Разделённые мирами

Почти не верю, что это происходит на самом деле. Что спустя всего несколько дней я стою с Перси в очереди из пар в Храме Афродиты. Мы переглядываемся и хихикаем, на время позабыв обо всех тревогах и заботах. И увлечённо наблюдаем за творящейся вокруг красотой. На воскресенье седьмого августа выпадает ярмарка Богини Любви, и поэтому все её острова в этот день особенно тщательно украшаются цветами. А в храме под потолком нет-нет да и вспыхивают огненные сердца, похожие на маленькие фейерверки. Несмотря на запланированный ритуал обращения к Афродите за благословением, мы одеты в повседневные вещи. Ведь совершенно не гарантированно, что мы получим это самое благословение прямо сегодня. Поэтому ни я, ни Перси не особенно задумываемся о внешнем виде, и лишь небольшой сорванный по дороге букетик в моих руках несёт в себе намёк на праздничность. И ещё кольца, этим утром переданные от Тайсона. Они мне безумно нравятся: совсем тонкий, почти незаметный ободок без цепляющихся деталей и элементов. Лишь на внутренней стороне гравировка, рассмотреть которую можно разве что под микроскопом. «Перси. Аннабет. Вместе». Мне нравится такая лапидарность. Хотя, конечно, я знаю, что там просто больше ничего не поместилось. А мне и не нужно. Всего несколько часов назад, получив с курьером посылку от матери – оставшиеся у неё мои вещи – я беспокоилась о том, правильно ли мы поступаем. Стоит ли так спешить и организовывать ритуалы? Готовиться к венчанию и просить благословение у Богинь, когда мы не знаем точно, кто я сама. Потом я же сердилась, на саму себя, осознав, что из-за дурацкой посылки засомневалась в нём – в Перси, в нас. Да, я совершенно точно не планировала вступать в столь серьёзные отношения уже сейчас. Куда спешить? Но… зачем медлить? Неужели я могу допустить, что когда-нибудь мои чувства к Перси могут ослабнуть? Хочется дать себе затрещину, потому что я так долго боялась отношений с ним, что теперь никак не могу привыкнуть к тому, что он – мой соулмейт. Мой избранник. Мой предназначенный. Тот самый, с кем я буду до самой своей смерти. С кем прямо сейчас в считанные секунды получаю благословение Афродиты. В глазах Джексона вспыхивает голодное зелёнок пламя, и затем меня с победным воплем подхватывают на руки, кружа по залу. Не могу сдержать счастливой улыбки и смущенно прячу лицо на плече мужчины, когда вокруг раздаются поздравления случайных зрителей. К моей удаче, из-за проходящей ярмарки Афродиты количество желающих обратиться к Богине пар огромное, и мы становимся не первыми, кто получает пресловутое благословение. - Ты не пожалеешь, - объявляет мне брюнет, ставя, наконец, на землю. - Никогда, - соглашаюсь кивком, - надеюсь, и ты тоже. Надеюсь, что сделаю тебя счастливым. - Уже. - Заверяют меня и вновь подхватывают за талию и кружат над собой. *** На ярмарке мы не задерживаемся, возвращаемся домой, потому что у Перси вообще-то вот-вот начнётся смена. Как примерная жена (Боже, что за сумасшедший статус?!) накрываю обед и после чуть не пинками отправляю Рыбьи Мозги на дежурство. Его, конечно, совсем не тянет в таком настроении сражаться с монстрами, но по его же собственным заверениям, надо же хоть иногда давать Клариссе отдохнуть. На крыльце мы застреваем ещё раз, никак не в силах расстаться. Фыркаю, слушая как Перси лавирует, называя меня то «Чейз», то «Джексон». Кажется, тоже не может прийти в себя от столь легко полученного благословения. - Ты ведь будешь меня ждать? Скучать? – спрашивает брюнет, умоляюще глядя на меня, - я так не хочу уходить... - Давай уже, Джексон! – разворачиваю и подталкиваю его в спину. - Вали. У меня любовник в шкафу уже окончательно утомился, - шучу, закатив глаза. Но когда он, понурившись, отходит, я всё же не выдерживаю и окликаю его: - Перси! Я уже скучаю. Возвращайся скорее. - Есть, мэм! – растягивает он губы в до боли знакомой ухмылке. Я остаюсь на веранде. И провожаю его, пока пегас с всадником окончательно не скрываются из вида. А затем то, что казалось далёким ветром, усиливается, превращаясь в шёпот. В голос, зовущий меня. И доносится он из-под нашего дома. *** По началу я просто машу на всё рукой. Тут не ясно, шёпот или всё-таки ветер. Вот вернётся Перси, тогда и попробуем разобраться. Гораздо больше меня занимают раздумья, испечь синий пирог или