Разделённые мирами

Когда я буквально из воздуха материализуюсь перед узкой щелью между двух домов, прячущийся в её тени мальчишка растерянно хлопает глазами. На миг он теряется, вздрагивает и отшатывается в сторону, тут же врезавшись в стену. Проход слишком узок, даже чтобы этот щуплый мальчишка смог легко развернуться, так что мне хватает времени, чтобы понять, что я не ошибся. И когда темноволосый юнец, наконец, дёргается, пытаясь удрать, я ловко хватаю его за шиворот, тяну на себя, вытаскивая на свет. Он не удерживается на ногах, шлёпается на зад, шипит; и вместе с ним шипят ближайшие тени. Он совсем худой, даже тощий. Выглядит не старше десяти, хотя чутьё подсказывает мне, что он на пару лет старше, просто… просто он – ребёнок улицы. Чёрные вихры закрывают шею и половину лица и бросают тень на грязное лицо, на котором двумя обсидианами горят чёрные как сама Бездна глаза. И хотя голода и гнева в них не меньше, чем в Бездне, но страха в них в разы больше. - Не ушибся? – уточняю, медленно садясь рядом на корточки. Мне отвечают чёрным-пречерным взглядом, в котором больше нельзя прочесть никаких эмоций. – Извини, если получилось резко. Ты такой ловкий, я был уверен, что ты вот-вот сбежишь от меня, - немного преувеличиваю. Но какому мальчишке не понравится маленькая лесть? - Пф! – гордо фыркает он, вставая. И тщательно притворяясь, что ему совсем не больно. – Пустяк! - Как скажешь. Только не пытайся больше удрать. Не получится, - я позволяю силе наполнить меня, подсветить глаза, чтобы он понял, с кем имеет дело. Юнец нервно закусывает губу, косит в сторону, но не убегает. А затем вообще опускает голову, а я замечаю, что рядом замирает очень похожая на мальчишку девушка, пожалуй, лет пятнадцати с такими же испуганными тёмными глазами. Останавливается она, конечно, не по своей воле. Её за запястье держит Аннабет, второй рукой успокаивающе поглаживая по плечу. В то время как незнакомка сжимает в ладонях, кажется, небольшую булочку. Зачем-то пряча её от чужих глаз… - Что вы здесь делали? – вопрос вырывается слишком резко. Да и ответа мне уже не требуется. Я замечаю топорщащиеся карманы, спрятанные под одеждой ножи, бегающие глаза… - Гуляли, - нервно выплевывает мальчишка, - фестиваль же, веселье. - Воровать плохо, - вздыхаю, - особенно, детям Богов. - Мы не воры… - начинает возражать девчонка, но тут же округляет глаза, - чьим детям? - Так, чудесно, - потираю переносицу, - вы не в курсе, кто ваши родители? - Их нет, - зло кривится юнец, - мама давно умерла. - …отца вы не знаете, дома нет, идти некуда. Всё правильно? – заканчиваю за него. Вообще-то такие ситуации – большая редкость. И ни разу я не слышал, чтобы на улице оказались дети Богов. Это просто чудовищно. – Так. У меня есть для вас предложение. Сейчас мы вас покормим, приведём в порядок, чтобы никто не догадался, чем вы занимались на улицах, а затем попробуем вас куда-нибудь пристроить. - Нам итак неплохо! – тут же возражает юнец, и утирает рукавом нос, ненароком сильнее размазывая пятно на щеке, - обойдёмся без всяких «куда-нибудь». - Угу, видимо, у вас был не лучший опыт пристраивания, - соображаю недовольно. - Раз возражений против других пунктов не последовало, - вдруг присоединяется к разговору Чейз, - то предлагаю начать обед во-он с той хлебной лавки. Запах оттуда потрясающий, согласитесь? Оба найдёныша идентичными жестами втягивают головы в шеи и нервно переглядываются. - Ага, - хмыкаю и даже ухмыляюсь, - ну и на какую сумму обокрали торговца? Это не праздный вопрос. Я заплачу. - С чего бы!? – выпячивает губу мальчик и с беспокойством смотрит на девушку, сжимая кулаки. - С того, что вы наверняка не завтракали, - вновь опережает меня блондинка. И я понимаю, что она права, - меня, кстати, Аннабет зовут. А этого балбеса – Перси, но у него очень слабое представление о приличных манерах. Верно, Рыбьи Мозги? - Зато ты у нас – образец нравственности! – насупливаюсь, однако найдёныши робко улыбаются. Кажется, такая тактика лучше подходит для общения с ними. И всё же не удерживаюсь от совсем тихого ворчания себе под нос, - тоже мне, принцесса! Зазнайка и воображала! Чейз оборачивается через плечо, и по искрам в её стальных глазах я понимаю, что она прекрасно меня слышала. *** Чтобы торговец успокоился, принял от меня деньги и не поднял шум, мне приходится продемонстрировать шнурок с бусинами. Один взгляд на которые резко изменяет отношение ко мне. У всех. Булочник просит забыть о деньгах, подобострастно предлагает нам лучшие угощения, и даже любезно советует, куда обратиться за другими продуктами и напитками. Оба черноглазых ребёнка преисполняются восхищения, разом представляются и наперебой задают мне вопросы о сражениях и монстрах. К тому моменту, как мы набираем еды и находим свободную скамейку на примыкающей к площади улочке, я уже знаю всю историю брата и сестры. Бьянке было семь лет, когда их маму убил монстр. Нико её даже не