Разделённые мирами

Я плохо осознаю, всё что происходит вокруг. Словно нахожусь в очень реалистичном сне. Вот колесница со мной и Уиллом приземляется рядом с моим домом. Дальше более менее прихожу в себя уже в коридоре из-за криков Соласа. Кажется, с Перси всё плохо. Но он жив. Жив. ЖИВ! Ассистирую целителю, пока он обрабатывает и зашивает раны. Творит какой-то ритуал, или чёрт его знает, как называется его магия. Главное, действует. Джексон спасён. Спасён ведь, правда?! Приезжает Тайсон, которого лекарь ещё в полёте успевает попросить зайти перед его сменой, помогает транспортировать бессознательного брюнета на постель. Устраиваюсь рядом, не пытаясь никому объяснить, что моё присутствие должно помочь в борьбе хотя бы с кошмарами, если те появятся. Никто и не спрашивает. Тайсон уходит дежурить, Уилл – в гарнизон за недостающими лекарствами и нектаром, которого не смог отыскать в запасах Перси. Остаюсь с Джексоном наедине. Меня колотит. Крепче сжимаю его руку, перебираю волосы. Жду. Повторяю как мантру: «он жив». Кажется, целителя нет целую вечность, хотя не проходит и часа, когда он возвращается. Снова какие-то процедуры, песнопения, ритуалы, молитвы. Бутыль морской воды, которая пропитывает насквозь матрац, но меня не волнует, что он безнадежно испорчен. Господи, плевать на всё, важен только этот мужчина. Он так сильно важен мне. У меня слов нет передать, как мне нужно, чтобы он выжил. Очнулся. Криво ухмыльнулся. Одарил меня смеющимся взглядом, дескать, что это я себе навоображала? Неужели и правда поверила, что великого героя сломит какая-то царапина? С жадностью всматриваюсь в лицо Перси, молюсь, чтобы его ресницы, наконец, дрогнули, и он пришёл в себя. Не приходит. Сгущаются сумерки. Зевающий Уилл объявляет, что ему нужно выспаться перед сменой: - Если что-то случится – буди. И если что – в полвосьмого тоже обязательно разбуди. - Ты что утром уйдёшь на дежурство? – немного паникую. Вроде должна быть благодарна, что он не уходит прямо сейчас, но я слишком боюсь за жизнь Джексона. - Не дёргайся, я договорюсь с Майклом, не помню, вы знакомы? Это целитель из восьмого отряда, вместе с которым мы завтра дежурим. Думаю, он заглянет к вам днём вместо меня, но сам я не смогу точно. Я, видишь ли, так же исполняю обязанности капитана в своём отряде, так что обязан быть на смене. Так. Дышим. Сохраняем рассудок трезвым. Солас ведь – гениальный лекарь, его способности все очень высоко ценят. Он знает, что делает. И всё же вопрос срывается с губ: - А ты уверен, что можно оставить Перси без присмотра? - А ты уходишь? Не сможешь дождаться Майкла? - Нет, конечно, я никуда не пойду! Но я же не мед… не целитель! - И что? По-моему, ты прекрасно справляешься и не дашь нашему другу погибнуть. – Однако улыбка на его лице растворяется. Блондин пристально смотрит на меня, затем ласково берёт за ладонь, чему я совсем не препятствую. Жду. Жду его слов, как приговора. Помилование или..? – Признаюсь честно, самое трудное – пережить ночь, - шепчет Уилл, не пряча от меня правды. Пока во мне словно всё умирает вместе с черноволосым бездельником, распростёртым на кровати. Солас искренен. И в его голосе не чувствуется обреченность. И я цепляюсь за его спокойствие, выкарабкиваюсь из пучины ужаса и боли. – Если к утру не наступит улучшение… - он качает головой и выходит из комнаты. Конечно, несусь за ним следом на подгибающихся ногах, - что ж… мы сделали всё, что могли. - Издеваешься?! - Нет, Аннабет. Я выложился на полную. И эта ночь решит всё. Если командир очнётся, значит, одолел яд и встанет на ноги. Уж поверь мне, он восставал после таких ситуаций, что нам до сих пор не верится. Не удивлюсь, если он ещё и примчится к нам завтра, проверять отчёты. - Ни за что! Он ранен! И завтра у него выходной! - Ему это объясни, - пожимает плечами блондин и устраивается с пледом на кухонном диване. - И объясню! – рычу. Уилл приподнимает голову, смотрит на меня: - Что-то мне подсказывает, что ты и правда удержишь нашего Героя от глупостей. Вот и удачи. А я спать. - СОЛАС!? Ночь выдаётся очень тяжёлой. И длинной. Бесконечно длинной. Я вновь сажусь рядом с Перси и несколько часов пытаюсь читать, не продвинувшись за это время ни на одну страничку. В голове по кругу