сделать слойки с черникой, будто это вопрос, решающий судьбу мира. К счастью для меня, я трачу на размышления столько времени, что не успеваю начать готовить, когда у меня начинается резкая головная боль. Пью одно обезболивающее, другое, но становится только хуже, доползаю до дивана, где падаю буквально замертво. Тело охватывает дрожь, у меня явно начинается жар, боль никак не утихает. Но так же быстро, как всё начинается, так же резко заканчивается. Я продолжаю тяжело дышать, стараясь восстановить дыхание, пытаюсь встать с дивана, чтобы умыться, но сил не хватает. Перебарывая слабость, дотягиваюсь до чашки с водой и выпиваю ещё несколько таблеток. И отрубаюсь на несколько часов. Но когда я вновь открываю глаза, дикая боль никуда не исчезает. А затем слышу нарастающий с каждой секундой шёпот, в котором с трудом разбираю мольбу о помощи. Навязчивый голос становится всё громче, крепче цепляется за меня, впиваясь в мою голову. И у меня не остаётся выбора, кроме как попробовать узнать, чего он от меня хочет. Перебарывая ужасные мучения, сползаю с дивана и даже умудряюсь выйти из дома. Глядя на бушующий шторм в мире Перси, который я совершенно не привыкла считать своим, могу только усмехнуться. А ведь ещё пару часов назад стояла чудесная погода. А теперь? Настоящая буря. И, как любопытно, на этот раз я легко сюда попадаю. Сама. Без каких-либо усилий. Интересно, а в мир соулмейтов дорога вообще осталась? Очередной приступ боли скручивает всё моё тело и подгоняет двигаться дальше. И интуитивно я знаю, куда мне идти. В одну из тренировок мой кинжал залетал в щель под террасой. И именно там можно, расширив эти щели и отломав часть кладки, сделать проход. Я оказываюсь в крошечном помещении, вернее просто лазе, в котором нет ничего кроме люка в земляном полу. Замечательно. Хорошо. Так. Напоминая себе, что я не последняя кретинка, чтобы в одиночестве, никого не предупредив, потащиться на подозрительный зов, я выбираюсь обратно. Боль, до этого ставшая терпимой, снова начинает усиливаться. Но стиснув зубы, я игнорирую её и иду к конюшням. Я точно знаю, что не справлюсь сама. Происходит что-то странное. Мне нужна помощь, а проклятой радугой я всё ещё не овладела и позвать на помощь не могу. К тому же, может, если я удалюсь от дома и острова, зов и тяга ослабнут? Вваливаюсь в денники вся мокрая и грязная насквозь, но мой пегас не отшатывается, даже не вздрагивает. Напротив, скотинка тянется ко мне, сочувственно заглядывает в глаза и нервно дёргает крыльями. Вывожу его на улицу, понимая, что в таком состоянии всё равно не оседлаю, и, скользя по влажной траве, забираюсь прямо так. Летала же я на Пирате без седла. Справлюсь. Пусть удержаться на ставшей скользкой от дождевой воды спине крайне сложно, я смогу это сделать. Мой скакун начинает двигаться очень медленно и плавно, но стоит ему расправить крылья и начать разгон, как мне в голову словно вбивают раскаленный прут. С губ срывается стон, а следующее что я осознаю, что лежу на половину на мокрой земле наполовину на крыле пегаса, который не дал мне сверзиться с него и получить увечья. Прекрасно. Кажется, я не смогу улететь. Несколько секунд я лежу, пока ливень хлещет мне в лицо, а ветер треплет одежду, пронизывая до костей. Я не смогу вытерпеть почти сутки в подобном состоянии. Если боль продолжит усиливаться, у меня просто расколется голова. Как минимум глубокий шок от преодоления болевого порога мне обеспечен. И раз я не могу полететь к Перси сама, придётся отправить к нему хотя бы коня, чтобы он узнал о возникшей проблеме. Я не уверена, что мне хватит сил написать записку, поэтому просто с кряхтением поднимаюсь и обхватываю голову коня ледяными руками. «Перси ведь понимает лошадей? Ты передашь ему, что мне плохо? Что что-то происходит; я слышу зов, ведущий меня под наш дом. Передашь?» На большее меня не хватает. Я не оседаю на землю лишь благодаря помощи пегаса, который помогает мне добраться до крыльца, а затем взмывает в штормовое небо. На самом деле, у меня нет никаких гарантий, что всё пройдёт гладко. Что лошадь успешно доберётся до гарнизона, ведь он – не демон Джексона. Я не уверена, что он хорошо знает дорогу, что выживет, если столкнётся с монстрами, я могу только надеяться. А ещё попытаться выяснить, что от меня хочет проклятый голос. Стиснув зубы, заставляю