Нежеланная компания
12 июля 2022 г. в 11:00
— Эй! — раздается голос откуда-то издалека. — Эй! Подождите!
О, нет, думает Чанбин, только не люди… Ему правда не хочется встречать кого-то, кто тоже может оказаться ведьмой — потому что кто еще может прийти в этот лес? Чанбин понятия не имеет, но ему не хочется рисковать. Они здесь не для того, чтобы заводить друзей, и они не в том положении, чтобы помогать другим.
— Бежим отсюда? — спрашивает он, но Феликс качает головой. — Что, если они хотят нас ограбить?
— Но что, если им нужна помощь? Они звучат испуганно. Или, может, они просто потерялись, — говорит лесной дух, начиная двигаться в направлении, откуда раздается зов. Чанбин замечает две фигуры, идущие в их сторону и хочет остановить его, но уже поздно. Он с отчаянием во взгляде смотрит на Джисона и Чана, но они лишь выглядят любопытными. Он и вправду совсем один здесь в своем отчаянном нежелании говорить с этими людьми.
Двое парней немного выше них подходят ближе; они выглядят так, будто тоже путешествуют. У того, который повыше, черные волосы до плеч, наполовину собранные в хвост, а у другого — лисьи глаза и короткие темно-каштановые волосы. Оба из них несут на спинах большие рюкзаки — что ожидаемо увидеть так глубоко в лесу. Они подбегают к ним и тяжело дышат, останавливаясь на месте.
— Слава богу, мы встретили людей! — выдыхает высокий, упираясь руками в колени и переводя дыхание. Чанбин присматривает за Чаном и Джисоном — он не может позволить чему-то случиться с ними. Двум путешественникам, кажется, и вправду нужна их помощь, как сказал Феликс, но никогда нельзя быть слишком осторожным. Даже когда они думали, что все будет в порядке, потому что ведьм нет дома и они смогут разглядеть Джисона через окно, все пошло по-ужасному не так.
— Что случилось? Вам нужна помощь? — спрашивает путешественников Сынмин. — Мы, вроде как, кое-куда направляемся, — насчет этого Сынмин прав, и впервые Чанбину не хочется с ним спорить.
— Мы заблудились, — говорит мальчик с лисьими глазами, пожимая плечами. Феликс оживляется и подходит к паре.
— Я могу с этим помочь! Но я могу только указать направление, я уже веду эту группу туда, куда им нужно, — счастливо объясняет Феликс. Глаза мальчика с каштановыми волосами расширяются, когда он разглядывает Феликса, удивляясь его необычному виду, прежде чем он поджимает губы и смотрит на своего друга, приподнимая брови.
—Э-эм, на самом деле, мы никуда не идем, — говорит черноволосый, убирая с лица прядь волос. — Мы понятия не имеем, где оказались, и мы в пути уже довольно долго… В общем — мы бы не отказались от компании и какого-нибудь направления. Если вы не против?
Чанбин морщится и обменивается с остальными взглядами.
— Вы никуда не идете? — спрашивает он. Эта история кажется ему подозрительной. Они несут большие сумки, и их одежда не такая уж и чистая, что доказывает то, что они давно уже путешествуют, но какие идиоты пойдут через лес, не зная, куда направляются? — Тогда что вы здесь делаете?
— Честно говоря, нам некуда идти, — говорит высокий, и его партнер по путешествию пихает его локтем в бок. Он поворачивается к нему и шепчет: — Эй! Ты сказал, что я виноват, что мы потерялись, я просто пытаюсь помочь нам оказаться где-нибудь не среди бесконечных деревьев, где мы в конце концов умрем от голода.
— М-м, но мы идем не к цивилизации, — говорит им Минхо. Он, по-видимости, тоже слышал не такое уж незаметное перешептывание путешественников. Черноволосый с удивлением смотрит на него, но его лицо смягчается, и он хлопает в ладоши.
— Все в порядке! Мы согласны на все! — умоляет он, испуская тихий короткий смешок. — Мы, вроде как, в отчаянии- — его компаньон бьет его в плечо. — -Я в отчаянии. Пожалуйста, можно к вам присоединиться? Что угодно, только не бесцельно шататься по лесу.
Все замолкают и оглядывают друг друга, но обмен взглядами никуда их не приводит. Черноволосый снова заговаривает:
— Меня, кстати, зовут Хёнджин. Это Чонин. Может, вы хотя бы подумаете? Мы не попросим от вас ничего, кроме того, чтобы присоединиться к вам, куда бы вы ни шли. Мы просто хотим знать, куда идем, а потом оставим вас одних.