только бесконечные молитвы. Когда рядом со мной происходит какое-то движение, я даже не сразу могу в это поверить. Но это правда. Вскоре после полуночи Джексон приходит в себя. Первый мой порыв броситься ему на шею со слезами, я безжалостно душу на корню. Второй – отдубасить его подушкой, чтобы больше не смел меня так пугать, отметаю с сожалением, напоминая себе, что он ещё болен. В итоге вцепляюсь в его ладонь обеими руками до побелевших костяшек. Смотрю в мутные зеленоватые глаза, никак не способная поверить в то, что он жив. И рядом. - Ты перестала игнорировать меня? – выдаёт брюнет свистящим шёпотом и расплывается в сумасшедшей улыбке. Мне хочется его оскорбить, обругать и ещё сильнее обнять. Игнорировать? Нет, подобная функция мне не доступна. Вообще плевать на щекотливую ситуацию, не так давно ставшую причиной нашей размолвки. Сейчас то моё поведение, попытки избегать его, отдалиться кажутся мне ужасно детскими, наивными, глупыми. То, что случилось в тот день – это такая мелочь, такой пустяк по сравнению с тем, что я только что чуть не потеряла своего друга. Близкого. Дорогого. Друга. - Не смей снова вырубаться, понял, Рыбьи Мозги? – прожигаю его угрожающим взглядом, а затем кричу, зовя лекаря, - УИЛЛ!!! - ЧТО!? Он… всё..?! – блондин появляется через мгновение, путаясь в пледе и спросонья не разбирая, куда смотреть. Но проморгавшись, замечает своего командира, - Перси! - Солас, а ты тут какими судьбами? – слабо с присвистом спрашивает Джексон и кривится от боли. - Не поверишь, если расскажу, - хмыкает целитель, включая свет и одаривая меня красноречивым взглядом. Отвечаю ему гордо вскинутой головой и скрещенными на груди руками. Брюнет шипит, так как его ладони я так и не отпускаю и невольно дёргаю вверх. Хотя, возможно, виноват резко вспыхнувший свет, но я всё же торопливо опускаю руки обратно. Уилл посмеивается и приступает к осмотру. Моё присутствие под боком пациента (вернее, его под моим) лекаря не смущает вообще. Он вливает в Джексона, по крайней мере, десяток литров всевозможных жидкостей, что брюнет выдерживает с честью, даже не поморщившись (кажется, у него не только мозги состоят из водорослей). И, в конце концов, все снова расходятся по спальным местам. Перси вырубается мгновенно, словно переключив специальный рубильник «бодрствование-сон». Я же вновь устраиваюсь полусидя рядом, опять перебирая тёмные пряди, и через некоторое время всё же погружаюсь в дрёму, даже не слыша, как на смену уходит Уилл, прикрыв за собой дверь. Меня будит уже Крис, чьё дежурство наоборот заканчивается в восемь утра, с фантастическим по моим меркам вопросом, могу ли я сделать так, чтобы Джексон проснулся и никого при этом не убил. Могу. Не то, чтобы хочу, но если надо для дела… Дело, тоже мне. Пока Джексон изволит плескаться в ванне из морской воды под присмотром приятеля, я занимаю себя готовкой, чтобы не думать о том, как в моём представлении опасно устраивать подобные выкрутасы, когда на груди глубокие раны. Мне слишком сложно поверить, что брюнету реально становится от этого лучше. К тому моменту как завершаются всякие водные процедуры и моего соседа транспортируют обратно на кровать, где я успеваю поменять окровавленное бельё, у меня так же готов обед. Или завтрак. Или ужин, который я вчера благополучно пропустила. Без разницы. Главное, Перси жив. Вскоре заглядывает Майкл, жизнерадостно утверждает, что пациент скорее жив, чем мёртв, и покидает нас. Вновь Тайсон навещает своего братишку. Приходит курьер с фруктовой посылкой от Гроувера. Стоуллы со своими бесконечными шутками. Десяток знакомых и не очень людей. Следующей в наше уединение вторгается Кларисса, решившая заглянуть по пути в гарнизон на вахту. - …чтобы к бездне отлеживался, Джексон! – рычит Ла Ру на моего соседа, угрожающе над ним возвышаясь, - ты меня понял? Твои смены пятнадцатого и шестнадцатого я забираю. Дальше посмотрим. - Но м-м-м! - пытается возразить брюнет, но я закрываю ему рот ладонью, не давая продолжить. Обмениваемся с Клариссой понимающими взглядами и любезными кивками. - Позабочусь, - добавляю многообещающе. - Договорились, Чейз, - немного расслабляется воительница, - хоть у кого-то есть голос разума! Ну, я спокойна. - Пхо-ходи-фе! – пытается остановить