тело шевелиться. Переодеваюсь в сухое, накидываю дождевик, шикаю на раздражающий шёпот. В конце концов, я итак собираюсь. И если он хочет, чтобы я побыстрее отправилась к нему, ему стоит заткнуться и не мешать. Удивительно, но зов вместе с головной болью ослабевают. Не уходят совсем, но остаются лишь слабым отголоском себя где-то на периферии сознания. Не сбрасывая со счетов все варианты, я набираю себе побольше обезболивающих препаратов, и чтобы не таскать их в руках, беру рюкзак. Туда же отправляется бутылка воды. Чтобы в любой миг можно было выпить ещё одну таблетку. Нет, я вовсе не собираюсь на самом деле идти в опасную неизвестность совершенно одна. Всего лишь небольшой осмотр люка, чтобы успокоить шёпот и ослабить головную боль. Я не полезу ни в какое пекло. Убеждаю себя, что ничего не случится, если я сбегаю на небольшую разведку. Не буду же я ждать до завтра, только чтобы обзавестись сопровождением Джексона? И вообще у него работа, куда ему ещё лазить и разбираться со странными голосами? Возможно, я действительно лишилась рассудка. Но я почему-то не могу остановиться. Всё моё существо буквально требует, чтобы я немедленно двигалась вперёд. Пожалуй, больше я не буду смеяться над героинями ужастиков, по собственной глупости попадавшими в ловушки. Наверное, они тоже не могли сопротивляться зову. И поэтому, как я, лезли в люки, спускались по рассыпающейся от старости веревочной лестнице, шли всё дальше по полуразрушенными помещениям, поражаясь, что под домом скрывается целая система катакомб. В общем, у меня появляются всё большие и большие сомнения в собственной адекватности. Может, из-за боли я повредилась рассудком? Вернуться назад я не успеваю, хотя очень хочется. Однако внезапно пол уплывает у меня из-под ног. И я вместе с обрушившимися помещениями и пластами земли падаю куда-то вниз. *** Великолепно. Что только что случилось? Обвал? Лавина? Взрыв, чёрт возьми? Ладно, в сложившейся ситуации важнее сохранить хотя бы крупицы разума. Пыль почти осела, так что дышим. Восстанавливаемся. И не пытаемся понять того, чего не понимаем. Ну, подумаешь, случилось землетрясение. Бывает. Главное, не сходить с ума. Надеюсь, мой дом не пострадал при этом обрушении. Я сама выживаю лишь благодаря подаренному Перси кольцу, которое неожиданно сформировало вокруг меня что-то вроде кокона, защитившего от падающих камней. Ногу я всё же повреждаю при приземлении. Но, кажется, всего лишь вывих. Точно не перелом. Уже хорошо. Упрямо собираю с земли осколки от разломавшегося кольца, зажимаю в ладони и прижимаю стиснутые кулаки к губам. Я подозревала, что это украшение совсем не простое, слишком уж яро Джексон настаивал на том, чтобы я его носила. Но не могла даже предположить, что эта крошечная побрякушка спасёт мне жизнь при страшном падении с огромной высоты в компании с осыпающейся почвой и глыбами. Кажется, Перси слишком печётся обо мне. И даже если кольцо не получится восстановить как артефакт, я очень хочу, чтобы у меня осталось это украшение. Хотя бы на память о том, что мой соулмейт защищает меня, даже не будучи рядом со мной. Очередной приступ головной боли обрывает мою рефлексию. Сжимаюсь комочком, вцепившись обеими руками в волосы и пережидая чудовищные муки. Опять словно бы раскаленный гвоздь вбивают в череп. Чёрт. Ещё и рюкзак отлетает в сторону. Приходится ждать, пока боль стихнет. И лишь потом со вздохом я включаю фонарь на телефоне и добираюсь до таблеток. Наверное, нет смысла их пить, всё равно никакого эффекта. А вот вода – это хорошо. Хочется вообще выпить полбутылки разом и умыться, но учитывая, что я заперта в каменном мешке и не знаю, когда отсюда выберусь, жидкость нужно экономить. Ладно. Чувствуется воздушная тяга, значит, от недостатка кислорода не задохнусь. Зарядка на телефоне почти полная, в режиме энергосбережения проживёт пару суток. Кинжал, который я использовала, чтобы поднять крышку люка, теперь станет моим успокоителем. Само его наличие немного утешает. Но, к сожалению, из полезного на этом всё. Вокруг сплошные камни и почва. Хотя… в одном углу нахожу полусгнившую деревянную дверь, тщательно присыпанную землёй. А когда я обвожу её по краю, примериваясь, как лучше открыть, на её испещрённой царапинами и сколами поверхности загорается золотистым огнём контурное изображение совы. Я