Разделённые мирами

У сидра Перси есть один неоспоримый плюс – на следующее утро после пьянки я просыпаюсь без каких-либо последствий. Ни намека на похмелье. Прекрасное настроение. И, пожалуй, даже избыток энергии, так как подскакиваю я ни свет, ни заря и даже вытесняю Джексона с дивана, чтобы разложить свой рабочий стол. До полудня я успеваю закончить пару чертежей, задание для деканата и выбрать из набросков мостов для офиса Ветров финальный вариант. К вечерней встрече с биологом у меня на руках лежит утвержденный итоговый план. С ума сойти, какая эффективность! Нет, точно это не простой сидр, а какое-нибудь шаманское варево. Я даже договариваюсь с брюнетом, вымениваю у него пару бутылок чудесного напитка взамен на маршмеллоу и обещание испечь что-нибудь синее. Не откладывая в долгий ящик я в утро понедельника, пока парень не вернулся со смены, в качестве шутки пеку блины, добавив в тесто голубой краситель. И явно недооцениваю любовь Перси ко всему синему, напоминавшему ему море… вернувшись с учёбы, я обнаруживаю Джексона страдающего от переедания, после того, как бестолковый парень слопал сразу всю стопку. Я принимаю к сведению ненормальную любовь брюнета ко всему морскому и начинаю таскать ему всякие вещицы с морской тематикой. Даже некоторое время борюсь с соблазном купить ему гигантский аквариум, но рыбы в доме у нас и без того всегда предостаточно, и я с сожалением отказываюсь от идеи. А в среду я совершенно обо всём забываю, когда мне приходит приглашение от мистера Кастеллана-старшего принять участие в мероприятиях, посвященных началу строительства нового офиса. На следующий день сразу же после пар я присоединяюсь к команде проекта и улетаю на другой континент. *** Телефон ещё не успевает полностью загрузиться после выхода из авиарежима, когда меня настигает звонок от родительницы. Со вздохом машу ребятам, давая понять, что вернусь после разговора, и отхожу, оставив чемодан вместе с остальной командой. - Ты покинула территорию страны, - звучит в трубке вместо приветствия. - Да, матушка, и я самым подробным образом уведомила вас о своей предстоящей поездке ещё вчера. - Не помню, чтобы я отвечала на твоё сообщение и позволила тебе… - Все свои претензии можете выставлять в адрес президента «Ветра-экспресс» мистера Кастеллана, который решил вести стройку на своей родине, - не выдерживаю я, предчувствуя очередные нотации, в то время как меня ждёт остальная рабочая группа. И вообще, на сегодня запланирован огромный объём работы! – Я говорила тебе, что занимаюсь масштабным проектом. И сейчас я еду на место, чтобы открыть начало строительства. К сожалению, я немного занята и не могу продолжать нашу крайне занимательную беседу, уже подали машины. - Не думай, что мы закончили, - тихо, почти угрожающе ответила родительница. И я бы очень хотела просто сбросить звонок, но прекрасно знаю, что моя мать терпеть не может подобного пренебрежения. Лишь она может решать, как и когда завершать разговор. Поэтому просто молюсь, чтобы ей поскорее надоел наш спор, - постарайся не опозорить своё имя и проявить себя лучшим образом. - Обязательно! – я, наконец, слышу долгожданные гудки в трубке и с облегченным выдохом убираю телефон. - Мисс Чейз? – зовёт меня Лука Кастеллан с искренним беспокойством во взгляде. - Иду, - тороплюсь. И не замечаю, что меня усаживают в автомобиль с Кастелланами, а не остальными членами группы. - Вы в порядке? – вежливо интересуется старший мужчина, в то время как блондин предлагает мне бутылку воды. - Отлично, - старательно натягиваю улыбку и легко вру, - немного укачало при посадке. – Вода, кстати, это очень удачное предложение. Медленно цежу жидкость и тем самым позволяю себе не участвовать в беседе. Судя по мелькнувшей в глазах основателя компании улыбке, мой маневр не остался для него незамеченным. Но он ничего не говорит мне, занимает своего сына разговором и отвлекает его от меня, давая мне возможность восстановиться после задушевной