Цветные комнаты

      В холодном поту пятая, как ошпаренная вскакивает с кровати. Тёплые слёзы скатываются по бледным щекам, а сама она судорожно прижимается к стене своей комнатушки. Прерывисто пытается отдышаться и только сейчас замечает, что рядом около порога стоял доктор Бреннер.       — Папа! — бросается к мужчине, крепко обнимая его, словно пытаясь убедится, что это не сон и он не растворится прямо у неё в руках.       — Ох, — тот опешил от такого неожиданного порыва со стороны девушки, — Тебе приснился плохой сон, верно? — спрашивает, слегка поглаживая ту по голове.       Пятая громко сглатывает слюну и быстро кивает головой, слёзы продолжают капать уже на чужой пиджак.       — Ну-ну, — тихо шепчет папа, успокаивающе поглаживая светлые волосы, — Это всего лишь сон. Теперь ты снова с нами.       Сон? Но почему этот сон был настолько ярким? Не сказать, что ей и вовсе не снились сны в этом месте, но они всегда были смутными и неясными. Возможно, она потихоньку начинает сходить с ума. Ещё парочку таких беспокойных снов и у неё точно поедет крыша.       — Я хотел, чтобы врачи проверили твое самочувствие, — мужчина прикладывает тыльную сторону ладони к её лбу, — А затем ты присоединилась к нашему сегодняшнему занятию, — улыбается, но улыбка эта была крайне натянутой и неестественной.       Девушка вновь кивает, не в силах вымолвить ни слова. Шок до сих пор не проходил, наоборот, казалось, что напряжение в атмосфере с каждой секундой только нарастало. Но почему? Она ведь уже проснулась.       — Дойдешь до медпункта сама? Я доверяю тебе, — на лице блондинки застывает удивление, и весь шок моментально, как рукой сняло. Теперь вместо него пришло новое чувство. Чувство недопонимания. К чему он это говорит? — Не маленькая девочка ведь уже.       Пятая открывает рот, но тут же закрывает его. Обычно никто из детей не разгуливал сам по лаборатории без присмотра офицеров или санитаров, а тут... Сам папа освобождает от своего надзора, позволяя пройтись самой. Он явно что-то хочет от неё.       — Ты же хорошая девочка? И всегда будешь на стороне папы? — опять на его лице появляется лицемерная улыбка, скрипучий голос словно напильником резанул по натянутым нервам. Вот оно что.       Пять едва заметно поморщилась и в этот же момент отстранилась. Вернуться бы на лет восемь назад, она бы без колебаний поверила в добрые помыслы доктора Бреннера. Но, к счастью, она выросла, как и многие другие дети, и он это прекрасно понимает. Поэтому, видимо, пытается внушить, что он всё ещё тот добрый и пушистый папа. Но с ней этот номер не пройдет. Теперь не пройдет.       Они вместе выходят из комнаты и мужчина рукой указывает в сторону медпункта, как бы говоря ей: «Ну же, чего стоишь». Шаг. Затем следующий. И ноги сами понесли её в нужном направлении. Доктор Бреннер ни шагу не сделал с места, он продолжал наблюдать, как фигура пятой отдаляется. И, о Боже, она всеми фибрами своего тела чувствовала, как он взглядом прожигает дыру у неё в спине.       Заворачивает за угол и наконец-то негромко выдыхает, наслаждаясь свободными секундами. Хорошо бы выкинуть из головы навязчивые мысли о недавних событиях. Сны должны оставаться снами. Шагает медленно, сладко растягивая минуты свободы. Но вот она вновь стоит напротив внушительной, зеркальной двери.       Рефлексивно поворачивает голову на девяносто градусов, и боковым зрением смотрит на видеокамеру, висевшую сверху в углу коридора. Охрана дежурит целыми днями около этих камер, следя за всеми в лаборатории. Страшно представить, чего навидались люди, сидящие там.       Опускает взгляд в пол, уставившись прямо на полированный кафель. Поднимает левую руку и два раза аккуратно, едва слышно стучит по толстому дверному стеклу. И не дождавшись ответа, дёргает ручку на себя и тихо входит в помещение.       — Доктор Элис? — голос пятой слегка охрип, поэтому её едва можно было услышать.       