помнил. Был слишком мал. Потом они много раз меняли дома, переезжая от одних дальних родственников к другим, пока не оказались у какой-то тётушки или бабушки, та сама не знала, кем именно ей приходятся сироты. Но предоставила кров. Ребята прожили у неё почти два года, прежде чем осознали, что это был дом развлечений. И обоим Ди Анджело в нём уже присмотрели местечки. Аннабет тоже понимает, что ждало ребят. Она приобнимает сжавшуюся Бьянку, подаёт той нарезанные фрукты, пока я похлопываю по стиснутым кулакам Нико. - Я предлагаю вам учёбу, - говорю тихо, но веско, - в приличном, возможно, даже престижном месте. Если хотите, я могу поговорить с Амазонками или охотницами Артемиды; у меня есть знакомства и там и там. Они с удовольствием примут тебя, Бьянка, даже на временный срок. Просто чтобы ты забыла обо всём, что вам пришлось пережить. К тому же, у них лучше, чем где бы то ни было ещё, обучают девушек защищаться и управлять своим даром. - Вы хотите разлучить нас?! – гневно и отчаянно вскрикивает Нико, и вокруг нас колышутся тени, - почему?! - Вот поэтому, - старательно копирую тон собственного наставника и руководителя, - твоя сила невероятно могущественна. И ты просто обязан укротить её. Либо от неё отказаться. Я надеюсь на первое: при должном обучении ты сможешь стать великим воином. - Я? – округляет глаза мальчишка, переглядывается с сестрой, колеблясь, - но… это, наверное, случайность. Я вовсе… вовсе не умею управлять какой либо силой… - И тени устраивают концерты сами по себе, - хмыкаю, демонстративно уставившись себе под ноги, - понимаю, что ты не контролируешь этот процесс. Возможно, даже не чувствуешь никакой связи, но поверь, странное поведение теней происходит из-за тебя, хоть ты и ничего для этого не делаешь. У меня было примерно так же в твоём возрасте, только с водой. - У вас!?! - А что? Ты думал, я родился с мечом в руке? - И верхом на пегасе, - хихикает вдруг Аннабет, но тут же прячет улыбку. Дети тоже не удерживаются от смешков. - Ну вот! Где ваше уважение? Смеётесь над самим командиром защитников Первого Разрыва! – ухмыляюсь вместе со всеми, - так попробуем? Для начала я хотел бы, чтобы вы отправились к моему учителю, Хирону Браннеру. Слышали о таком? Судя по отпавшим челюстям и шоку, сменившимся возбужденными криками и прыжками вокруг скамейки, они слышали. *** Обходимся почти без нотаций. Когда я связываюсь с руководителем, тот вместо приветствия начинает с тяжелого вздоха и сетований: - Кто у нас объявился? Неужели сам Персей Джексон вспомнил о старом наставнике и решил порадовать, что урегулировал… свой сложный вопрос? - А-а…м-м… - Такую незначительную проблему мирового масштаба с некой звёздной девочкой? – подсказывает мне мужчина, видя заминку. - Э… кхм, ну… - Ну, конечно, зачем? Если мудрый учитель уже придумал прикрытие? Взял на себя ответственность, даже не зная, что же это за специалист свалился к нам не иначе как с неба, - он смотрит с укором. И я, кажется, даже краснею. - Я как бы… вообще-то… - тушуюсь и вместо объяснений ситуации с Аннабет выпаливаю на одном дыхании, - я собираюсь ходатайствовать о зачислении в Военную Академию нового ученика. В срочном порядке. Вот прямо сейчас. - Хм, - мой наставник словно только сейчас замечает живописную группу за моей спиной. Но вместо обоих Ди Анджело безошибочно находит взглядом Чейз. – Так вот ты какой… уникальный специалист. - Добрый день, Хирон, - машет блондинка с непробиваемой улыбкой, - как поживаете? - Чудно говоришь, девочка, - прищуривается мистер Браннер. И отмахивается, - ладно. Свободны. Я отправлю колесницу за детьми. Пусть ждут в местном подразделении стражи, я их предупрежу. *** - Что не так с этими ребятами? – первое, чем интересуется Аннабет, когда мы оставляем обоих Ди Анджело в здании стражей на главной площади. - С чего ты решила, что с ними что-то не так? - Джексон, - фыркает она и закатывает глаза, демонстративно скрещивая руки на груди, - не притворяйся, что не понимаешь. Даже твои мозги, состоящие сплошь из водорослей, способны переварить мой простой вопрос. - Опять обзываешься, - дуюсь, не зная, что ещё я должен рассказать этой зануде. - Ты убил уйму времени на этих детей, поставил на уши стражу и своего начальника, чуть не на цыпочках кружил вокруг ребят, так что не надо делать вид, что не произошло ничего интересного. Джексон, я видела, как реагировали на мальчишку тени. Будь я у себя дома, я бы решила, что схожу с ума и страдаю от галлюцинаций. Но мы здесь, в твоём чёртовом странном мире. И я уверена, что есть нормальное объяснение странностей посредством вашей науки. Ты назвал их детьми Богов, верно? Что… что это значит? - А, ты об этом, - расслабляюсь. И тут же не сдерживаю подколки, - неужели премудрая девочка ещё не выяснила что-то самостоятельно? Ты ведь просиживала днями над книгами… ладно-ладно, - под угрожающим взглядом блондинки вскидываю ладони в жесте «сдаюсь». И пожимаю