беседы с матерью. Какой всё-таки понимающий человек! *** На следующее утро мы всем коллективом отправляемся к месту будущего строительства. Когда мы высаживаемся на берегу реки около уже огороженной зоны, ко мне, наконец, приходит осознание, что всё это происходит на самом деле. Что с минуты на минуту начнут возводить придуманное мной здание. Участок набережной огорожен, повсюду дежурят сотрудники охраны Ветров, однако вокруг всё равно собирается целая толпа журналистов и зевак. Я отхожу немного в сторону, не желая быть вовлеченной в обсуждения и тем более интервью, и облокачиваюсь на чугунную изгородь. В этом городе почти не чувствуется дыхание весны. Снега нет вообще, равно так же, как и зелени. Сплошная серость, бетон и асфальт. Даже бегущую внизу воду нельзя назвать «стремительным течением», и всё же река – самое завораживающее во всём окружающем пейзаже. - Красиво, правда? – рядом со мной встаёт президент компании, - бесконечно подрагивающие волны, никогда не останавливающееся смешение красок и света. - Слишком… блекло, - замечаю осторожно, - промышленный район, что поделать. - Много чего, - улыбается старший Кастеллан. Но не поясняет своих странных слов, лишь взмахом руки приглашает меня пройти к натянутой на открытом участке набережной ленте. Где уверенно берёт ножницы и медленно, красуясь на камеру, эту ленту перерезает. Несмотря на то, что я испытываю неловкость при общении с Лукой, я нахожу в себе силы подойти к нему и, пока его отец позирует журналистам, спрашиваю: - Разве такие церемонии проходят не во время открытия нового здания уже по завершении строительства? - Это и есть открытие, - не без гордости отвечает блондин, подмигивая, - открытие новой главы в истории города. – Видя мой недоуменный взгляд, мужчина наклоняется и поясняет, сверкая довольной улыбкой, - мы подали заявку и сейчас ведём борьбу за облагораживание набережной. И собираемся в течение года открыть конкурс ещё на несколько уникальных проектов уже чисто экологической направленности. И это вы вдохновили моего отца. И меня. - Ого! – восхищенно качаю головой и оглядываюсь вокруг, понимая, что совсем скоро здесь всё изменится. - И, но это между нами, - он понижает голос и склоняется ещё ближе, - несколько наших постоянных партнеров тоже задумали реализовать похожие проекты. - Ничего себе, - и мне вдруг приходит в голову очень тщеславная мысль, что я стала песчинкой, вызвавшей настоящий камнепад. Если ряд крупных и именитых компаний сейчас зададут моду, экология вольётся во всё строительство, это станет постоянным трендом. Само взаимодействие с природой выйдет на новый уровень! - Но можешь быть уверена, - снова подмигивает Лука, - мы позаботились, чтобы твоё имя оставалось на переднем плане. - Не люблю быть в центре внимания, - тут же кривлюсь и даже отступаю от рассмеявшегося от моего заявления блондина. Не помню, чтобы соглашалась перейти на «ты», но не поправляю мужчину, не желая вообще акцентировать на этом внимание. - Привыкай! Завтра ты вообще будешь главной звездой вечера! Не успеваю уточнить, что именно он имеет в виду, когда неподалеку начинают скандировать призывы, требуя остановить строительство. Я тут же встаю на цыпочках, чтобы разглядеть небольшую группу ребят с транспарантами и громкоговорителем. А ещё символикой той самой природозащитной организации, от которой мы две недели пытаемся добиться ответа. Ловлю взгляд старшего Кастеллана и жестами показываю, что это те самые ребята. Мужчина мгновенно понимает меня и расплывается в улыбке: - А-а-а! Вот вы-то нам как раз и нужны! – он решительно врезается в толпу, и люди расступаются в стороны, как волны отброшенные крейсером. Я стремительно нагоняю основателя Ветров, держась как можно ближе к его спине, чтобы не быть снесенной в стороны любопытствующими. Мы добираемся до притихших от удивления, но всё так же полных чувства собственного достоинства ребят, и мистер Кастеллан радостно их приветствует, – здравствуйте, гости