«Единственное, что слаще союза, — это воссоединение.» — Кэтлин Макгоуэн
Записка была найдена поутру и нисколько не удивила ни Корбла, ни Никлоса — и тот, и другой все ж догадывались о местонахождении Древнего вампира, Сигарда Эберта. Пусть и не в точности. Конкретное место предстояло еще определить Ульбрехту, а пока Эрнст наконец-то совершит задуманное, безусловно, не один, а в компании своей маленькой охотницы. Именно своей. Невзирая на мотивы Вертэнди, Ворон расставил для себя приоритеты, одним из которых ныне было девичьей сердце. Он покорит его, он добьется ее любви, чего бы то ему ни стоило, с кем бы сразиться ему ни пришлось бы — уж убийца ощущал, что Детлафф не отступит, пусть и бросил охотницу на произвол судьбы. — Вижу, что-то ты замыслил, — безэмоционально заметил бывший декадент, не отрывая взора своего от карты и блокнота, в котором еще в Каэр Трольде делал пометки. Ему не нужно было видеть действия собрата — шорох вещей выдавал весь его замысел. Ворон собирался куда-то, однако ни слова не проронил, а значит либо идет один, либо с охотницей — тень девушки, отброшенная на карту, то и дело мелькала пред алыми очами Никлоса. — Верно, — чуть помедлив, произнес Ворон, покручивая в руке своей какой-то перстень. Украшение тут же привлекло внимание Вертэнди. Она не видела его ранее. Выполненный из серебряного металла, украшенный сапфиром невероятной красоты, который по краям был стиснут когтями хищной птицы. Перстень зачаровывал. И заинтересованный взгляд девушки не скрылся от наемника. — Нравится? — поинтересовался он протягивая украшение ей. — Он прекрасен, — прошептала Вертэнди, не смея даже прикоснуться. — Откуда он у тебя? — Семейная реликвия, — не стал вдаваться в подробности вампир и тут же надел перстень на безымянный палец левой руки. — Никлос, закончи карту. Я и Вертэнди вернемся до наступления темноты, как только же солнце скроется за горизонтом, двинемся к пещере. Чувствую, она совсем близко, — Корбл закинул на плечо придорожную сумку и протянул руку охотнице. — Ты со мной или предпочтешь компанию Ульбрехта? — вопрос — иллюзии выбора, ведь взгляд его был полон решимости, не позволившей девушке даже подумать об отказе. Вертэнди молча вложила свою ладонь в его. Их пальцы, по обыкновению, переплелись. — Удачи вам, — последнее, что произнес Никлос прежде, чем они исчезли из виду. Чуть погодя вампир вновь вернулся к своему занятию, в этот раз будучи настроенным куда решительнее — во второй раз выслушивать тираду Ворона, пусть и шутливую, желания не было.***
Большую часть пути Корбл молчал, а Вертэнди не смела нарушить повисшую меж ними тишину. Боялась ли? Нет. Молчание не было угнетающим. Да и порой не все можно описать словами. Ворон изредка поглаживал большим пальцем ее тыльную часть ладони и посматривал на их переплетенные пальцы. Прикосновения грели его душу, ныне беспокойную. Встреча со своим прошлым — вот, что ожидало его сейчас. Уже год он вынашивал в себе эту идею. Воссоединение с семьей, быть точнее с ее частью. Увы, он ничего не знал о судьбе матери… и это отдавалось болью внутри. Он слишком любил их: своего отца и свою мать, — как и они любили его. Их семья во многом отличалась в этом от обыденной вампирской. Редко родители оставались подле своих детей, часто оставляли их по достижению осознанного возраста. У Корбла же все было иначе… беда разделила их. Совет преследовал отца, жаждал его смерти… а с ним и Геронты. А со смертью отца пришла б кончина и его матери. Слишком сильные чувства их связывали. Сравнимые с безумием. — Mio Corvo, — неуверенно начала девушка, стоило им замереть у входа в пещеру, — прошу, расскажи мне, куда мы идем. — В этой пещере вход в склеп моего отца. Я рассказывал тебе, о том, что случилось с ним. — Я помню, — девушка кивнула, сильнее сплела их пальцы, тем самым выражая поддержку. Она ощущала тяжесть на