«Мы словно лодки пытаемся пробиться в настоящее, но нас безжалостно относит в прошлое…» — Великий Гэтсби (The Great Gatsby) (2013)
Найти пещеру в этот раз не составило труда. Своды ее были усеяны рунической вязью, мерцающей алым огнем. Ни с чем не спутать. Узрев руны, Вилфрид побледнел. Те навевали на него воспоминания… Дочь Скрытого, та, из-за любви к которой он был изгнан. Может он глупец? Отдал корону в руки девушки, которую одолел в честном поединке… будь он конунгом, она бы стала его женой. Он бы достиг желаемого. Или… Хейден ныне не желал вспоминать. Да и до сегодняшнего дня тоже. Он вновь попался, последовал приказу Корбла, который был хитрее и ловче. Блядская политика. Ему никогда не понять ее. Берсерк предпочитал решать любой вопрос силой. И неважно касался ль тот любовной темы аль военной. Все можно решить в сражении. — Я пожалуй проветрюсь, — у самого входа в логово Скрытого Вилфрид развернулся. — Стоять! — Корбл оскалился, ловя собрата за предплечье. — Что удумал? — Я с этим Лысом хером встречаться не собираюсь. Я его дочурку трахнуть хочу, а он меня что ль по-твоему за это по головке погладит?! — в глазах берсерка был страх, казалось бы, впервые со времен их первой встречи он боялся за свою жизнь. — Пусть идет, — прозвучало холодно. Аскур всматривался в темноту пещеры. Пусть и не было в нем еще той силы, что могла быть, однако сейчас он чувствовал себя куда лучше и вполне мог подсобить в случае опасности. Услышав слова Древнего, Хейден поспешил покинуть это место, обратившись в тыквенный туман. Уход собрата пробудил в Никлосе сомнения: в отличие от Вертэнди, стоящей рядом с ним, он прекрасно знал, что ожидало их внутри. Быть точнее… кто: Сигард и Детлафф. И… встреча с Экхардом была последним пунктом в списке желаний Ульбрехта. — Если хочешь, уходи, — твердо проговорил Эрнст, обращаясь к бывшему декаденту. Присутствие отца придало Ворону уверенности. Он верил в себя, в свои силы и в свои умения. Влияло также на него и присутствие девушки — ради нее он был готов на многое. Он не позволит ее обидеть. Даже себе. — Я… я подождал бы вас снаружи. Уж прости, Корбл, но встреча с «политическими деятелями» не входит в список моих хобби. Я едва ли выбрался живым в прошлый раз. Эрнст молча кивнул. Теперь их трое, как, впрочем, и в пещере ожидало их трое вампиров. Равная игра, если б не одно но. Внутри Древнейший, Древний и равный по силе вампир наемнику. А что же имел Ворон? Древнего, который был истощен, свою силу еще в полной мере необузданную мощь кинжала и смертную девушку, которую поклялся защищать ценой собственной души. Признаться, пред ним раскрывалась перспектива, совершенно не располагающая к себе, однако бежать сейчас — значит принять поражение. А проигрывать он не собирался. Ни сейчас! Никогда! Первым скрылся во тьме пещеры Аскурс, после уж за ним последовала охотница с Эрнстом. Отходить от него Вертэнди была не намерена — вцепилась в его руку. И виной тому не только страх перед неизвестным, но и темнота — уж в темноте так хорошо как вампиры она не видела. Да и что таить: на душе ее скреблись кошки. Что-то должно было вот-вот произойти. Только… что именно она не знала. Что же до Корбла — ни единый мускул на лице его не дрогнул. Он выражал собою силу и решительность. Непоколебимость намерений. — Рад вс-с-стречи я, с-с-спящая крас-с-савица, — эхом отразилось от каменных сводов. Мгновение, и перед вошедшими возник хозяин сего места — Скрытый. — И вас-с-с видеть рад я, — Древнейший вампир перевел свой взор с Одена на держащихся за руки наемника и охотницу. — С-с-судьба с-с-связать решила вас-с-с, но вы противитьс-с-ся