дорогие! Что же вы не отвечаете на официальные письма? - Думаю, здесь нет тех, кто отвечает за корреспонденцию и за вынесение решений по запросам, - негромко вставляю я. - Логично. Что ж, проходите, пожалуйста! Оцените, расскажите, что думаете, - любезно приглашает мужчина. Интересно, часто ли с этими ребятами обращаются столь вежливо, а не гонят взашей, размахивая бумагами, что всё по закону? Судя по их колебаниям - не часто, - да доложите руководству, что неприлично игнорировать несколько недель компанию, которая желает спасти реку! - Спасибо за приглашение! – вскидывает подбородок одна из девушек и решительно проходит к месту стройки. Она вся маленькая, худенькая с ворохом бешеных янтарных кудряшек, частично выкрашенных в зелёный цвет. На ней сарафан, кажется, из натуральной льняной ткани, и выглядит он крайне неприятным наощупь. Но она несёт его, словно принцесса - парчу и бархат. Следом за ней тянутся и все остальные, в том числе и мы с президентом «Ветра-экспресс». Девушка резким жестом вбивает в углубление транспарант «нет застройке» там, где минуту назад была разрезана лента, и садится по-турецки прямо на землю. - Остановим уничтожение реки! – звонко объявляет она, - если вы получили разрешения от бюрократов, это не значит, что вы имеете право губить естественную среду обитания для множества водных обитателей! Нет стройке посреди реки! Нет загрязнениям и убийству! - Как замечательно, что вы понимаете ценность природы! – с иронией восклицает мистер Кастеллан и смотрит на меня так, словно готов сам лично вытолкнуть вперёд, - позвольте вам представить моего архитектора! Которую вы, держу пари, разобравшись в ситуации, можете причислить к лику святых! - Аннабет Чейз, - киваю хмурящейся девушке, оставив последнее замечание мужчины без внимания, - нам бы очень хотелось заручиться поддержкой природоохранной организации для правильного осуществления проекта. Так что было бы замечательно, если бы вы ознакомились с планом. И оценили каждый этап строительства. - Ну, вы общайтесь, дамы, - кивает мистер Кастеллан, - я пока займусь группой поддержки! – и он поворачивается к остальным представителям защитников окружающей среды. - Мы бы очень хотели получить заключение одного из лучших специалистов мира в области экологии и экоправа, - я жестом предлагаю обладательнице зелёных кудряшек пройти к столу, где разложена вся сопроводительная документация, - но связаться с мадемуазель Жиневри* так и не удалось. - Наш секретариат ревностно охраняет личные данные, - ворчит девушка, скрестив руки на груди и всем своим видом демонстрируя презрение. И явно нехотя встаёт, - ну? Давайте! Хвастайтесь своими бумажками и печатями, что у вас всё по закону! Да только имейте в виду, мне нелегко задурить голову! - Очень надеюсь, - сдержанно улыбаюсь и открываю на ноутбуке презентацию проекта. И буквально сразу забываю обо всём. Мы настолько погружаемся в изучение проекта и бурные споры, что не замечаем, как проходят несколько часов, пока вместо одного из помощников чай нам не приносит лично Лука. - Может, прервётесь хоть ненадолго? – улыбается блондин. - Да, мы определенно увлеклись! – спохватываюсь и виновато поясняю, - мы выявили столько нюансов! - Кстати, мисс-архитектор, - вдруг зовёт меня девушка, - Молли Жиневри – это я. - О! – мне не удаётся скрыть удивление, хотя я уже догадывалась, что передо мной очень высококвалифицированный специалист, - приятно познакомиться. - Я не получала никаких уведомлений, - извиняющимся тоном добавляет она, заправляя буйную прядь за ухо, - и переговорю на этот счёт с секретариатом и руководством. Кстати, я попрошу пару знакомых оказать вам консультационную поддержку. Мне не откажут. - Было бы здорово, - киваю и пользуюсь возможностью, чтобы не потерять такой ценный контакт, - обменяемся номерами? - Ага. Кстати, ты можешь называть меня Валли.