Замечает Питера, который копошился по всему кабинету; девушке на секунду показалось, что он что-то лихорадочно искал, но при этом даже не понимая что именно. Взгляд у него был поникший, будто он и вовсе мысленно не находился здесь. Его костлявые пальцы перебирали рукописные страницы, а брови сошлись у переносицы. Девушка ловит себя на мысли, что он выглядит довольно забавно.       Тихо усаживается на край медицинского кресла, чувствуя, как внутри что-то съеживается. Жмурится и до побеления костяшек сжимает кулаки, да так сильно, что на ладошках остаётся кровавый след от ногтей. Привычка. Привычка сдерживать все эмоции в себе, не позволяя им выйти наружу. Как-то раз папа сказал, что прежде всего ей следует научиться контролировать себя и свои эмоции, а затем уже свои силы.       Шуршание предметов довольно раздражительно, особенно посреди такой гробовой тишины. Про себя девушка задаётся вопросом: он действительно не заметил её прихода или просто не обращает внимания? Сидит с развернутой головой и внимательно, с трепетом наблюдает за каждым его действием.       У Питера добрые глаза — пять заметила это ещё давно, когда тот общался с другими детьми в радужной комнате. Едва заметно вьющиеся волосы пшеничного оттенка, чуть темнее, чем у самой девушки. И сам он чертовски красив, словно он и вовсе не из этого мира. На Земле таких не бывает, она уверена.       И как назло санитар оборачивается именно в тот момент, когда она так любопытно и пристально разглядывала его. Пятая с огромными глазами отворачивается обратно, в надежде, что Питер не уловил её взгляда. Неловко уставилась на выход из кабинета, мысленно проклиная себя за такое безрассудство.       — Пять? — вкрадчивый голос мужчины заставляет девушку невольно передернуть плечами, — Извини, я задумался, — откладывает книги и направляется в сторону девушки.       — Я... Искала доктора Элис, она должна была быть здесь.., — едва слышно сглатывает и задерживает дыхание, когда его холодные руки касаются костистых плеч.       — Она отошла, — на секунду замолкает, и в кабинете нависает благоговейная тишина, но, кажется, они оба слышали учащенное сердцебиение пятой, — Я осмотрю тебя.       Блондинка хочет возразить, но запинается, так ничего и не ответив. Скользящим движением Баллард убирает ладошки с чужих плеч и отходит куда-то в сторону, а пятая наконец-то выдыхает. Глаза бегают по светлым стенам, по кафельной плитке, да где угодно лишь бы снова не взглянуть на него.       Вновь судорожно поводит плечом и чувствует что-то странное, что-то, чего она раньше не чувствовала. Дрожащими пальцами расстегивает первые три пуговицы белоснежной рубашки, и спускает её с плеча. Глаза моментально округляются — укус. Тот самый укус, который оставила на ней та тварь из сна. Отчётливо были видны очертания зубов, запекшаяся кровь под кожей, но рана абсолютно не болела и не вызывала даже малейшего дискомфорта, будто она была просто картинкой.       — Это ещё что такое? — Питер появляется перед ней совершенно неожиданно, пятая уже и забыла, что он всё ещё был рядом, настолько она была шокирована этой картиной.       Девушка быстрым движением натягивает рубашку на плече, испуганным взглядом глядя на санитара. Мужчина сводит брови к переносице и медленно подходит ближе к медицинскому креслу. Он был так близко... Настолько близко, что живот заныл. Пальцы мужчины едва касаются белоснежной ткани рубашки, а затем стягивают её обратно, открывая взор на свежую рану.       Голубые глаза пятой бегают по помещению, она отчаянно пытается придумать отговорку, однако ничего в голову так и не приходит.       — Это не человеческий укус, — Баллард наклоняет голову вбок, всё также с интересом рассматривая покусанное плече пятой.       — Я.., — девушка и двух слов связать не может.       Питер замечает перепуганный взгляд и учащённое сердцебиение блондинки, решает не давить на неё.       — В любом случае, — переводит взгляд на пациентку, губы Питера медленно растянулись в многозначительной ухмылке, — Мы должны её промыть       Она не отвертится. Она уверена.