изволите вновь и вновь, теперь ваш путь длинною в вечность. — Нам ведомо, что ты скрываешь двух вампиров, — Корбл выудил из сумки своей записку. — Отведи нас к ним. — Вы их друзья? — поинтересовался Древнейший, нехотя разворачиваясь спиной и двинувшись вглубь пещеры. Несомненно, ответ ему был известен. Сила Древнейших едва ли знает границ: труда прочесть намерения вампиру не составило. — Друзья? — глухо засмеялся Аскур, первым следуя за хозяином пещеры. — Увы, с самого сотворения мира иные правила. Убей их всех — останься верен себе. — С-с-слова ис-с-стинных с-с-сынов с-с-создателей Цеха Тьмы, — потресканные и почерневшие уста Скрытого сложились в улыбке. В безжизненных его глазах блеснули огоньки жизни. Неужели был он средь них? Неужели девиз сей навеял приятные воспоминания? — Быть может… род Рейнеров С-с-симен-Танкредов наконец-то вернет ему прежнее величие. — Лишь время покажет, — твердо проговорил Корбл, не отпуская руки охотницы. Сердцебиение девушки с каждым новым шагом замедлялось, будто бы подчиняясь чужому ритму. Это не укрылось от Ворона. Вмиг Древнейший резко остановился. Один его звонкий хлопок, и по периметру зажглись алые огни. Помещение залил свет, освещая, казалось бы, каждый уголок, и лишь в видневшемся проходе господствовала тьма, в коей загорелись два золотых огня — глаза. Бесспорно, к ним двигался Сигард Эберт. Стоило Древнему замереть в шаге от пришедших, как Скрытый исчез. Но все ж его присутствие вампиры ощущали. — Рад видеть тебя, Корбл Эрнст, или быть точнее опальный король Цеха. Сколько ж вампиров жаждет кончины твоей? — Намного меньше, чем твоей. — Еще придет твой час, — Эберт обратил свой взор на главу рода Рейнеров Симен-Танкредов. — Аскур Оден, тебя ж увидеть я не ожидал, но, признаюсь, я скучал. Прошло столько лет, и вот мы снова по одну сторону баррикады. Гонимые псами Совета. Презираемые Геронтами. Жаждущие изменить суть вещей. Только какой исход нас ждет сейчас? — Враг падет, — уверенно произнес Оден, ступая последний шаг, что разделял его и Эберта. Древние пожали друг другу руки. Помнили о дружбе своей. О дружбе их семей и о договоре, что был заключен меж ними. Два великих рода обещали прийти на помощь друг другу, какие бы цели не были ими преследуемы. И пока главы семей вспоминали былые времена, Корбл и Вертэнди были предоставлены друг другу. Смятение охотницы Ворон ощутил тут же. — Что тревожит тебя? — Здесь кто-то еще… я… я боюсь этого, лишь одно существо обладает подобной аурой. — Давно ты ощущаешь ауры? — Эрнст напрягся, когда девушка отступила на шаг от него. Его ладонь тут же опустилась на ее хрупкое плечо. — Не отходи. Гостеприимство Скрытного — лишь иллюзия. — Я ощущаю твою… Тех из вампиров, которых хорошо знаю. И на удивление твоего отца. — Мы одной крови, это не удивительно, — пожал плечами наемник. Он проследил за взглядом Вертэнди, которая смотрела в темноту, из которой совсем недавно вышел Сигард. — Прошу… позволь мне осмотреться, — набравшись смелости, сжав до бела кулаки, попросила девушка. Корбл не сталспорить с ней. Ее решимость не позволила ему. Однако он не смел ее и отпускать далеко от себя, отставал лишь на два шага, чтобы в любое мгновение отодвинуть ее себе за спину. Ан Хемминг прикусила губу, едва ли не до крови. Она медленно двигалась вперед, обходя Аскура и Эберта. К слову, последний хищно улыбнулся, и Оден почуял неладное: сам стал следить за девушкой, памятуя о ее значимости в жизни сына. — Ты уверена? — решил уточнить Ворон, узрев во тьме яркие огни. Свет аквамариновых очей. Зрим ли тот был человеческому оку? Корбл надеялся на то, как и надеялся на благоразумие