его душе. Ему было нелегко возвращаться сюда. — Моя семья слишком долго пряталась. Пришло время явить себя, показать миру. Я желаю вернуть Цеху былое могущество. В родном мире, он был наравне с Геронтами Кланов, сейчас же… мы подчиняемся Совету, притом только Назаира, — Корбл расцепил их пальцы, подошел ближе ко входу пещеры, прикоснулся к стене. Мгновение, и в руке его уже был факел, объятый синим пламенем в цвет камня перстня. Увидев удивление на лице охотницы, он пояснил: — Огонь, как и все далее, зачаровано. Думаю, для тебя не секрет, что у вампиров есть своя магия, — мужчина вновь взял девушку за руку и потянул вглубь пещеры. — И сколько чар тебе ведомо? — с несокрытым любопытством поинтересовалась Вертэнди, крутя головой. Стены были усеяны фресками. На одних — вороны. На других — змеи. Где-то были изображены сцены прихода первых представителей Высшей расы в этот мир, и средь них она узрела мужчину и женщину, в руках которых были посохи. — Немного. Мой род специализируется на метаморфозах. Изменениях души и тела. В нем сплетаются, как представители клана Cerebrum, так и Animus. Мы можем подчинять своей воле, читать мысли и видоизменять воспоминания, подобно сынам и дочерям клана Cerebrum. И подобно клану Animus управлять душами, в том числе их формами, — голос Корбла звучал уверенно. — С приходом в этот мир мы имеем лишь отголоски былого могущества, однако… представители Древних и Древнейших родов обладают знаниями, способными привести к истинной силе. — И в чем же заключена истинная сила? Я видела вашу боевую форму, видела и форму нетопыря. — Mia Luna, — Ворон одарил девушку искренне улыбкой, — ты же замечала, что я едва ли демонстрирую их. Более того, не каждый Высший способен принять форму нетопыря. Большинство, да, но не все. — К чему ты клонишь? — девушка едва ли не упала, споткнувшись об острый камень. Ворон молниеносно среагировал, оберегая от падения. — Осторожнее, — снова эта улыбка. — Я в принципе не могу обратиться в нетопыря. А что до боевой формы, то я не принимаю ее не только потому, что опасаюсь напугать тебя. Подобно всем из моего рода, я способен контролировать метаморфозы своего тела. В том числе я могу принять образ другого человека… при сильном желании. Однако это заберет много сил — придется перекраивать себя от и до. И все это потому, что вампиры способны существовать вне этой бренной оболочки. — Твоя внешность сейчас… Это… — О нет, — мужчина покачал головой. — Я таким был рожден, и ничто в себе не изменял. — Ты мог убрать шрам, — вырвалось у Вертэнди. Она прекрасно помнила его рассеченную скулу — ранение после битвы с беанн’ши, коей стала после смерти Сэльвэтрис ввиду проклятья, сотворенного расторгнутой клятвой и ее собственного страха. Остался шрам. Три белесые полосы. — Мог. Более того, со временем пораженная плоть регенерировала бы. Пусть и была замешана темная магия, некромантия и яд, но магия подобного рода… выветрилась бы со временем вследствие вампирской регенерации, как и многие другие чары. Я же решил оставить себе воспоминание. Поверь мне, это не единственный шрам. — Что-то не припомню… — Боюсь, для того, чтобы его узреть нам придется познакомиться поближе, — цокнул языком Ворон, и в тот же миг щеки девушки налились краской. Нет, он не пал до Вилфрида своими низменными изречениями. Даже в подобной фразе читались свойственные лишь ему черты. Черты именно искусителя, а не извращенца и пошляка. Тем временем они уже подошли ко входу в склеп. Проход был загорожен массивной фреской, высеченной из камня. На ней были изображены сплетенные воедино ворон и змей. Они глядели друг на друга, раскрыв клюв и пасть. И нет, не было в них желания напасть, они были союзниками. Искусно вырезанные существа будто бы держали что-то… только вместо предмета было странной формы отверстие. Вертэнди нахмурилась, пытаясь сообразить, что же