***

      — Две минуты, пять, — оповещает её глухой голос по ту сторону стекла, она поднимает тяжёлый взгляд на доктора Бреннера и других докторов, которые сидели в другой лабораторной комнате.       Глаза бегают по пустой светлой комнате, здесь не было ровно ничего, ничего кроме самой пятой. Она стояла посередине помещения и нервно перебирала пальцами край своей рубашки, пока люди за стеклом что-то бурно обсуждали и к чему-то готовились.       Напротив неё была такая же белая стена, но уже со стеклом, а по ту сторону идентичная комната. Можно было сказать, что это одна огромная комната, но разделенная чуть ли не панорамным стеклом.       — Пять, — голос папы уже раздаётся в громкоговоритель висевший где-то сверху в углу комнаты, — Кивни головой, если хорошо слышишь меня.       Девушка бездумно кивает и обнимает себя руками, в этой комнатушке на удивление было достаточно прохладно, хоть она была и полностью закрытой, без какой-либо вентиляции.       — Теперь, — Мартин прочищает горло, — Переместись за стекло, вон в ту комнату, — жестом указывает на противоположную сторону.       Знал бы папа, насколько сильно девушка ненавидит пользоваться своими способностями, и ровно настолько же сильнее ненавидит выполнять его приказы. Но она подчиняется, опять подчиняется. И за долю секунды оказывается в указанном месте.       Очень сложно описать то, что чувствует пятая при эти своих скачках в пространстве. Поначалу было даже неприятно, ощущение того, будто твое тело распадается на маленькие атомы, а затем снова материализуется совершенно в другом месте. Но со временем, когда она стала практиковать это чаще, то совсем уже не чувствовала этого «побочного эффекта».       Наверное, если бы обычный человек увидел что-то подобное, явно ходил со ступором дня четыре, а то и неделю.       — Молодец, — мужчина едва заметно улыбается, а остальные доктора что-то поспешно конспектируют в компьютерах, быстро клацая по клавиатурным клавишам.       Они что-то обговаривают, но однако их приглушенные голоса не доносятся до пятой, поэтому она продолжает стоять на месте и дожидаться последующих указаний. Хорошо бы, чтобы это побыстрее закончилось, поскольку та начинает чувствовать тяжесть собственных век. Из-за этих идиотских снов она, кажется, вовсе не выспалась. Но в связи с последними событиями, она уже не совсем была уверена, был ли это сон или что-то иное.       Через пару секунд металлическая дверь в помещение открывается и в неё входит один из офицеров; средних лет, с тёмной кожей, довольно плотного телосложения, фуражка закрывала почти пол лица, поэтому сложно было разглядеть что-то ещё. Девушка не сразу замечает маленький клубочек шерсти у него в руках. Переводит удивленный взгляд на доктора Бреннера, тот лишь быстро кивнул и улыбнулся краешком губ.       Офицер оставляет котенка у ног пятой, а после же поспешно выходит из комнаты, громко захлопывая за собой дверь. Блондинка дёргается от через чур громкого звука, но затем обратно выравнивается и смотрит на папу.       — Миленький, правда? — мужчина за стеклом явно пытался как-то разрядить обстановку.       Пятой ещё никогда не доводилось видеть котов так близко к себе. В лаборатории есть целые загоны с различными животными, точнее, там только собаки, коты и ещё, кажется, были крысы. Но очень больно и неприятно осознавать, что всех их используют для экспериментов и большинство не выживает. Некоторые дети бывают крайне жестоки. Очень жестоки.       Костлявая рука опускается к котёнку, а сама девушка садится на корточки перед ним. Шерсть такая мягкая и волнистая, гладить котёнка было в новинку для девушки, но она нашла это занятие довольно утешительным. Ловит себя на мысли, что скорее всего, если бы она была совершенно другим, обычным человеком и жила где-нибудь за пределами лаборатории, то обязательно завела себе маленького серенького котенка.       — Попробуешь переместить котёнка в ту комнату? — голос доктора Бреннера заставляет девушку отвлечься от своего занятия.       