девушку Перси, но моя рука по-прежнему не оставляет ему шанса. - Ты ещё и дёргаешься?! Ещё и возражать смеешь?! Да чтоб без разрешения Уилла даже близко не появлялся, понял?! Предупреждаю, явишься в гарнизон – спущу со скал в море! Чудесная особа. *** После Перси пытается «образумить» меня, утверждая, что Ла Ру ни в коем случае не полагаются переработки в мае. У неё, оказывается, день рождения в конце месяца. Это меня уже немного заинтересовывает, потому что ей я с огромным удовольствием преподнесу подарок, даже если его не ждут. Шутка ли, столь очаровательная барышня! И я без колебаний поддерживаю идею предоставить наш дом как площадку для вечеринки, чтобы они не собирались в гарнизоне, как привыкли. К вечеру вновь приезжает Уилл, проводит ещё один сеанс лечения и покидает нас, не слушая никаких доводов. Мне, впрочем, уже не так страшно оставаться без присмотра лекаря: Рыбьи Мозги в прекрасном настроении, отпускает шутки, жаждет развеять скуку, даже до санузла по стеночке, но доползает сам. В общем, мало похож на умирающего, хотя под моим суровым взглядом не слишком рвётся вставать с кровати. В качестве развлечения запускаю давно обещанную русалочку и благополучно вырубаюсь уже через пару минут. Новый день начинается со скандала, когда проснувшись, я обнаруживаю что одного безмозглого болвана понесло на подвиги: он самостоятельно дополз до ванной, устроив масштабные купания, а теперь разбрызгивая повсюду воду с мокрых волос, шарит по кухне, готовя завтрак. С криками загоняю этого ненормального обратно в кровать, и очень скоро мне надоедает изображать из себя примерную медсестру-сиделку. Уж слишком непоседливый пациент мне достаётся. Вечером нас снова навещает Уилл, сквозь зевоту сообщая, что Джексону вообще-то уже можно передвигаться, не боясь ухудшить своё состояние. А прогулки на свежем воздухе так вообще пойдут на пользу. С ума сойти! Два дня ведь всего прошло! В выходные, пользуясь тем, что Солас оставляет у нас на острове колесницу, мы даже сами выбираемся до гарнизона и лечебницы. Не то, чтобы я в восторге от полётов, но мой сосед не из тех, кто способен сидеть на месте ровно, так что после пары дней безделья буквально сходит с ума от тоски. Да и я, признаться честно, страшно устаю от непрекращающегося паломничества гостей, жаждущих проведать раненного, но не сломленного Героя. Никто, конечно, надолго у нас не задерживается, но непрекращающийся поток колесниц и пегасов с малознакомыми людьми в моём дворе откровенно действует на нервы. Я уже с тоской начинаю мечтать о каком-нибудь особенно сложном прорыве, чтобы все эти бесконечные люди нашли себе занятие и свалили из моего дома, пусть даже из-за смертельно опасной битвы. В общем, соглашаюсь на полёт к Уиллу, на самом деле, всего лишь желая пресечь посещения на своей территории. …и вспоминаю, что за эти дни вместе с другими парами пропускаю и занятие у одного очень вредного профессора вместе с возможностью получить автомат за экзамен благодаря своему макету. Но глядя на Перси, живого, смеющегося над какой-то нелепостью в очередном фильме, я соглашаюсь сама с собой, что оно того стоило. *** В понедельник, фактически по требованию Рыбьих Мозгов, возвращаюсь к парам. Пока только онлайн. Сижу на кухне, пока Перси страдает от скуки в комнате, вынужденно листая легенды своего мира. И когда вечером заношу ему ужин, меня встречают, не поворачивая головы и продолжая пялиться в потолок. - Жаль, что очень часто только близость смерти позволяет нам осознать, что мы живём, - выдаёт он удивительно безразличным тоном. - Мы вспоминаем, что нам по-настоящему важно; находим, ради чего готовы бороться; осознаем, сколько надуманных стен возводим, не решаясь на всё то, чего безмерно жаждем. - На философию потянуло, Рыбьи Мозги? - Просто думаю, зачем вообще жить? Что нас здесь держит? Ради чего вся эта бесконечная борьба с монстрами, если я не делаю всё то, чего мне отчаянно хочется. - Брюнет переводит на меня взгляд, неожиданно полный решимости и…нежности? Гоню от себя подобную ересь и все мысли, которые охотно подтверждают, что он прав. Что я тоже заметила, насколько дорог он мне стал, лишь когда чуть не потеряла его. Кошмарные. Мучительные. Неправильные идеи. – Зачем эта борьба, если