— Ладно, дайте нам подумать, — говорит Сынмин, подзывая всех к себе, чтобы обсудить. Они отходят, пока не оказываются достаточно далеко, чтобы их не услышали — но все еще могли видеть — и встают в кружок.
“Что все думают?” — спрашивает Чан.
— Думаю, стоит им помочь, — первым отвечает Сынмин. Чанбин хмурится — он еще не уверен. Путешественники выглядят неплохими людьми, но он еще не знает, как они отнесутся к Чану и его проклятию, а для него важнее всего то, чтобы они были добры к его друзьям, ничего больше. Он знает, что заранее это никак не узнать, но шанс того, что они поведут себя плохо, выше, чем тот, что они примут это так, будто это ничего особенного.
— Я тоже так думаю, — говорит Феликс, соглашаясь с Сынмином, к большому неудовольствию Чанбина. — Им некуда идти, и я не могу указать им дорогу к чему-нибудь, что не в лесу. Мы хотя бы дадим им компанию и направление на пару дней.
— Я тоже так думаю, мы всегда можем просто прогнать их, — говорит Джисон. Чанбин вздыхает, в этом он снова останется один. Джисон продолжает: — И у нас нет никаких ценностей, так что, если они воры, они выбрали не тех людей, чтобы у них красть.
— Воры обычно не заходят в эту часть леса, здесь слишком далеко от деревень, — добавляет Феликс, и Чанбин с облегчением выдыхает. Хотя бы одним поводом волноваться меньше. Может, им стоит дать шанс. Длинноволосый — как его там зовут? — выглядел так, будто он и правда в отчаянии.
— Я согласен на все. Я не знаю, доверяю ли им, конечно, но если что-то пойдет не так, то нас будет шестеро против двоих, — говорит Минхо, давая Чанбину еще одну причину не паниковать. Чан кивает, и поворачивается к Чанбину.
— Я согласен на то, что ты решишь, — Чанбин пожимает плечами и кивает Чану. Нельзя забывать того, чье мнение важнее всех. Если Чан на это согласен, то и он тоже наверняка сможет это принять. — И что ты думаешь?
“Вы все выглядите так, будто вам комфортно принять предложение, так что я тоже согласен,” — говорит он. Джисон вздыхает и закатывает глаза, наверное, думая то же, что и Чанбин: Чан снова не высказывает свое мнение. — “Давайте им поможем,” — добавляет Чан уже увереннее. Этот ответ Чанбин может принять.
— Отлично, так, э-э, это значит “да”, верно? — чтобы быть уверенным, спрашивает Минхо. Чанбину приходится побороть в себе раздражение от того, что ведьма начинает говорить, и он просто рассказывает Минхо, что сказал Чан. Это значит, что все из них согласны позволить путешественникам присоединиться к ним, но решают быть осторожными.
Они возвращаются и говорят путешественникам о своем решении, и черноволосый парень — как его зовут? Хёнджин? — почти падает на колени, благодаря их, а второй парень — Чонин — просто стоит рядом и кивает им головой в благодарности.
Они продолжают путь, только еще с двумя людьми. Хёнджин и Чонин в основном держатся вместе, и Чанбину это нравится. Он держится со своими друзьями, ведьмы держатся друг с другом, а Феликс… ну, Феликс — что-то вроде клея между всеми ними. (Джисон тоже общается с ведьмами, но Чанбин предпочел бы не думать об этом сейчас.)
— Так, куда вы идете? — спустя пару минут спрашивает их Хёнджин.
— Мы идем к источникам! Это довольно далеко отсюда, так что сегодня мы до них не дойдем, но все в порядке, — восторженно говорит им Феликс.
— О, к тем предположительно исцеляющим? - спрашивает Чонин. Так они тоже о них слышали, думает Чанбин. Он надеется, что это значит, что это правда, но со слухами никогда нельзя быть уверенным.
— Да, — подтверждает Феликс, но когда Хёнджин спрашивает, зачем они идут к ним, он почти отвечает, останавливаясь и поворачиваясь к трем друзьям со слегка встревоженным взглядом. Чанбин переглядывается с Чаном и Джисоном, и они качают головами. Пока что они не будут этим с ними делиться.
— Просто потому что, — Феликс пожимает плечами — и это не такая уж и большая ложь, но может им не стоило просить лесного духа лгать. Пока путешественники не задают больше вопросов.
— А, личное, — кивает Хёнджин. — Понимаю.
Чанбин рад, что он понимает, потому что ему не хочется делиться своей историей жизни с двумя незнакомцами, с которыми они проведут всего день или два. Им не нужно знать, что Чан проклят. Они все просто составят друг другу компанию и увидят, куда все пойдет, не рассказывая никаких личных историй.