вампира, затаившегося в темноте. Детлафф. Он не смел вслед за дядей выйти на свет, наблюдал за происходящим издалека и, по правде говоря, внутри него разгорался огонь ярости, гнева и злости. Мужчина помнил о ночном поцелуе наемника и охотницы, видел его, как и видел то, как девушка не отпускала руки Ворона, заходя в пещеру. Эрнст был ее спасением… даже если и спасать нужно было от него, от Детлаффа Экхарда — наследника великого рода. Однако наравне с яростью таилась в нем и обида. Она предала его — свой же проступок за таковое он не считал, — а предателям лишь одно прощение — смерть. Только убив ее, умрет он сам. Это он помнил. Гонимый этими мыслями, Детлафф наконец-то сделал шаг навстречу Вертэнди, но лишь один. Они замерли в шаге друг от друга. В ее глазах был испуг. В его — злость. В ее руках не было оружия — она пришла с миром. Его же руки были готовы к битве: они были искажены длинными когтями, которые то и дело касались каменного пола пещеры. Страх… разве это он ожидал увидеть в очах своей женщины? Нет. Уж точно не его. Не так смотрят на любимого мужчину. Он сделал выводы. Картина наконец-то сложилась в голове Детлаффа, и в прыжке он напал на виновника, на Эрнста — безусловно, таковым лишь Ворон был в его глазах. Только когтям Экхарада не суждено было коснуться плоти наемника, уж слишком тот был молниеносен, сумев отразить удар когтями левой руки, в то время как в правой всеми оттенками синего засверкал легендарный кинжал «Sitis». Силу активированного артефакта почувствовал каждый, как и ощутил неладное. Лишь один рывок, и вот Аскур оттащил девушку от эпицентра событий, завел охотницу за спину, приготовившись защитить ее от любого, кто решит напасть на нее. А Эберт… он был поистине спокоен — мужчина поравнялся с Оденом и произнес: — Мы вам не враги. — Тогда племянника своего придержи, — рыкнул Змей, наблюдая и вслушиваясь. Корбл и Детлафф на миг отпрянули друг от друга. Каждый был готов вновь напасть. Они кружили, будто исполняя какой-то танец, двигались в такт лишь им слышимой музыки. Никто не желал уступать. Никто не желал забывать свои обиды. Свою злость. — Не подходи к ней, — по-хищному произнес Детлафф, извлекая из ножен и свой кинжал. Только чутье подсказывало: Корбл не услышит его Зов. Ни сейчас, ни позже… никогда. Ворон стал слишком силен, и даже те азы магии рода, что изучил Экхард, будучи в компании дяди, не давали ему преимущества. Они были равны. Или не были? — Может еще что-то? — Корбл был слишком спокоен. По обыкновению он владел собой. Владел голосом, телом и душой. Кинжал не завладел им. — Свято место пусто не бывает, Детлафф. Ты предал ее. — А ты преуспел, да? Хотя что это я… Ход вещей не нарушен: вороны слетаются на падаль, — последнее слово прозвучало чересчур грубо. И за грубость сию Детлаффу предстояло ответить, уж так решил Ворон, рассекая острием кинжала воздух перед собой. — Genu submitti! — слетел с губ Корбла приказ. Глаза его зажглись сапфировыми огнями, а кинжал объял черный дым — артефакт повиновался воле вампира, творя свое мощнейшее плетение. В тот же миг Детлафф, не имея власти над собой, опустился на колени. Преклоняясь. Звериный оскал блеснул в свете огней. Экхард сильнее сжал Vocatus и прохрипел призыв, покуда был еще властен над своим голосом. Но тщетно… Зов не достиг цели, был отражен мощью чар Sitis’а. От бессилия своего Детлафф застонал. Повержен. — Не может… — глаза Эберта вспыхнули в удивлении. Он не верил в происходящее. Не верил в Силу, что стала доступна Эрнсту. Сотни лет должно было уйти на это. Сотни! А сей артефакт… попал к Ворону из рук Никлоса. С тех пор прошло лишь