** С набережной вся команда плавно перетекает в ресторан при отеле, где проходит небольшой фуршет в честь официального начала строительства. И лишь вечером, когда подхожу к номеру, я вспоминаю о необходимости поговорить с мистером Кастеллоном. Когда я по наводке портье нахожу президента Ветров в баре, я всё ещё не могу подобрать подходящих слов. Так что молча протягиваю визитку матери и, не упоминая о родстве, предупреждаю, что с ним может пытаться связаться данная особа: «Просто скажите, что проект существует», - инструктирую мужчину, - «можете добавить, что я архитектор. И она успокоится». По лицу основателя компании невозможно прочитать, что он думает о моем предупреждении. Он задумчиво вертит в пальцах картонку, а затем с улыбкой кивает мне. И я успокоено возвращаюсь в свой номер. Правда, сон отменяется. Я отвечаю на сообщение Молли, и слово за слово нас вновь поглощает дискуссия, к которой девушка прямо посреди ночи подключает ещё целый ряд знакомых, о существовании специальностей которых не слышала даже я при всём моём кругозоре. Несмотря на откровенный недосып, субботу я встречаю в прекрасном настроении (два глотка сидра перед сном творят чудеса, даже если сон длится всего два часа) и радуюсь своей предусмотрительности. Однако очень быстро спускаюсь с небес на землю, так как все мероприятия в этот день носят откровенно неформальный характер. К ночи я валюсь с ног от усталости и готова прятаться от любого шороха, когда меня вылавливает младший Кастеллан, с улыбкой сообщая, что ждут только меня. Потому что я, оказывается, должна открыть праздничный фуршет. Чувствуя себя крайне неловко в вечернем платье и на каблуках, я вместе со всеми отправляюсь в ресторан, где помимо нашей рабочей группы присутствует огромное количество бизнес-партнеров Ветров и высокопоставленных лиц. Мне кажется, что платье сдавливает талию. Туфли пронзают кинжалами ступни. Тусклый свет ослепляет. Мучает жажда, но я не могу сделать ни глотка из-за подкатывающей тошноты. И люди нависают со всех сторон, как коршуны. Мне так хочется вновь оказаться в гарнизоне на утёсе. Услышать живой смех. Увидеть искренние улыбки. И, может, даже станцевать, не боясь показаться нелепой. Я не хочу быть здесь. *** Что действую импульсивно, я осознаю, лишь когда в кассе аэропорта узнаю, что до ближайшего рейса в нужном мне направлении почти пять часов ожидания. То есть, ещё одна бессонная ночь. Что ж, остаётся только представлять, как я вернусь домой и отдохну там в комфортных условиях. Однако, уже после скорого душа и перекуса, я замираю в спальне около постели, соображая, что я не учла одной маленькой детали. Перси отсыпается между сменами. На кровати. И уж если он не проснулся от всех моих перемещений по квартире и создаваемого при этом шума (а я благополучно забыла расписание Джексона и даже не подумала заглянуть в комнату и проверить, не спит ли он), вряд ли я смогу его разбудить. Да и не хочется снова случайно попасть под горячую руку. Я поворачиваюсь к окну и оценивающе смотрю на огромный диван, когда какое-то слишком гордое существо внутри меня вдруг поднимает голову и с воистину королевским высокомерием объявляет, что МЫ в СВОЁМ доме спать на плебейских диванах отказываемся! Хмурюсь. Смотрю на брюнета, дрыхнувшего на животе на самом краю огромной замечательной кровати, снова на диван, который не внушает тех же трепетных чувств. Соображаю, что здесь вообще-то не может быть никаких размышлений, ведь кровать занята. И точка. Делаю несколько уверенных шагов к дивану и снова замираю, когда внутри поднимается волна возмущения. «Не пойду я на диван!» - неожиданно для самой себе выпаливаю вслух. И возвращаюсь к постели. Брюнет даже не вздрагивает, когда я зову его и на расстоянии вытянутой руки тыкаю в плечо. Ну, чёрт возьми! Ладно! Устами Талии – пофиг! Места же много? Откину плед на этого asinusa и лягу себе у стенки на расстоянии пары метров от него! Успокоенная принятым решением осторожно по стеночке заползаю на матрац, встаю, стараясь держаться как можно дальше от брюнета, чтобы