Разделённые мирами

Просыпаюсь слишком рано, каждой клеточкой тела ощущая рядом присутствие Аннабет. Её аромат заполняет лёгкие и кружит голову и мгновенно заводит меня до предела. Несколько раз поглаживаю её по волосам, провожу по плечу и руке до самого запястья. Она морщится, но не просыпается, и, тяжело вздохнув, я заставляю себя встать. Кому что, а мне, пока мы находимся в доме моих родителей, светит только холодный душ. Вода не слишком помогает прочистить мозги. Напротив, подначивает вернуться в спальню, разбудить мою блондинку и, пока она окончательно не проснётся и не включит режим строгой праведницы, соблазнить её к Бездне! Но, всё, конечно, складывается не столь удачно, как мне бы хотелось. Воображала упрямо блюдёт выдуманные ею правила приличия, на которые моей матушке, очевидно, глубоко плевать. Но к сожалению, не плевать мне. И как бы мне не хотелось перейти от здорового сна к чему-то более увлекательному, я иду на поводу у девушки. Слишком дорожу ею. Ей ведь отдых нужен больше, чем споры с собственным моральным кодексом, правда? Мне так и не удаётся снова уснуть после ванны и небольшого обмена любезностями с Аннабет. Я просто смотрю на неё, лежащую так близко, безмятежно спящую. Перебираю светлые пряди, провожу кончиками пальцев по её плечу, руке, остановившись, чтобы выписать узоры на запястье. Снова поднимаюсь наверх, играю с кружевами на вороте и коротких рукавах. Мама, конечно, диктатор ещё тот; с такой уверенностью принести именно эту сорочку. Но и Чейз хороша, только она может носить столь странную вещь с абсолютно невозмутимым выражением лица. Воображала вообще потрясающая. Абсолютно невероятная. И мысль, что она теперь моя, по-настоящему всецело моя, делает что-то дурное с моими бедными мозгами. Я схожу с ума. И совершенно не могу себя контролировать. Подозреваю, что вечно-самостоятельной зазнайке уже изрядно надоедает моя довольная улыбка, но та отказывается сходить с лица. Так же, как мне совершенно не хочется отпускать из рук Аннабет. И стоит мне бросить взгляд на её предплечье, как моё желание обнимать эту восхитительную девушку усиливается в разы. Метка соулмейта. Подумать только! Я совершенно не понимаю, как и почему, да и, признаться, не сильно беспокоюсь всеми этими заумными материями. Но мне до мрака нравится мысль, что этот золотистый рисунок означает, что я тот самый единственный для Воображалы. Тьма! Щурюсь от удовольствия, повторяя про себя снова и снова эту чрезвычайно вкусную идею: её единственный. Соулмейт. Я. Изумительно. Мне вновь хочется стиснуть её в объятьях или закричать о своём восторге на весь мир. Вообще-то где-то в глубине души я знал, что мы всё равно будем вместе. Ну, какая-то часть меня в этом не сомневалась, поэтому я и не желал отступать и уходить, несмотря на явное «нет» в исполнении Чейз. Я не собирался её отпускать. Просто не мог потерять то, что так необъяснимо связало нас. И вот он результат: самая настоящая сбывшаяся мечта. Самое восхитительное существо во всех мирах отвечает взаимностью. И прямо сейчас лежит рядом со мной, полностью моя. - ПЕРСИАННАБЕ-Е-ЕТ!!! – протяжный крик моей сестры летит впереди неё, снося все преграды звуковой волной. И в конце особенно громкого «Е-Е-ЕТ» Эстель появляется у нас на пороге. В несколько шагов преодолевает расстояние от двери до постели и запрыгивает на кровать, - вы же не передумали!?! - Эстель, чего ты шумишь с утра пораньше? – придерживаю непоседу, чтобы та не свалилась на пол. - Что случилось? – подслеповато щурится Аннабет, не придя в себя, после столь резкого пробуждения - Аннабет, ты же не откажешься? Не бросишь меня? – жалобно всхлипывает маленькая актриса. Она даже пускает слезу для совершенства образа. - М-да, театры и бродячие артисты за такой талант будут драться, - щелкаю её по носу, и слёзы мгновенно высыхают, - не бросим мы тебя. Куда нам деваться? - И вот из-за этой