отказываюсь от того, что мне на самом деле нужно? Я принял решение: больше не хочу бегать от себя. Я хочу сражаться за то, что мне дорого. На миг мне кажется, что он вовсе не о чудовищах ведёт речь; будто именно я и есть суть его размышлений. Но я отгоняю эту крамольную и откровенно пугающую и всё же заманчивую мысль. И старательно перевожу тему. - Да ты, видимо, совсем заскучал, Рыбьи Мозги? - Не то слово, - он криво ухмыляется, оставляя без комментариев смену предмета беседы. - А что, с этими легендами уже покончено? – поглаживаю обложку лежащей на краю постели книги. Даже пролистываю несколько страниц, чтобы занять пальцы и хоть несколько мгновений иметь право не смотреть на своего собеседника. - Подкинуть тебе ещё литературы? – предлагаю, невинно хлопая ресничками, в то время как на лице Джексона расцветает настоящий ужас. - Воображала, ну сжалься! Ну не могу я больше! Я сейчас от тоски взвою! - Вой, - отвечаю флегматично. - Злая ты! Вот так и знай, я умру от скуки и это будет на твоей совести! - Конечно, - охотно соглашаюсь, - и не тревожься, я обязательно буду приносить цветочки на твою могилку. - Что?! Какая могилка?! Изверг! И вообще, воины обретают покой в волнах! А ты – бессердечная! - Да-да, мы уже выясняли, что я - существо без сердца, - закатываю глаза. - Боже, - сдаюсь с тяжёлым вздохом, - ну, подскажи, Рыбьи Мозги, чем бы ты хотел заняться? Только учти, ещё один сеанс слащаво-розового кино я не выдержу. Он фыркает: его, видите ли, умиляют мои реакции с закатыванием глаз и фырканьем, когда актёры патетически клянутся друг другу в любви и создают себе проблемы на пустом месте. - Ну, я бы какие-нибудь головоломки с удовольствием пособирал. - А что, твои рыбьи мозги ещё не окончательно сломаны? – снова не удерживаюсь от подколки. - Ха-ха, - с укором смотрит на меня брюнет, - всякие мозаики – это, между прочим, самое-самое развлечение! Уверен, половину вечеринки Клариссы мы как раз посвятим сбору всяких подобных штучек. - Головоломки? – закатываю глаза, - серьёзно? - Вообще-то да! Сейчас покажу наши любимые, - он осторожно сползает с кровати и идёт к шкафам. Хотя я точно знаю, что он двигается так медленно, а не лихо скачет, только из-за моего присутствия и строгого взгляда. Он вытаскивает несколько небольших коробочек, - я сюда почти ничего и не перевозил, но уверен, на день рождения ребята все притащат по несколько таких. Вот, смотри, это классическая, - он открывает одну деревянную шкатулочку, демонстрируя стопку картонок, очень похожих на маленькие квадратные игральные карты. – Их надо правильно сложить вместе, и тогда получится картина Главного храма. А вот этот посложнее, тут видишь – детали меньше и с неровными краями. – Он демонстрирует содержимое второго ящичка. Опять же…куча картонок. - Так это что… вы примитивными паззлами развлекаетесь? – всё ещё не веря, уточняю с круглыми глазами. - Как ты сказала? «Паззлами»? У вас тоже такие головоломки есть? – и тут взгляд Джексона вспыхивает неподдельным азартом. - О! Вот это было бы интересно! У вас найдётся что-то с такими изображениями, чтобы было не ясно, что они из вашего мира? - Иди-ка сюда… - всё ещё сомневаясь, я быстро вбиваю в поисковой строке «паззлы онлайн» и открываю первую попавшуюся игру. - Вот смотри, - ловко собираю первую же картинку из двенадцати деталей, чувствуя, что парень за моей спиной перестает дышать. – Это – называется паззл. У нас есть такие же, только ну… вот как у тебя, типа картонных. Только там элементы обычно намного меньше в размере, зато их может быть куда больше… И чаще всего у них вот такие характерные замковые выступы… - сбиваюсь и даже настороженно отодвигаюсь, настолько странный взгляд у моего соседа, - Перси? Всё в порядке? - Воображала! Пожалуйста! Достань мне какой-нибудь! С деревьями, там я не знаю, они же везде, наверное, деревья? С цветами! Со зверюшками! Пожалуйста! Я восполню расходы! Я… я… - он растерянно оглядывается по сторонам, словно в поисках подсказки, а затем в очередной раз меняется в лице и демонстрирует широченную улыбку, - я вообще все продукты буду покупать! И готовить! - Фух! Напугал меня! Да не суетись, это не проблема! Если знать, где искать, то они вообще не дорогие! – а я знала пару хитрых