Весь день они проводят в основном в разговорах, останавливаясь отдохнуть лишь иногда, когда кто-то замечает, что кто-то другой устал. (В основном они замечают, что устал Джисон, хотя он ни за что это не признает. Но все понимают, его тело еще восстанавливается, но Чанбин и Чан все равно говорят, что устали, время от времени, чтобы Джисону не приходилось этого делать. Иногда Чанбин по-настоящему устает идти в такие моменты, так что он представляет, насколько тяжело Джисону. Джисон почти не двигался весь последний месяц, и его рана все еще заживает.)
Они отдыхают, едят, идут и все по новой. Иногда они заводят разговор, но Чанбин видит, что силы у всех на исходе. Кроме Феликса — этот парень, кажется, никогда не устает. Он даже просит Чана, Чанбина и Джисона спеть, и Чанбин просто ненавидит отказывать лесному духу, но он совершенно не в настроении петь. Он предпочитает делать это, когда вокруг не так много людей.
— Так, э-э, мы все еще не знаем ваших имен, — говорит Хёнджин, когда они находят место, чтобы разбить лагерь на ночь. — То есть, мы могли бы и подружиться немного, да? Как я уже сказал, меня зовут Хёнджин, а это — Чонин, мы, вроде как, лучшие друзья и путешествуем вместе. Мы потерялись, но, к счастью, нашли вас, — он неловко хихикает, оглядывая остальных с надеждой.
— Я Феликс, вы уже знаете, но я еще и лесной дух, и я защищаю этот лес и взял на себя роль проводника для этой группы, — с улыбкой говорит Феликс, помогая Чану устроить костер. — Я знаю этот лес вдоль и поперек, так что если вам когда-нибудь будет нужно куда-то попасть или узнать что-нибудь, я здесь для этого.
— Это так круто, — почти шепчет Чонин, восхищенно глядя на Феликса. — Мне нравятся твои рога, кстати.
— Спасибо, — Феликс радостно поглаживает свои рога. Чанбин хихикает при виде этого, но он благодарен, что Феликсу всегда удается поднять всем им настроение.
Между ними повисает тишина; все ждут, чтобы остальные представились. Чанбин надеется, что первыми это сделают ведьмы, и, к его облегчению, Минхо начинает говорить:
— Я Минхо, местная ведьма, живу в этом лесу с этим парнем, — он указывает большим пальцем в сторону Сынмина, который машет путешественникам рукой. Ведьмы протягивают остальным еду, чтобы приготовить ужин на вечер. Путешественники принесли свою еду, так что, к счастью, они отказываются. Минхо продолжает, — Мы, вроде как, здесь два безумца, но у нас только хорошие намерения.
Чанбин поджимает губы. Он уж точно надеется, что у них хорошие намерения, но до сих пор чувствует, будто они должны это доказать. Хёнджина и Чонина тот факт, что они ведьмы, кажется, никак не смущает, напротив, им даже интересно, и они с любопытством оглядывают Минхо. Ну и ладно.
— Да, привет, я Сынмин, — коротко представляется Сынмин, снова коротко маша ведьмам рукой со своего места рядом с костром, где он готовит еду.
— Приятно познакомиться, — улыбается Хёнджин. Он кажется неплохим, думает Чанбин, но оставляет составление выводов о них на потом.
Теперь, наверное, его очередь представляться, потому что Джисон смотрит на него ожидающе, явно надеясь, что он будет первым. Он делает, что Джисон хочет, потому что не может не баловать его, когда ему так трудно из-за его раны. И он знает, каким застенчивым может быть Джисон.
— Я Чанбин. Э-эм, да, просто Чанбин, — слабо маша рукой, говорит он. Он слегка потрясывает головой, чтобы убрать челку с лица и по-настоящему взглянуть на путешественников. — Это Джисон и Чан, мои лучшие друзья, — он неосознанно жестикулирует слова, и недоумевает, когда путешественники с любопытством смотрят на него.
— О, один из вас глухой? — немного слишком прямо спрашивает Чонин, указывая на руки Чанбина, и только тогда Чанбин понимает, что жестикулировать свои слова одновременно с речью не принято.
— Нет, э-эм, Чан не может говорить, — объясняет Джисон, указывая на Чана, и тот вежливо улыбается, жестикулируя: “Это я, я Чан.”
— О, — Хёнджин понимающе кивает, глядя на Чана, прежде чем повернуться обратно к Чанбину и Джисону. — Зачем тогда вы тоже жестикулируете? Это ведь не нужно, да? Если он и так всех понимает?