суеты вы меня разбудили? – горестно стонет Чейз и вздыхает, - ладно. Значит, пора вставать. Родители с Эллой?.. - Уже уехали, - киваю в подтверждение, - собрались и ждали только Тайсона. Как он прилетел, так они сразу и отправились в путь. - Хорошо. Тогда, - блондинка оценивающе осматривает малышку, отвечающую ей преданно-восторженным взглядом, - вы, юная леди, немедленно отправляетесь умываться. - Я уже… - …плеснула каплю воды на лицо и волосы и только, - мгновенно пресекает возражения зазнайка, - так что мы с тобой сейчас пойдём в ванну вместе. - Вместе?! Правда? – тут же подскакивает на матрасе кроха, проявляя невиданный энтузиазм к столь банальным вещам. Впрочем, если бы Аннабет предложила мне пойти с ней в ванну, я бы отреагировал не менее бурно. - Дальше завтрак и идём собирать твои вещи. Договорились? А теперь бегом за щёткой! - Как ловко ты с ней обращаешься, - тянусь к Воображале, чтобы обнять её. Но мои руки ловят только одеяло. Обиженно смотрю вслед блондинке, с ворохом одежды убегающей в ванну. - Тебя это тоже касается, Рыбьи Мозги! Хватит разлёживаться! Нам предстоит путь домой. А тебе потом ещё на смену! - Приказ принят! – отвечаю ворчливо, неохотно поднимаясь и заправляя постель. Как ни как, а работа у разрыва - это впечатляющий аргумент. Чейз вдруг вновь выглядывает из-за двери, одаряет нежной улыбкой и посылает мне воздушный поцелуй, чуть не уронив при этом вещи. *** Дежурство проходит замечательно, и я лечу домой, уже предвкушающе улыбаясь. - Ох, да ладно? – к собственному разочарованию, обнаруживаю свою возлюбленную всё ещё в постели, - ты до сих пор спишь? Эй, красотка, доброе утро! Почти девять! - М-м, Перси, я спать хочу! – не открывая глаз, невнятно бормочет Аннабет, глубже зарываясь носом в подушку. - Ну вот! Я так мчался с работы, соскучился! А ты и не рада, - сетую, подтягивая её ближе к себе. - Джексон, твоя сестра не успокаивалась, пока я не дочитала Маленького Принца до конца. А потом так расстроилась, что пришлось читать ещё несколько милых и весёлых сказок. Я вообще не знаю, во сколько мы, наконец, легли, - и тут девушка замирает, кажется, только осознав, что происходит. Ресницы блондинки подрагивают, она стремительно поднимается, сонно потирая глаза и глядя на меня немного виновато. - Проснулась? Привет. - Привет, - шепчет она, расплываясь в улыбке. – Ты уже вернулся? - Буквально минуту назад, которую провёл, пытаясь тебя добудиться. Значит, Эстель никак не укладывалась и тебе не давала спать? А я ещё переживал, что вы заскучаете, - не удержавшись от искушения, наклоняюсь и целую выступающие над вырезом ключицы. - Джексон! С ума сошёл! Твоя сестра вот-вот может спуститься! - Уверен, она ещё не досмотрела все сны и у нас есть немного времени для нас. - Перси, да, погоди! – пальцы Аннабет мягко тянут меня за волосы, вынуждая оторваться от крайне приятного занятия, - мне всё равно сегодня нельзя. У меня, ну, ты понял, - она выразительно округляет глаза, и её голос становится всё тише и неразличимее, - вечером начались. - Финальный аккорд, - вздыхаю, с сожалением поднимаясь с кровати, - ты режешь меня без ножа, Чейз. - Ну, знаешь, - морщится она, мимолетно касаясь живота, - я тоже не в восторге. Но это природа, мы можем только смириться. Лучше свари своё волшебное средство. Оно действительно отлично помогает. - Будет исполнено, - исполняю шутливый поклон, но тут же присаживаюсь обратно на краешек постели рядом с блондинкой. Аккуратно беру её руку в свою, подношу к губам и поочередно целую каждый пальчик, - если неважно себя чувствуешь, оставайся в постели. Я всё объясню Эстель. - Это тебе надо отсыпаться перед следующей сменой, а не мне, - отвечает девушка укоряющим взглядом. Но руки не отнимает, - я вчера перед сном выпила обезболивающее, а если ещё и ты своё чудо-средство сделаешь, всё вообще будет замечательно. - Сейчас организую, - опять встаю, но