случайно не спровоцировать его на нападение. И, конечно, в этот миг у меня в руке пищит телефон. От испуга я подскакиваю, мобильный выскальзывает из пальцев. Я пытаюсь поймать его, но чуть не заваливаюсь на парня и позволяю технике продолжить свободное падение. Потрясающе. Ситуация – как в дешёвой мелодраме. Дальше согласно жанру я должна была бы полезть возвращать сотовый, приземлившийся ровнехонько у шеи Перси, случайно коснуться парня, выяснить, что мы – соулмейты, а затем раздуть проблемы на пустом месте. Нет уж. Что мы не пара, я уже в курсе, и могу прожить без телефона несколько часов. Так что игнорируем законы жанра и продолжаем путь. Безмерно гордая собой, что способна противостоять классическому идиотскому поведению, я вскидываю подбородок и шагаю дальше. Лучше бы смотрела под ноги. Так как я позорно спотыкаюсь о ноги Джексона. «Блин, а огромный то какой этот балбес!» - успеваю подумать, прежде чем встречаюсь лицом с одеялом. Ладно. Во всяком случае, падаю я не на парня, а по диагонали от него, и препятствие в виде этого бревна остаётся позади, а значит, я могу, наконец, лечь спать… И в этот миг тяжёлая рука ложится поперёк моей талии. Ну, нет! Опять? «Нас снова будут душить?» - жалобно тянет недавно такой высокомерный внутренний голос, подбивавший на эту авантюру. Я уже расстраиваюсь, что опять сейчас придётся отбиваться и будить его, да ещё синяков вдруг наставит… А потом сам больше меня расстроится! И лишь через несколько секунд понимаю, что пока жива. И даже не травмирована. Осторожно поворачиваю голову в сторону. Перси всё также дрыхнет, беспардонно прижимая меня боком к себе. Я дёргаюсь раз. Другой. Пытаюсь выкрутиться. Разбудить. Возвращаю телефон и проклинаю смс-рекламу из магазина, приведшую меня в такое неприличное положение. Снова брыкаюсь. Оказываюсь полностью придавленная мужским телом к матрасу. И резко лишаюсь желания сопротивляться – Бог весть, чем иначе всё это может кончиться. И к моему сожалению и позору, моё тело бунтует против хозяйки и расслабляется в чужой хватке, жалобно напоминая о том, как мы не высыпались и уставали последние дни… *** Лёгкое, почти неощутимое дыхание ветра сменяется нежным прикосновением к шее, и от наполнившей тело неги хочется счастливо жмуриться. Меня словно убаюкивают ласковые морские волны, лёгкие наполняются бризом, вся я – крошечная песчинка, бережно хранимая мощной стихией. Словно сгусток морской пены скользит по шее и на ключицах… вдруг обретает плоть. Невесомое прикосновение перерастает в нечто абсолютно неописуемое и незнакомое, зажигающее томление в каждой клеточке тела, и я резко дёргаюсь, просыпаясь. И обнаруживаю себя в объятьях по-прежнему спящего Перси. Целующего меня чуть выше ключиц. Так. А вот это уже перебор. Стоп! Я пытаюсь выкрутиться, хоть немного отстраниться, но с тем же успехом могу пытаться сдвинуть гору. Пожалуй, с горой у меня бы было даже больше шансов. Хватка Джексона сродни титановым цепям – без специальных средств не разрежешь. Он продолжает счастливо спать, не испытывая никаких неудобств по поводу моего сопротивления. Тяжёлый, з-с-зараза! Не скинешь. Я почти смиряюсь со своим трагическим положением – под Перси тепло и абсолютно безопасно – с его руками, опять пробравшимися под футболку. И с тем, что он лежит между моими ногами, и я чувствую многое из того, чего мне вообще-то не полагается чувствовать. И даже с тем, что одну мою ногу он закинул себе на торс, придерживая в таком положении за бедро. Почти смиряюсь… Но до меня, наконец, доходит, что именно делает Джексон. Наглый язык на миг сменяется лёгким укусом, а затем губы брюнета предпринимают попытку провести по моей ключице, когда я, краснеющая ярче любого помидора, взрываюсь. Я успеваю обругать его на всех известных мне языках, но лишь когда перехожу на перечисление морских гадов, с которыми этот безмозглый состоит в родстве, чувствую кожей, как вздрагивают его ресницы. Кожей, мать его, чувствую! Перси