Чанбин был прав, не делая никаких выводов заранее, потому что то, как они о нем говорят — даже хуже, чем реакция ведьм. Чанбин пытается объяснить себе, что они просто любопытные и невежественные, а он — ворчливый от усталости, но все равно не может избавиться от раздражения. Он видит, что и Джисону немного не по себе от вопроса. Лицо Чана становится пустым, и он явно начинает чувствовать себя виноватым.
— Мы делаем это, чтобы говорить на том же языке, что и он, — говорит Чанбин, пытаясь не повышать голоса. — Так делают друзья, знаете?
— О, верно, — Чонин кивает.
— Но вам не нужно делать это с нами, все в порядке, — расслабленно отмахивается Хёнджин. Он наверняка хочет быть вежливым, но Джисон ерзает на месте, и Чанбин видит, как Чан хватает его за руку, чтобы от чего-то остановить.
— А, понимаете, это, вроде как, привычка, — объясняет Джисон натянутым тоном. — Это вам никак не мешает, не так ли?
— Конечно, простите, — Хёнджин стыдливо смеется, потирая шею и избегая их взглядов. По крайней мере, он понимает, что прозвучал грубо. — В л-любом случае, как вы встретились? Почему решили путешествовать вместе?
— Это долгая история. Нам нужно поскорее поесть и ложиться спать — завтра рано вставать, — Минхо поднимается на ноги и хлопает в ладоши, подбадривая всех начинать есть. Хёнджин, кажется, понимает, что они не очень хотят этим делиться, но в глазах Чанбина они с Чонином все еще ходят по тонкому льду. Он посмотрит, как они будут обращаться с Чаном следующие пару дней.
Они едят в тишине и начинают раскладывать спальные мешки вокруг костра. Чанбин не задумываясь устраивает свой рядом с Джисоном, и Чан делает то же самое, заставляя Джисона надуть губы, глядя на них.
— Нам нужно менять того, кто спит в середине. Я уже получил свои обнимашки за последние недели, — говорит он, отходя назад и глядя на Чанбина, который кивает в сторону Чана. Прошлой ночью Чану приснился кошмар, и как бы сильно Чанбину ни хотелось, чтобы и Джисон, и Чан легли в середину, он не обнимал Чана во сне слишком долго.
Джисон оборачивается к Чану с улыбкой.
— Чан-и, сегодня ты должен спать в середине. Тебе нужно получить недостающие обнимашки.
Чан беззвучно смеется и качает головой. “Но ты замерзаешь быстрее всех,” — говорит он, похлопывая ладонью по месту между собой и Чанбином. Джисон выпячивает нижнюю губу, и лицо Чана смягчается. — “Я знаю, что обычно мы меняемся, но это только тогда, когда мы дома. Сейчас мы на природе, нельзя об этом забывать.”
— Ничего подобного, — Джисон качает головой. — У нас есть костер, и пока рядом со мной кто-то из вас, все будет в порядке. Сынмин заколдовал костер, как Минхо вчера, помните? Так, чтобы он горел всю ночь, я не замерзну. Можно хотя бы попробовать, да?
— Он прав, Чан-и, я согласен, — говорит Чанбин. Чан вздыхает, но соглашается. Он ложится между Чанбином и Джисоном и заметно сдерживает улыбку, когда они ложатся рядом и придвигаются к нему как можно ближе.
— Всем спокойной ночи! — радостно говорит Феликс, увидев, что все устроились, — он даже подходит к путешественникам и спрашивает, комфортно ли им.
Чанбин делает глубокий вдох и закрывает глаза. Ему бы тоже хотелось хотя бы раз поспать в середине, потому что, хотя Чан, Джисон и даже Феликс помогают ему найти спокойствие ночью, они все еще не дома, и это его пугает. Дурацкое проклятие, думает он, но прижимается ближе к Чану и пытается заснуть, не думая о всевозможных угрозах, таящихся в лесу.
Ему все-таки удается заснуть, и он спит спокойно, но утром он просыпается, слыша какой-то шорох, который он старается игнорировать, но все равно решает, что нужно проверить, что происходит, — иначе он только начнет думать о всех возможных сценариях: не опасных, но все равно пугающих его, а это совершенно не весело. Лучше он займется чем-нибудь другим.
Что, если ему нужно защитить друзей от опасности? Что, если с Феликсом что-то случилось? Или что, если путешественники крадут у них? Что, если-
Хватит, думает он, открывая глаза. Солнце еще не встало, но рассвет уже приближается. Небо над ними темно-синего цвета, но между деревьев ему удается различить алые лучи, раскрашивающие листья. Он осторожно встает, надеясь никого не разбудить — особенно Чана — и оглядывается. У него почти останавливается сердце, когда он видит животное и стоящую рядом с ним фигуру. Животное большое, и стоит на четырех ногах.