в дверях комнаты задерживаюсь, - знаешь, я очень рад, что ты больше не таишься и не пытаешься держать в тайне и игнорировать вот эти все вещи, - невнятно машу в её сторону рукой. - Иди уже, Рыбьи Мозги, - закатывает она глаза. *** Спустя почти час, когда мы, с перерывами на поцелуи, заканчиваем готовить завтрак, я оставляю Аннабет в компании отвара и отправляюсь будить сестру. Однако она, удивительно, уже не спит. Эстель встречает меня крайне хмурым выражением лица. Шмыгает носом, теребя в пальцах небольшой клочок ткани, тоскливо вздыхает и подпирает голову кулаком. - И что это за вселенская печаль? – хмыкаю, присаживаясь на диван рядом. - У меня ничего не получается, - всхлипывает сестрёнка, подтягивая колени к груди, - я опять всё порчу. Но я не хотела, правда, не хотела ничего портить. - Эй, звёздочка, ты чего? Что случилось? Ты расстроилась, что родители хотели тебя под присмотром лекарей оставить? Но ты же знаешь, что они волнуются из-за твоего здоровья! - У-У-У! – подвывает малышка и окончательно закрывается, уткнувшись лицом в коленки. И никакие утешения не срабатывают. Я уже всерьёз начинаю о ней беспокоиться, когда к нам поднимается спасение в лице светловолосой зазнайки. - Вы чего здесь так долго? Каша уже остыла… что случилось?! Ей плохо? - Воображала, - зову, смотря на неё с невыразимой мольбой о помощи. Я вообще не понимаю, что мне сейчас делать. Обычно сестра всегда охотно со мной разговаривала, посвящала в секреты и признавалась в самых страшных грехах. А тут вдруг полное молчание в ответ! – она мне сказала лишь, что не хотела ничего портить. И всё! Больше ни слова. - Ясно. Эстель, послушай, - Чейз опускается по другую сторону от сестры, примостившись на подлокотнике, - что бы ни произошло, торжественно клянусь, что ругаться не будем! - П-правда?! – неуверенно приподнимает голову малышка, резко прекращая разводить сырость. - Честно-честно, - кивает блондинка. И я бойко присоединяюсь к её заверениям. Сестра, наконец, медленно сползает с дивана, идёт в угол и поднимает материю, которая прикрывает один из ткацких станков. - Вот. Я не хотела. Просто увидела, что они у вас тут стоят, ещё и разные, и… - Эстель вновь шмыгает носом и даже шаркает ножкой, - даже основа уже была намотана на навой. Вот я и не удержалась. И ненароком всё спутала и порвала. - А чего ты вообще сюда полезла? – спрашивает моя возлюбленная без тени недовольства в голосе. - С учительницей поговорила, - недовольно бурчит девочка. - И? Не вижу связи? – даже я всё никак не могу уловить суть произошедшего. - И она сказала, что отгул в школе – не повод запускать занятия, - вносит ясность моя сестра, - и дала мне кучу заданий на дом. - Давай я попробую помочь тебе с учёбой, - легко предлагает Чейз, пожав плечами. – С чем у тебя самые большие проблемы? С математикой? - С шитьём, - Эстель вновь насупливается, показывая на швейный станок и демонстративно дёргая за спутанный комок нитей. При этом она вздыхает так горестно, что меня даже тянет угостить её маршмеллоу, чтобы хоть немного развеять печали. - Прости, - недоверчиво переспрашивает зазнайка, - мне послышалось, ты сказала «с шитьём»? У тебя в школе есть такая дисциплина? Джексон, она в школу ходит шить?! - Насколько мне известно, ещё они там прядут, ткут и всё в этом роде. - Серьёзно? – Аннабет высокомерно хмыкает и складывает руки на груди. - Дайте угадаю, рукоделие – это исключительно «женское занятие», а мальчиков учат серьёзным наукам и воинским искусствам. Какое клише. - Что такое клише? – тут же интересуется любопытная малышка, тихонько предпринимая попытки незаметно избавиться от спутанных ниток. - Не обращай внимания, - поворачиваюсь сначала к сестре, а затем обратно к Чейз, - у нас нет деления по половому признаку. Есть несколько базовых дисциплин, обязательных к посещению, но большую часть своих уроков дети выбирают сами. Вот эта