преступно медленно отрывает лицо от моей шеи. И теперь я чувствую кожей лишь его дыхание, которое со сна (сдуру) приняла за шелест ветра. Он немного задирает голову и смотрит на меня круглыми от шока глазами. - Боги, пожалуйста, пусть мои сны всегда будут такими! – первое, что он произносит. - На пощечину напрашиваешься, - изволю гневаться и, радость то какая!, возвращаю свободу рукам. Очень хочется как-нибудь изящно его оскорбить, но всякие «морелюбы», «каракатицы» и даже «безмозглый» совершенно не отражают всю степень моей ярости. - Оу, - тянет парень, и в его сонных глазах появляются проблески понимания. Он переносит вес на правую руку, скатывается на бок, позволяя мне свободно дышать, - ой! – добавляет с совсем другой интонацией, когда обнаруживает, что всё ещё сжимает мою ногу, перекинутую через его торс. Я не улавливаю его движения, настолько быстро он сбегает с кровати. Откашливается Перси уже стоя. - Ни звука, - не позволяю ему произнести ни слова, - пока я хоть немного не остыну. Звучит двусмысленно. Так же, как я ощущаю себя. Перси же неожиданно обнажает свой бронзовый меч. И примеривается лезвием к собственной руке. - Ты что удумал, рыбьемозгий!? – подскакиваю, мигом позабыв о самокопании. - Хочу проверить, что это не сон, - Джексон подносит лезвие к своей ладони с явным намерением нанести себе телесные увечья. Одним прыжком я оказываюсь рядом. - Так давай я поучаствую в проверке! – рычу и, забыв про всю науку боевых искусств, со всей силы толкаю его в грудь. От неожиданности брюнет не оказывает сопротивления, отлетает назад и падает на пол. Впрочем, я по инерции тоже падаю на спину, но хотя бы обратно на кровать. Парень не пытается встать. Взгляд аномально зелёных глаз устремлён прямо в потолок, и мой гнев быстро угасает, когда я понимаю, что мне негде прятать труп. - Мы… не спим? – вдруг раздаётся от тела, которое я мысленно уже вывезла из города и сжигаю в компании одного моего приятеля из ВУЗа. - И вроде даже оба живы, - вздыхаю с облегчением, садясь на край постели, - боже! Ну и пробуждение! – я закрываю глаза, и сосредотачиваюсь на дыхании, чтобы окончательно успокоиться. Даже начинаю ругать саму себя, что так бурно отреагировала, хотя сама же виновата, что вообще полезла на кровать, вместо того, чтобы довольствоваться диванами. Перси вон сколько раз был вынужден ночевать на них! А я вдруг выпендриваться стала… - Пресвятой Посейдон! – следом парень выдаёт какую-то экспрессивную тираду, привлекая моё внимание. Это что-то новенькое в нашем репертуаре. Невольно заинтересовываюсь и отмечаю непонятную фразу в памяти, чтобы изучить позднее. – И самое-то обидное, - жалуется непонятно кому Перси, - что кошмаров-то не было! – он разочарованно стонет. - Разве это плохо? - При чём здесь..?! Женщина! Ты хоть представляешь, что такое десятилетие каждую грёбаную ночь видеть только ужасы? - А у тебя постоянные кошмары? – хмурюсь, в общем-то, не возражая против смены темы и окончательного зарытия событий нашего совместного пробуждения в бездну беспамятства. – Вообще всегда? Без исключений? - Ну, да, – еле слышно отзывается он с пола, - это такая… обыденность защитников, - что-то брюнет явно не договаривает. - Хотя знаешь, пожалуй, когда в первую ночь здесь ночевал, не помню сновидений вообще. И вот сегодня, - я вижу, как он расплывается в счастливой улыбке, но не успеваю его осадить, - бескрайнее синее море, набегающее на песчаный пляж… Лишь море. Я не видел больше ни-че-го! – Джексон смеётся. А затем садится и смотрит с непривычностью серьёзностью, - прости, пожалуйста, что я потревожил твой покой и… кхм… распустил руки. - Ну, если ты страдаешь от регулярных кошмаров, что вообще-то уже считается клиническими нарушениями, ничего удивительного, что от их отсутствия ты полез обниматься. – Пожимаю плечами, окончательно растеряв боевой пыл. В самом деле, что это я завелась? Ну, поцеловал парень во сне. Он вон как теперь мучается. Что его ругать и