совершенно не хочу знать, что находится за ней. Но, к сожалению, вынуждена это узнать. *** В конце концов, спустившись по очередной лестнице, скрывавшейся за деревянной дверью, я оказываюсь в туннеле. Воздух здесь затхлый, и на ближайшей стене я вижу расползающуюся плесень. И я совершенно не хочу туда идти. Интуиция подсказывает мне, что ничего хорошего мне здесь всё равно не встретится. Но дождусь ли я помощи, если вернусь в комнату, где случился обвал? И не повторится ли обрушение? На периферии сознания вновь раздаётся слабый умоляющий шёпот. И со вздохом я ступаю вперёд. Туда, где снова замечаю странную метку, медленно наливающуюся золотистым светом при моём приближении. Ещё одна сова, которая буквально кричит мне, что я должна продолжать путь. Обязательно должна, прямо сейчас, иначе будет поздно. И с каждым шагом моя уверенность только крепнет, а головная боль становится всё привычнее. Туннель оказывается достаточно прямым, лишь незначительно извиваясь, словно змея, огибающая препятствия, но чётко двигающаяся из одной точки в другую. И судя по моей ориентации в пространстве, эта дорога ведёт по направлению к Первому Разрыву. Зашибись. А затем становится ещё веселее. Перебравшись через груду камней, в конце очередного прямого участка я вижу монстра. А он, естественно, благодаря тому, что я пользуюсь фонариком, тоже уже знает о моём присутствии. Я замечаю чудовище, когда оно очень далеко. Вот только мне некуда деваться. За всё это время я не встречаю ни единого ответвления, просто ниши, щели, где-бы можно было спрятаться. Укрыться за небольшими нагромождениями камней тоже невозможно. Это я преодолеваю их с трудом из-за повреждённой лодыжки, а огромное существо перемахнёт через них и не заметит препятствия. Так что единственный способ выжить при столкновении с несущимся на меня монстром – убить его. К данному моменту у нас с Перси было не так уж много тренировок. Случалось то одно, то другое, так что времени на занятия не хватало. Поэтому я совершенно не чувствую себя уверенной. Я не прирожденный воин с немыслимыми способностями и огромной силой. Всё, что у меня есть – голова на плечах, и думаю я намного быстрее, чем даже двигается эта тварь. И в отличие от меня, оно всего лишь безмозглое существо, не способное к стратегическому планированию. А я вижу сотни вероятностей, как может пройти наша битва. Вижу возможные пути перемещений, последствия тех или иных шагов, читаю траектории движений врага и собственного клинка. Я могу победить, если выбрать правильный путь. И для начала для этого надо сделать два шага вперёд, чтобы оказаться в более выгодной позиции с большим количеством доступных опций в движениях. Давай. Вперёд. Шаг. За мой короткий шаг чудище успевает сделать два дичайших прыжка, становясь ещё ближе и позволяя в деталях рассмотреть оскаленную пасть и капающие слюни. Ноги почти не дрожат. Ладонь сильнее сжимает рукоять клинка, пока вторая рука поднимает телефон с фонариком выше. Не сильно надеюсь, что получится ослепить противника, но саму возможность со счетов не списываю. Я справлюсь. Смогу победить. А теперь ещё шажок. Вот и всё. Монстр оказывается так близко, что я буквально чувствую его дыхание на своём лице. Теперь нужно оттолкнуться от вот этого камня, отпрыгнуть в сторону и заставить себя изогнуться так, чтобы не удариться головой о своды и одновременно вонзить нож в любезно подставленную шею. Конечно, немного промахиваюсь из-за ноющей боли в ноге. Мои навыки всё же оставляют желать лучшего и для исполнения даже самого идеально-упрощенного плана их не хватает. Удар приходится за плечо чудовища и, легко вскрывая податливую плоть, скользит дальше, по спине, потому что я не выпускаю клинок из рук. Это моё единственное оружие, и я ни за что не могу его потерять. Поэтому упрямо тяну кинжал на себя. По инерции тварь пролетает ещё пару метров и дёргает меня за собой, а потом падает на землю и проезжает до стены, поднимая в воздух каменную крошку. Появляется характерный запах разложения, сопровождающий уничтожение чудовища, но я всё равно торопливо выдёргиваю из туши лезвие и ещё раз коротко атакую прямо в голову. Это та ситуация, когда лучше потратить несколько секунд и убедиться, что враг повержен, чем потом получить удар в спину. Отступаю от убитого существа, на глазах превращающегося