неугомонная хулиганка упрямо решила, что хочет в качестве дополнительных занятий именно рукоделие. И уже больше года мучается сама и мучает нас. - Можешь порадоваться, братик! – выпятив нижнюю губу, дуется Эстель, - скоро ваши мучения окончатся! Мне всё-таки придётся сменить дисциплину, – говоря об этом, малышка выглядит ужасно расстроенной, что мне совсем не хочется зубоскалить. - Почему? – не понимает Чейз. - Когда учительница в классе показывает, мне всё ясно, - чуть не плача, признаётся Эстель. - Выглядит просто. Но у меня почему-то ничего не получается. Только пальцы травмирую. Не знаю, что делаю не так. - Ну-ну, не расстраивайся. Хочешь, попробуем разобраться вместе? – Аннабет неожиданно присаживается за ткацкий станок… и начинает легко разбирать запутавшиеся нити, одновременно утешая девочку. А затем… начинает всё объяснять и показывать, ужасно ловко управляясь с челноком. Я удивлён настолько, что даже не сразу могу вернуть челюсть на место. - Ты умеешь… ткать?! – своим удивленным возгласом я напрочь уничтожаю всю умиротворяющую атмосферу, окружившую дам. Но у меня как-то само вырывается. - Ты так удивлён, как будто я это делаю силой мысли, - досадливо морщится Чейз, - или ты думал, я безрукая? Вообще-то я гобелен могу сплести буквально на коленке. - Конечно, я удивлён! Ты с таким рвением раздавала ткацкие станки, когда мы устроили тут ремонт… я и подумать не мог, что ты умеешь с ними обращаться! Но как? Откуда? Да я тебя с простой иглой в руках никогда не видел. - Я, - блондинка теперь выглядит почти такой же понурой, какой ещё недавно была моя сестра, - всё детство провела за ткачеством. Это, скажем так, семейный бизнес моей матери. Она своими уникальными коврами известна на весь мир. «Шедевры ручной работы посреди бездушных однотипных половых тряпок, проштампованных на заводах», бла-бла-бла. - Тьма! – выдыхаю, одновременно ругаясь и восхищаясь, - это же круто! У нас рукоделие, особенно ткачество, очень уважаемо! Аннабет ещё сильнее сжимается, сгорбившись в спине. - Давай не будем об этом? – просит она, заметно расстроенная, - будь моя воля, я бы в жизни больше в руки не взяла ни ниток, ни тем более челнок. А порванное мне проще заменить новым. - Жалко, - тоскливо вздыхает Эстель, прислоняясь к её боку, - у тебя так здорово получается. И, кажется, я даже твои объяснения поняла. Я бы с удовольствием поучилась. Но ни за что не стану заставлять тебя! - Для тебя я сделаю исключение, - улыбается Чейз, - так что не отвлекайся. Смотри дальше… - Дамы, а про завтрак вы уже забыли? – немного отойдя от первого шока, напоминаю о причине, по которой мы вообще поднимаемся на чердак за крохой. - Сейчас-сейчас, - отмахивается от меня блондинка, - ты иди, отсыпайся перед дежурством. А ты, Эстель, не зевай, смотри сюда, - и Эстель послушно смотрит. С безграничным обожанием. Кажется, у моей сестры появился новый бесспорный фаворит, а меня скромненько пододвинули на вторые позиции. - Если порвётся основная нить, существует несколько хитростей… Кто бы мог подумать, что их так увлечёт что-то подобное. Даже когда я ухожу на смену, мои девочки всё ещё заняты ткачеством. Но я, пожалуй, рад. У Эстель из-за проблем со здоровьем всегда были сложности в общении, она очень тяжело сходится со сверстниками и не раз хотела бросить школу из-за разногласий с одноклассниками. И мне ужасно нравится, что теперь у нас есть Воображала. Вернее, у меня есть Воображала. *** Несколько дней так и пролетают: почти всё время я скучающе наблюдаю, как эта парочка сражается с нитками. К моей безграничной радости пару раз они всё же прерываются, но этого совершенно недостаточно. Я испытываю страшный дефицит в общении с любимой девушкой, но голодные жалостливые взгляды не трогают её ледяное сердце. Учитывая, что в силу непреодолимых обстоятельств, я оказываюсь в пролёте ещё и по части сексуальной близости, мне впору начать