Осколки разбитого сердца

Арсений холодно посмотрел на Шастуна, а тот быстро поднялся на ноги. — Что ты сделал с Камиллой? — Убил, — улыбнулся Антон. — Ты чего, реально? — повысил голос Попов, ещё сильнее приближаясь к парню. — Ну а что? — Шастун резко повалил мужчину на свою кровать, сев сверху, — каждый должен держать свои желания в узде, — он чуть опустился к нему, — правда же? Она не справилась с этим. Я же сдерживаюсь не связывать тебя и... — Мечтай. Не получится у тебя никогда, — уверенно улыбнулся Арсений, — я тебя раньше нагну. — Да ну, — Антон громко хохотнул, — у тебя же нет в планах спать со мной! Или... — он провёл пальцем по груди Попова, хитро улыбаясь и приблизившись почти к его губам, — всё же есть? Арсений промолчал и хотел убрать от себя Шастуна, но тот крепко сидел и не поддавался. — Эй-эй, куда? Сбежать хочешь? — Тебя поберечь хочу. — Ха, от чего же? — смело наваливаясь на старшего, спросил Антон. Попов хотел что-то сказать, но юноша прикрыл ему рот своей рукой, продолжая, — интересно, у тебя тогда встал просто из-за действия наркотика, или тебе правда понравилось, когда тебя фактически связывают и делают, что хотят? Арсений жутко улыбнулся и ядовито ответил: — Это больше по твоей части быть связанным и выебанным, — у Антона округлились глаза, а в груди что-то неприятно треснуло. Как можно использовать его травму против него же? Пользуясь этим, Арсений встал, схватил парня и нагнул, оказавшись сзади. — Всё же нагнул, — посмеялся он. — Мразь, — тихо высказался Антон, желая насолить Попову. — Что ты сказал? — он сильно шлёпнул парня по ягодице. — Ай! Отпусти!! — Шастун пытался вырваться, но Арсений крепко держал его. — Эй-эй, куда? Сбежать хочешь? — и сжимал ещё сильнее. — Прекрати, — прошептал юноша, утыкаясь головой в подушку, чтобы скрыть своё смущение. Попов чуть нагнулся к нему и прошептал на ухо: — Может, мне прямо сейчас тебя отодрать? — Антон ещё сильнее покраснел, отвернувшись, ему стало даже чуточку страшно, однако, чтобы не выдавать этого, только ответил: — Да делай, что хочешь, придурок! — но потом понял, что только что развязал руки Попову. — Вот как? Ну хорошо, — мужчина начал расстёгивать ремень, ширинку. Антон, понимая, что это уже слишком, перевернувшись на спину, выкрикивает чуть ли не через слёзы, глядя на Арсения: — Всё! Всё! Хватит! Всё... Я понял! Я всё понял... — Попов широко улыбнулся и застегнул ширинку. — Так бы сразу, — он вопросительно посмотрел на парня, а потом, дотронувшись до его горячих щёк, удивился, — ты испугался? Антон прикрыл свои глаза ладонями, прежде убрав от себя руки Арсения. — Не испугался... — он не хотел, чтобы взрослый мужчина видел его слезы. — Я переборщил? Опять? — виновато интересуется Попов, опустив глаза, — прости меня. — Нет, ты что.. — Антон растерянно посмотрел на него, а потом, когда Арсений хотел поднять глаза, он тут же приблизился к нему и аккуратно обнял за шею, облокотив голову ему на плечо, — это я виноват, что провоцирую тебя. Попов сильно удивился и первые две секунды просто сидел, не зная, что делать, однако потом всё же ответил парню таким же действием, крепко прижимая к себе. — Антон, иди завтр... — открыла дверь Любовь Михайловна, Арсений и Антон тут же отстранились от друг друга. Женщина была немного в шоке, когда увидела данную картину, но решила не заострять на этом внимание, — доброе утро, Арсений Сергеевич. Доброе утро, Антон, — её, конечно, немного настораживало то, что парень был весь красный, и они оба будто не спокойны. — Доброе, Любовь Михайловна, мы уже идём, — улыбнулся Арсений, подав руку Шастуну.                                           ***** За столом сидели Арсений, Антон, Любовь Михайловна, Герман и Миша. Трое последних переглядывались между собой, посматривая на Шастуна и Попова. Парень вёл себя как-то скованно и неловко, а второй — как ни в чем не бывало. — Антон, с вами что-то случилось? — задал вопрос Герман. — Да нет, всё хорошо, — натянуто улыбнулся он, медленно поедая то, что приготовила Люба. Почему-то у Антона опять возникло это чувство страха и малейшей брезгливости к Арсению. Он не понимал, почему так происходит, когда мужчина отвечает Шастуну той же монетой. Может, пока просто морально не подготовлен? Антон вообще не понимает, как можно от этого всего смущаться, но смущается. С ним это, собственно, всё впервые. Так прошло примерно полторы недели. Антон и Арсений не особо контактировали. Попов пропадал на работе или ещё где-то, а Шастун делал это намеренно. Сидел в своей комнате, заперевшись, подгадывал, когда нужно куда-то уходить, чтобы не встретиться с мужчиной глазами. Целыми днями сидел у окна в его комнате, но ближе к вечеру сразу же уходил. Ещё он послал несколько писем Анжелике и уже получил от неё ответы. Они переписывались о таком непонятном состоянии Антона. Девушка, конечно, была в шоке, узнав, что её друг вытворяет что-то эдакое с бывшим учителем, но закрыла на это глаза и разбирала его проблему. Сегодня у Попова был неудачный день. Не с той ноги будто встал. Злой, вспыльчивый и цепляется за мелочи. Рабочий день в садике прошёл ужасно, многие дети как назло нервировали и выводили из себя. Одного из них он даже хотел ударить, но сдержался. Этот ребёнок обзывался и неуважительно относился к Арсению, чем напомнил кое-кого. Он не хотел есть, почему мужчине пришлось заставить его. Не хотел играться со всеми остальными детьми и даже чуть с Алёшей не подрался, который, кстати, весь день наблюдал за Арсением, не осмелившись задать вопрос о том, что же с ним случилось, или как Антон поживает. В общем, Попов заявился в таком состоянии домой. Как только зашёл, то сразу вырубил одного из охранников, когда тот просто поздоровался. — Эй, — произнёс Антон, — где Арсений? — Ты слепой или конченный? — сагрессировал мужчина, сжимая кулаки. — Я спрашиваю, где он, блять? Животное, которое стоит передо мной, явно не Арсений, — недовольно вздохнув, серьёзно говорил Антон. За этим молча наблюдали остальные охранники и Герман, а Любовь Михайловна шептала Шастуну, чтобы он сейчас же замолчал и не пререкался. — То есть, я по-твоему животное? Закрой рот, пока я тебе челюсть не сломал. — Срывать свою злость в другом месте будешь. Вырубать и так наплевательски и