некогда было размещено в нем. Корбл же, отдав девушке факел, потянулся к своему перстню, который и оказался ключом. Стоило украшению встать на свое законное место, а камню блеснуть в синем пламени факела, как раздался скрежет… Неужели в сводах пещеры был скрыт механизм? — Идем, — Ворон жестом пригласил охотницу пройти вперед, попутно забирая у нее факел. — Смотри под ноги, давно уж не был здесь, — обеспокоено проговорил он, стоило девушке ступить на винтовую лестницу, ведущую вниз. Лишь два пролета, и они оказались в просторной комнате, которую вмиг осветило синее магическое пламя, стоило Корблу разместить факел у входа. В самом центре помещения был расположен массивный камень, усеянный руническими символами. На его гладкой поверхности покоилось тело седоволосого мужчины. Бледного как сама смерть. Кожа его отдавала сероватым оттенком, иссохшая, сморщенная. — Он жив? — голос охотницы дрогнул. Она поспешила отвести свой взор от тела на фреску, расположенную напротив входа. То был ясень с широкой раскидистой кроной. — Etim. — Все эти фрески… — она пыталась отвлечься от ужасающей картины. От тела. Ее уже пробивала дрожь. А что будет, когда пробудится иссушенный вампир? — Моих рук творения, — с легкостью ответил вампир, подходя к отцу. Анабиоз. Тогда то было единственным решением. Он уберег свою семью…быть точнее отца, однако до последнего в нем жила вера, что сей поступок сберег и его мать. — Встань в углу комнаты, что ближе к выходу, прошу тебя, — проговорил Корбл, оплетая пальцами рукоять кинжала, что покоился на камне подле иссушенного тела Аскура. — И что бы ни было, не подходи. Ты услышала меня? — он взглянул на Вертэнди прежде, чем рассечь ладонь. Прежде, чем та коснулась губ Древнего вампира. Вертэнди наблюдала за происходящим с опаской. Интуиция подсказывала: ничего хорошего ожидать от иссушенного вампира не стоит. Пусть он и будет слаб, однако… ему хватит сил, чтобы свернуть ей шею, а после — выпить ее кровь… до последней капли. Непросто так Корбл попросил ее отойти — боялся. А как же боялась она сама… вся ее прежняя храбрость куда-то улетучилась. Постепенно — с каждой каплей крови Корбла — кожа Древнего начала приобретать здоровый оттенок, а веер ресниц затрепетал. Мгновение, и вампир распахнул свои глаза, подобные двум льдинам. А в следующее уже навис над Вертэнди, ухватившись когтистыми пальцами за ворот ее куртки. Сердце пропустило удар, девушка ощущала смерть, наступающую ей на пятки… Но не сегодня. Один мощный удар и напавший на нее вампир встретился с противоположной стеной склепа и начал медленно сползать по ней, оседая на каменный пол. — Ты в порядке? — прозвучал обеспокоенный голос у самого уха девушки. Она ощутила родной запах. Ворон прижал ее к себе одной рукой, вторая что-то искала на поясе. — Я рядом… тише… — он ощутил, как ее грудная клетка затряслась. Ее всхлипы заглушил звон металла, ударившегося о каменный пол. Ворон бросил отцу флягу, определенно наполненную кровью. Его кровью. Эрнст сильнее обнял охотницу, начал шептать успокаивающие слова на родном языке, поглаживая то и дело ее по голове. Он развернулся вместе с нею, чтобы видеть отца, чтобы знать, что он предпримет. Древний к тому моменту осушил уже флягу. Вампирья кровь — истинное лекарство…. однако нужно было подождать, а потому наемник поспешил опуститься на пол, посадив Вертэнди себе на колени. Она все еще тряслась, сжимала добела ворот его рубахи. Они пробыли в склепе чуть более получаса, выжидая, когда разум возьмет верх над животными инстинктами. Все это время Вертэнди была в руках Эрнста, который не смел отпускать ее. Чуть не потерял. Вероятно, поступок его был глуп. Он привел смертную к иссушенному вампиру, однако… он желал и познакомить девушку со своей семьей. Показать частичку себя… то, что никто не увидит, о чем никогда никто не узнает более. Весь этот склеп — его