ревновать блондинку к собственной сестре. Аннабет, конечно, всё прекрасно понимает, поэтому старается почаще одаривать меня нежными поцелуями, от которых мне лишь ещё больше сносит крышу. Потом она как-то напоминает, что рукоделие терпеть не может и идёт ради меня и Эстель на большие жертвы, и мне становится немного совестно. А когда возвращаются родители, вместе с ребёнком Чейз сплавляет и ещё один ткацкий станок под предлогом, что на нём уже начатая работа. О да. Она определенно недолюбливает ткачество и всё с ним связанное. Но даже когда она хмурится, недовольно дёргая плечами, она такая… милая. Трогательная. Пленительная. Кажется, у меня окончательно едет крыша на почве любви к светловолосой фурии. - Хорошо, что Аполлон взял Эллочку под присмотр. - М? – до меня далеко не сразу доходит, что Аннабет что-то говорит, я слишком заворожен игрой света в её вьющихся прядях, - а! Да! Аполлон. Он дал хорошие прогнозы, - откашливаюсь, приказывая себе собрать в кучу разбегающиеся мысли. Но те весело сходят с ума. - Эта поездка пошла ей на пользу, - продолжает Чейз, помешивая в сковородке наш ужин, а я, не моргая, смотрю за движениями её губ, - хотя мне немного жаль, что она задержится на некоторое время в храме Аполлона. - Да, далековато, - киваю с умным видом, когда на мне останавливается пронзительный взгляд зазнайки. - Думаешь, это безопасно? Мы понятия не имеем, где Финей и кто ему помогает, - она откладывает лопатку и взволнованно обхватывает себя руками. - Тайсон уже оформляет себе отпуск. Он позаботится о даме своего сердца, - подхожу к ней и накрываю её ладони своими, притягивая к себе и потираясь щекой о её макушку. - Она ему нравится, да? – шепчет Воображала. - Не то слово! Прикрываю глаза, наслаждаясь приятным теплом растекающимся из груди по всему телу. В голове творится Бездна знает что. Непрекращающееся желание таскать её на руках или хотя бы прижать близко-близко. Жажда обладания. Страстные порывы, неожиданно сменяющиеся сумасшедшей нежностью. Мне хочется всего и сразу: затащить её к себе в душ после тренировки, чтобы она потом даже не думала вылезать из постели, осыпать её лепестками цветов и устроить романтический ужин, смеяться над очередным весёлым фильмом и танцевать посреди ливня. Она вообще не избалована всякой романтической чушью. Чаще всего на всякие приторные идеи она лишь закатывает глаза, но надо хотя бы проверить, придётся ли ей что-нибудь по вкусу. На ярмарке же ей понравилось. И на море мы прекрасно провели время. Ловлю себя на мыслях, что неистово боюсь напортачить и уничтожить наше хрупкое взаимопонимание, и от того не очень-то знаю, как мне действовать. Метка меткой, но даже самые влюбленные люди способны обидеться, так что палку стараюсь не перегибать. Ключевое слово – стараюсь. Иногда дикие желания просто отключают у меня все тормоза. Всё-таки то, что происходит между мной и Чейз, находится где-то за гранью разумного. Воображала выпутывается из моей хватки и возвращается к готовке. А я так и продолжаю смотреть на неё, пока в голове шестерёнки медленно встают на свои места. Она такая бесконечно потрясающая, что я просто не выдерживаю. Подхожу, отставляю сковороду и выключаю плиту. Девушка даже не успевает опомниться, когда я уже подхватываю её и сажаю на кухонную тумбу. - Рыбьи Мозги, - мне вдруг прилетает лопаткой для приготовления по носу, - я же говорила, мне пока ещё нельзя! - Попытаешь со мной удачи? – выпаливаю решительно одновременно с ней. - Чего? – Аннабет явно не понимает, но откладывает своё оружие в сторону, - ты как-то слишком серьёзен. Что ты хочешь? - Пойти с тобой в храм Геры. – Тьма. Никогда в жизни я ещё не был так уверен в своих словах и действиях. А мне в ответ достаётся взгляд полный абсолютного непонимания. Вот где справедливость? - Ещё раз, просто уточняю, ты хочешь пойти в храм? Прямо сейчас? - Плевать когда именно. Но, чем