в пыль. Ноги не держат. Привалившись к стене, прихожу в себя, восстанавливаю дыхание и прижимаю обеими руками рукоять кинжала ко лбу. Ощущение холодного металла немного разгоняет ворох ненужных мыслей и ослабляет снова нарастающую головную боль. Значит, нельзя задерживаться. Я должна продолжать идти. Давай. Опускай руки. Выпрямись. И начинай шевелить ногами. Ещё один вдох. Оглядеться в обе стороны туннеля. Шум никого не привлекает. Это хорошо. Там, далеко впереди, откуда появился монстр, тускло мерцает золотистое изображение совы. Это плохо. Жаль, что я не могу просто где-нибудь отсидеться. Мой путь ведёт вперёд, не позволяя отклоняться от маршрута и задерживаться. Меня тянет всё дальше, вынуждает вступать в схватки с монстрами, пробираться под завалами, подниматься, не обращая внимания на повреждения. Кажется, это длится вечность. Тьма, битвы, монстры, новые царапины и раны, боль и страх, и настойчивый голос, умоляющий о помощи. *** Наконец, через узкий лаз я выбираюсь в некое подобие огромного зала, где проклятый голос стихает. Тут даже достаточно светло, чтобы выключить фонарик на телефоне. Потолка я всё равно не вижу, такой он высокий, а разглядывать трещины в полу не хочется мне самой. И так тошно. Из стен вижу только ту, из которой я вылезаю, остальные очертания пещеры тонут в тени и прячутся за бесконечными минеральными образованиями во всех своих видах: и сталактиты, и сталагмиты, и, кажется, геликтиты, и всё это богатство сросшееся и сплетённое между собой. Красиво, конечно. Но совершенно не заинтересовывает меня. Мне хочется рухнуть на пол. Просто лечь и немного отдохнуть, может даже выспаться. Хочется смыть с себя грязь, ошмётки монстров и кровь, но воды слишком мало. Хочется обработать раны и вылечить чёртову лодыжку, так сильно мешающую на протяжении всего пути. Но, утешаю себя, хорошо, что обошлось без переломов. Если бы не коллекция амулетов от Джексона, я бы не отделалась так легко. Правда, теперь от всех подарков брюнета, кроме обручального кольца, остаются только осколки и рассыпающаяся крошка. И воспоминания. Воспоминания это, пожалуй, единственное, что по-настоящему заставляет меня двигаться. Я слишком хочу вернуться к любимому человеку, хочу снова обнять его, почувствовать его поцелуи и смелые ласки, хочу забыться в его объятьях, раствориться в страсти. Скоро. Целую обручальное кольцо и обещаю самой себе, что скоро всё будет. Возможно всё уже позади, и я в финальной точке своего маршрута. Путь привёл меня в эту невероятно огромную пещеру не просто так, да? Вон, впереди какая-то светящаяся скульптура, наверное, это знак, что мои мучения подходят к концу. Однако вместо облегчения меня затапливает первобытным ужасом, когда я разглядываю бесконечные серые нити, оплетающие всё помещение, свисающие со сталактитов и стелющиеся кружевной вуалью по полу. Это, чёрт возьми, вовсе не часть пещеры. Паутина. Блядь. Здесь повсюду проклятая паутина! И помимо опутанной паутиной статуи в этом гроте есть что-то ещё. Кто-то ещё. - Так-как, неужели у меня тут гости? – разносится под сводами пещеры мерзкий шелестящий голос, - и как это мы сюда попали? Так не вовремя. - Кто здесь?! – спрашиваю решительно, не разжимая челюстей, потому что серьёзно боюсь, что меня сейчас вывернет наизнанку. - Как ты смеешь, жалкая букашка, быть столь непочтительной?! – шорох усиливается. А потом с потолка спрыгивает огромное тёмное тело. Оно приземляется немного впереди, лишь слегка освещенное тусклыми отблесками огня. Но рассмотреть восемь огромных лап мне не составляет труда. - Твою мать! - Боже. Боже-боже-боже или местные Боги. Тошнота усиливается, пока я с дрожью в руках осматриваю жуткое существо. Это паук. Чёрт возьми, это реально паук размерами с танк! Блядь! Обеими руками вцепляюсь в живот, заставляя себя перебороть рвотные позывы и не сбежать. Бежать нельзя. Ни в коем случае. Бегство для хищников равнозначно началу охоты на добычу. Я должна выстоять. Должна справиться. Должна выжить. Ради Перси. - Я – госпожа..! – подбирающееся ко мне существо внезапно замирает, прервав чуть ли не на полуслове свою полную пафоса речь. И неожиданно я понимаю, что она смотрит на меня с невероятным удивлением и даже каким-то страхом. - Не может быть! Ты сдохла! – ревёт тварь, отшатнувшись назад. И мне удаётся рассмотреть в