Когда его глаза привыкают к темноте, он видит что фигура — это Феликс. Это хорошо, все в порядке, если это Феликс, то он знает, как обращаться с животными. Но Чанбину все еще нужно немного успокоиться, прежде чем он сможет снова уснуть. У него есть время поспать до рассвета, и нужно использовать каждую минуту сна без кошмаров, которая у него есть.
Но ему не удается даже попытаться уснуть, потому что Феликс возвращается в лагерь и приводит животное с собой. Чанбин покрывается потом и немного отползает от лесного духа. Феликс смеется, и он хмурится.
— Эй, не пугайся, Чанбин, — тихо шепчет он, подводя животное (оленя?) ближе. — Это всего лишь олень! Они дружелюбные! Хочешь поздороваться?
Чанбин поджимает губы, заставляя свое слабое сердце успокоиться, черт возьми, потому что это всего лишь олень. Феликс снова шепчет, что ему нечего бояться, и он может попробовать погладить его мех. Феликс показывает ему, поглаживая место на шее оленя, что, кажется, очень нравится животному.
Чанбин колеблется, но повторяет за ним, и с радостью ощущает, как страх покидает его, когда олень реагирует на касания его руки так же, как на маленькую ладошку Феликса. Это даже приятно и успокаивающе. Ему хочется, чтобы он не был таким бесполезно напуганным все время, но прежде чем об этом можно будет даже подумать, ему нужно избавиться от проклятия.
Избавиться от проклятия — значит перешагнуть свои страхи и принять помощь ведьм. Он сильнее, чем его проклятие, так же, как и Чан и Джисон. Он обещает себе поработать над тем, чтобы начать больше доверять ведьмам.
Когда наступает утро, он помогает Феликсу разбудить остальных. Это оказывается той еще задачей — особенно разбудить Чана и Хёнджина. Но Чанбин мастер в том, чтобы будить Чана, так что он оставляет Феликсу разобраться с Хёнджином.
— Почему нам нужно выходить прямо сейчас? Куда мы торопимся? — стонет Хёнджин, и Феликс дует губы. Чонин подходит к ним и предлагает Феликсу свою помощь.
— Я разбужу его, не волнуйся, — потирая руки, говорит он. Он склоняется ближе и с силой начинает трясти друга, вопя ему в ухо. Феликс подпрыгивает и хватает его за плечи.
— Не кричи так! Ты пугаешь птиц! — пищит он. Чонин тут же прекращает и хмурится, его лицо краснеет, и он неловко смеется.
— О, э-э, точно. Прости, — заикается он, силой поднимая Хёнджина. Чанбин не знает, чего ему хочется больше: рассмеяться или расплакаться при виде этого хаоса. Он в чем-то видит в них себя, так что, наверное, ему стоит смеяться.
Хёнджин в итоге засыпает еще ненадолго, пока остальные едят, запасаясь энергией на дорогу, предстоящую в следующие несколько часов, но просыпается, когда настает время уходить.
“Как вы спали? Не слишком холодно?” — спрашивает Чан, когда они отправляются в путь. Чанбин позволяет Джисону ответить, потому что на губах младшего уже играет улыбка.
— Рядом с тобой мне всегда тепло, Чан-и, — игриво поддразнивает он. Чанбин смеется на то, как лицо Чана слегка морщится, а уши краснеют. Работает каждый раз, думает он, с широкой улыбкой давая Джисону “пять”, особенно когда это делает Джисон-и. Чан тянет Джисона за щеку в отместку, и Джисон, смеясь, пытается укусить его за руку, но Чан успевает отпустить. Джисон потирает щеку и пронзает его взглядом. — Я хорошо спал. Я вымотался, и у меня вся нижняя часть тела болит от того, как много мы вчера прошли, но я заснул через пару минут. Что насчет вас двоих?
— Я тоже неплохо спал, — говорит Чанбин. — Но я проснулся рано, потому что Феликс разговаривал с оленем или что-то вроде того, и я испугался, но я погладил оленя, и все снова стало хорошо.
— Ты погладил оленя?! — восклицает Джисон, и они с Чаном сияют, глядя на него. — Мило!
— Ничего особенного, — Чанбин пожимает плечами, слегка надув губы. Его друзья издают умиленные звуки, и он закатывает глаза, хотя внимание ему нравится. Но когда он решает, что с него достаточно, то поворачивается к Чану, строго смотря на него. — А как спал ты, Чан-и?