быстрее, тем лучше, конечно. Знаю, моё предложение может показаться весьма поспешным, мы ведь даже полугода ещё незнакомы. Но я ведь твой соулмейт, так? То есть тот самый единственный и неповторимый, верно? И никого другого не было и не будет, так что мы уже пара; предназначенные судьбой, всё такое, но мне бы хотелось провести ритуалы и по нашим традициям… - Прекрати тараторить! – следом она выдаёт какую-то непонятную витиеватую фразу, видимо, опять ругается на неизвестном мне языке. – Храмы, ритуалы, пара, о чём вообще речь? - Погоди, - медленно доходит до меня простая истина, - ты правда... ты не понимаешь. Но как?! Ты ведь прочла больше, чем любой, кого я знаю. Твоя домашняя библиотека чуть ли не обширней нашей в гарнизоне! - И..? - Как ты умудрилась пропустить всю информацию о наших брачных обычаях? У вас… если я правильно помню, они назывались бы семейными. - Знаешь, меня как то больше интересовали вопросы разрывов и связей с иными мирами, чем… подожди… брачными? – у неё словно пропадает дар речи. Лишь через секунд десять она еле слышно переспрашивает, - ты что ли меня по-вашему замуж зовёшь? - Ты мне скажи. - А… стой. – Чейз явно растеряна. Она хмурится, зажимается, откинувшись на тумбе немного назад. По искрящимся стальным глазам вижу, что в её светлой головке идёт серьёзная умственная деятельность. Терпеливо жду, пока размышления подходят к концу. На губах блондинки медленно расцветает неуверенная улыбка, и постепенно всё её лицо озаряется незамутненной радостью, - я… кажется, я не против. Как у вас говорят? Согласна? Я согласна. - Да? – переспрашиваю недоверчиво, хотя сам уже улыбаюсь шире любимой девушки. - Да. Только объясни мне подробно, на что именно я подписалась! Я мельком прочла о ваших браках, когда познакомилась с твоими родителями, но не углублялась. - Хм, даже не знаю, с чего начать. У нас возможны три варианта заключения брака. Можно попросить жриц Геры провести ритуал, а можно попросить Богиню благословить союз, при чём благословлять может как Афродита, так и Гера. Первая, считается, благословляет больше по части Великой Любви, а вторая – семейных ценностей. - И какой ритуал имел в виду ты? – ни тени понимания во взгляде зазнайки. Кажется, я не умею объяснять. - Все три, - широко улыбаюсь. - Миру вилы*, - не совсем понимаю очередную её язвительность, но на всякий случай подумываю ненадолго спрятать все вилки. Так, во избежание появления в теле новых дырок. - Погоди, - во взгляде Чейз вновь появляется тревога, - а если богиня сможет как-то почувствовать, что её об этом благословении просит инопланетянка? И возьмёт и объявит, что я не из вашего мира?! - Плевать. Никто. Ничего. Тебе не сделает. – Говорю жёстко, а затем добавляю уже намного мягче, - если хочешь, мы можем для начала сходить в храм просто посмотреть. - Правда? А это ничего? - Без проблем, - ловлю её ладонь в свою и притягиваю блондинку ближе, - любой храм открыт для гостей. Это вам не обитель чокнутой Афины, так что можем смело гулять по любому храму и смотреть, как проходят ритуалы других влюбленных. Куда предпочтёшь для начала? - Да я не знаю, Перси, - неловко пожимает она плечами, - куда отвезёшь. - Договорились. Тогда собирайся! - Прямо сейчас? - А чего тянуть? Заодно потренируешься летать на своём пегасе! - Спятил! Поздно! Почти ночь на дворе! - Вот опять ты вредничаешь и придумываешь отговорки, - ворчу больше для проформы. Сам соглашусь – балбес. Так загорелся идеей оказаться с Аннабет в храме, что не посмотрел на время. - Завтра с утра полетим, - вдруг объявляет блондинка, слезая с кухонной тумбы и возвращая сковороду обратно на плиту, - так что подъём ранний, понял?! Снова не сдерживаю порыв и бросаюсь обнимать самую восхитительную и замечательную девушку во всех реальностях. *** Мы проводим в храме Афродиты почти весь день, прерываясь лишь на перекусы. Пользуясь возможностью, веду её на