плечами, потому что правда не знаю, что именно ещё может оставаться для неё неизвестным спустя столько исследований и обсуждений. – Нико и Бьянка действительно невероятно важны. На счёт девушки я не уверен до конца, но у Нико уже проявляется по-настоящему мощный дар. А это большая редкость. - Правда? - Естественно, дети Богов – вообще феномен. В смысле, у людей, ставших Богами, дети – не редкость. Однако, они – почти всегда люди, обычные, как все остальные. И очень, очень редко на свет появляются те, кто каким-то немыслимым образом наследует… ммм… часть Духа? Не знаю, как там на самом деле всё устроено, но мы привыкли называть одаренных Полубогами. - Минутку, - вскидывает обе ладони блондинка, застывшим взглядом сверля мостовую. Я ничего интересного под ногами не нахожу и терпеливо жду. – Позволь прояснить, когда вы говорите «ребёнок бога», «родитель-бог»… это не иносказательно? В смысле, вы имеете в виду, что ваши сверхъестественные сущности реально становятся мамами и папами? Но ты же говорил что-то о том, что они не размножаются в общепринятом понимании! - Духи – да, не размножаются. А боги вполне, хоть это и не самое распространенное явление и не всем даже такая ограниченная возможность доступна. И почему ты так удивлена, тебе ведь Силену представляли именно как дочь… - Я думала, это образно! – перебивает Чейз. И выглядит искренне обескураженной. – Что она невероятно красива и обладает этим… даром очарования! Потому и заслужила прозвище «дочери Богини». Всего лишь фигурально; этакая высокая оценка её навыков, не больше. А рождена она человеком. Мне почему-то и в голову не приходил иной вариант. То есть, я допускала, что ваши Духи могут, например, благословлять, наделяя талантами, но не обзаводиться потомством! - Вот именно дар очарования Силена и получила в наследство от божественной родительницы! Кстати, она – яркий пример. Афродита отличается крайней любвеобильностью. Силена говорит, что знакома, по крайней мере, с десятком сестёр и братьев. Однако дар очарования получили только двое, включая саму Силену. Понимаешь, насколько редки эти способности? И упустить такого одаренного ребёнка нельзя – он станет мишенью. - Для монстров? - И для них тоже из-за своей яркой энергетики. В отличие от Богов, которые скорее отталкивают монстров аурой. Так что извини, что мы задержались, пока решали вопрос Ди Анджело. Их безопасность – это, правда, очень важно. - Конечно, я понимаю, - Аннабет серьёзно кивает, проявляя обычную для себя рассудительность, - к тому же обед вышел замечательным. - Спасибо за понимание, - выдыхаю и улыбаюсь, - ну что, тогда пойдём на сам фестиваль? - А… прости, но разве мы сейчас не..? – блондинка хмурится и беспорядочно шевелит пальцами в воздухе. - А я-то полагал, - ухмыляюсь, - у тебя более бурное воображение. Неужели ты сочла пару украшенных улочек и лотков настоящей ярмаркой? Поверь, это слишком просто для праздника в честь Посейдона, самого бога морей. - А… - Это не город. Считай, что мы с тобой на половичке у входной двери. – Чейз требуется лишь секунда на размышления, она быстро оценивает окружающих и смело шагает в направлении главных ворот, хотя их самих не видит. Но ей явно достаточно уловить, куда движутся разряженные люди. Улыбаюсь и останавливаю её, подмигнув, - не думаю, что нам стоит идти через главный вход, где нужно представляться полным именем и называть цель своего визита грозным стражникам. - Поведёшь тайными тропами? – заинтересовывается моя спутница. И я тяну её на берег. Впереди уже виден порт, когда я резко сворачиваю в почти незаметный узкий переулок. Ещё несколько таких переходов в тени стен и крыш домов, а затем земля резко обрывается. Я спрыгиваю прямо в воду и нажимаю несколько камней. Прямо из стены выезжают кирпичи, формируя вполне себе приличную тропку, подумаешь, что под водой. Глубины то по колено. Аннабет колеблется недолго. Без тени сомнений она подтягивает юбку, закрепляя её на поясе. И я просто не успеваю предупредить, что никто не намокнет, ошеломленный видом неожиданно оголившихся ног. Я вдруг смущаюсь, как будто до этого в жизни не видел даже женских лодыжек, а тут мне вдруг светловолосая особа продемонстрировала себя во всей наготе, а не только нижнюю часть ног. Спешу отвернуться, чтобы моё беспричинно алеющее лицо осталось незамеченным. Мы проходим немного вдоль стены, затем я активирую очередное заклинание, и камни раздвигаются, образуя небольшую пещеру, ведущую вглубь, под здания. Здесь уже немного глубже, да и видно хуже из-за отсутствия света, поэтому я подстраховываю Воображалу и беру её ладонь в свою. И всеми силами стараюсь не коситься вниз. Задранная юбка – это ведь такая ерунда, верно? Я Аннабет в одной футболке вижу не редко, а та куда больше открывает!.. Чуть не запинаюсь о собственные ноги от мелькнувшего перед глазами воспоминания. И опять вынужден бороться с краснотой щек. Сосредоточься, Джексон. Тебе же не двенадцать