“Нормально”, — Чан пожимает плечами, но на его лице читается другое. Улыбка Чанбина спадает, и он поджимает губы в тонкую линию. Он задумывается, что случилось на этот раз: простая бессонница или очередной кошмар. Он знает, насколько отстойными могут быть кошмары, слишком хорошо, и он благодарен чему бы то ни было за то, что у Джисона они бывают далеко не так часто, как у него и у Чана. И, по крайней мере, у Чанбина есть надежда, что кошмары уйдут вместе с его проклятием — а Чану может так не повезти.
— Хочешь поделиться с нами? — мягко спрашивает Джисон, сталкиваясь с Чаном плечом. Чан поначалу, кажется, колеблется, как и всегда, но Чанбину всегда становится лучше после того, как он делится своим сном, каким бы ужасным он ни был. Он ободряюще сжимает руку Чана, и тот вздыхает.
“Я уже даже не знаю, что это было, но это тот же сон, что и всегда,” — говорит он. — “Все по-старому. На нас снова накладывают проклятие, и я больше не могу вас найти- или это вы больше не можете меня понимать и оставляете меня одного? Я не могу вспомнить,” — Чан опускает взгляд в землю, и его выражение становится грустным, но когда он снова смотрит на Чанбина и Джисона, оно оказывается скрыто улыбкой. — “По крайней мере, я проснулся между вами двумя, и это меня успокоило.”
— Всегда пожалуйста, — сердечно смеется Джисон. — Ты знаешь, что мы тебя не оставим.
— Ты не сможешь от нас избавиться, даже если попытаешься, — добавляет Чанбин. Чан улыбается и слегка качает плечами, как всегда почему-то смущенный такими словами. Чанбин рад слышать, что кошмар не был слишком плохим, и Чан уже забыл большую его часть.
Джисон отправляется к Феликсу и ведьмам, чтобы спросить, как прошла их ночь и сколько им еще идти до источников, а Чанбин остается рядом с Чаном, составляя ему компанию, пока они не останавливаются на (очень нужный) привал после трех часов ходьбы. Хёнджин и Чонин тоже, кажется, рады отдохнуть, хотя и выглядят так, будто привыкли к ходьбе больше остальных.
— Думаю, отсюда мы доберемся до источников за час или два, — объявляет Феликс, пока все едят. Джисон делает торжествующий жест, и Чанбин тоже рад это слышать.
— Это хорошо, не думаю, что мы смогли бы продержаться на наших запасах еды дольше чем три дня, — со вздохом отмечает Сынмин. — Все-таки, нам нужно еще и вернуться домой отсюда.
— О, точно, э-эм, у нас с Чонином тоже скоро кончится еда… Может даже завтра… — виновато добавляет Хёнджин. Сынмин поворачивается к нему и отмахивается.
— Мы решим, что делать, когда придет время, — говорит он, и это звучит так, будто он или не против того, чтобы Хёнджин и Чонин присоединились к ним завтра, или уже уверен, что они разделятся до того, как это случится. Сейчас Чанбин уже не знает, что он бы предпочел.
Они снова пускаются в путь, но Чанбину кажется, что он не видел, как Джисон ел. Он не обращал особого внимания, и не хочет раздражать и вести себя как приставучая нянька и слишком взволнованный друг, так что он спрашивает Чана, чтобы быть точно уверенным. Он незаметно замедляет шаг, совсем чуть-чуть, так, чтобы идти рядом с Чаном.
— Эй, Чан-и, не знаешь, поел ли сейчас Джисон? — тихо спрашивает он.
“Я только что думал о том, чтобы спросить его об этом, но не хотел быть раздражающим, без нужды взволнованным и слишком заботливым другом,” — с коротким смешком говорит Чан, и Чанбин хихикает на то, какие одинаковые у них мысли. Они решают все равно ненавязчиво спросить об этом у Джисона, потому что просто не могут удержаться от этого. Джисон сделал бы для них то же самое — он и сделал это сегодня утром, когда спросил у Чана, хочет ли он поговорить о том, почему он плохо спал ночью.
Джисон присоединяется к ним еще до того, как они подходят к нему. Он устраивается между ними и обхватывает их под локти. Чанбин почти запинается, но удерживает равновесие и смотрит на Джисона.
— Ты хорошо поел? — спрашивает он, и на его лице появляется небольшая улыбка, когда он видит, как Чан полным любви взглядом смотрит на Джисона.
Джисон пожимает плечами.
— Я не голоден. — бормочет он. — Поем потом.
Чанбин хмурится: Джисон ел пару часов назад, и ему не хочется, чтобы ему стало нехорошо потом. Он все еще выздоравливает, так что ему нужно хорошо кушать.