сиянии, что на туловище паука находится верхняя половина человека с перекошенным от ужаса лицом. И это не кусок предыдущей жертвы, не оптическая иллюзия, не странная шляпа, это часть этого существа, будто соединенного из двух половин. Более того, её человеческую часть мне уже доводилось видеть совсем недавно. На площади, перед храмом Афины, когда мы забирали Эллу. – Нет. Не правда. Ты же совсем не изменилась! Всё так же молода… это невозможно. Ты не можешь быть Минервой! – Она шипит рассерженной кошкой и вновь подаётся вперёд. - Минервой? – повторяю, словно в полусне, - вы знаете мою мать? Существо вновь застывает. - Мать? – повторяет оно с явным недоверием, - МАТЬ?! Эта сучка выжила и произвела на свет тебя?! Где?! Где она пряталась все эти годы! – она выбрасывает вперёд две гигантские паучьи лапы, в миг пронесшихся их у меня над плечами, буквально зажимая мою голову с обеих сторон. А я так и не нахожу в себе сил пошевелиться. Затхлый запах паленой шерсти и гнилого мяса усиливается, и весь мой обзор занимает огромный монстр-паук. Всё, что я могу, повторять себе, что я должна выдержать. Правда мой мозг совершенно не понимает, что именно ему нужно выдержать. Тело скручивает в спазмах. Все чувства тонут в единственном – бесконечном океане страха. Я забываю о вопросах, вообще обо всех словах этого чудовища, об упоминании матери, о друзьях и близких, о… «Воображала». Шёпот Перси подобен ведру ледяной воды, окатившему меня с головы до ног. Его нет рядом. Однако его голос продолжает звучать где-то в глубине моего сознания, рассеивая мрак и ужас. - Маленькая мерзавка, думаешь, можешь игнорировать меня? – существо склоняется ближе, позволяя рассмотреть человеческую часть. В каком-то ошеломлении я смотрю на жуткую женщину в частично порванном хитоне и с длинными чёрными волосами, уложенными в роскошную причёску, увенчанную диадемой.* – Где же прячется твоя матушка? Откуда хочет броситься и отобрать у меня то, что уже не смогла удержать однажды? - Я не понимаю, о чём вы? – выдавливаю из себя через силу. - Неужели? - Я не… я, правда, не понимаю. Что вам нужно от меня? – каждое слово даётся с трудом. Но я стараюсь, борюсь с собой. Тяну время. Говорю. Спрашиваю. Потому что мне нужны ответы. – Вы действительно знакомы с моей матерью? – предположение кажется нелепым. Я ведь в мире Перси, верно? Моя мать давно ушла отсюда, она признана здесь мёртвой. И у меня не так много вариантов, кем именно является вот это нечто передо мной. - Ох, подумать только, гордячка Минерва не стала просвещать дочурку в своё прошлое? – Паук поднимает одну лапу над моим плечом и тянет к себе, словно желая провести по моей щеке. Еле заставляю себя отклонить голову, чтобы избежать прикосновения. Но прекрасно вижу каждый сантиметр убийственно опасной конечности. – Правда, что ли? Она не стала рассказывать, как мы сражались за Дух? Как она стала его избранницей? Может, она так и не поняла, что это я проводила ритуалы, стремясь захватить над ним власть? Что я смогла силой его покорить? Что забрала его кусок и стала Богиней вместо неё, виртуозно подставив? - Ты? Ты что?! – с трудом осознаю, что именно слышу. - Я – Арахна – великая Богиня! Я! Я владею Духом! Я нашла его! И теперь он останется моим навсегда! Я – Афина! - Д-духом? Н-но ведь при с-слиянии с Д-духом стирается прошлое? – у меня начинают стучать зубы. Сжимаю челюсть, выдавливая с трудом, - как тогда ты можешь помнить, кто ты..? - Я - БОГИНЯ!!! – ревёт переполненное яростью существо, выбрасывая вперёд лапы, точно желая пробить меня насквозь. Но когда её конечности касаются меня, по ним вдруг пробегают искры. С диким воем тварь отлетает назад. Задыхаясь, обеими руками щупаю живот и грудь, куда приходились удары. Одежда прорезана, словно острым скальпелем. Однако на коже ни царапины. Но как? Ведь даже амулеты Перси уже израсходовали свою силу? Разве нет? Внезапно, словно подхваченная мощной силой, я отпрыгиваю в сторону, делаю кувырок и лишь после бросаю взгляд на место, где только что стояла. Там одновременно прямо в земле и в воздухе клубится чернильно-чёрная воронка, похожая на шевелящийся спутанный клубок тёмных нитей и седой паутины. Уже почти не чувствую тошноты, кажется, привыкаю к отвратительному зрелищу. Моё зрение будто обостряется, позволяет рассмотреть каждый камешек, каждую