лет! - У дальней стены, - торопливо перевожу возможное внимание с себя на путь, - нужно нырнуть: мы проплывём под сводом и вынырнем в основном гроте. - А долго плыть? – сразу хмурится девушка. - Метра два. Я подстрахую, не бойся. И обещаю, со мной ты точно не задохнёшься. – Почему то я не спешу создать полноценный пузырь, чтобы она не испытывала проблем с дыханием. Здесь и правда проплыть совсем немного, а затем снова идти по воздуху, так что думаю, я ещё успею. Туннель мы преодолеваем вообще без единой заминки, в гроте глубина всего по пояс, и мы не без труда выбираемся на скалистый берег, тянущийся вдоль нависающих каменных сводов пещеры. Моя спутница с интересом разглядывает свою сухую одежду, хмыкает и отцепляет юбку. Я даже немного сожалею, что дивное зрелище её икр и лодыжек мне больше недоступно, но тут же одёргиваю себя, что моё поведение нелепо и недостойно. Наконец, за очередным поворотом открывается новая пещера, разительно отличающаяся от тех, где мы уже побывали. Её своды пестреют разноцветными камнями, всюду мерцают свечи, а посредине, изгибаясь, сияет широкая перламутровая лестница. Чейз некоторое время разглядывает ступени, ведущие от высокого потолка под воду, оценивает отсутствие перил и, вновь хмыкнув, идёт ближе. Мы легко запрыгиваем на лестницу – отсутствие перил в этом деле очень помогает – и начинаем спуск вниз. Блондинка по-прежнему молчит. Когда мы заходим почти по пояс, Аннабет резко замедляется, и обернувшись, я, наконец, обнаруживаю беспокойство и недоумение на её лице. - Нам вниз, - подтверждаю я, не дожидаясь вопроса. - Смею заметить, что у меня нет жабр. - Взаимно, - усмехаюсь, - ладно, не дёргайся. Я создам специальный пузырь, и ты сможешь дышать под водой. - Пузырь? Как скафандр что ли? Или акваланг? – хмурится блондинка, бросая нервные взгляды на воду. - Небольшая маска, закрывающая органы дыхания. Хм. И, пожалуй, тебе ещё нужно будет закрыть тонкой плёнкой глаза и уши. - Ну, точно, - хихикает вдруг она и отважно продолжает спуск, - шлем от скафандра. Карнавальная маска на всю голову. Наконец, мы уже достаточно глубоко: вода почти достигает груди блондинки. Сам-то я бы нырнул прямо с берега, но зазнайка вряд ли бы оценила такое резкое погружение. Я снова притормаживаю, смотрю на неё, вскинув бровь. Блондинка решительно кивает, отчаянно вцепившись в мою ладонь, делает глубокий вдох, надувая щёки, и ныряет, зачем-то зажмурившись. Я пользуюсь возможностью, обхватываю её крепче за талию и отталкиваюсь от ступеньки в сторону, приказывая течениям нести нас на глубину. На истинный Остров Посейдона. Конечно, в обход залов со стражей. Даже за два десятка лет невозможно привыкнуть к подводной красоте, пусть ты и живёшь там безвылазно. Во всяком случае, за всю мою жизнь ни одно другое место не восхищает меня больше, чем земли отца. Даже иной мир не производил на меня такого сильного впечатления. Возможно, сказывается моя кровь, но я правда обожаю море. То, что на поверхности выглядит обычным островом, нельзя назвать даже верхушкой айсберга. Так, кучкой земли для отвода глаз. Город скрывается под водой. Его улицы – это течения, дома – ажурные пещеры, растения – кораллы и водоросли. Благо дикие косяки рыб и всякие иные морские обитатели сюда не допускаются, но и тех животных, что являются домашними питомцами, достаточно, чтобы вскружить голову. Здесь свет ведёт себя иначе, всюду рассыпая блики; звуки - искажаются, приглушаются, долетают сказочным эхо, если только их не направляют с особыми хитростями. Город весь увит изящными тонкими каменными переходами, колоннами, арками, но большинство жителей предпочитают передвигаться просто вплавь. Конечно, при проведении каждого фестиваля здесь создаётся защищённый воздушный проход и отдельная площадь для простых людей, где можно спокойно дышать. И где только и остаётся, что провожать завистливыми взглядами более удачливых персон, рассекающих открытые воды. И, конечно, всё самое интересное – там, в подводном городе. Я чувствую себя превосходно, что совершенно не удивительно, спасибо моему папаше. И я совершенно не напрягаюсь, волнами помогая Чейз плыть со мной. Кажется, ей даже приходится по вкусу воздушный пузырь. Он вообще-то совсем маленький, напоминающий небольшой кусочек полупрозрачной ткани, вьющийся перед нижней половиной лица. Просто способ подводного дыхания, не мешающий двигаться и не искажающий перспективу, что позволяет любоваться всеми красотами. А любоваться есть чем. Вон, даже светловолосая воображала лишается дара речи. Довольно ухмыляюсь. Конечно, это вам не рисованный домик для рыб в мультфильме! Но уже через несколько мгновений моя гордость вянет на корню, когда я улавливаю уже знакомый блеск в глазах – заучка полностью поглощена архитектурой. И судя по всему, с помощью одного взгляда сохраняет в памяти изображения окружающих пейзажей. Так что, когда мы вернёмся, меня ждёт неделька, когда эта одержимая