сайтов… Вот только сегодня уже шестнадцатое, хватит ли времени на доставку? – А напомни, когда будет вечеринка? - Двадцать девятого, в воскресенье. - Да неужели вы собираетесь в выходной? Я то полагала, вам фиолетово с вашим графиком на дни недели. - Сам день рождения накануне, но его Ла Ру будет отмечать в компании Криса. Так принято – сам день в кругу домашних: семьи, любимых, самых близких, может, в храме, вознося благодарности покровителям. Хотя, признаться, мы часто празднуем всем гарнизоном, - усмехается Перси, не удивляя меня подобным заявлением. Я уже успела заметить, как они все привязаны друг к другу. – Да и график ты вспомнила не зря – именно в воскресенье свободны все, кто должен прийти. Ну, или почти все. Так что, получится ваш этот паззл купить? - Сделаю, - киваю, всё ещё прокручивая в голове очередную их традицию. - Это будет очень круто! Спасибо! – он обнимает меня в порыве чувств, и я не могу не напрячься. Мне нравятся его объятья. Нравится его близость. Его запах. И чувство безопасности, окутывающее вместе с морским бризом. Но… мы ведь не будем вместе. И каждое его прикосновение – очередное напоминание. Бесконечная пытка. - Ладно-ладно! Но цветочки, котики… я не могу себе представить Клариссу с воодушевлением подбирающей ушко для какой-нибудь милой зверушки. Ей бы что-то… военное. - Расслабься! Весь прикол ведь именно в процессе совместного сбора. Так что поверь, даже Ла Ру будет с удовольствием, как ты сказала?, подбирать ушки милым зверушкам. - Ха! Ну, я тогда лучше поищу хотя бы льва… или дракона. У вас бывают драконы? О! Может, найду пегаса!.. В крайнем случае, сфотографирую Пирата и закажу… - мне не суждено закончить мысль до конца, так как неожиданно в моей голове появляется новая. Очевидная до зубовного скрежета. Приходит резко, словно кувалдой меня долбанув. Я – бестолочь. Как я сразу не подумала? – Перси! Нам нужно немедленно отправляться в гарнизон! - А… - Немедленно! Пока не стемнело! Сейчас ведь как раз смена Клариссы? Вперёд! Давай! - Но… - Перси, мы теряем драгоценное время! Скорее! Садиться на пегаса я всё ещё не готова. Да и Перси вредно. Так что нагло пользуюсь колесницей, которую Уилл никак не соберётся у нас забрать. И всё время полёта нервно хихикаю, почему-то испытывая усиливающееся с каждой секундой чувство, что готовлю пакость. Зато на безудержном энтузиазме можно горы свернуть. Или умудриться тайком сфотографировать Ла Ру, находясь в летящей колеснице. Хотя учитывая, что делать это приходится украдкой, не могу сказать, что мне сильно нравится результат. Ну… что-то есть. - Может, всё же скажешь, зачем мы здесь? – вздыхает Джексон, которого я устроила с максимальным комфортом, всё ещё переживая за его ранения. - Мне нужны ваши фотографии, - наконец, решаю поделиться своей идеей. - Лучше бы, чтобы вы все встали кучкой и попозировали, но, боюсь, тогда возникнут вопросы относительно моего телефона. Да и сюрприз хотелось бы сохранить. Так что будем действовать исподтишка. - А нельзя взять готовые изображения? – осторожно уточняет брюнет. - А у вас есть?! – тут же поворачиваюсь к нему с предвкушающей улыбкой. - Что ж ты сразу не сказал! - Так ты, не спрашивая, рванула… впрочем, неважно. Можно даже посмотреть в нашем архиве. Там кое-что должно быть, - припоминает он. И мы приземляемся у главного здания гарнизона. Раз уж мы заглядываем в местный архив, до кучи прихватываю ещё пару книг из их скромной библиотеки, хотя совершенно не верю, что встречу что-то новое. Почему-то у них не очень развито сохранять и передавать информацию через тексты. Большая часть литературы посвящена одному и тому же, просто изредка немного другими словами. В общем, за всё время наших поисков с начала марта вопросы у меня лишь множатся, а я не получаю ответов даже на самые базовые и простые из них. Что уж говорить о более сложных материях, вроде слияния миров. Правда, все вопросы разом вылетают у меня из головы, когда с верхней полки покосившегося полупустого шкафа Перси достаёт огромный пыльный альбом. Никакого пиетета к книгам! Однако это последняя осознанная мысль, прежде чем я полностью погружаюсь в просмотр попавшего в мои руки сокровища. Чёрт! Да в сборнике рисунков и фотографий оказывается больше информации, чем