творение. А отец — самое близкое существо… безусловно наравне с Орнеллой Астой — его матерью. — Прошу простить меня, юная леди, — Древний осторожно начал подниматься с пола, ступил на шаг к ним, смотря прямиком в глаза сына. Он ждал его реакции, его позволения, ощутил все ж, что девушка эта была приведена не с целью утолить его жажду, она была подругой сына, была его сокровищем, если можно так выразиться. — Мое имя Аскур Оден Рейнир Симен-Танкред. Думаю, о нашем с Корблом родстве вам известно. Могу ли я узнать ваше имя? — Вертэнди ан Хемминг, — сглотнув, представилась она, поднимаясь. Корбл и сам поднялся и ступил к отцу. Они замерли напротив друг друга, рассматривая с ног до головы. — Ego eram misi tui, pater, — признался Ворон, обнимая Аскура. — Et ego, fulius mio, — в голосе его звучали нотки сарказма - все же не заметил он, прошедшего времени, - тем не менее он похлопал по спине наемника в ответ. — И я неимоверно рад видеть подле тебя дочь великого клана смертных. Клана, что всегда ведал о нашем народе, о наших традициях, — Оден отпрянул от сына и протянул свою раскрытую ладонь охотнице. — Прошу, не бойтесь меня. — Я не боюсь… и прошу обращайтесь ко мне на «ты»… я всего лишь простая смертная, к тому же намного младше вас, — неуверенно проговорила она, вложив свою похолодевшую ладонь в его. Последовал легкий поцелуй. Вертэнди была тронута. Не ожидала. Корбл же на поступок отца лишь усмехнулся. — Как пожелаешь, Вертэнди…. Эх, давно я не видел свет, Корбл. Думаю… самое время освежиться. Дамы вперед, — он галантно указал на выход. Ан Хемминг не противилась. Сердце бешено колотилось в груди от пережитых эмоций. Стоило отцу и сыну остаться на пару мгновений наедине, как Корбл произнес: — Я убью за нее, отец. Любого. — Я знаю. Лишь слепой не увидит то, как ты смотришь на нее, только в ауре ее чувствуется чужая энергия. — Временные трудности. — Так держать! — Аскур засмеялся, и смех его отразился о стены склепа.***
Аскур Оден не мог оторвать взгляда от окружающей его картины. Все так изменилось… и изменения… они будто бы витали в самом воздухе. Сколько сотен лет прошло с того рокового дня? Кажется, чуть меньше трех веков. Сын его уж вырос, стал главою Цеха — о сей вести Ворон чуть ли не сразу поведал отцу, стоило выйти им на поверхность. Эрнст обрел власть, а с ней и ответственность. От Древнего не скрылся и кинжал, который поблескивал в ножнах Корбла. Пусть артефакт и изменился, однако Аскур не был глупцом… более того он ощущал мощную ауру. Да и… знал, что сын его не станет вставать против всех, не имея туза в рукаве. Эту карту мало кто побьет. А сейчас, пробудившись от векового сна, он и сам стал тузом в рукаве Корбла. Оден догадывался об этом. И догадки его подтвердились, стоило Эрнсту рассказать о Сигарде и о послании от него. Уж кто как не старые друзья смогут прийти к соглашению. Аскур также догадывался и о конфликте Детлаффа и Корбла. О сыне Эйлерта Хейко, брата Сигарда Эберта, он знал все ж не понаслышке — был рожден тот до его «спячки». А теперь Аскур знал и о старой дружбе его сына с сыном его давнего, увы, ныне мертвого союзника. И дружбе той не был он нисколько удивлен, как и тому, что пришел конец ей из-за женщины. Все ж нередко из-за дам начинались войны, нередко доблестные сыны своих отцов убивали друг друга за сердце прекрасной девы. И эта история: история Вертэнди, Детлаффа и Корбла — нисколько не отличалась от уже тех, что мелькали на страницах книг. — Вертэнди… Позволь узнать мне. Ты и мой сын. Что связывает вас? — уста Одена растянулись в улыбке. Он изредка поглядывал на Корбла, ожидая узреть в глазах его недовольство, но в них заискрился интерес. Эрнст не был готов задать сей вопрос девушке, тем не менее желанно было ему услышать ответ. — Мы близки. — Дитя, близость бывает разного плана… Оден не договорил. За спинами их раздался боевой