песчинку в гроте. И когда паучиха вновь плюётся в мою сторону странной чёрной субстанцией, я легко уклоняюсь. Но знаю точно, что не могу провести вечность, убегая от неё. Воронки-паутины никуда не исчезают. Они могут заполонить всё помещение. Они уже тянут нити друг к другу, пытаясь соединиться и породить нечто ещё более ужасное. Если я хочу выжить, я должна уничтожить источник угрозы. Я должна убить чудовище. Имея в арсенале лишь небольшой кинжал. И мозг, верно? Где-то там, под пеленой страха, всё ещё теплятся остатки здравомыслия. И они шепчут мне, что даже подобного монстра-переростка можно поймать в ловушку. Она явно плохо воспринимает удары по самолюбию. И ненавидит мою мать. Можно попробовать составить из этих двух пунктов выигрышную комбинацию. Кстати, если она Афина, всегда ли выглядит так, как сейчас? - Боже мой, так ты та самая Арахна? - кричу, сама не веря себе. Но голос звучит просто не прилично громко и уверенно. - Я даже не сообразила сначала! Когда мать говорила, что ты бесталанная уродина, я думала, она преувеличивает. А, - прерываюсь, чтобы перекатиться и скрыться за сгустком копошащихся нитей. Те шипят, угрожающе тянутся ко мне, но я уже успеваю порезать палец и брызнуть кровью на крупный валун и продолжаю забег, - оказалось – преуменьшает! - ЧТО!? Дрянь! О чём ты, мелкая дрянь!? - О том, что ты - уродина! – выдаю абсолютно по-детски, лавируя между атаками и вынуждая паучиху приблизиться к нужной мне позиции. – Так ещё и со словарным запасом беда. - Идиотка! Что за чушь ты мелешь?! Сдохни! Преклонись перед моим величием! Перед могуществом той, что даже Духа заставила склониться! Он мой! - Выбери уже! – пыхчу, задыхаясь от жуткой гонки, - сдохнуть или преклониться? - Преклониться!!! Признать меня! А затем принять гибель своего жалкого существования! - Боги, она сама себя слышит? – бормочу, проползая в небольшую щель, чтобы обогнуть мерзавку. Приподнимаюсь, и тщательно рассчитав, чтобы эхо получилось максимально запутанным, приглушенно ору в только что покинутую щель, - ты всего лишь монстр! - Дура! Ты ничего не понимаешь! Это лишь возможное тело! Лишь проявление моего могущества, ведь я – Богиня! И ты не спрячешься от меня! Не сбежишь, отсюда нет выхода, кроме моего портала! М-да. Кто тут ещё дура. Как это нет выхода? Я же сюда как-то попала? А если есть вход, значит, есть и выход. Осознание, что мой соперник – не гений, окончательно приводит меня в чувства. Насколько это возможно в обстоятельствах, где я сражаюсь со своим худшим кошмаром. Хорошенько обмазываю камень кровью и, оценив его удачную форму, даже обматываю его своим волоском, прилепив его к крови, чтобы не слетел в полёте. Присматриваюсь к слабым теням, просчитывая местоположение врага, и со всей возможной силой метаю свой снаряд. Незначительный шум тут же подхватывает эхо, распространяя и усиливая грохот. Чудовище шипит и ревёт, мечась из стороны в сторону и вереща, что чует меня. Очень вовремя. Чует она. Да у меня уже по всей пещере камни с моей кровью и, следственно, запахом. Про некоторую сброшенную в нужных местах одежду скромно промолчу. Но чуять она может меня столько, сколько хочет. Замучается проверять каждый источник запаха. Немного перебираюсь в сторону и вновь кричу в очередную щель: - Монстр! Уродина! Даже моя мать большая Богиня, чем ты! Не верю! – под конец даже икаю, кажется, от смеха. Кажется, нервы сдают окончательно. Пора уже завязывать, а то я никогда в оскорблениях не была сильна, а фантазия сейчас не слишком активно подкидывает идеи. - ДР-Р-РЯ-А-АНЬ! – визжит дамочка и лапами разрушает вокруг себя несколько сталагмитов и миленьких таких камушков в мой рост. – Я – великая Арахна! Богиня! Прекрасная! Мудрая! Лучшая! - Ты не можешь быть лучшей, будучи таким страшным монстром, - упрямо повторяю, не придумав ничего получше. Ну, давай же. Подначка, сработай. Ну, пожалуйста. - Узри же мою красоту! – торжественно орёт «мудрая» Богиня. И я ускоряюсь, предчувствуя свой скорый выход. Отбрасываемые чудовищем тени вдруг дрожат. А затем начинают съёживаться. И когда я выглядываю из-за валуна, я вижу в нескольких метрах впереди вполне себе человеческую спину. Да, в неё, вместо крыльев, втягиваются две пары мерзотных конечностей, уменьшаясь на глазах. И под рваным подолом вместо ног всё ещё ужимаются те же паучьи