обед на площадь Розовых Деревьев, одно из самых романтичных мест на всём острове Богини любви. Но и кухня в заведениях на этой площади надо признать отменная. Кажется, нам обоим нравится это небольшое свидание, и потом до самого вечера со смехом находим в одежде и волосах друг друга запутавшиеся розовые лепестки. - Не жалеешь, что потратили тут целый день? – спрашиваю, когда мы медленно идём к выходу из храма. - Ничуть. Мне тут понравилось. Очень нежная атмосфера и ничуть не приторная. Только я не понимаю пары вещей: во-первых, сегодня же никто не получил благословения, так? И во-вторых, почему никто не удивился и не расстроился такому повороту событий? - А чего расстраиваться – количество попыток не ограничено. Воображала опять выдает непонятную гневную тираду и останавливается прямо на лестнице, требовательно глядя на меня. Отвожу её к перилам, чтобы не мешать спускаться и подниматься остальным людям, и привычно привлекаю в свои объятья. Хотя привыкнуть к возникающим при этом ощущениям никак не могу, каждый раз, как в первый. Меня нетерпеливо дёргают за рукав, возвращая в реальность из сладких грёз. - Ладно-ладно, вопрос понял, - киваю, снова задумываясь, как обо всём рассказать. Всё-таки не силён я в объяснениях, - видишь ли, гарантированный результат только в одном случае, самом простом - это обычный ритуал, который проводят жрицы Геры. И поженят они всех желающих, если времени хватит. А вот Богини благословляют очень избирательно. Ходили у нас легенды, что не каждая песня любви так сильна, чтобы Богини её услышали. Но на деле очень много от них самих зависит, характер-то у обеих не сладкий. Ты бы знала, как Силена и Чарли с Афродитой намучались! - Но Силена ведь её дочь. - Она дочь предыдущей Афродиты, а у нынешней на неё зуб, - поясняю, пожав плечами. Для нас это достаточно распространенное явление, Боги не очень-то жалуют полубогов от своих предшественников. Может, так ревность или зависть проявляется, я не вникал, честно говоря. Кстати, а ведь история бракосочетания наших общих друзей станет отличным объяснением всех нюансов наших традиций. Наверное. – Так вот, - возвращаюсь к повествованию, решив, хотя бы попробовать, - мама Силены была против её общения с Чарли и тем более замужества. Тут они с новой Афродитой были солидарны. А вот Гера не ломалась и сразу же их благословила; моё предположение - сделала она это просто назло Афродите. Только Силена упрямая – сказала: «хочу благословение Богини любви и точка!» Они пришли к Афродите раз, другой, третий - безрезультатно. И тогда они с Чарли стали ежедневно заходить в храм, проложив через него маршрут на работу. Столько времени тратили! Но не сдавались. Месяц-другой за ними с любопытством наблюдал весь остров и наш гарнизон в придачу, ставки вовсю делали, но через полгода бесплодных попыток уже почти никто не верил, что для них получить благословение возможно. Даже энтузиазм нашей красотки уже поутих, но они всё равно продолжали ходить в храм, такая своеобразная ежедневная рутина. - И как я понимаю, они добились своего, - улыбается Аннабет, вдруг обнимая меня за шею. - Спустя год. - С трудом верится, - качает блондинка головой, - всё это очень непривычно. Но знаешь, думаю, я понимаю Силену. Я бы тоже хотела получить благословение своей любви именно в таком храме. Тут чудесно. Трогательно, как-то даже проникновенно. - Так значит, ты согласна? – от радости кружится голова. Не то чтобы я так уж рвусь нарядить блондинку в традиционный хитон и надеть на палец новое кольцо. Но безумно хочется пройти сам ритуал, чтобы все вокруг знали, что мы – пара. Самая что ни на есть нерушимая супружеская пара. Прямо какая-то жгучая потребность всеми возможными способами привязать её к себе, показать всем, что она моя, хотя блондинка ни разу не дала повода для ревности. Я даже к Луке почти ничего не чувствовал, уж в слишком угнетенном настроении