будет без сна зарисовывать всё увиденное. Вздыхаю и посматриваю по сторонам, пытаясь сообразить, чем бы её отвлечь. У меня уже нет никакого желания показывать ей подводный дворец и храм… - Я знаю, какое кино мы посмотрим следующим! – объявляет Аннабет с горящими огнём глазами, - русалочек и аквамена. Я сглатываю. И воспринимаю это как открытую угрозу. Кажется, стоит поспешить в торговые ряды и занять её поиском редких книг или каких-нибудь полезных артефактов. Мы бродим между лавок уже несколько часов, но Аннабет по-прежнему в полном восторге от самого факта, что товары зачарованы так, чтобы отталкивать влагу и оставаться сухими и не поврежденными. А ещё от того, что здесь совершенно не ощущается давление, как бы глубоко люди не погружались. А ещё от того, что толща жидкости совершенно не мешает передвигаться и не сковывает движений, позволяя привычно шагать, хотя при желании всегда можно поплыть. А ещё... В общем, я начинаю скучать, потому что мы не находим ничего интересного. А все эти долгие осторожные разговоры вокруг основной темы ещё больше навевают на меня тоску. Пусть я понимаю, что мы не можем спросить в лоб, не завалялась ли у господина литература по случайному слиянию миров, но легче мне от этого понимания не становится. Будь я один, я бы решил, что как-то неправильно задаю вопросы или расшифровываю ответы, но сомнений в сообразительности именно этой блондинки быть не могло. В итоге моя спутница даже умудряется разжиться парой увесистых томов и свитками о разрывах. Не совсем то, что мы искали, но зазнайка счастлива так, как будто выигрывает главный приз. Возможность носить кучу вещей самому меня не прельщает. Поэтому отхожу к краю улочки, выбирая не просматриваемый уголок. Особым подобием подводного свиста подзываю одного старого знакомого, которого мой братец умудрился назвать Радугой, и цепляю ему наши приобретения, чтобы не таскать книги самому. Аннабет смотрит с реально приоткрытым ртом, беспомощно шевеля пальцами, как будто хочет, но не может что-то сказать. - Что? – смущаюсь. - Ты… это морской конь? А… куда… а он… - она так и не выдаёт ни одной осмысленной фразы, но замолкает, требовательно глядя на меня. - Знакомься, это – Радуга. Не морской конь, но… что-то типа того. Он поносит наши покупки, а если вдруг мы не заберём их сегодня, оставит в моей комнате. - У тебя есть комната…здесь? В море? - еле слышно выдыхает Чейз, крепче цепляясь в моё запястье и затаив дыхание в ожидании ответа. - М-м-м… на вроде того, - откашлявшись, выдаю невразумительно. Я всё ещё совершенно не хочу показывать ей подводный дворец и храм. Даже мой отец недолюбливает своё официальное место работы, что уж говорить обо мне. Я безумно люблю море. А в свете того, что океаны давно перестали быть безопасными, я по идее должен обожать подводный город Посейдона – одно из самых защищенных мест в мире. Так бы оно и было, не будь я сыном местного бога. Стоит мне здесь объявиться, как моя скромная персона мгновенно оказывается в центре навязчивого внимания. Тайные ходы ведь не просто так были возведены; мы с отцом как раз и пользуемся ими, чтобы ускользнуть от чужого интереса. Вот только одно дело бродить по улицам города, и совсем другое сунуться ко дворцу, где каждая икринка знает меня в лицо. Так что свои покои у меня там имеются, но лезть туда совсем не хочется. – Так, просто место для сна, - отмахиваюсь, судорожно придумывая, на что бы переключить внимание своей одержимой архитектурой спутницы. И в этот момент совсем близко раздаются знакомые переливы настраивающихся инструментов. – Мы, кстати, как раз успели к началу танцев. Если ты ничего больше не хочешь посмотреть прямо сейчас или это ждёт, я предлагаю отправиться на главную площадь. Поверь, это нужно хотя бы раз увидеть. И хоть раз поучаствовать. - В чём? – блондинка внезапно пытается остановиться, и течения подхватывают её юбку и светлые волосы, всё ещё следуя моему приказу помогать ей перемещаться вперёд. – В танцах поучаствовать?! Ни за что! Я не умею! - Правда? – вскидываю брови и не сдерживаю подколки, - а на костре лихо отплясывала! Зазнайка краснеет. В смысле, серьёзно, по-настоящему смущается и демонстрирует ярко-алые щёки и даже уши. Но, к моему сожалению, быстро берёт себя в руки: - Знаешь, Рыбьи Мозги, вообще-то некрасиво напоминать девушке о её поступках под действием, хочу заметить, вашей волшебной настойки! - Я говорил тебе не увлекаться сидром, - подмигиваю. - И я почти ничего не делала, - продолжает сопротивляться продвижению вперёд девушка, - а в танцах меня Тайсон вёл! - А сейчас я поведу, - срывается с моих губ прежде, чем я осознаю, что предлагаю ей. Но, впрочем, это ведь ерунда, верно? В самом деле, почему бы мне не потанцевать с ней, чтобы она расслабилась, освоилась, а потом уже отправилась веселиться с кем-нибудь ещё. – Я подстрахую тебя; ты же чувствуешь, когда вода подталкивает тебя в ту или иную сторону? Вот я таким