наконец тянет руку к лицу Эйдена. Юноша конечно же совсем не против, хотя и не поймёт, почему у мужчины на щеках слезы. Всё ведь нормально?