зверски относиться к тем, кто охраняет твой дом... Блять, это как минимум низко. Арсений стоял на месте, ещё сильнее сжимая кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не напасть на Антона прямо здесь. — Давай, отвечай или сказать нечего? — Антон, всё, прекрати! Он же убьёт тебя! — прошептала Любовь Михайловна, дёргая Антона за рукав. — Пусть продолжает, — улыбнулся Арсений, услышав женщину. — Тебе серьёзно похуй? Давай я буду избивать тебя, когда у меня плохое настроение?! — Что мне может сделать такой слабак, как ты? Как комарик укусишь. Ты ещё смеешь идти против меня, зная, что с одного удара ляжешь спать. Вот это глупая отвага, — посмеялся Арсений, ударив себя по лбу. — Я слабак?! Это ты говоришь тому, кто спокойно убивал? Тому, кто спокойно может выстоять против пятерых парней, которые крупнее меня?! Блять, ты серьёзно? Не зли меня, — начал дико беситься Антон, сжимая кулаки и зубы. — Ты просто убивал таких же слабаков, как ты. Шастун жутко посмеялся, придумав самую обидную и больную ответку для Арсения. — Среди них же была твоя жёнушка. Кстати, в ней же был ещё ребёнок... Одним выстрелом двух зайцев, да? Кстати, в твоей тачке была фотка с ней. Я её порвал и выкинул, — Попов стал темнее тучи, его взгляд был безумно холодным, создавалась впечатление, что он прямо сейчас готов убить любого, — теперь знай об этом и живи с этим. Или мне и тебя убить, чтобы такая семейка не существовала? — Антон громко рассмеялся, Любовь Михайловна затаила дыхание в страхе, боясь за парня. Герман сильно был удивлён этому. Остальные охранники — тоже. Но сам Шастун понимал, что перешёл черту. Однако думать уже было поздно, Арсений надвигался прямо на парня, потом грубо взял его за запястье и потащил к выходу, накинул на него какую-то не особо толстую куртку и, вытолкнув на улицу, вышел вместе с ним. — Отпусти! Ты чо делаешь?! — возмущался Антон, но Арсений дал ему грубую пощёчину, от которой тот упал. — Рот закрой, — Попов подошёл к парню и, закинув его на свое плечо, потащил в машину. — Прекрати! Отпусти меня! — пытался сопротивляться Антон, но плохо выходило. Попов бросил его на заднее место и, закрыв ему рот своей ладонью, грубо произносил: — Рот свой закрой, я сказал, иначе в багажник посажу, — а потом отпрял от него, садясь на переднее сидение, за руль. Шастун хотел выбежать из машины, открыв дверь, но Арсений все их успел закрыть. — Что ты делаешь, объясни! — но мужчина игнорировал, заведя автомобиль. Они выехали, и Антону на душе стало тревожно. Он здесь же пожалел о всех тех словах, которые адресовал Арсению и вообще о том, что начал тот диалог. Мог же не трогать? Мог же промолчать и не наживать себе неприятностей? Мог, но не сделал, теперь пришла пора расплачиваться. Шастун больше всего боялся, что мужчина вывезет его в лес и убьёт, однако эту мысль он тут же отбросил, надеясь на самое лучшее. Он хотел хоть что-то сказать, чтобы сбавить обороты Арсения, вот только ничего так и не смог. То ли от страха, то ли от тревожности. Он не знал эти места, мимо которых проезжает Попов. Кажется, они уже далеко были от его дома. Арсений резко остановился, открыл свою дверь, вышел, а потом открыл дверь Антона, жёстко взяв его за запястье и вышвырнув на снег. Шастун упал на колени, а мужчина ударил его по хребту, а потом в живот. Парень загнулся от боли, а Попов, взяв его за волосы, произносил: — Ну-ка! Повтори, что ты там говорил мне ещё дома. Давай, я слушаю. Что? Уже не так смешно? — Отпусти... — в слезах умолял Антон, стоя на коленях. — Больше не будет тебе пощады, — он ударил его в лицо локтём, тот упал на спину, завыв от боли. — Прекрати, умоляю! — Молчать, выродок, — Арсений взял его волосы и окунул лицом в снег, — приятно тебе? — Антон молчал и не сопротивлялся, тихо проливая слёзы, — приятно, я спрашиваю, блять?! — он вынул его из снега, смотря на его лицо. — Ты же мне молчать сказал, что я, отвечать должен? — Арсений сильно ударил его ногой в живот. — Ублюдок. Да как ты посмел вообще?! Это было последнее, что осталось от неё! — Попов взял его за грудки, смотря прямо в глаза, — как ты так спокойно можешь разрушать чужие жизни?! Ответить мне, блять! Неужели ты родился таким жестоким? Да ты хоть подумал о том, что я чувствовал, когда ты убил её и моего ребёнка в ней!? Ты понимаешь, что я сразу двух людей потерял?! — Арсений начал плакать, опустившись на колени, — ты мразь... Я ненавижу тебя. Блять, как же я тебя ненавижу... Надеюсь, ты умрёшь мучительно! Вперёд! — Попов отпустил Антона, грубо пнув его ногой в снег. — Что..? — испугался Шастун, а Арсений уже уходил, — стой! Ты что, оставишь меня здесь? Стой, нет! Пожалуйста, Арсений! — Попов уже завёл машину и, посмотрев на Антона в последний раз, начал уезжать. Шастун хотел было побежать за машиной, но упал на колени, плача от своей безвыходности и невыносимой боли. Он растерянно наблюдал за уезжающей машиной и заплакал ещё сильнее. — Что?.. Серьёзно? Он просто уехал?.. — Антон упал на спину и закричал от боли, причём и моральной, и физической. Шастун начал жалеть о том, что вообще затеял всю эту херню с убийством жены Арсения и местью относительно него. Он начал жалеть вообще о том, что вообще когда-то делал, начал мысленно извиняться перед всеми, кого убил, пытаясь успокоиться. Ему было сложно двигаться, так как сковывали холод и боль. Слёзы со временем начали замораживаться, Антон не знал, сколько сейчас градусов на улице, однако было правда холодно. Он начал хотя бы чуть-чуть двигать ногой, чтобы не превратиться в ледышку, правда получалось ужасно. Антону было больно вообще что-либо делать, и он просто плакал, пытаясь вытереть все слезы. Но успокаиваться не получалось, только хуже становилось.                                           ***** Арсений зашёл в помещение в гневе, хлопнув входной дверью. — Арсений Сергеевич, где Антон? — разволновалась Любовь Михайловна. — На улице оставил. — Как на улице? Вы шутите? Там же холодно... Зима. Арсений Серг... — Ну и что? Пусть сдохнет так. — Но, Арсений Сергеевич, так же нельзя.. — Мне уже похуй. Он границ не видит. — Но, Арсений Сергеевич... — хотела что-то сказать женщина, но мужчина не дослушал её и пошёл к себе в комнату спать. Любовь Михайловна переглянулась с Мишей. — Как котёнка выбросил... Там же на холоде и правда погибнуть можно, — женщина опустила глаза, — бедный Антоша... — С одной стороны ты права, бабушка, но с другой... Антон мог и молчать. — Миш, одно дело — слова, другое — жизнь. Даже сравнить нельзя... — А. Да.. Тогда реально. — Может, поедем искать его? — Только попробуйте поехать, — злобно произнёс Арсений, стоявший у лестницы, — всех поувольняю и не позволю никуда больше устроиться, — и наконец удалился. У Любовь Михайловны глаза были на мокром месте. — Бабуль, ты что, плачешь? — начал уже волноваться Миша, приобнимая женщину. — А вдруг он там замёрзнет?.. А вдруг он... — она заплакала, прикрывая глаза руками, а внук крепко обнял её, силясь тоже не заплакать. Герман наблюдал за всем этим, и ему становилось неспокойно. — Не волнуйтесь, Любовь Михайловна и Миша. Арсений не способен на убийство. Он обязательно всё переварит, тщательно обдумает и поедет за Антоном. — Ты так думаешь, Герман? — тоскливо спросила Любовь Михайловна. — Надеюсь...                                           ***** Прошло уже примерно два часа. Антон лежал в позе эмбриона, обнимая себя и пытаясь сохранить тепло организма, но выходило ужасно. Он пытался двигаться, но руки уже настолько заморозились, что двигать ими очень больно. Такое чувство, будто каждое движение ими сопровождается тысячами иголками, впивающимися в кожу. Чувствительность понизилась, даже самостоятельно не получилось согреть руки, причём ноги были примерно в таком же состоянии, а именно пальцы ног и ступни. Было тяжело ходить и вообще передвигаться. Однако Антон старался ходить из стороны в сторону, сгибать и разгибать пальцы ног, рук, ладони, дуть на них тёплым воздухом. Даже несколько раз бегал, желая попасть в тёплое помещение. Всё это время его не покидали мысли о раскаянии. Началось активное самобичевание. Антон начал паниковать, что правда умрёт так, начал корить себя за все ужасные грехи ещё сильнее, упал на колени и опять горько заплакал, вслух извиняясь перед Богом, перед людьми, которых лишил жизни, даже перед Арсением. Теперь он, извинившись перед всеми, хотел поскорее уйти на тот свет, чтобы перестать мучаться, поэтому неподвижно лежал, не двигаясь. Однако потом вспомнил про Лёшу, маму, Анжелику и резко перехотел умирать, активно двигаясь. Он поставил себе цель, что не умрёт сегодня, что всё выдержит, всё будет хорошо. — Всё будет хорошо... Всё будет хорошо... Всё будет... — Антон вновь рухнул на колени, ударив по снегу кулаком и расплакавшись опять, — да ничего не будет! Я просто вот так умру... Даже не вериться до сих пор, — Шастун лёг на снег, прислоняясь к нему лицом, — как ужасна судьба убийцы... Как больно... — ныл он, смотря на свои красные ладони. Прошло ещё три часа. — Хах, я заслужил... — Антон был уже в бреду и ползал по снегу, — я заслужи-и-ил, хехе... Заслужи-и-и-ил. Ублюдок... Неужели я серьёзно так умру? Ха-а-а... Как тепло резко стало... Видимо, я правда уже умираю. Хехе, ура, — Шастун упал на снег, — умираю... — он взглянул на трассу, — умираю... — затем на лес, весело улыбнувшись, — спать хочу... Хочу спа-а-ать, — он пытался встать, но сил уже не было, — как тяжело, чёрт... Я не хочу умирать, — парень начал плакать, взяв в руки какую-то ледышку, она тут же примёрзла к коже, — ледышечка, почему ты такая холодна-а-ая? Ледышечка, я не хочу спать... Я не хочу... — и он прикрыл глаза. Он еще несколько раз открыл их, пытаясь противиться данному состоянию, однако всё равно отключился.                                           ***** «Может, я правда перегнул? Нет. Сам виноват. Однако... Нет.» — размышлял Арсений поздно вечером с закрытыми глазами, страдая от бессонницы. «Там ведь правда холодно... Ведь он даже в куртке-то тонкой, без перчаток... А вдруг он...» — Попов тут же открыл глаза, ужасаясь своим мыслям, а от своих фантазий испугался ещё сильнее, тревожась. — Блять! — он быстро встал с кровати, оделся в нормальную одежду, спустился, прогнал охранников спать и, выйдя на улицу, направился в сторону гаража. Там он сел в машину и поехал на место, где оставил Антона. Когда доехал, то увидел лежащего парня на снегу, и начал волноваться, тревожиться. Быстро вышел из машины, подойдя к нему. — Вставай, — никакого ответа. — Вставай, говорю! — пнул Арсений Антона в бок, но опять ничего. — Антон? — он сел на присядки и, прикоснувшись к щеке Шастуна, испугался. «Какой холодный...» — а потом взял его на руки и положил на заднее сидение к себе в машину, ещё сильнее волнуясь. «А если он уже труп?.. А вдруг... И это всё из-за меня?» — Арсений сжал руль ладонями, пытаясь держать себя в руках.                                           ***** Арсений зашёл в свой дом, аккуратно посадил Антона на стул и сел напротив его на колени, пытаясь восстановить парня в чувства. — Антон, просыпайся. — Ну же. Ответь что-нибудь! — Антон, пожалуйста, — Попов готов был заплакать, — дай мне знать, что ты жив... Антон. Антон, отзовись. Антон... — Очнись, Антон, — никакого ответа. — Антон... Антон, — Арсений взял в свои руки ладонь парня, а затем заметил, что в другой его ладони лёд. «Ужас, какая холодная» — подумал про себя Попов, не совладая с эмоциями, начиная плакать. — Антон, неужели ты правда умер? Антон... Я был не прав. Я не ненавижу тебя. Пожалуйста, очнись... — Арсений облокотил свою голову о колени Шастуна, сжимая в руках его ладонь, — прости меня... Антон, — а потом он поднял глаза и увидел, что Шастун молча смотрит на него. — Антон? — удивился Арсений, тут же отпуская его и вытирая свои слезы, принимая вновь строгий и холодный, бесчувственный образ. Шастун в панике осматривал помещение и тихо плакал от боли. — Встать можешь? — спросил Арсений, Антон попытался несколько раз, вот только ноги не держали, и юноша сразу же валился обратно на стул. — Ясно, — выразился мужчина, взяв Шастуна на руки и отнеся его в ванную комнату. Там он поставил Антона на ноги, но тот не мог самостоятельно стоять, падал, поэтому Арсений придерживал его и руки поднёс к крану, включив горячую воду. Шастун дрогнул от неожиданности, начиная сильнее плакать. Основной поток воды Попов навёл на лёд, который, кажется, круто примёрз к ладони Антона. — Блять, где ты вообще лёд нашёл? Антон, блять! Он