в исторических хрониках! Я с восторгом и священным трепетом всматриваюсь в чёрно-белые и в градации коричневых оттенков картинки. Множество лиц, которых я никогда не видела, множество монстров, на выдумку которых не хватило бы и моей фантазии, наконец, множество знакомых ребят. В одном схематичном, но весьма подробном и, между прочим, цветном акварельном рисунке я вдруг узнаю Стоуллов, которые, как канат, перетягивают друг у друга мерзкую крылатую змею. А вот с выражением полного превосходства на лице Рейчел, гордо демонстрирующая расписанный узорами гребень. Вновь незнакомцы. И юные Перси с Клариссой вытянувшиеся в струнку на фоне гарнизона; возможно, это момент их назначения сюда. Ещё останки поверженных монстров, группы по восемь человек, наверное, отрядные снимки. Сцена у костра. Опять Джексон с кислой миной держащий в вялых руках свиток и какие-то награды. И… огромная, на весь большой лист фотография в желтовато-бурых тонах. Целая толпа ребят, в основном, совсем юных. Покрытых с ног до головы царапинами, грязью, в рваной одежде. И всё равно безмерно радостно улыбающихся в камеру. Ну, или как тут называется аппарат, делающий такие карточки. - Здесь почти все, - комментирует брюнет, заметив мой интерес к снимку. А я не могу отвести взгляда, жадно впитывая такое удивительное изображение и узнавая всё больше знакомых. - Давно сделана фотография? – отыскиваю, наконец, самого Перси и фыркаю. Он вообще ни капли не изменился. Такой же лохматый парень с ехидной усмешкой и глазами-морскими безднами, обещавшими гибель любому, кто покусится на его семью. - Да нет, года два назад, - он тянет руку к краю картинки, но тут же одергивает пальцы. А я украдкой присматриваюсь к тому углу и сразу отвожу взгляд. Стоящим там воинам на вид лет тридцать-сорок. И никого из них я до сих пор в гарнизоне не видела. Думаю, их судьбой интересоваться не стоит. - Тогда случился большой прорыв, - начинает Джексон сам. - Почти все наши друзья участвовали в той заварушке… Да… Тяжёлое выдалось время. Но мы справились. С ума сойти. Пару лет назад эти молодые ребята гибли, в то время как моей главной заботой был тотальной контроль со стороны матери, а самым болезненным – то, что она так и не сподобилась ни разу навестить меня в больницах и клиниках. - Перси, мне нужен этот снимок! – умоляю, исправно отгоняя неприятные воспоминания прочь. Я даже знаю, к кому обращусь за помощью, и коварно улыбаюсь, пока Перси со вздохом изымает всю страницу из альбома. Малкольм отсканирует, сделает изображение цветным и улучшит качество. Кадр очень большой и чёткий; при этом на нём нет каких-то слишком странных деталей, ничего сверхъестественного по меркам моего мира. Вполне можно принять за лагерную группу после спортивных игр, какого-нибудь пейнтбола или типа того. Или списать на фестиваль или маскарад. В общем, он отлично подойдёт для задуманных целей. Я так и скажу – воспоминания с фестиваля. Когда буду заказывать гигантский паззл с этим изображением. Скажем, хотя бы пять тысяч деталей. О, приятели Рыбьих Мозгов запомнят грядущую вечеринку надолго! *** - Как ты можешь так говорить?! - Легко. У нас любовь давно стала предметом научного исследования. - Это бессердечно! Я не верю, что ты веришь в столь жуткую теорию! - Пф! – фыркаю, а Перси досадливо кусает губу, - Рыбьи Мозги, рассуди сам, все организмы самой эволюцией подталкиваются к одной цели – выживанию вида. И любовь в этом ракурсе – всего лишь инструмент природы, чтобы обеспечить семью. Это привязанность, чтобы родители выращивали своё потомство совместно, пока то неспособно себя защищать и обеспечивать. В этом смысле даже связь соулмейтов некоторые наши учёные представляют как механизм по подбору наиболее устойчивых пар. Не ради их душевного спокойствия и счастья до гроба, а лишь союза для продолжения рода. - Любовь – великое чувство! – возражает Джексон, не давая мне толком пуститься в размышления, - оно способно вдохновлять, даёт силы, поддерживает, хранит, окрыляет..! - …и крылья срезает, - закатываю глаза, - все эмоции в наших организмах завязаны на гормонах. Любовь – это всего лишь химические реакции. Правда, в последнее время мне всё больше кажется, что встречаются разные формулы. И, кажется, с одной