“Твой живот все еще болит?” — спрашивает Чан. Джисон поджимает губы, что наверняка значит, что живот точно болит. Теперь становится ясно, почему он так крепко сжимает их руки, держась изо всех сил и опираясь на них на ходу. Чанбин становится ближе к нему, чтобы ему было удобнее.
— Все не так плохо, просто вместе с тем, как долго мы идем… — говорит он, но Чанбин видит, что он придумывает оправдания. Чан начинает что-то жестикулировать, но Джисон останавливает его. — Мы почти пришли. Я переживу. Если мне все еще будет плохо, я попрошу у Сынмина и Минхо проверить меня, хорошо?
Чан и Чанбин кивают. Все должно быть хорошо. Джисон, к счастью, не выглядит так, что ему очень уж плохо. Чан предлагает понести Джисона на спине, но тот отказывается, и Чан предлагает понести хотя бы его рюкзак.
— Нет, вы уже практически несете меня, - говорит Джисон. —Все не так уж и плохо, ладно? И вы двое несете мои вещи. Если так продолжится, то я просто разделюсь между вами по частям. Я больше не буду Джисоном!
Чанбин испускает смешок и похлопывает Джисона по спине. То, что он вот так шутит, значит, что ему не так уж и плохо, и это делает Чанбина еще счастливее. Они бросают тему и продолжают поддерживать Джисона, продолжая идти к источнику.
Вид вокруг них постепенно меняется, деревья становятся реже, а трава густеет. Феликс выглядит особенно счастливым, и все остальные уже полностью проснулись, наверное, из-за того, как сильно им не терпится наконец добраться до места назначения (или, в случае путешественников, — наконец найти себе направление).
Чанбин становится нетерпеливым и бездумно ускоряется пару раз, пока Джисон не сжимает хватку на его руке и мягко не просит его замедлиться. Он просто не может это контролировать: он не отказался бы от того, чтобы искупаться после двух ночей сна на земле и больше пятнадцати часов в пути. Еще он надеется, что вода из источника поможет Джисону исцелиться. Он не смеет надеяться, что это поможет им снять проклятия, но кто знает. Если источник правда волшебный, то это может быть возможно.
— А! — вдруг восклицает Феликс, заставляя всех остановиться и взглянуть на него. Его веснушчатое лицо украшает яркая улыбка. — Мы на месте! Я вижу источник!
Чанбин оживляется и прищуривается, но не может разглядеть ничего, кроме деревьев и травы. Чан, однако, что-то замечает, но Чанбин не уверен, потому что тот тоже щурится и хмурится. Лесной дух оказывается единственным, что видит источник, и он начинает бежать к нему.
— Эй, подожди, Феликс! — зовет его Минхо, прежде чем Чанбин успевает это сделать. Он бежит за Феликсом, заставляя его идти медленнее. — Мы все взволнованы, но давайте не будем теряться, пока не доберемся до места, хорошо?
Феликс кивает и извиняется перед ведьмой с виноватой улыбкой. Чанбин понимает нетерпение лесного духа очень хорошо, он тоже хотел бы подхватить Джисона в руки и побежать, но он знает, что его тело слишком устало для этого сейчас. И он может случайно причинить Джисону боль в процессе, так что он напоминает себе, что нужно быть терпеливым.
— Боже, я жду не дождусь дойти до этого источника и искупаться, — выдыхает Хёнджин. — Мы идем слишком долго, я так хочу расслабиться поскорее.
Чанбин понимает его чувства, хотя он и не был в пути так долго, как Хёнджин и Чонин, но может быть, они находили по пути реки, чтобы искупаться. Феликс рассказывал им о множестве маленьких лесных ручьев, речушек и озер, и в путешествиях им тоже встречались несколько, но у них никогда не было времени, чтобы остановиться и насладиться водой.
Из мыслей о воде его вырывает Чан, ерзающий рядом с ним и машущий рукой, не держащей Джисона, перед Чанбином и Джисоном, чтобы привлечь их внимание. Чанбин смотрит на него и видит, как Чан сияет улыбкой. “Послушайте! Среди пения птиц можно услышать плеск воды источника,” — жестикулирует он одной рукой, так что Чанбину приходится подумать, чтобы понять, что он говорит.
Ему приходится прислушаться и сконцентрироваться, но спустя несколько мгновений он слышит тихое журчание реки. У Чана очень хороший слух, так что, конечно, он услышал это раньше, чем он или Джисон. Спустя минуту Чанбину удается наконец увидеть что-то, похожее на источник, среди деревьев. Они и вправду близко.
Пара минут между этим и тем, как они наконец добираются до источника тянутся слишком медленно, но когда они наконец оказываются там, они скидывают рюкзаки и складывают их в кучу на земле с облегченными выдохами. Вокруг источника есть пара животных, но они, кажется, пугаются, когда видят группу. Феликс, судя по всему, беззвучно говорит им что-то, и это успокаивает нервы Чанбина.