клич, а там уж из кустов с топором наперевес выскочил взъерошенный вампир. Вилфрид Хейден. Пьяный… чертовски пьяный. От него разило кровью медведя. Признаться, Аскур никогда не испытывал тяги к крови животных, та была ему омерзительна. И Корбл разделял предпочтения отца. Уж лучше осушить немытого бродягу, чем это создание. — Ух… Сука! Ты б знал, что видели мои глаза… Эта сука… — загрохотал Хейден, маша топором в опасной близости от лица Одена. Признаться, берсерк и не заметил прибавление в команде. — Если тебе дорога эта зубочистка, дитя Плоти, то настоятельно рекомендую убрать ее, — оскалился Аскур, взявшись за пятку топора и отодвигая его от своего лица. Корбл усмехнулся при виде эмоций отца. Пренебрежение. По правде говоря, Оден никогда не ценил вклад клана Caro, считая тех неотесанными мужланами. Тем не менее с родом Дер Арн Сиджисвалдов был он дружен, или быть точнее — был дружен их род. Союз сей тянулся чрез века, однако не было заключено за все то время ни единого брака между ними, оттого в крови Рейнер Симен-Танкредов не было крови клана Плоти… Ни капли. — А эт еще че за хер с горы? — Вилфрид, я бы сделала поправочку… — хохотнула охотница в кулак, — …под горой. Ее замечание слегка разрядило обстановку. Хотя, по правде говоря, Аскур и не собирался ставить внезапно появившегося Хейдена на место, ощущая чувства своего сына. Это был его друг… возможно побратим. А друзья его сына — его друзья. — Giavane, не стоит грубить моему отцу. — Оу… прошу простить. Перебрал, — Хейден отсалютовал Аскуру, будто бы пытаясь исправить его первое впечатление на свой счет. — Вилфрид Хейден Уц Хаган-Берн. Мог быть конунгом сих мест, если б не розоволосая сука… кото-о-орую я только что и встретил и из-за которой надрался. Во всем виноваты бабы! Вот помяните мое слово! — начал свою пьяную философию Медведь, уперев кулаки в бока. — Вот… Корбл… ты ж, сука, знал, что я ее встречу. Знал! Вот на кой черт мне эта… дрянь? Трахнуть? Так я лучше руку свою трахну… — Вилфрид! — Эрнст мог долго терпеть словесный понос друга, однако всему был свой предел. И сейчас было не время и не место подобным тирадам. — Во-первых, выражайся культурно при старших, во-вторых, при дамах и, в-третьих, где ты забыл Несрин? — Так они поладили! — развел руками берсерк. Подобное заявление отразилось удивлением на лицах Корбла и Вер. — Сидят, лясы точат… Одна другой краше. Не удивлюсь, если уже кувыркаются. Эрнст устало потер переносицу. Сей план куда лучше выглядел в его голове. Признаться, он рассчитывал на то, что Руна Северин и Хейден свои баталии перенесут в иную плоскость — горизонтальную. Уж сколько раз Медведь заявлял о том, что если встретит свою «розоволосую суку», так сразу отымеет. Но нет… Все вышло иначе. Однако, если верно нынче составил цепочку Ворон, происходящее все равно было ему на руку. — Что-то еще? — спросил наемник. — Ничего. — Тогда найдем Никлоса и двинемся к Скрытому. На том и порешили.***
Ульбрехт ожидал их на том же место, казалось бы, замерший подобно каменному изваянию. Однако стоило ему услышать их шаги и узреть их воочию, как он тут же вскочил со своего места и поспешил сообщить товарищам о готовности своей карты. В этот раз бывший декадент был уверен в том, что ему удалось рассчитать точные координаты входа в пещеру Скрытого. Ждать более не стали. Да и к чему это? Солнце только начинало катиться к горизонту. К удивлению Корбла, свои дела он закончил намного раньше, как впрочем и Никлос. Потому, накормив Вертэнди, они двинулись прямиком к месту, которое ныне на карте было отмечено синим крестом… к месту, где Вертэнди ожидал приятный или не очень сюрприз в лице Детлаффа Экхарда Дер Арн Сиджисвалда — ее сбежавшего возлюбленного. А возлюбленного ли? Его предательство все ж острым ножом рассекло ее грудную клетку, задевая сердце и душу… душу, что была у них одна на двоих.