образом и буду тебя направлять и подсказывать движения. И поверь, там ничего сложного. Перчатки у тебя скрывают кожу до локтя, и можно не бояться случайных прикосновений. Ну, так что, решишься? Я протягиваю ей свободную руку. И она смотрит на мою ладонь взволнованным взглядом. А затем всё же кивает и неуверенно подает свою. Я отталкиваюсь, двигаюсь спиной вперёд, держа обе её руки в своих и ободряюще улыбаясь. Я не большой любитель всего этого ногодрыжества, но вариант «танцы» всё же более привлекательный, чем «экскурсия по резиденции Посейдона». Мы присоединяемся к остальным парам как раз вовремя. Музыканты заканчивают настраивать инструменты и готовятся вот-вот открывать танцы. Площадь пока остаётся полупустой, что играет нам на руку, так как позволяет с краю, выдерживая большую дистанцию от других людей, освоить (и, кхм, да, вспомнить) движения. А помню их я действительно неважно. Кое-что всплывает по ходу: когда отступаю назад, и меня тянет склонить корпус, а затем отвести соединенные руки. Когда мы разворачиваемся, понимаю, что головы тоже неплохо было бы повернуть… Мы топчемся по ногам друг друга, хихикаем и сталкиваемся, плохо соображая, что следует делать каждому из нас. Аннабет обзывает меня болтуном, потому что я постоянно комментирую вслух каждую деталь, которую мне удаётся вспомнить. И я всё тянусь поправить наклон её головы, разворот плеч, слишком далеко стоящие ноги; спохватываюсь и исправляюсь сам. И постепенно мы начинаем улавливать друг друга. При очередном шаге в сторону, наконец, осознаю, что не так в движениях Чейз. И без задней мысли опускаю ладонь с её талии ниже: - Шаг и-и-и р-раз, бедро тоже в сторону. В конце, - подталкиваю её, чтобы добавить больше амплитуды. - Потом в обратную сторону и тоже с бедром… - и тут у меня происходит заминка, - …другим. Тянуться к её правому боку как бы немного неудобно, когда левая рука занята её кистью. Но ничего и не требуется. Воображала более чем сообразительна, самостоятельно прекрасно выполняя шаг и качаясь бедром мне прямо в ладонь. Мгновение, кажется, я немного выпадаю из реальности. И мои пальцы по собственной воле возвращаются на девичью талию, пока часть мыслей разводит руками, дескать «мы же знали о пластике и гибкости блондинки, нечему удивляться», часть всё ещё в ступоре… а часть пытается переварить ощущения округл… Кхм. Что это я вдруг?.. - Я будто на профессиональных курсах, - хмыкает Аннабет, и окутавшая мои мысли дымка тает, - с очень требовательным преподавателем. - М-м, ну, э, наверное, - блею что-то бессвязное. Хотелось бы выдать нечто более разумное, но пальцы всё ещё покалывает, как если бы я коснулся раскаленной печи, а не бедра. - Удивительно, что меня всё ещё не раздражают люди, - продолжает говорить блондинка, - обычно я не переношу публичность. - Угу, - я всё ещё немногословен. Мы с Чейз точно меняемся ролями: она всё рассказывает о всяких мелочах, пока я не могу открыть рта из-за странного волнения. Мы синхронно вздрагиваем, когда раздаётся барабанная дробь, и поворачиваемся на звуки. Наконец, объявляют торжественное начало, и все желающие разделяются на две достаточно ровные линии. Мне приходится отпустить руку Аннабет, и она бросает нервный взгляд на меня и расходящихся по всей площади музыкантов, но отступает вместе с девушками. Впрочем, я уверен, что сейчас всё пройдёт замечательно, так как предстоящее больше похоже на детскую игру, чем на танец. Несколько простых шагов и игривых движений, и вот я снова ловлю пальцы блондинки и поднимаю их вверх вместе со всеми остальными, образуя арку. Целая колонна пар, держащих на уровне головы соединенные руки, формирует своеобразный проход. И всего через полминуты Чейз смеётся вместе с остальной толпой, пытаясь сказать мне про какой-то французский ручеёк без поцелуев, но подхвативший нас всех водоворот не позволяет ей тратить время впустую. Кто-то забирает ладонь девушки из моей, и они скрываются в туннеле из соединенных рук других пар. Мрак! Нужно было пропустить, а не участвовать! И хотя я понимаю, что именно в этом и заключается суть игры, мне совершенно не нравится, что у меня уводят партнершу. Нагло пользуясь своими возможностями, я быстро оказываюсь в начале колонны и ныряю между веселящимися людьми. Однако вот уже почти все дуэты остаются позади, а я так и не вижу своей спутницы. Я даже начинаю беспокоиться, переживая, что кто-то смог узнать в ней иномирянку и утащил прочь. Или… Что ещё «или» я придумать не успеваю, заметив в самом конце кавалеров… Коннора. Как ему вообще удалось оказаться здесь, под водой? Ну, хорошо, хоть не Эфан, тот на дежурстве. Стоулл втягивает голову в шею и старательно прячет от меня взгляд. Его партнершу я не знаю, но догадываюсь мгновенно, что произошло, и кто именно увёл у меня спутницу. Вот этот вот хулиган и постарался. Правда и сам Коннор недолго удержал блондинку, вернее, это его утащила его нынешняя дама. А Чейз, судя