Аннабет отправлялась к нему на ужин, как на каторжные работы. И всё же заключить брак хочется неимоверно. - Пф! – Чейз хитро выкручивается из моих объятий, сбегает по ступенькам, уворачиваясь от моих рук, - я подумаю, мистер Джексон! - Думай-думай, - пожимаю плечами, мысленно уже раз пять проведя ритуал. - Ты слишком спокоен! - Я же знаю, что ты, - ловлю её за запястье, задираю рукав и целую переливающуюся золотом метку, - никуда от меня не денешься. - Рыбьи Мозги! – смущается она и тянется скрыть знак обратно под тканью, чтобы случайно не привлечь ничьего внимания. И я пользуюсь этим, чтобы поймать второй рукой её подбородок и накрыть губы жгучим поцелуем, выбивающим почву из-под ног. Честно говоря, мне в этот момент нет никакого дела до того, увидит ли нас кто-нибудь, я просто хочу растянуть этот миг. Нас прерывают, пожалуй, самым странным способом из вообще возможных. У меня отнимают руку блондинки, требовательно дёргая в сторону. - Счастливая ты девчонка, - уведомляют мою спутницу сухим скрипучим голосом. Подле нас низенькая ужасно тощая старушка, словно тончайшая статуэтка, а не живой человек. Вся такая серенькая, невзрачная, незаметная. Одни глаза ярко-синие, незамутненные, впитавшие весь цвет неба. Мра-а-ак!!! - Простите? – растерянно переспрашивает Воображала, не предпринимая ни единой попытки сбежать. Старуха отпускает её запястье и переводит взгляд неестественно синих глаз на лицо Чейз. Та даже не вздрагивает, пока у меня вместо крови бежит разжиженный ужас, смешанный с желанием отскочить, сбежать и скрыться на каком-нибудь очень отдалённом острове. - Бездна! – выдыхаю почти беззвучно, стараясь побороть инстинктивный страх и ненавязчиво заводя Аннабет себе за спину. Зазнайка ни мрака не проникается, нежно улыбаясь… мойре. Старуха вновь открывает рот: - В обычных парах любят, потому что соулмейты. А у тебя солумейтом стал, потому что ты очень сильно любишь. - Ох! – Аннабет улыбается ещё сильнее и смущенно опускает взгляд, будто не испытывая давления от столь близкого присутствия столь могущественной сущности. Даже меня, полубога пробирает до костей. Может, дело в том, что Чейз из иного мира? Поэтому не чувствует? И думает, что перед нами просто милая пожилая женщина? Которая вообще-то легко может сменить облик и к Мраку перерезать нить жизни. Кланяюсь. Заставляю блондинку тоже согнуть спину и, пятясь, увожу прочь. Всего через несколько шагов старуху уже невозможно различить. Серая судьба растворяется среди мира. Пока я всё ещё не рискую развернуться спиной к месту, где она была. - Атропос неумолимая, - выдыхаю в священном трепете, мысленно вознося ей молитвы. Надо срочно наведаться в её святилище с каким-нибудь подношением, чтобы задобрить. - Надо же было так нарваться. - С ней что-то не так? Это была какая-то очередная ваша супер-сущность? - «Не так»? «Сущность»? – передразниваю, не сдержав смешка. – Дорогая, перед тобой была одна из Мойр. Это типа та самая носительница Духа, которая находится вообще вне иерархии Богов. Нет, сейчас же идём подносить ей дары! Она, конечно, себе на уме, и раз сказала про соулмейтов нам, значит, выдавать не собирается. Но лучше перестраховаться. И вообще чему ты только улыбаешься?! - Она сказала нечто весьма приятное, не находишь? Что наша любовь оказалась такой сильной, что сделала из нас пару соулмейтов, - улыбается Аннабет ещё шире, хотя на скулах выступает румянец. Тьма. Вот как её не любить? Такую невероятную, полную противоречий, мою. Обхватываю её голову обеими руками и коротко, но пылко целую. - «Наша» любовь? – ухмыляюсь, оторвавшись от сладких губ, - кажется, она сказала: «потому что ты очень сильно любишь». Так что все претензии лишь к тебе. Сильно любишь, да? - И мне не стыдно в этом признаться! - И мне тоже, - заверяю абсолютно серьёзно, - люблю тебя, Воображала. Страшно сильно. Безумно. И как клялся, никогда не отпущу.