— Наконец-то! — радостно восклицает Джисон, уже развязывая обувь и откидывая ботинки в сторону. Он оборачивается к ведьмам. — И? Вода магическая? Думаешь, она нам поможет?
— Магическая вода? Не просто целебная? — Чонин тоже оживляется. — А что она тогда делает? С чем вам нужна помощь, чего ведьмы не могут исправить магией?
— По одному вопросу за раз! — говорит Сынмин, зовя Минхо к источнику. — Мы быстро проверим воду.
Два путешественника поворачиваются к ним, глядя с любопытством, но тогда Чонин вдруг что-то понимает.
— Точно, — кивает он. — Долгая история, да? Все в порядке.
Чанбин думает, что они, может быть, могут рассказать путешественникам о своих проклятиях, потому что они и так наверняка узнают. Им придется проверить, избавились ли они от проклятий, после купания в источнике, и удержать это в секрете будет сложно, так что он встречается взглядами с Чаном и Джисоном; Джисон уже стоит на земле босиком. Они молчаливо приходят к соглашению просто рассказать им о проклятиях.
— Мы хотим увидеть, поможет ли вода снять наши проклятия, — говорит Чанбин. Хёнджин и Чонин меняются в лицах, услышав слово “проклятия”, но быстро возвращают себе спокойные выражения лиц. Хёнджин глядит на Чана, и, кажется, будто он хочет что-то сказать, но Чанбин решает, что лучше он объяснит ситуацию сам, чем позволит путешественникам прийти к своим выводам.
— Э-э, да. Поэтому Чан не разговаривает. Мы не ждем многого от источника, и мы научились справляться с проклятиями, так что не надо нас жалеть.
— Нет, конечно, нет, — Хёнджин качает головой. — Мы полностью понимаем.
Чонин молчит, но не успевает кто-то сказать что-нибудь еще, как Сынмин у источника издает странный звук, все еще держа руку в воде. Все поворачиваются в ведьмам, сидящим на корточках рядом с источником. Минхо смотрит на Сынмина с широко раскрытыми блестящими глазами, и Чанбину становится интересно, что происходит.
— Вода и правда магическая! — восклицает Сынмин, поднимаясь на ноги. Все оживляются: вода и правда магическая? Значит, есть шанс… взволнованно думает Чанбин. Сынмин оборачивается, ища Феликса. — Но это не похоже на ведьминскую магию. По крайней мере, я не помню, чтобы видел такую магию раньше. Ликс! У лесных духов есть магия?
Феликс подбегает к источнику оттуда, где он разговаривал с какими-то птицами и ежиком, и склоняет голову, глядя на Сынмина.
— Ха? Магия? Не то чтобы я знаю? — говорит он совершенно неуверенно. — Может быть? Не знаю, что считается магией. Мы — это просто… мы.
Сынмин и Минхо хихикают, услышав ответ лесного духа, а остальные собираются вокруг источника. Чанбину вода кажется нормальной, но он не чувствует магии, так что полагает, что в этих словах есть смысл.
Он чувствует исходящее от воды тепло и, честно говоря, отдал бы часть своей еды за то, чтобы просто прыгнуть в нее. (Но, слава богу, ему не нужно этого делать.)
Джисон смотрит на ведьм, округлив глаза.
— Как вы думаете, есть ли шанс, что Чан…? — задает он вопрос, горящий на языке Чанбина; его голос низкий, словно он боится говорить слишком громко, чтобы не прогнать магию. — Или хотя бы мы?
— Не хочу давать вам ложных надежд… Мы ничего не знаем о такой магии, но у нее, кажется, есть целительные свойства, — Минхо разочарованно поджимает губы, и Чанбин бросает всякую надежду, которая у него осталась. Если это не ведьминская магия, то она, скорее всего, им не поможет. Это, по большей части, отстойно, думается Чанбину, и значит, что им придется зависеть от помощи ведьм еще долго.
Есть еще шанс, что магия застанет их врасплох и чудесным образом им поможет, но Чанбин не хочет разочаровываться, так что отказывается от любых надежд и ожиданий.
— Но она может помочь твоей ране. Есть большой шанс, что она может исцелять тело, — говорит Сынмин. По крайней мере, здесь им повезло.
— Ну, мы не узнаем, пока не попробуем, да? — говорит Джисон, похлопывая Чанбина и Чана по спинам. — Но в любом случае, мы примем отличную успокаивающую ванну. Вода выглядит отлично. Пошли!
Конец седьмой главы.