намертво прилип! Кожу свою не жаль? — злился Арсений, повышая голос, но потом заметил слёзы парня в зеркале и сделал тон полегче. Ему и так больно, а здесь ещё и кричат, ругают. — Больно? — поинтересовался Арсения, юноша положительно кивнул головой, начиная ещё сильнее плакать. Его взгляд был уставлен в пол, он боялся взглянуть в зеркало, встретившись с Арсением глазами. Ему было стыдно. Он хотел извиниться. Лёд не получалось отлепить просто так, почему Попов боялся, что его придётся с кожей отрывать, однако под напором горячей воды он всё же растаял, а Антону на тот момент уже стало намного теплее. — Тебе нужно принять тёплую ванную, — говорит Арсений, начиная раздевать парня. — Стой, — тихо прошептал Антон, а Попов вопросительно посмотрел на него, — я сам разденусь. Выйди... Пожалуйста... — неуверенно попросил Шастун, всё ещё не осмеливаясь повернуться к мужчине лицом. — А, может, ты вновь захочешь утопиться. — Нет, не буду, — уже сказал Антон, и Арсений, не став сопротивляться, вышел. Шастун заплакал сильнее, начиная раздеваться. Слёзы шли сами, а парень упал на колени, всё ещё не имея возможности стоять. — Антон? — тут же появился Арсений, — ты не ушибся? Шастун ничего не ответил, сильно загнувшись и прикрывая свои глаза, плакал. Попову было как-то неприятно смотреть на это. Совестно, что ли? Антон кое-как встал, хоть у него и ноги дрожали, да и руки, да и веки. Арсению правда стало жалко. — Тебе не нужна помощь? Антон проигнорировал и молча включил тёплую воду, чтобы наполняла ванную, начиная раздеваться, Арсений тут же вышел. Чувствительность в целом вернулась, но не полностью. Позже Шастун кое-как лёг в ванную, захотев вновь попробовать утопиться. Шанса он решил не упускать и приступил к действиям, погружаясь в воду. Но опять ничего не получилось. Снова этот Арсений. Он вытащил парня из воды за руку и стал возмущаться: — Ну вот что я говорил, Антон?! — Отпусти! — Шастун пытался убрать руку Попова, но сделал всё только хуже. Арсений упал к нему в ванну, а Антон максимально прижался к стене, обхватывая свои ноги руками. — Антон, — он немного приблизился к парню, пытаясь успокоить его. Как будто дикий зверёк, который не идёт на контакт и очень боится. — Ты правда меня ненавидешь? — тихо произнёс Антон, не осмеливаясь взглянуть на Арсения, — если так сильно ненавидешь, зачем ты меня держишь у себя? Или у тебя такая манера? Заставить человека почувствовать себя на волоске от смерти, а потом помогать ему? Нравится смотреть на то, как я страдаю? Тогда не давай мне лишних надежд, не относись ко мне хорошо, покажи своё истинное лицо. Издевайся надо мной, бей, насилуй, что ещё тебе нравится? Давай, измывайся надо мной, как хочешь! — Антон расплакался ещё сильнее, всхлипывая, — вот, я реву от боли и от того, как ты умеешь опускать в грязь. Тебе нравится? Ты доволен? — повысил голос Шастун, а Арсений испуганно смотрел на него, и ему было неприятно. Реально неприятно. Он хотел прекратить это. — Антон... — Нет, я не прав, — резко осенило вновь Антона, — прости... Прости меня. За то, что уничтожил твоё счастье, — Шастун посмотрел в глаза Арсения, — прости... Я убил твою любовь... Вообще... Не стоило мне появляться в твоей жизни да и вообще... Я всё только порчу. Подумать только, сколько людей я убил, ведь у них были семьи, братья, сестры, матери... И ты попал под мой прицел... Я просто урод, я просто ужасный человек... Я.. Я.. — Шастун начал задыхаться, — я сам себя ненавижу теперь... Лучше бы оставил меня там на снегу... Я бы умер, как собака. Как мне полагается. Я правда заслужил это. Не слежу за своей речью, не думаю, что будет дальше, лезу туда, куда не нужно... Блять, я такая мразь... Пожалуйста, убей меня. Лёше не нужен такой ужасный брат, Анжелике — такой ужасный друг, маме — такой ужасный сын... Я... Я просто всё порчу... Умоляю, прости меня за всё, что я сделал в твой адрес... Я... Как мне искупить вину?.. Как... Арсений растерянно смотрел на Шастуна и не знал, что ему делать, а потом резко обнял. Антон сильно дрожал и тяжело дышал. — Антон, перестань. Мне очень сложно простить человека, который убил сразу двух мне дорогих людей, причём один из которых даже мир увидеть не успел, — Арсений сильнее сжал парня, — и напоминает это в каждый трудный момент... — Арсе... — Молчи. Ставлю тебе условие, — он отстранился от Шастуна, — быть моей прислугой, как впрочем все в этом доме. — Прислугой?.. — удивился Антон. — Именно. Главные правила: 1. Беспрекословно слушаться меня, выполнять то, что я скажу, и уважать; 2. Рано вставать; 3. Убираться и готовить; 4. Терпеть меня и держать язык за зубами. А теперь главные привилегии: 1. Бесплатное жильё; 2. Деньги; 3. Безопасность. — И тогда ты меня простишь?.. — Что ж ты заладил со своим прощением? — Мне это важно... — Постараюсь простить, но не обещаю. Буду смотреть за тем, как ты себя ведёшь, — не давая расслабиться Антону, ответил Попов, закатив глаза. — И сколько я так должен прислуживать тебе? — Обращайся ко мне на Вы. Если ты не заметил, так делают все в доме. Только Любовь Михайловне можно нарушать данное правило. Антон цокнул. — И сколько я так должен прислуживать Вам? — Хотя бы год. — Год?! — Что-то не устраивает? — Нет, всё нормально. Выйди... те. — Окей, — равнодушно ответил Арсений, встав и выйдя таким мокрым в коридор. Антон вылез из ванны, накинул на себя одно полотенце и вышел из комнаты. — Может, Вам какую-нибудь другую одежду? — спросил Шастун, разглядывая намокшую одежду на Арсении. — Хорошая идея. Вперёд, но разве ты знаешь, где вещи брать? — Не уверен. Поможете? — Пошли, — Попов показал парню большую гардеробную на первом этаже, где было много разной одежды: официальной и строгой, спортивной, вечерней, домашней, халатов, Антон был удивлён. — Ого... Что пожелаете надеть? — А я вижу, ты не так глуп, как казался. В роль входишь, — улыбнулся Арсений, близко подойдя к Антону и сказав ему прямо на ухо, — а в чем ты хочешь меня видеть? — Честно, — Шастун повернулся к нему лицом и так же улыбнулся, — ни в чём. Разденетесь сами или мне помочь? — Помоги, — Арсений присел на стул, раздвинув ноги, — начни с брюк, — Антон улыбнулся. — Как прикажете, — парень подошёл к мужчине и начал расстегивать ему ремень, ширинку, а потом