полгода. Будто марионетка, Детлафф склонил голову. Он ощущал приближение, ощущал близость оружия. Смерть ли это? Нет. Возмездие! Ворон ни за что не убьет его, ведь на кону слишком многое — жизнь Вертэнди. Или… коль доступны Эрнсту чары артефакта, то и наемник позналмагию своего рода… А коли так, то различить нить его жизни, от жизни охотницы, Эрнсту не составит труда. Перережет нужную. — Mio amatus-Corvo, ego perete tui de beneficium, — голос охотницы дрожал. Невзирая на предательство Экхарда, она не желала тому смерти, как и подобного унижения. Пусть даже сейчас Детлафф не обратил на нее внимания, не проронил и слова… ни объяснился, ни извинился, но смерти она не желала ему… Сей поступок — оскорбление Вертэнди — просто расставил все по своим местам. Девичьи мечты разбились об твердые острые грани реальности. Попутно словам своим, она сделала шаг к Ворону, чтобы еще сильнее задеть Детлаффа… может ощутив ее боль, он наконец-то расскажет ей обо всем. Расскажет о причинах своего ухода. — Bene, mia amatus, — Эрнст отступил, оборвал плетения, разрезая их острием кинжала. Действовал он по наитию и, признаться, доколе не ведал всего того, что творил. Его объяла ярость, не только своя, но и кинжала. Уж были они одного мнения: Детлафф заслужил наказания, — Recuperare tui, — произнес он то, что должен. То, что шептал ему голос кинжала, принявшего его.***
Произошедшее оставило свой отпечаток. И лишь Скрытый, узревший сию картину, коротко одобрительно кивнул Ворону, когда тот двинулся к выходу за руку с охотницей. Следом вышли Древние, что несмотря на разногласие молодняка, сами пришли к согласию. Все ж враг моего врага — мой друг. Да и союз, заключенный их семьями, несколько тысяч лет назад требовал того. Что же до виновников: до Детлаффа, Вертэнди и Корбла. То первый предпочел хранить молчание, замыкая строй. Экхард и слов приветствия не проронил, узрев Никлоса, а позже и Вилфрида, Несрин и незнакомую ему розоволосую вампиршу. Вертэнди же, не смея обернуться и взглянуть на Детлаффа, шла подле Корбла, пребывающего в своих мыслях, но ровно до тех пор, пока с губ девушки не сорвался неожиданный для нее самой вопрос. — Ты говорил, что тебе не подвластна вся сила кинжала. Как? — Не знаю, Вертэнди, — мужчина покачал головой. Он не врал. Сам был в замешательстве. — Я с трудом могу вспомнить произошедшее. Все будто в тумане. Я действовал инстинктивно, желая защитить тебя, отомстить твоему обидчику. Боюсь, я и повторить это не смогу. Услышав беседу, с ними поравнялся Аскур. Появился он как раз в тот миг, когда Сигард притормозил, чтобы что-то сообщить Детлаффу. — Ты слышал его голос, filius mio, голос кинжала — души, заключенной в нем, — пояснил Древний. — То была его воля. Он признал тебя, как своего владельца — теперь об этом я могу говорить с уверенностью. Меж тем признал он и Вертэнди, — седовласый мужчина бросил короткий взгляд на охотницу, — видимо ощущая вашу связь. Он решил защитить ее. Быть может, проучить неугомонного. — Эти чары… они стихийные? — произнесла свое предположение Вертэнди, памятуя уроки Арвен. — Отчасти, mia Luna, я не обладаю этой силой и не могу управлять в полной мере. Кинжал имеет свой нрав, на счастье схожий с моим, оттого мы и дополняем друг друга. Зов, вероятно, мог подействовать, если бы не благосклонность артефакта… я был ведом эмоциями, а это… не лучшее состояние, уязвимое.***