стыдить, если он сам с этой задачей прекрасно справляется? - Это не оправдание, - отрицательно качает он головой и убирает меч, - я не должен был… обижать тебя. - Так ты и не навредил, - тут же цепляюсь к его словам, - всё нормально. Ничего такого не произошло. - Но я… - Правда. Перси, ты даже руки не распускал, - храбрюсь, стараясь забыть ожегший шею поцелуй. И смелые прикосновения. И дрожь от непреднамеренных ласк. Тут же вспыхиваю. И брюнет, конечно, прекрасно видит моё смущение. И наверняка понимает причины такой реакции, он то, как верно заметила Талия, не ждал всю жизнь своего соулмейта! Мгновенно выпрямляюсь, не желая выглядеть слабой девчонкой. Но с губ почему-то срывается какой-то детский лепет, - хотя нет! Тебе должно быть стыдно, Джексон! Вообще-то ты целовал мою шею, и затащил мою ногу на себя, и прижимался, где не положено, и обнимал меня, как тебе вздумается! Перси бледнеет и закусывает губу, пристыженно отводя взгляд. Смотрю на него… и понимаю… Что все мои претензии – такой бред. - Знаешь, извини. Ерунду сказала. Перенервничала. По факту, ты ничего не сделал, Перси. Ты не обидел меня. И в общем-то… не то, чтобы лапал. Ты не лез… в общем… Ты вообще не пересекал грани разумного. Уж по твоим меркам так точно вёл себя как пай-мальчик, - решаю немного подколоть его, так как он-то наверняка обычно себе и не такое позволяет, встречаясь с девушками. Однако взгляд Перси лишь становится ещё серьёзнее. Он резко отрицательно качает головой. Поворачивается, садится, опираясь спиной на комод и вдруг рассказывает: - Знаешь, чему меня научила моя мама? Тот, кто сильнее никогда не должен навязывать свою волю более слабому. В особенности в любых отношениях. Сильный обязан защищать слабого, и никак иначе. И ещё, быть воспитанным – это не когда ты следуешь своим правилам и не пересекаешь свои грани разумного, а когда ты соблюдаешь границы другого. В особенности, того кто слабее. Кто зависим. Уж точно – беззащитной девушки, которая в отличие от меня не способна покрошить монстра на кусочки. - Я, знаешь ли, не такая уж слабая. Я ходила на курсы самозащиты и даже единоборствами занималась. - А я в двенадцать срезал голову чудовищу пятиметрового роста. Аннабет, это просто разные вещи. Здесь нечего сравнивать. Я знаю, что ты не слабая. О твою стальную волю можно сломать десятки голов. Хорошо, давай другой очень яркий пример, - он откидывает голову назад, снова смотрит в потолок. И ему, наверное, очень неудобно говорить в таком положении. - У нас есть последовательницы Богини Артемиды, которые дают очень строгий обет безбрачия. Они полностью избегают любых контактов с мужчинами, и поверь, они безжалостно вгонят стрелу в глаз любому человеку, кто посмеет им угрожать с той же решимостью, с какой пустят на фарш монстра. Никто не назовёт их слабыми. При этом просто взять за руку любую из них – это величайшее оскорбление. Помнишь, я давал тебе амулет? Его носят жрицы, которые обычно готовятся примкнуть к Охотницам Артемиды, как раз давая понять, что с ними нужно обращаться по особенному. И мы все чтим их принципы. А они стараются не забыть общепринятые нормы. – Джексон поворачивается и смотрит мне прямо в глаза, - для тебя засос, откровенные объятья – это нарушение правил приличий. То есть ты себе подобного не позволяешь. Значит, я пересёк чёрту и виноват перед тобой. Всё. Точка. Здесь не может быть иных толкований. Поэтому я приношу тебе свои извинения. У меня в голове в жизни не было так пусто. Слова брюнета наполняют моё сознание, крутятся нескончаемой вереницей, и я совершенно не могу уловить их смысл. - Так… - Перси бодро разминает плечи и снова прячет от меня глаза, - давай… Если ты не возражаешь, я бы поменял диван на кухне, чтобы я мог нормально спать. За мой счёт, естественно. А после ярмарки ты уже решишь сама, какой тебе оставить. Чтобы я не покушался на твою постель, и мы могли избежать подобных ситуаций в дальнейшем. И сбегает прежде, чем я прихожу в себя.