по всему, сейчас вернулась к началу пар и побежит искать меня. И я очень надеюсь, что прав, и девушке ничто не угрожает. С досадой наморщив нос, я стараюсь незаметно отступить в сторону, вглядываясь в длинную цепочку пар. И в один момент встречаюсь взглядом с Аннабет. Блондинка моргает, замечая меня. И вдруг отворачивается, пригибая голову… и продолжает путь под чужими соединенными руками. И я понимаю, что она тащит за собой на буксире какого-то парня! Они проносятся в конец пар, весело переглядываясь и хихикая. То есть… меня оставили не у дел?.. Выругавшись, возвращаюсь к началу колонны и вновь ныряю в своеобразный туннель, чтобы забрать партнершу обратно. При видя меня Чейз дёргается, словно желая сбежать, но тут же хмыкает и с улыбкой машет юноше, который остаётся у нас за спиной, когда я увожу её за собой и оттаскиваю к краю площади. - Это была плохая идея, - ворчу себе под нос, удерживая зазнайку рядом. - Уйти и бросить веселье? – невинно интересуется Аннабет, словно для неё не было ничего необычного в том, чтобы отплясывать посреди толпы незнакомцев. - Воображала! – фыркаю недовольно. – Нам не стоило присоединяться вот к ним, - машу ладонью в сторону тех, кто продолжает развлекаться. Смотрю на блондинку с укором. Та отвечает высокомерным вскидыванием бровей. - Разве не вы, мистер Джексон, утверждали, что обязательно нужно хоть раз поучаствовать в этом мероприятии? Что, уже всё? Можно возвращаться к свиткам и архитектуре? - Мы потанцуем, - утвердительно киваю. – Только после этой детской забавы, чтобы ты не исчезала из-под моего контроля. - Контроля, значит, - прищуривается Чейз, и мне чудится в её тоне угроза. Сглатываю, однако, блондинка уже выглядит совершенно непринужденно, с ленивым интересом наблюдая за публикой. – Ну-ну, контролер с рыбьими мозгами. *** Наконец, финал, танцы объявляются открытыми; цепочки пар разбиваются. Я тороплюсь исполнить обещанное, тяну девушку вновь в центр, и мы возвращаемся на площадку. Сосредотачиваюсь на новой пляске, стараюсь сам правильно выполнять па и ещё и, как обещал, течениями подсказывать Аннабет шаги, подталкивая в нужную сторону. Касания её рук невесомы. Из-за перчаток совсем не чувствую её кожи, тепла. Что не мешает наслаждаться танцем с приятной партнершей. Мы не зря работали над движениями, теперь всё выходит намного естественнее. Чейз раскрепощается после забавы, которую назвала ручейком, и перестаёт смотреть вниз, следя за шагами. И вскоре я тоже прекращаю дёргаться и считать такты, расслабляюсь, как если бы сбросил небосвод с плеч, и отдаюсь на волю ритма. Оказывается, так гораздо легче. Мы перестаём отдавливать друг другу ступни. Наоборот, начинаем двигаться с каждым шагом всё увереннее и свободнее; и мне всё проще даётся управление водными потоками вокруг нас. Вот только почему-то никак не удаётся оторвать от моей спутницы глаз. Наши взгляды скрещиваются, но мы так и не сбиваемся, хотя совершенно забываем смотреть по сторонам. Впрочем, нужно ли это, когда вокруг толща воды, подвластная мне? И когда мы оба знаем, что можем рассчитывать на своего партнера. Воздушный пузырь будто превращается в полупрозрачную вуаль, добавляя таинственности, но не искажая черт её лица. Вижу, как уголки её губ приподнимаются в робкой, доверчивой улыбке; улыбаюсь в ответ. Воображала интуитивно улавливает фигуры танца, что я окончательно успокаиваюсь, отрешаюсь от внешнего мира. Порой она даже опережает движения волн, кажется, реагируя на мои намерения, мысли. Постепенно забываю обо всём: мирах, монстрах, поисках ответов… Все недопонимания растворяются в изящных движениях, которые выходят так естественно, будто мы тренируемся вместе годами. Хотя дело всего лишь в окрепшем доверии. Очередной шаг, мягко поднимаю наши соединенные руки, помогая ей сделать оборот вокруг своей оси. Светлые пряди, подхваченные течением, взмывают вверх, и я вдруг отчётливо ощущаю аромат её волос, наполняющий до отказа мои лёгкие. На миг я буквально задыхаюсь. Весь мой мир вдруг сосредотачивается на крошечном пятачке, где есть лишь мы двое. Кажется, живот прилипает к позвоночнику, и я не могу сделать ни единого вдоха, словно растворившись в лёгком запахе с нотками чего-то очень знакомого… и в то же время совершенно волшебного. Цветы лимона? Никогда не был силён в таких штуках, но сейчас буквально замираю, пытаясь разобрать захватывающий дух аромат. Запомнить его. Удержать. Впитать в себя. Весь океан перестаёт существовать. Посреди бесконечного тумана есть лишь единственная искра, разгоняющая небытие. Невозможное чудо в моих руках. Постепенно обретающее человеческое обличие. Вижу лишь пряди цвета недостижимых звезд, касающихся длинной шеи, плеча… Чувствую слабое тепло, проникающее через кончики пальцев. Слышу только частые удары – бьющееся с бешеной скоростью сердце. Не моё. Моё словно только учится, как нужно работать, неуверенно подстраивается под чужой ритм. Не сразу