стянул с него брюки, затем расстегнул рубашку и тоже снял её, — это все куда? Сушиться? — Не знаю. Как захочешь, — улыбнулся Арсений. «Что за резкая смена настроения?..» — удивился Антон, однако промолчал, вывесев одежду прямо здесь, на верёвке. Потом он осмотрел весь гардероб. — Вы же спать идёте? Вам нужно что-то домашнее или какой-нибудь халат. Что выберете? — Халат. Антон посмотоел на халаты, а потом на Арсения, думая, какой же ему больше подойдёт. Либо тёмно-синий, либо чёрный. — Что Вам больше нравится? — выставил этих оба халата на вешалках перед Поповым Шастун. — Тёмно-синий. — Отлично, — Антон убрал чёрный халат, — надевайте, — и отдал вещь Арсению. — Теперь спать иди. Подъём в половину восьмого. Я проконтролирую. На тебе будет особое внимание, а другим дам отдохнуть, — весело улыбнулся Попов, будто специально ожидая какой-нибудь ошибки парня, чтобы потом наругать его, отчитать. Антон недовольно закатил глаза и пошёл к себе в комнату. Конечно, его не устраивала такая зависимость, но если посмотреть с другой стороны... Чем больше будешь находиться рядом с Арсением, тем, возможно, привязанность повысится. Поэтому, собственно, это плюс. По крайней мере так размышлял Антон. Он так-то и без всех этих договорённостей был как прислуга, правда очень дерзкий. Планку он не поменяет, будет вести себя, несомненно, также, просто теперь обращается к Арсению на Вы и будет напрямую выполнять его приказы. Правда молчать, когда Попов как-то будет делать больно Антону, будет трудно, однако придётся. Но никто же не запрещал пошлые шуточки и нарушение личного пространства? Должно быть только уважение и никакого непослушания. Антон аккуратно лёг на кровать, прикрыл глаза, ещё раз подумал о том, что произошло за этот день, выдохнул, посмотрел на часы и, увидев, что там около двух ночи, нервно вздохнул, понимая, что нормально поспать он не сможет. Ещё около часа он ворочался, думая о том, что ему нужно будет делать завтра в отношении Арсения. Вскоре он уснул ближе к пяти часам утра.                                           ***** 7:30. Антон резко открыл глаза, слыша громкий и неприятный будильник. — Агх... — он схватился за голову и зевнул, хотел ещё спать, но надо было вставать. Позже Шастун быстро умылся, спустился в гардеробную, надел соответствующую форму и последовал на кухню. Сначала он думал над тем, что нужно человеку на завтрак, а потом о том, что захочет сам Арсений. Не зная всего этого, он просто решил приготовить по своему хотению. Сладкий салат из моркови со сметаной. Ему это всё время готовила мама, поэтому Антон смог выучить рецепт, а потом и готовить себе сам, живя у Анжелики эти шесть лет. Готовил он недолго, приблизительно десять минут. Решил ещё добавить просто чай. Шастун, конечно, немного странно чувствовал себя, для него было необычно прислуживать кому-то, тем более в таком порядке и с такими условиями. Парень всё больше волновался за то, оценит ли Арсений блюдо или опять будет придираться и унижать? А ещё он безумно хотел спать, еле на ногах стоял, поэтому сидел, глаза сами закрывались, да после вчерашнего отходит. Всё же Шастун не понимает, как так быстро можно меняться в эмоциях, как это делает мужчина? Антон иногда подумывал, что у него биполярное расстройство личности, заметил эту непостоянность и новизну. В один момент реагирует остро, в другой — лояльно. В общем, всё это интересно и не разгадано. И пока Антон размышлял, силясь не уснуть, Арсений уже спустился. — Доброе утро, — первый поздоровался парень, зивая и тут же прикрывая свой рот. — Кому доброе, а кому — не очень, — мужчина сел за стол, рассматривая то, что сделал Антон. — Как спалось? — узнал парень, слабо открывая глаза. — Не очень. Спасибо за чай, я есть не хочу, — по взгляду Шастуна было видно возмущение. — А для кого я это готовил?! — Сам съешь, а то сидишь, как овощь, — спокойно ответил Арсений, отпивая чай. — Как мило с Вашей стороны, — саркатично произнёс юноша, — а мне в город тоже за продуктами ездить? — Нет. Этим занимается Любовь Михайловна или Миша, и помогает Герман. — Бли-и-и-ин, а я-то сбежать думал. — Ну-ну, — закатил глаза Попов, — от меня убежать сложно. — Что сложного? — Попытаться выбраться из дома для начала. — Знаете, Арсений Сергеевич, — Антон очень близко подошёл к нему и забрал кружку с чаем, — у меня иногда складывается такое впечатление, что Вы мне врёте. Просто представьте, сколько раз я бы уже мог сбежать, — и отпил, — у Вас не совсем надёжная охрана, по сравнению со мной хотя бы. Однако вряд ли в обществе найдутся люди сильнее меня. — Ты просто не знаешь последствия, вот и храбрый такой. А если и узнаешь, тебе не понравится, — Арсений встал из-за стола, — не забудь по дому убраться, а в хлев я тебя больше не пускаю, — и, один раз зевнув, отвернулся, уже направляясь к выходу. — Стой. — Ну что ещё? — вздохнул Попов, повернувшись к Антону полубоком. — А что ещё мне нужно делать относительно Вас? — парень неловко почесал свой затылок, топчась на месте. — Вечером расскажу или в течение дня напишу, сейчас нет времени, — мужчина быстро удалился, а Антон устало выдохнул, убрал блюдо в холодильник и пошёл к себе. Он решил немного поспать, так как в данном состоянии реально сложно функционировать, а потом уже сделать уборку по дому.                                           ***** Так скучно прошёл и весь день. Правда, когда Любовь Михайловна, Миша и Герман увидели Антона, то знатно были удивлены, расспросили, что да как. Они все помогли убраться парню по дому, хоть их и не просили. А Арсений так и не написал по поводу остальных действий в его сторону, поэтому Шастун решил спросить это у Любовь Михайловны. — Антон, ну... У каждой прислуги есть свои задания. У одного — охранять, у другого — убираться в доме, следить за животными, готовить, у третьего — снабжать продуктами, тоже готовить и убираться. Тебе Арсений Сергеевич рассказал про основные обязанности? — Молчать, подчиняться, готовить, убираться, рано вставать. Это всё? — Вообще да, но Арсений Сергеевич может и ещё добавить что-то по желанию. — Что? — Не знаю. Какие-нибудь мелочи. Например, делать ему чай каждые пять минут, когда он на выходном. — Пиздец какой-то, — вздохнул Антон, аккуратно сев за стул. — А ещё абсолютно так же, за мелочи, он может ругать и цепляться. — Ну да-а. Я уже в курсе. Обидно то, что он меня в рамки загнал насильно, пользуясь моим плачевным положением. — Плачевным положением? — удивился Миша, сидевший рядом со своей бабушкой и Германом. — Всё получилось так, что он приехал и забрал меня, как я понял. Потом пытался привести меня в чувства, — Антон невольно улыбнулся, — боялся, что я умру, даже пару слёз пролил. — Оу... Правда? Арсений Сергеевич умеет плакать? — сильно удивился дворецкий. — На моём веку уже два раза было, хаха. — Он умеет плакать, но я не видела его слёз с того момента, как ему исполнилось десять. Арсений стал очень серьёзным мальчиком и постоянно дрался с одноклассниками. Над ним издевались из-за того, что остался без мамы. Мне так его жалко... — расстроилась Любовь Михайловна. — Ого, — одновременно произнесли Миша и Антон, переглянувшись. — Он стал ещё очень закрытым и замкнутым даже со мной, — женщина опустила глаза, — редко делился своими проблемами, стал чересчур самостоятельным... — Любовь Михайловна, а что про его сестру? — задал вопрос Антон. Женщина удивилась, взглянув на него. — Откуда ты знаешь про сестру? — Скажу больше. Я даже знаю, как её зовут и её историю. — Ого. Антон, да ты умело втираешься в доверие Арсения Сергеевича, — нервно посмеялась Люба, — или специально подгадываешь моменты, когда он раскрыт? — Не знаю. На третий день моего пребывания здесь он сказал, что его сестру изнасиловали и убили. — Зачем он это сказал? — Мне было интересно, почему он так ухаживает за мной после того, как меня изнасиловали. Он и ответил, что ненавидит это. — Изнасиловали?.. — оробели Миша, Герман и Любовь Михайловна, уставившись на Антона. — А. Вы не знали? Когда Арсений меня посадил в подвал, один из охранников ночью, имея доступ ко мне, пришёл и отомстил за то, что я его поранил в целях защиты ещё тогда, когда меня похищали. — Похищали?! — ещё сильнее удивились дворецкий и Герман. — А вы думаете, я самолично пришёл сюда? — рассмеялся Антон, — конечно же Арсений меня похитил. Скажу больше, он даже целый план по этому составлял, — все сидящие за столом, кроме Шастуна, были в огромнейшем шоке и ничего не понимали. — Но ладно. Я думаю, надо уже ужин готовить, а то время поджимает, — встал из-за стола парень, а Любовь Михайловна вызвалась помочь ему.                                           ***** Арсений пришёл домой очень уставший, сел за стол, поужинал и начал разговор с Антоном: — Как день прошёл? — Нормально, а у Вас? — Честно говоря, не очень. Проблемный ребёнок в детском саду появился, везде дерётся и буянит, не слушается и постоянно грубит, — Антон невольно улыбнулся, слушая Попова, и хихикнул. — Дайте мне его на профилактические работы, будет как шёлковый ходить. — Ты уже и детей убиваешь? — Нет, конечно. Просто наказываю. Лёшу не трогает? Арсений промолчал и отвёл взгляд, Антон нахмурился. — Я ему шею сверну. — Не надо. — Надо. Ещё как надо. Как именно он к Лёше лез? Мужчина опять промолчал. — Я сам ему позвоню и узнаю, если не скажете. — Сейчас поздно. Лучше не надо. — Ну ничего. Утром завтрашнего дня позвоню. Кстати, — Антон сел ближе к Арсению, — нужно проведать родителей-то. Мало ли, чем они занимаются? — Я смогу освободиться только к концу недели. Устроит? — Я и сам съездить могу, — посмеялся Антон, — или боитесь, что сбегу? — Я просто не хочу от тебя неприятностей. Вдруг на полицию опять наткнёшься, а потом в участок. — Не бойтесь, я бегать хорошо умею, драться, кстати — тоже. Не пропаду. — Я всё равно не доверяю тебе, — закатил глаза Арсений, скрестив руки на груди. — Причина недоверия? — Не нравишься ты мне, вот и всё. — Обидно... А я уж фантазировал, как мы с Вами на берегу Атлантического океана сидим на песочке, под зонтиком, укрывающим нас от солнечных лучей, потом страстно целуемся и жёстко еб... — Хорошая у тебя фантазия, но спустись на землю. — Ла-адно. Кстати, я хотел спросить по поводу своих обязанностей. — Что-то стало непонятно? — Я должен только убираться и готовить? Арсений приставил указательный и большой пальцы к своему подбородку и посмотрел на потолок, размышляя. — Хм. А тебя это не устраивает? — Устраивает, уточнений хочу. — Могу дать тебе ещё обязанность защищать этот дом, пока спят охранники, или делать это вместе с ними. Так как они ещё учатся, опыт в драке у них не такой, как у тебя. Ещё предлагаю тебе проверять их силу каждый месяц. — Проверять силу? — Спаринг. Только не избивать до полусмерти, понял? — Ну и ладно. Понял, — Антон отвернулся, — Вы поели? — Как видишь, — Арсений пошёл в ванную комнату.                                           ***** Попов лежал в тёплой ванной и очень расслабился, но потом резко вспомнил то, что было здесь вчера. Как плакал и срывался Антон, и как Арсений пытался успокоить его. Вообще мужчина растерялся, когда парень спросил его, что сделать, чтобы он был прощён, так как Попов вообще не думал об этом. Он пытается начать жизнь с нового листа, не углубляясь в прошлое, а Антон постоянно способствует такой неприятной боли, будто знает все болевые точки и по очереди давит на каждую. Арсений постоянно заподазривает парня, мало ли что-то задумал. По крайней мере, у него чувство такое тревожное. Также он вспомнил, как вчера дал себе слабину и чуть ли не разревелся, как маленькая девочка, перед Антоном. Мужчина очень сильно ругал и критиковал себя за это, потому что раньше его истинные эмоции не видел никто, кроме Любовь Михайловны, Маргариты и Софии, его младшей сестры. Вообще последнюю после смерти матери и до встречи с будущей невестой Арсений любил больше всех и берёг, как зиницу ока. Не позволял никому обижать её, защищал, страховал и помогал. София была очень похожа на свою мать, почему Сергей Александрович и Попов старались максимально обеспечить ей комфортную жизнь, но её жизнь решил прервать какой-то ублюдок. Когда мужчина впервые услышал, что его сестры больше нет, он опять был в депрессии, но одновременно и в колоссальном гневе. Ему было плевать на собственные стереотипы, и он хотел убить того, кто лишил жизни Софию, хотел лично перерезать ему глодку, заставляя его родных или близких смотреть на это. Однако преступника не нашли вообще. — Антон! Принеси домашнюю одежду, — попросил Арсений, крикнув, парня, сидящего на кухне. Позже Шастун пришёл и положил аккуратно сложенную одежду на стиральную машину, один раз ехидно взглянул на мужчину и удалился.                                           ***** Так прошло несколько дней, и уже был конец недели. Арсений, как и говорил Антону, сегодня выходной, правда они не договаривались на какое-то определённое время, поэтому Попов дальше лежал в кровати. Через минут пять к нему резко ворвался Шастун и напрыгнул на него. — Встава-а-айте! — М-м, отстань, — сонно попросил Арсений, отвернувшись и дальше посапывая. — Я кому говорю?! Вставать пора! — Антон несколько раз подёргал его за плечо, а мужчина взял его за руку, повалил и, обхватив его за рёбра, располагаясь совсем рядом, продолжал лежать, дыша ему в шею. — Эй! Отпусти-и-и, — Шастун попытался вырваться, но Арсений не слушал его, сжимая сильнее. Потом Антон старался хотя бы отодвинуть от себя мужчину, но это было очень сложно, да и не получилось. «Какой тяжёлый!» — вздохнул Шастун. «Вот же ребёнок...» — мысленно ворчал Антон, желая, как можно скорее выбраться. Правда на часах было что-то около девяти, и Шастун подумал, что правда слишком рано для выходного, тем более весь день ещё впереди, да и он сам не очень выспался, поэтому просто прикрыл глаза и от тепла Арсения уснул. Открыл он глаза только ближе к обеду. Лучи солнца укратко заходили в помещение через окно и танцевали на лице Антона. Парень, открыв глаза и увидев это, улыбнулся, а потом заметил напротив себя Арсения, сидящего на стуле и читающего какую-то книгу с невозмутимым видом. Шастун просто лежал и наблюдал за мужчиной, который, кстати, был в очках. Так длилось ещё две минуты, пока Арсений не посмотрел на Антона в ответ. — Что смотришь? — А что, нельзя? Попов встал и, подойдя к кровати, облокотив о неё руки, заговорил: — Тебе не кажется, что ты лежишь в моей кровати больше, чем в своей? Антон резко встал, оказавшись очень близко к Арсению, и коварно улыбнулся. — А ты не рад? Мужчина не ответил, отстранившись от Шастуна. — Пошли уже к родным твоим.                                           ***** Через некоторое время они уже были на месте. Когда Арсений и Антон зашли внутрь, то увидели одиноко сидящего на диване Лёшу, он закрывал лицо руками и всхлипывал. Видимо, плакал. — Алёша, — Шастун быстро подошёл к мальчику и сел рядом, положив руку ему на плечо, — что случилось? Арсений стоял у входа и наблюдал за ними. Младший брат ещё пару минут успокаивался, вытирая своё лицо от слез и прочей влаги, а потом начал: — Мама... Мама.. Она.. Она исчезла, — Лёша заплакал ещё сильнее, совсем загнувшись. У Шастуна сбилось дыхание, и он сильно побледнел. — В смысле... Исчезла? Как исчезла? — Я проснулся, пошёл к маме, а её нет в комнате, звонил ей, она не в зоне доступа. Папа молчит. Антон выдохнул и поставил себе цель разобраться в этом, но сейчас он пытался успокоить Лёшу, обнимая его. Затем парень отвёл младшего брата в его комнату и пошёл к отцу. Зайдя к нему, Шастун выбил с ноги дверь. — Значится, когда твоя якобы любимая жена и мать твоих детей пропала, так тебе похуй. Правильно понимаю? — Антон близко подошёл к своему папе и взял его за грудки. — Ну а что ещё прикажешь мне делать? — Может, ты, блять, для начала мне позвонил бы, и мы пошли бы искать?! Тебе, блять, вообще похуй на неё?! А если с ней что-то случилось?! А?! Ты, блять, выблюдок, отвечай! Андрей жутко улыбнулся и посмеялся. — Тебе надо, ты и ищи. Антон вновь побледнел и хотел убить мужчину прям здесь. — Да как ты... Какой же редкостный ублюдок, — парень отпрял от отца, сильно оттолкнув его от себя, и подошёл к выходу из комнаты, — если с головы мамы хоть волосок упадёт, я тебя убью нахуй, — и, выйдя, хлопнул дверью, стиснув зубы от злости. Арсений в это время стоял в прихожей и рассматривал фотографии, на которых Антон совсем маленький, такого же возраста, как Лёша, угрюмый и серьёзный, пытавшийся натянуть радостную улыбку. На этой фотографии мальчик был в забавных подтяжках, с тремя красными шариками. Головным убором являлась какая-то нежно-синяя шапочка. Как только Антон пришёл, то ударил кулаком по стене со всей силы, а потом завыл от боли. — Вот выблюдок... Как можно быть настолько безразличным, — он упал на пол, а Арсений подошёл к нему. — Эй, что случилось-то? Антон согнулся, у него тряслись руки, и он пытался не заплакать. Его правда доводила эта жестокость отца, может, именно этим он и пошёл в него. Вот только парень не наплевать на родных, близких или хотя бы тех, к кому уже успел привязаться. Он всё же понимает и пытается заботиться о чужих чувствах. — Антон? — Шастун не сдержался, у него пошли слезы. Он старался остановить сей процесс, но становилось только хуже. Ему до того было больно, что казалось, кошки правда скребутся на душе: дышать сложно, неконтролируемые всхлипы, в надежде набраться воздуха, тяжесть в районе грудной клетке и ком в горле, — Анто-о-он? Ант... Стоп. Ты что, плачешь? Арсений присел на одно колено и изучающе взглянул на парня. — Видимо, Лёша рассказал что-то плохое? Да настолько плохое, что довело тебя до слез... Что же это? — Мама пропала... Арсений остолбенел. — Пропала? Как это пропала? В смысле? Куда? — Я не знаю, — Антон сильно сжал свои волосы руками, — я не знаю ни причины, ни места, ни последствий... Где она... Зачем она... — Отставь панику и слёзы. С чего это вообще? — Я к папе зашёл, может, что знает. А ему абсолютно всё равно... — Оу... Антон, но зачем из-за этого расстраиваться? Если ему всё равно, то тебе — точно нет. Скажи, где твоя мама больше всего любит находиться в свободное время? — На природе или дома, — Антон постепенно начал успокаиваться, разгибаясь и смотря на Арсения. Позже они сели на диван и продолжили беседу. — На природе? Она выезжает за город или предпочитает парки, заповедники, зоопарки? — Мама может сделать и то, и другое. От этого всё становится ещё сложнее... — Ну да. Хм. А где твоя мама была в последний раз? Точнее где отдыхала в последний раз? — Недалеко от города на роще одной. — Может, проверить? — А если её там не окажется? — Придётся искать в другом месте, — пожал плечами Арсений, отправляясь на выход, а затем к машине, Антон пошёл за ним.                                           ***** Примерно через полчаса они уже были на месте, где, предполагалось, будет мама Антона, однако никого Шастун и Арсений там не нашли. Парень слегка отчаился, но Попов продолжал допрашивать его, вскоре они отправились в другое место. Это был местный парк, но женщины здесь тоже не оказалось. Так, Антон и Арсений переездили все парки города и ничего не нашли. Оставалось только единственное красивое место в городе, где бы могла быть мама Шастуна, река. И она правда очутилась там, сидя на голой земле, обхватывая свои ноги, она напевала какие-то песни, а Антон готов был вновь заплакать, так как сильно переволновался, надумывая самое ужасное. — Мама... — парень подошёл к женщине, а она резко обратила на него внимание, тут же жалобно улыбнувшись, — мама, ты меня напугала... — Шастун был весь в слезах, желая обняться с родительницей, что та и исполняет, — мам, почему ты ушла из дома? Почему... — Антош, — тихо произнесла мама Антона, — признаться, меня отец твой прогнал... — Что? Как это прогнал?! Да как он посмел?! — Антош, мне кажется, на него управы не найдётся, пока правда не нарвётся. — Я его, блять, проучу! Так проу... — Нет, Антон, не стоит. Жизнь всех накажет. Зачем ты будешь пачкать свои руки, а потом сидеть в тюрьме? — женщина ещё нежнее обняла сына, ярко улыбаясь и поглядывая на Арсения, который с толикой печали и грусти лицезрел данную картину. Антон молча смотрел на маму, пошмыгивая и всхлипывая. Она осторожно вытерла ему слёзы и, вновь добродушно улыбнувшись, аккуратно поцеловала его в лоб. — Антош, я очень тебя люблю, поэтому не хочу, чтобы у тебя была плохая жизнь. — Мам, я тебя тоже очень люблю, — Антон крепко обнял женщину, его ресницы дрогали, сам он моргал часто и старался ещё сильнее не расплакаться, а то глаза и так уже красные, а спать так и тянет. Позже Арсений отправил маму Антона домой и, попрощавшись с ней и позволив Шастуну сделать то же самое, поставил курс на свой дом. — Вот видишь, а ты что-то там плакал, боялся. — Всё равно то, что он выгнал маму, уже нервирует и выбивает из колеи... У меня, конечно, мама была не совсем ангелом и тоже могла задать жару, однако я её люблю больше жизни. — Ну-ну, а кое-кто в ней разочаровался и не хотел извиняться. Не скажешь ли, кто это? — Вообще без понятия. Даже догадок нет, — прикинулся Антон, размахивая руками.                                           ***** В таком же спокойном и мирном темпе прошло ещё около недели. А сейчас была ночь после плодотворного и тяжёлого дня. Арсений оказался куда более требовательным, чем ожидал Антон. Подай, принеси, иди нахуй, не мешай и всё в таком духе. Правда сейчас было достаточно поздно, что-то около двух часов ночи. Шастун уже примерно час лежит в своей кровати и не может уснуть. Однако, когда он потихоньку и поэтапно начал погружаться сон, то оттуда его вырвал какой-то подозрительный звук. Звук был такой, как будто быстро открыли и закрыли дверь. Антон боялся, что это опять какой-нибудь сонный паралич, но двигаться он мог, почему спокойно выдохнул. Парень пристально смотрел в темноту, пытаясь будто бы что-то найти в ней. Позже создалось ощущение, что темнота тоже смотрит на Антона. Ему стало жутко неприятно, поэтому он решил включить лампу, но как только он отвернулся, на него тут же кто-то набросился с кулаками. Для Шастуна это было более чем неожиданно. Он отодвинулся к изголовью кровати, пытаясь отбиться, но кто-то взял его за голову и несколько раз ударил затылком о деревянную часть кровати. Этот парень был достаточно сильным, поэтому Антон боялся, что проиграет ему. Но так просто сдаваться он не решился. Шастун пнул неизвестного в живот и пытался повалить его, нависая сверху, чтобы наносить удары кулаками по лицу, однако это получилось ужасно. У Антона вышло забраться, вот только оппонент снизу наносил удары парню прямо по рёбрам, грудной клетке и животу. Шастун даже не мог схватить незнакомца за руки и остановить их, так как было темно. И как этот кто-то вообще здесь ориентируется? В этот же момент Миша, услышав также звуки открытия и закрытия двери, а потом какие-то негромкие стуки, насторожился и прислушался внимательнее. Теперь лидировал незнакомец, он повалил Антона и оказался сверху, нанося удары прямиком по лицу и опять-таки остальным уязвимым местам. Шастун не понимал, почему он так беспомощен, почему не может противостоять как раньше? Всё это из-за темноты, создающей ощущение неизвестности, страха и тревожности, или Антон и вправду стал слабее? Незнакомец перевернул Шастуна и, взяв его за волосы, начал бить о пол, одновременно с этим что-то поговаривая: — Сначала я убью тебя, выродок, а потом всех остальных, особенно того накаченного. Антон почему-то резко подумал, что это Матвей, но неужели этот парень действительно такой сильный? — Ай! А-а-ай! Стой! Бол... — парень со всей силы огрел Шастуна лбом о деревянный пол, а у того пошла кровь из носа, губы, был повреждён лоб. — Молчать, животное. — Что?! Но я не... — Матвей заставил Антона подняться, а потом дал ему мощную пощёчину и прописал между ног, поэтому парень закричал. Миша, услышав это, понял, что творится что-то неладное, поэтому встал, вышел из комнаты и стал рваться к Арсению. Спустя несколько таких попыток мужчина открыл ему. — Ну что такое? — Арсений Сергеевич, кажется, из комнаты Антона доносятся странные звуки! — Ой, да ладно тебе, может, дрочит. — Нет! Арсений Сергеевич, ему больно! Это слышно... Попов вышел из комнаты и, закрыв за собой дверь, серьёзно посмотрел на Михаила. — Я разберусь, — а потом, услышав отчётливые крики Антона, ещё сильнее поспешил к нему в комнату. В этот момент Шастун уже не мог стоять на ногах, и Матвей, подгадав такой момент, взял в руки какую-то тряпку, на которую была нанесена неизвестная жидкость, и приложил её к носу Антона. Тот пытался вырваться и сопротивлялся, и снова ничего не получалось. У него начали подкашиваться ноги, он ослабел и безумно захотел спать, а потом почувствовал, как буквально отключается. В этот момент в комнату открывается дверь, но Антон из-за уже полузакрытых глаз не смог распознать, кто это, упал на колени, а затем, приземлившись на пол, ещё сильнее расшиб себе лоб. На пороге стоял Арсений.