из них, абсолютно не поддающейся игнорированию, непреодолимой, слишком сильной, столкнулась я сама. Но всё это, конечно, полная чушь. Сама любовь – чушь. Она лишь способна сводить с ума и уничтожать, а если и дарить что-то хорошее, то только временно. Она не стоит малейших усилий, но требует непомерно высокую цену. В этом плане связь соулмейтов намного надежнее; тебе сразу говорят, кто твой подходящий партнер; пребывание рядом с кем сделает тебя счастливее. Некоторые наши учёные полагают, что метки соулмейтов бесконечно стимулируют производство всех необходимых позитивных гормонов, поэтому пары соулмейтов счастливы друг с другом пожизненно. Впрочем, в подобные нюансы я своего собеседника просвещать не спешу. Зачем? Тем более наш спор, завязавшийся после очередного сахарного фильма, касается именно понятия любви. Вот уж чего от себя не ожидала, так это того, что окажусь ввязана в подобную дискуссию. Но вот уже час, как мы не можем досмотреть кино из-за категорически не совпадающей точки зрения. Сказать по правде, отлично проводим время. - Такой подход слишком хладнокровный! В конце концов, как же истинная любовь, для которой не существуют преград? - Извини, в нашем мире такие звери не водятся, - снова парирую язвительно, - если и существовали когда-то – давно вымерли. Однако дальнейшие дебаты прерывает звонок из деканата. Методист любезно передаёт мне, что один очень "милый" профессор с нетерпением ожидает завтра встречи со всеми студентами, которые решились пропустить его пару в прошлую среду. С трудом сдерживаю ругательства, когда осознаю, что завтра и правда будет ровно неделя. Со дня, когда я не приношу свой макет на оценку. Со дня, когда Перси получает жуткие ранения, чуть не обернувшиеся трагедией. Всё это время я подрабатываю бесплатной медсестрой и делаю Джексону перевязки, с шоком наблюдая, как чудовищные раны затягиваются буквально на глазах. Так что разумом я понимаю, что брюнет уже восстановился. Он уже каждую свободную минуту хватается за меч, покручивая его хотя бы в форме ручки и косясь в окно, наверняка, мечтая вернуться к тренировкам. Но это вовсе не значит, что я смогу оставить его со спокойной душой. *** Всё утро среды опять проходит за спором, на этот раз вялотекущим и касающимся вопроса моей учёбы. Я, правда, не хочу оставлять Перси одного. Да, его изрядно увлекают онлайн-паззлы и всякие игры-головоломки (вот уж не ожидала), но у меня нет сомнений, что как только я переступлю порог, он найдёт себе куда более активные занятия. С мечом в руке. И уж тем более мне не нравится идея, что он сам, в одиночестве, без присмотра полетит на осмотр к Уиллу. Не удивлюсь, если ещё и верхом на Пирате. Но второй раз упускать возможность получить предзачёт у вредного профессора слишком неразумно; мне ведь подобное несвойственно. В самом деле, чего это я на пустом месте волнуюсь и завожусь? Решительно встряхиваю головой и собираюсь на учёбу, составив целую кучу инструкций для Джексона, впрочем, не слишком рассчитывая на его сознательность. Больше всего меня удручает, что я знаю, что меня ждёт на паре – вредный старик не прощает неуважения к своему предмету, а пропуск занятия как раз относит к проявлению неуважения. Так что держать меня будут вместе с остальными неудачниками до победного конца – то есть, пока охрана не выставит нас из закрывающегося корпуса института. Хотя, с этого преподавателя станется перевести группу в круглосуточный коворкинг. Моего соседа подобное обстоятельство не сильно удручает: небось уже составляет план тренировок на время моего отсутствия. Ладно, он – не маленький мальчик. Справлялся ведь как-то раньше? Главное, чтобы приём у Уилла не пропустил. Он помогает мне собраться, с тщательностью застёгивает ветровку и любовно расправляет складочки, пока я краснею, но совершенно не могу оказать сопротивление. Оправдываюсь, что просто руки заняты коробкой с макетом. Мне в сумку всовывают зонт и вежливо распахивают шире дверь, даже слегка придавая ускорения хлопком по ягодицам. И вместо того, чтобы одарить хулигана холодным уничижительным взглядом и каким-нибудь высокомерным замечанием, я лишь больше смущаюсь и несусь к лифту. Мои щёки алеют всё сильнее, но я не издаю ни писка, только в мыслях на все