Девушка нервно сглатывает и вскидывает одну бровь. Раньше кроме перемещений самой себя у неё ничего не получалось, с чего папа подумал, что что-то подобное у неё выйдет? А вдруг она сделает что-то не так и котёнок погибнет? Нет, она даже думать об этом не хочет, от одной такой мысли желудок скручивается.       Закрывает глаза и едва касается маленького клубочка шерсти, который покорно сидел перед ней, как будто зная, что сейчас что-то произойдет. Пальцы немного покалывает от страха, но она изо всех сил старается не думать ни о чем плохом.       Пытается сосредоточиться на противоположной комнате, в голове вырисовывая её идеальный образ без единых ошибок и изъянов, такую комнату, которую она видела пару секунд назад за стеклом и в которой она стояла ровно две минуты назад. От такого напряжения начинает пульсировать в висках, но пятая не сдаётся, наоборот начинает ещё сильнее усердствовать.       Она примерно понимала, как это должно было произойти, но максимально не была уверена в том, получится ли.       Корчится от явного недомогания, но теперь чувствует, как животное под её пальцами резко исчезает, просто растворяясь у неё перед носом. Только успевает открыть глаза, как за стеклом слышит восторженные выклики и аплодисменты докторов, которые аж вскочили со своих мест.       Недовольно хмурится и чувствует, как теплая кровь хлынула сразу из двух ноздрей. Такого с ней прежде не было. Лихорадочно пытается вытереть жидкость, а затем вскакивает и прилипает к толстому стеклу, чтобы взглянуть, что происходило в другой комнате.       Котёнок сидел уже на той стороне, довольно вылизывая свою длинную, чёрную шёрстку. Пятая с облегчением вздохнула и прикрыла глаза. Где-то в глубине души надеется, что больше ей не придется пользоваться своими силами. По крайней мере сегодня.

***

      Вновь перед ней длиннющий коридор, ступает уверено, но при этом осторожно. Доктор Бреннер опять позволил ей дойти самой до своей комнаты. И этот факт очень сильно настораживал девушку, ну не с проста же он так поступает. Он что-то хочет. Но почему бы ему просто не приказать? Как он привык делать.       Или он действительно считает, что та уже повзрослела и присмотр нужен за другими детьми. Ну то, что он считал её не особо сильным ребёнком, она знала, по крайней мере догадывалась. Может поэтому? Хотя ему определенно стоит опасаться её после сегодняшнего открытия! А то мало ли, переместит ему прямо на голову... Ему на голову.... Что-то... Она не знает что именно, но такие мысли уже начали закрадываться в голову.       Боль в голове ужасно обострилась после сегодняшнего занятия, девушка приложила туда руку, пытаясь утихомирить боль. Пятая промолчала и не стала рассказывать об этом, когда у неё спросили о самочувствии. Иначе её отправили бы вновь в этот дурацкий медпункт. За последние пару дней она побывала там больше, чем за последние пару лет.       И там был Питер... Не сказать, что его присутствие напрягает девушку, скорее вызывает двоякое чувство. Но каждый раз, когда он подходит так близко или касается её... Пять не может объяснить, почему сбивается дыхание, а тело от пят до самой макушки, начинает сотрясать мелкая дрожь. Она боится его? Хотя она уже уяснила, что её тело совершенно по другому реагирует на страх. Тогда... Что это такое?       Но из потока мыслей её вырывает чья-то рука, которая вылезла из мрака и лёгким движением утащила девушку куда-то в такую же тьму. Тёплая и сухая рука перекрывала возможности ни то, что говорить, так ещё и дышать. Перед глазами заплясали чёрные точки, а во рту появился вкус крови. Затем последовал толчок и та с грохотом валится на пол.       Воздух был плотным и спёртым, голубые глаза пытались хоть что-то высмотреть в кромешной тьме, но тщетно. Она слышит, как дверь тихонько захлопывается, а в следующую секунду в чьих-то руках загорается теплый, слепящий свет, что освещает почти всю комнату. Сердце бешено стучит уже где-то в горле.       Тряпки, моющие средства, швабры да и вёдра, её затащили в кладовую? Но для чего? И только после того, как глаза подымаются чуть выше, замечает, что людей в помещении намного больше, чем двое.       — Фэй? — слышит до боль знакомый голос десятого и максимально напрягает все свои мышцы, в попытке подняться с кафеля.