понимаю, что мы останавливаемся в середине движения, и блондинка всего в нескольких дюймах впереди ко мне спиной. Так запредельно близко и бесконечно далеко. Чейз качается немного в сторону (заметив, как поступают остальные дамы, только в этот миг я ничего этого не понимаю), я отмечаю её действия лишь бездумно, всё ещё не способный реагировать; обескураженный; оглушенный; замороженный. Её шаг прерывается, когда она боком упирается в мою застывшую на весу руку. И в крошечной точке, где её талия соприкасается с моим предплечьем, сквозь все слои одежды зажигается сноп обжигающих искр, расползающийся по руке до трясущихся пальцев и переставшего на миг биться сердца. Она поворачивает голову, оглядываясь на меня через плечо. Вот только почему-то не поднимает взгляда выше моего подбородка. Я вижу её подрагивающие ресницы, приоткрытые губы. Словно ловлю эхо от её прерывистого, поверхностного дыхания. И сам отчего-то тяжело сглатываю. Совершенно забываю о контроле, течениях, движениях. Что мы не одни. Что под водой. В центре города. В нас чуть не врезается другая пара, мы спохватываемся в последний момент, отступаем. Аннабет оказывается прижата спиной к моей груди. Что прессом я чувствую каждый позвонок; и её волосы так близко от моего лица, достаточно лишь склонить голову. Чарующий аромат усиливается, что, наверное, вообще невозможно под водой… но я на миг вновь забываюсь, не способный думать ни о чём, кроме девушки в моих объятьях. Кроме нежной и забавной, упрямой и необыкновенной светловолосой… иномирянки. Вздрагиваем мы одновременно, как если бы действительно разделяли одни мысли на двоих. Я ослабляю хватку, быстро посматриваю по сторонам на другие пары, чтобы понять, какое движение следующее, что делаем дальше мы. Чейз соображает и реагирует быстрее. Полуоборачивается, отклоняется в сторону, спиной ложась на мою руку и пользуясь возможностью заглянуть мне в глаза, словно спрашивая, что случилось. Спохватываюсь, окончательно приходя в себя, качаю головой и снова веду её в танце. До конца выдерживаю лишь на одном упрямстве. Каждый шаг, каждое движение словно по раскаленной лаве, словно посреди урагана, а не моей родной стихии. Я то забываю дышать, то сильнее втягиваю воздух, и не потому, что мне не хватает его под водой… я пытаюсь наполнить лёгкие вовсе не кислородом, а непривычным ароматом. И когда, наконец, мы в последний раз замираем друг напротив друга и склоняемся в традиционном поклоне, благодаря партнера за танец, мне совершенно не ясно, какое чувство во мне сильнее: облегчение или разочарование. Так или иначе, не сговариваясь, мы отходим в сторону. И я продолжаю наблюдать за Чейз; ловить улыбки, взгляды, движения её рук, скольжение светлых прядей по изящной шее. Словно какой-то простой танец свёл меня с ума. Блондинка отворачивается, заинтересовавшись лотком со свитками. И я старательно встряхиваю головой, стараясь прийти в себя. И тут же чуть не рычу, когда замечаю, как какой-то юнец застывает рядом с нами. В другой момент его сияющий камзол из обмундирования гвардейцев Посейдона вызвал бы у меня совсем иные эмоции, но сейчас я вижу лишь его мужской интерес, направленный на мою спутницу. Из-за чего хочется только одного – вырвать ему глаза. Он поднимает ладонь и открывает рот, очевидно, намереваясь пригласить её на новый тур танцев, но прежде чем воина замечает блондинка, я сам хватаю его руку и сжимаю пальцы чуть ли не до хруста. И, наверное, в моих глазах как отражение моей кипящей силы – тёмная зелень морей, потому что парень бледнеет, отскакивает, торопливо кланяется и исчезает в толпе. Тьма побери, почему я вообще так остро реагирую? Мы с Чейз ведь… никто. Друзья. И ничего не делали, чтобы я теперь бесился. Ведь…потанцевали всего лишь. Какого мрака меня так задевает подобная ерунда? Хмурюсь, понимая, что теперь мысль о том, как она танцует с кем-то ещё, мне абсолютно не нравится… Но это полный бред. Нам надо к бездне убираться отсюда! Да. Вернёмся на поверхность, пока никто больше не заинтересовался моей спутницей. Но вот она, стоит рядом со мной, вообще не обращая внимания на кого бы то ни было, и я чувствую, как угасает мой гнев и растворяется недовольство. Ей ведь плевать на каких-то там парней вокруг; всё, что её волнует – архитектура, чертежи, книги и немножко разрывы. Сейчас она не собирается никуда исчезать. Она здесь, со мной. И уж точно не страдает идиотскими мыслями, как я. Небось, опять обдумывает свои схемы или работу, и пока она не понимает, какой бред занимает мою голову, надо срочно выбираться отсюда. И забыть как дурацкий сон несколько минут каких-то жалких совместных движений под музыку. - Ан… - кладу руку ей на запястье и осекаюсь, лишившись голоса. Потому что она вздрагивает, резко вскидывает на меня взгляд… в котором я вижу бушующую серую бурю, и с каждым мигом незнакомый мне ураган лишь продолжает усиливаться. Кажется, этот танец затронул что-то в нас обоих.