Ночью сего же дня весть о союзе двух семей разлетелась по Континенту. Как и весть о присоединении к Цеху Тьмы вампирских кланов Скеллиге дошла до воронят, и до их недругов — пусть не до самого Совета Назаира, но уж точно до их участников. Подобные шаги главы Цеха, что был до того под острым взором Старейшин, означали лишь одно. Король Цеха жаждал войны. Войны, в которой сложно предсказать победителя. — Figlio di putana! — прогремело в кабинете Старейшины. Задрожали витражные окна. Злость Рейна нельзя было описать словами… ни на одном языке. То была злость за предательство… за нож в спину… от друга… — Аларикус, нужно было признать… Цех Тьмы никогда не был под нашей властью, — весьма дипломатично проговорил Фридхельм Ланц, меряя комнату. Ровно пятнадцать шагов. Рейн молчал, смерив недобрым взглядом Древнего, который был чересчур спокоен… Это выводило из себя еще больше. Недолго думая, Советник бросил письмо от их доброжелателей — уж не знали они ни заказчика, ни автора записки — в огонь. Бумагу тут же поглотили горячие языки пламени. — Пред нашим носом! Пред нашим носом эти шлюхи смеют заключать союзы. Как только Совет Скеллиге примкнул к ним?! — рыжеволосый вампир не мог поверить в происходящее. — Наши собратья с островов всегда отличались буйным нравом. И подчинения — как, впрочем, и следования правилам — от них ожидать глупо. Более того… помни, у них иная иерархия. Даже Геронты предпочитают не лезть к ним, понимая, что привычный им уклад не сломить. Что же до известий о воссоединение отца и сына, то… я прекрасно помню характер Аскура Одена. Поверь мне, Аларикус, он единственный вампир, которого следует нам опасаться. — А что до Сигарда? В письме было сказано и о нем. Воссоединение двух семей! Семьи Дер Арн Сиджисвальдов и семьи Рейнер Симен-Такредов, — Рейн уселся на диване. Признаться, он до последнего не верил, что ссора с Корблом выльется в противостояние подобного масштаба. Они были знакомы давно… и ссоры бывали и похуже меж ними, доходили до кровопролитий, что Вилфриду и Регису приходилось разнимать, но то, что происходило сейчас… немыслимо! — Наши враги сильны, но на нашей стороне закон. — Геронты едва ли явят себя. Их не видели уж несколько веков. Лишь их ищейки вершат правосудие и то… лишь наше предположение. Мы гнались за Сигардом… мы есть закон! Совет Назаира вечно исправлял ход вещей на Континенте. — Аларикус, будь сдержаннее. — Твое бездействие меня поражает, Ланц! Ты предпочитаешь наблюдать?! Нужно созвать Совет, рассказать им об этом… — Молчи! — неожиданно зарычал Старейшина, ударяя когтистой рукой по дубовому столу, который тотчас же разлетелся в щепки. — Ты дураком лишь выставишь себя и меня! У нас нет никаких доказательств! — Пока ты выставляешь себя лишь трусом, — это были последние слова, что слетели с искаженных злобой губ Рейна, перед его уходом. Если не будет действовать Совет, то непременно начнет он. И Арвен с Регисом уж в том ему помогут. Вертэнди была дорога им всем, была в некотором смысле рычагом давления… а ныне она на стороне их врага. Аларикус уверял себя, что охотница слепо следовала за Корблом, помня о его заботе, о его внимании. Рейн и вправду порой забывал о своей подопечной, а Эрнст всегда был рад составить девушке компанию, откладывая свои дела. Он любил ее. Как же поздно они все прозрели… как же поздно поняли, что именно связывает девушку и главу Цеха. И лишь один вопрос оставался открытым. Почему же Корбл отдал ее Детлаффу? Уж про связь душ Рейну было известно — несколько дней назад об этом ему сообщила встревоженная чародейка, что ощущала свою вину. Только имеющиеся знания не объясняли причин. Мотивов Эрнста… а они несомненно были. Корбл никогда не поступает опрометчиво, у него на все есть свои планы. Эх… Время. Им всем нужно было время, чтобы осознать происходящее, принять его и решение, касающееся дальнейших их действий.