лады костеря распоясавшегося парня. Уф. Правду Уилл сказал – Рыбьи Мозги точно знает секрет бессмертия, раз осмеливается на подобные шалости! Уж в следующий раз я ему подобное с рук не спущу! В смысле, я вообще ему ничего не позволю! А сердце всё заходится в бешеном ритме, словно пытается пробить грудную клетку и вырваться наружу. Но это ведь ничего не значит. Правда? Просто намёк, что я давно не была на приёме у кардиолога. Кстати, я ведь, в самом деле, не была у него с первого курса. Решено! Запишусь на приём в ближайшее время! Но отчего-то в голове ехидным голосом Талии повторяется вопрос: «поможет ли?» *** Боже, не могу поверить. Может, я случайно перенеслась во времени в прошлое? Как иначе объяснить, что вредный старикашка, которого столь нелестными эпитетами всё время обучения награждаю даже я, заучка и любимица профессоров, вдруг встречает меня вполне себе добродушной улыбкой. Я не получаю ни единого укора за пропуск неделю назад. Меня вызывают одной из первых, даже не критикуют мою работу и вопросы задают по существу. Затем радостно оповещают, что я уже заслужила допуск к экзамену, и вообще, это заявка на автомат, если доработаю оставшиеся детали. - Я знал, мисс Чейз, что из вас выйдет толк. Всё ждал ваш макет, чтобы увидеть хоть одну приличную работу в этой бездарной группе. Вы, главное, продолжайте свои изыскания, продолжайте, - напутствует он меня, выводя в своей личной ведомости напротив моей фамилии вожделенное «допущена к экзамену». Я собираю макет обратно в коробку, всё ещё не веря в происходящее. Боже, да получаса не прошло с начала пары! Может, это не профессор, а его двойник-инопланетянин? А что? Я точно знаю, что другие миры существуют, вон, один из них у меня под боком, я туда на прогулки хожу, когда вздумается. Так что вполне приличное объяснение невиданной доброты древнего хрыча. - М-м, конечно, - киваю неуверенно, - продолжу. - И не слушайте завистников! – вскидывает он указующий перст (пальцем в его случае называть не солидно), - ваш офис для «Ветра-Экспресс» - это свежий ветер в нашем архитектурном застое. А, так вот откуда ноги растут. Профессору понравилась другая моя работа. Что ж, я не внакладе. Покидаю кабинет одной из первых, понимая, что за хорошее отношение этого старика мне опять же стоит поблагодарить Рыбьи Мозги. Без него бы я не приняла участие в конкурсе. Уж кто бы мог подумать, что поход в бывшее место работы в компании черноволосого балбеса даст столько полезных результатов! Надо будет устроить сегодня праздничный ужин. С рыбой и синим-пресиним тортом. Кстати, пока вопрос, конечно, не горящий, но неплохо бы начать присматривать вакансии. Проект Ветров – это, конечно, хорошо. Но это лишь один проект. А работа мне нужна постоянная. Под аккомпанемент из размышлений об агентствах, где стоит в первую очередь попытать удачи, набираю полную тележку всякой ерунды и с трудом притаскиваю все покупки домой. Перси в квартире не обнаруживается, и я очень надеюсь, что он действительно на осмотре у Уилла, а не избивает новый тренировочный манекен во дворе. Понадеявшись на его благоразумие (должны же быть в его голове хоть какие-то зачатки рассудка; ну не только же одноклеточные же водоросли заменяют ему мозг), безотлагательно приступаю к готовке, чтобы успеть хоть что-то до его возвращения. «Хотя, конечно, учитывая, что я обещала, вернуться в лучшем случае ночью», - коварно улыбаюсь, - «сам мой столь ранний приход будет для него большим сюрпризом». *** Слишком большим сюрпризом. Когда спустя час-другой я слышу звук открывающейся двери и шум в коридоре, немного досадую, что не могу оторваться от сковороды в ту же секунду и радостно приветствую через плечо. В ответ звенящая тишина. Точно, меня так рано не ждали. Заканчиваю мешать тушёные овощи, споласкиваю руки и, вытирая их на ходу, спешу навстречу соседу. Он сидит на корточках, замерев в одном не снятом ботинке, пока на меня с круглыми глазами взирает пара незнакомцев. И эти люди как то очень мало похожи на приятелей Джексона. Зато очень похожи на него самого. Каждый по-своему. Чёрными волосами, пронзительными глазами цвета моря, чертами лица, манерой держаться, ухмылкой, искривившей губы мужчины… Господи. Они чертовски похожи на родителей Перси.