лапы. Но в целом мы сравниваемся в росте и по многим другим параметрам. Совершенно не слушая продолжающие сыпаться пафосные речи, но тщательно откладывая их в памяти на будущее, я со всей возможной скоростью бросаюсь вперёд. Зажимая в руке своё единственное оружие. Она слышит, замечает меня, поворачивается, демонстрируя вовсе не человеческий оскал. Кажется, в чёрных глазах мелькает страх. И её паучьи конечности начинают возвращаться, отталкивая её тело назад и вверх. Однако я уже почти достигаю её. И использую подросшую паучью ногу как удобную ступеньку. На миг мне кажется, что она сможет увернуться. И перебарывая омерзение, я вцепляюсь свободной рукой куда-то в район её плеча, буквально впиваясь ногтями в кожу, чтобы не позволить вырваться. Она воет так, словно я обжигаю её огнём. Вдруг опадает, как если бы ноги перестали её держать. И в этот миг мой кинжал, наконец, добирается до своей цели. Клинок даже слишком легко входит в податливую плоть. Тварь замирает с раскрытой пастью и навеки распахнутыми безумными очами. И мы начинаем падать. Удержать равновесие с поврежденной лодыжкой не удаётся. Меня бросает из стороны в сторону, пока вокруг сыпятся обломки и пепел. До меня не сразу доходит, что это останки моего врага. Наконец, отползаю немного в сторону, и мне открывается полная картина на ужасающее зрелище. Посреди на глазах разлагающихся ошмётков лежит мёртвое женское тело с кинжалом в груди. В смысле, абсолютно человеческое. Обычное. Да, покрытое грязью, кровью и пылью, но в остальном мало отличающееся от моего собственного. Две руки, две ноги, голова с двумя глазами и самым обычным ртом. Чёрные разметавшиеся волосы. Рваный хитон. Просто женщина. Обыкновенный человек. Убитый мной. И окруженный останками гигантского чудовища и золотым искрящимся туманом, медленно поднимающимся над ней. Выдыхаю. Тру ладонями лицо, не в силах поверить, что всё ещё жива. Поспешно оглядываюсь по сторонам, проверяя, нет ли иной угрозы. На первый взгляд в пещере никого. Лишь подрагивающие по углам тени, сияющая статуя и нарастающий гул. Однако взгляд упрямо впивается в края мрака, до слёз высматривая… Чёрт! Тьма движется! Она, мать её, движется! Ко мне! Пытаюсь встать, и лодыжка отзывается болью. Сцепив зубы, хромаю к статуе, к которой стягивается золотой туман от трупа, каким-то чутьём понимая, что рядом с её светом намного безопаснее. Хватаюсь рукой, и меня опаляет потоком могущественной энергии, точно я касаюсь раскаленной головёшки после купания в ледяной проруби. Звон заполняет уши. Из глаз бесконтрольно катятся слёзы. И я оседаю подле статуи, не в силах отодрать от неё ладонь. И вдруг моё зрение меняется, будто мне открывается совсем иное видение – взгляд сверху на осыпающуюся пещеру, полную тысяч копошащихся пауков, медленно подбирающихся к безоружной девушке в крошечном кругу света. Я отчётливо вижу кинжал, оставшийся в трупе женщины. Вижу разрушающиеся стены и потолок. Вижу, как чёрные воронки нитей сплетаются друг с другом и тянутся вперёд, не ко мне – а к другой, намного более страшной воронке наверху. К Разрыву. Питая его, помогая разрастаться. Вижу порождаемых сгустившимся мраком, точно отражение моих испуганных мыслей, чудовищ. Вижу странную бесформенную сущность, заключенную в статуе. Вижу его самого. Вижу себя, его глазами. И совершенно ясно понимаю, что передо мной Дух. То самое существо, порождающее в мире Перси Богов. И он тянется ко мне, охотно открывается. Зовёт. Нет, жадно взывает, требует меня откликнуться, ответить ему. Принять. Спасти нас обоих единственным возможным способом: слиться с ним. Его голос привёл меня сюда ради этой цели. Я знаю, что этот светящийся дух с радостью одарит меня защитой. Заключенный здесь в ловушку, он не был покорен десятилетиями осаждаемый тьмой и монстрами, и меня от них защитит. Тогда я легко выберусь отсюда, и выведу его на свободу. Вот только я так же знаю, что скрывается за этой защитой. Я стану Богиней. Несмотря на то, что не подхожу по критериям, что замужем, Дух всё равно хочет, чтобы я приняла его. Он требует меня навсегда отречься от всех былых глупостей. Отказаться от всего ради него. Чтобы стать Богиней. И не абы какой. Стать Афиной. Неприступной. Вечной девой. Вечно одинокой. Лишённой любой близости и чувств. Обреченной потерять всё. Потерять Перси.