Тернистый путь

      Под утро хозяин квартиры смог погрузиться в сон на пару часов, до тех пор пока не поступил звонок с больницы.       — У аппарата… Да, я… Спасибо, — разговор был недолгим, но очень приятным. Собрав мысли в кучу, старший сел на диване и пошел заваривать кофе. Ран включил газ под чайником, и тот начал шуметь, пока парень насыпал в кружку все необходимое.       Звуки с кухни достигли спальни, из-за чего Коконой перевернулся в постели на другой бок. Он приоткрыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на освещенной солнечными лучами стене напротив.       Коко медленно проводит рукой по нагретой поверхности и на несколько секунд замирает: приятный запах постельного белья, комнаты Хайтани и собственных волос, которые прядями упали на лицо. Было так спокойно на душе, что финансист вновь прикрыл глаза, стараясь продлить это мгновение хотя бы на чуть-чуть.       Температура тела вернулась в норму и общее состояние улучшилось. Вчерашняя пелена практически ушла из головы, поэтому Хаджиме решил восстановить хронологию пережитых событий. Стоило Рану уронить что-то металлическое на пол кухни, — что это было Хаджиме не узнает, — как головная боль тут же простреливает виски, заставляя болезненно промычать и перевернуться на спину, а затем и вовсе сесть. Ноги опускаются на паркет, и кончики пальцев тут же машинально подгибаются от неожиданной прохлады.       Коконой постепенно привыкает к этой прохладе, а затем все-таки встаёт с кровати. Навязчивая идея прихватить с собой одеяло отбрасывается в сторону из-за воспитания и понимания, что он все-таки в гостях.       Проблема с прямохождением сопровождала его до самой кухни, отчего Коко вел ладонью по стене. В коридоре вкусно пахло, а из-за пустого желудка во рту быстро образовалось большое количество слюны. Сглотнув её, услышал тихое мычание старшего. Тот напевал незнакомую песню, помешивая что-то в сковороде.       — Доброе утро, фиалка, — отозвался Коко, опираясь на дверной косяк. На его лице не было эмоций, лишь едва заметная улыбка изредка проглядывала. Огромная футболка Рана практически полностью прикрывала боксеры Коко, немного сползая во сне на один бок и оголяя бледную кожу плеча. В сочетании со светлыми волосами выглядело невероятно завораживающе.       Хайтани резко замолчал, пытаясь отвлечься от мыслей, потому что совсем не заметил чужого присутствия. Услышав за спиной голос, он чуть улыбнулся.       — Я орхидея. Доброе утро, — ответил Ран и после недолгого молчания добавил, — садись за стол, — опять этот строгий тон, который почти приказывал.       Ран выключил плиту, на которой стоял только что согретый суп и приготовленный рис с овощами. Обычные действия раскладывания еды были столь изящны, что Хаджиме не заметил, как перед ним уже все стояло. Старший лишь безмолвно подошел к кухонному гарнитуру и встал, скрестив ноги и обхватив свою талию одной рукой.       — А ты почему не ешь? — поставив ногу на стул, Коко обнял колено и обвел взглядом старшего, — И может сядешь рядом? Так неудобно.       Ран наблюдал за парнем, осматривая его с ног до головы. Изначально он пытался оценить его состояние, но дураку было понятно, что младшему лучше, чем вчера. Его взгляд привлекли впалые ключицы, что выглядывали из-под футболки. Услышав просьбу, парень неспеша подошёл к столику, шаркая тапочками и сел напротив.       — Захочу, поем, — кратко ответил он, но тон был не грубым, а спокойным и тихим. Фыркнув на это, Коко положил первую ложку супа в рот. Хайтани на мгновение прикрыл глаза, а после встретился взглядом с Хаджиме.       — Вижу, тебе легче, но всё же зря ты встал. Определённо зря, — не меняя тон сказал Ран.       Никак не отреагировав на сказанное, Коконой погрузился в свои мысли. Лицо стало задумчивым, а глаза смотрели сквозь предметы. Скрывать эмоции у него никогда не получалось, да и вряд ли получится так же хорошо, как у старшего. Он взял ложку в длинные пальцы и почувствовал легкую прохладу. Мысленно провел аналогию холодной квартирой с такой же холодной душой Рана, однако быстро про это забыл, когда в голове всплыли вчерашние воспоминания. Да, сам старший горячий, температура его тела гораздо выше. А душа у него невероятно глубокая, хоть Хайтани и старается все скрыть, но чувства все равно бушуют внутри него. Коко для чего-то кивает сам себе, словно подтверждая свои мысли и приходя к единому логическому заключению. Затем поднимает взгляд и встречается с фиолетовыми радужками. До его сознания слова старшего доходят не сразу, словно переосмысливая сказанное им и подбирая необходимый ответ.       — Нужно приходить в себя, да и тебе ведь тоже нехило прилетело вчера. Как голова, кстати? А, и ещё — прости за вчерашнее. Я себя не контролировал, — осевший голос прозвучал куда глубже.       Финансист взял очередную ложку супа в рот. Жидкость медленно пробралась в организм, даря тепло. От контраста температур его передернуло, и он зажмурился. Все тело ломило, а сил было крайне мало — все-таки болезнь в сочетании со вчерашними ранами были не лучшим тандемом.       Когда взгляды пересеклись, Хайтани отвел глаза в сторону. Откинувшись поудобнее на стул, орхидея вновь ушел в себя. Голова изнывала после вчерашних ударов, потрескавшиеся губы также чуть побаливали, после приставленного к зубам дула.       Он ненадолго задумывается над словами Хаджиме и издает едва слышимое хмыканье, стараясь подобрать нужную фразу и выражение, чтобы скрыть истинное состояние.       — Что со мной будет-то? Да и не понимаю, за что ты извиняешься. Вроде вчера всё обсудили и сошлись на том, что ты наш спаситель, — негромко произнёс Хайтани, с интересом наблюдая за тем, как парень пробует еду. Старший уже забыл, когда последний раз готовил полноценное блюдо, и надеялся, что парню понравится вкус.       Ран подпирает подбородок рукой, заставляя рукав халата чуть съехать с кисти, и продолжил наблюдать за Коко, уже не скрывая интерес к общению.       — По тебе не скажешь, что те два удара по голове никак не повлияли. Да и голова у тебя, наверняка, раскалывается… А прощение я прошу за множественный телесный контакт. Кстати, суп очень вкусный, спасибо, — финансовый гений с наслаждением заносит ещё одну ложку супа в рот и ловит заинтересованный взгляд напарника. В голове что-то щелкает, и Коко решает задать самый глупый, по его мнению, вопрос.       — А ты всегда такой горячий? — невинный вопрос слишком резко слетает с губ, но когда до него все же доходит его абсурдность, Хаджиме слегка краснеет и утыкается носом в тарелку, — Я имею в виду… температуру тела. У тебя тёплые руки, хотя, возможно, это я слишком холодный, — уже тише добавляет младший и заправляет прядь волос за ухо, открывая вид на длинную сережку. Ран разводит уголки губ в улыбке, видя как до Коконоя доходит двусмысленность звучания его слов.       — Да, я чаще всего такой горячий, — ответил парень, наблюдая как тарелка постепенно опустошается, что не могло не радовать.       Розовые щеки Коко плохо видны из-за спадающих прядей, у Хайтани это лишь вызывает ухмылку. Когда тарелка опустела, Коконой выдыхает короткое спасибо и медленно поднимается с места, намереваясь самому помыть тарелку. Прокрутив в голове мысль о том, что он не знает, сколько времени, Хаджиме поднимает запястье, но не находит часов и вопросительно смотрит на товарища. Тот забирает посуду из рук гостя и уходит к раковине.       — Часы на столе в комнате. Они мешали смывать грязь, пришлось снять, — объясняется старший и поворачивает ручку крана. Парень начинает мыть посуду.       — Чай, кофе? — не громко предлагает орхидея. Вода выключается, резким движением рук капли сбрызгиваются с емкости, и посуда убирается в шкафчик, что висел над раковиной.       Хаджиме вспоминает в голове продолжение фразы из какого-то анекдота и смеется, прикрывая рот рукой. А затем возвращается на место и облокачивается спиной о стену, кладя локоть на спинку стула.       — Кофе, — коротко отвечает парень и прикрывает глаза от усталости. Ему начинала безумно нравится эта тишина в присутствии парня. Эта атмосфера словно убаюкивала и позволяла снять все цепи с души.       — Как там Риндо? Тебе звонили? — спрашивает финансист, продолжая сидеть с закрытыми глазами. Не услышав ответ, парень открывает глаза, но на кухне старшего не оказывается. Только две пустых чашки на кухонном гарнитуре. Хаджиме ровно садится и поворачивает голову к дверному проходу, но даже так никого не находит. Коко даже шагов не слышит. В душе поселяется какое-то странное чувство волнения и негодования. Вчерашние мысли не дают покоя, и он начинает переживать, не сон ли все это и не бросили ли его. Хотя, это естественно — бросить предателя.       Не понимая свои собственные чувства, финансист сжимает в кулаке чужую футболку. Дыхание учащается, и Коко вытирает потные ладони о футболку. Липкое чувство предательства ещё с детства не покидало его, а во взрослом возрасте лишь сильнее препятствовало сближению с людьми. Он медленно вдыхает и выдыхает, начиная заверять самому себе, что хозяин скорее всего ушел сменить одежду.       — Все хорошо, — шепчет сам себе Коко и прикрывает глаза, вслушиваясь в окружающие его звуки. Вдруг его передергивает от громкого вскрика Хайтани в соседней комнате.       — Как так?!.. — дальнейших слов различить не получилось собственного сердцебиения, которое отдавалось эхом в ушах.       Неутешительные мысли по поводу Риндо начали ютиться в его голове, и он начал винить в произошедшем себя. Дыхание участилось и кулаки, сжимающие ткать чужой футболки, побелели до костяшек. Внезапно на его голову легла теплая ладонь, Хаджиме чуть вздрогнул и осторожно поднял голову на старшего.       — Ты как? — тихо произносит Хайтани и осматривает напарника. У Коко в голове лишь бьется мысль — он не сумел помочь Риндо.       — Все хорошо, — равнодушно произносит финансист, а в душе зарождается какое-то противоречивое чувство. Он виноват, но его предали. Нет. Это все было ради спасения товарищей, но он чуть не погиб. Еще чуть-чуть и его жертва была бы напрасной, но кто-то должен был это сделать. Кто, если не он?       — Сколько тебе сахара? — спокойный голос Рана мгновенно заставил откинуть все мысли. Верно, даже если с Риндо что-то случилось, ему не расскажут этого, ведь они не настолько близки. Они всего лишь напарники, которым пришлось работать вместе.       — Одну, — голос хрипит из-за кома в горле, но Хаджиме делает вид, что ничего не произошло, и Хайтани только поддерживает его, продолжая делать кофе. И уже вскоре перед финансистом ставится белая кружка с черной жидкостью внутри. Коконой благодарит старшего и двумя руками обхватывает теплый сосуд, грея руки, которые оставались холодными из-за нарушенного кровотока.       Хаджиме задумывается над всей этой ситуацией. Отчего же в груди разливалась эта тупая боль? Коко отчаянно хотел человека рядом и из-за малейшего проявления тепла со стороны Хайтани тянулся к этому огоньку как мотылек, зная, что в конце его не ждет ничего кроме боли.       Ран же молча сидел напротив и рассматривал чужие волосы, которые были совсем не белые из-за грязи после вчерашнего. На столе лежали часы, которые еще сегодня утром Коко искал, а рядом градусник. Гнетущая атмосфера почему-то совсем не хотела отступать или хоть как-то развеиваться. Ран сжал кулаки, а затем и вовсе встал со стула. Парень подошел к окну, открыл створку и закурил. Проходит много времени, прежде чем Хайтани решается что-то сказать:       — Измерь, пожалуйста, температуру, — произносит он так же тихо и не приказным, а уже ласковым и заботливым тоном.       Все сделав, Коко переводит взгляд на окно. Погода на улице была хорошей, хоть капли вчерашнего дождя и не высохли до конца, но это не мешало любоваться небольшими солнечными зайчиками. Обреченно выдохнув, финансист берет в руки часы.       — Два тридцать четыре, а я так и не позвонил главе, м-да, — цокает парень и застегивает ремешок на запястье. — Хотя я уверен, что Какучё передал всю информацию от тебя прямо главе.       — Манджиро я уже доложил ситуацию, а Харучиё передал пакетик. Так что, миссия была успешно выполнена. Нам дали три дня на восстановление, — объяснился парень и прижался спиной к холодной стене, и забывшись, прислонился затылком, из-за чего резкая боль пронзила все тело и заставила отстраниться от бетонного холода. Веки опустились, скрывая фиолетовые глаза. Голова продолжала трещать, хотя обезболивающее было принято в двойной порции. Просидев в тишине какое-то время, Хайтани решил её нарушить.       — Надеюсь, ты всё же перестанешь себя винить… Это ведь Харучиё разбудил экипаж и не проверил наличие камер на корабле. Лично я не считаю, что ты в чем-то ошибся. План был безупречным, а поймали нас на элементарном, — приоткрыв глаза, Ран вновь оказался рядом и потянулся за градусником. Пытаясь скрыть боль под маской спокойствия, Хайтани протянул руку.       — Так и знал, что ты соврал, — проговорил финансист, взглянув на градусник и немного закатив глаза. Тридцать восемь и шесть. В руки орхидеи вещица так и не попала, потому что он увидел небольшую ниточку крови, что стремилась как можно быстрее пройтись по шее старшего.       — Блять, пошли я тебе обработаю рану, — Коко встал со стула, заставляя старшего сделать шаг назад, — Давай сойдемся на том, что если бы не ты, я бы отказался от побега через капитанский мостик. Ну, а за Санзу мне следовало следить куда лучше, — сообщил Коконой и незаметно стряхнул градусник. Ещё раз глянув на него, он мысленно согласился. Тридцать шесть и восемь звучало куда лучше, поэтому отдав необходимое, Хаджиме рукой придерживался за край стола.       — Ой, защебетал как… Уймись, надеждочка, — произнес недовольно старший и усмехнулся.       — Где у тебя аптечка? — чуть пихая старшего к стулу, поинтересовался финансист, пока Ран осматривал градусник. Выведя того из ступора, Надежда внимательно наблюдал за неспешными движениями Любви, который доставал из углового шкафчика небольшой белый чемодан с красным крестом посередине.       Остывшая капля крови, что медленно стекала к шее, заставила Хайтани вздрогнуть, от чего Хаджиме машинально вытер её тыльной стороной пальца, заставив старшего замереть. Но всё же развернувшись к Надежде, Ран протянул ящик младшему и сел на стул, решив, что рану действительно следует обработать.       Пока Хайтани размышлял над тем, стоило ли ему снимать маску безразличия перед Коконоем, младший принялся за обработку раны. Как только Хаджиме зарылся пальцами в фиолетовые пряди, чтобы открыть ее, Ран вздрогнул, а на его плечо быстро легла рука.       — Все хорошо, рана не серьезная, жить будешь. Поэтому тебе следует лишь чуть-чуть потерпеть, — ласково произнес финансист и убрал руку с плеча. Тонкими пальцами одной руки придерживал фиолетовые волосы, а другой рукой промакивал рану ваткой с перекисью. Быстро стерев всю кровь, он легким движением заставил старшего наклонить голову.       — Посиди в таком положении немного, я скоро закончу, — его голос был тихим, но каждое слово было слышно очень четко. Возможно это из-за тишины вокруг, но их это не особо волновало. Тонкие пальцы действовали максимально аккуратно, заставляя старшего в какой-то момент получить легкое наслаждение. Коко отпустил волосы и достал из аптечки мазь, пока непослушные фиолетовые пряди россыпью упали в хаотичном порядке. Собрав смесь у закрытой крышки, он открыл колпачок и выдавил немного на два пальца. Открытый тюбик оказался на столе, а рука снова осторожно придерживала волосы. Но как только антисептическое средство задело рану, приятные чувства отодвинулись на второй план. Избегая проявления болезненных ощущений, Хайтани смотрел в одну точку на стене и задумался о своём. Небольшими втирающими движениями Хаджиме касался раненой кожи головы, а когда закончил, закрыл тюбик и нежными, но быстрыми движениями уложил волосы в привычную для старшего прическу.       Медленно дойдя до раковины, он смыл мазь и снова вернулся к Хайтани, который продолжал смирно сидеть спиной к Хаджиме. Немного усмехнувшись, Коко не удержался и короткими ноготками провел от середины позвоночника до края футболки, вызывая табун мурашек у Любви.       Когда кончики ногтей коснулись шеи, Ран от неожиданности вышел из легкого транса и дернулся со стула, приходя в себя. Взгляд поднялся на беловолосого со слегка нахмуренными бровями.       — Так и будешь завороженно любоваться стеной? — Хаджиме пересел на место Рана, из-за того, что старшему обрабатывали рану на стуле финансиста. Он взял со стола уже остывший кофе и сделал небольшой глоток. Холодный крепкий напиток вызвал лишь негативные эмоции и улыбка ушла с лица. От такого его даже немного передернуло.       — А ты предпочитаешь, чтобы я тобой любовался? — с ухмылкой на лице произнес старший.       Стоило Хаджиме отпить и показать свое хоть и секундное, но разочарование, Ран молча встал со стула и повернулся к чайнику, нажав кнопку включения.       — Но согласись, я ведь красивее стены, — игриво произносит Хаджиме и наблюдает за товарищем. Когда чайник вновь начал шуметь, Коко решил отмолчаться, потому что все равно не будет ничего слышно.       Ампераж подскочил и привел механизм в работу. Вскоре, пластинка изогнулась и кнопка сама выключилась, говоря о том, что вода вновь горячая. Взяв чайник в руки, подошел с ним к обеденному столу и добавил кипятка в чашки. Перемешав, Хайтани взял свою кружку и сел на место Коконоя. Хаджиме тонкими пальцами выхватил ложку с чужого стакана и погрузил в свою.       — Ран, ты до сих пор ничего не ел, а суп, между прочим, получился вкусным, так что давай, накладывай. Да и я не умею делать искусственное дыхание, так и умрешь. Хотя помниться мне, кто-то перед началом миссии говорил, что тот, кто умрет — пидор, — быстро произносит Хаджиме и возвращает чужую ложку обратно, а затем подхватывает кружку и перемещает её ближе к себе.       Отбросив все мысли о собственных проблемах, Коко изо всех сил пытался сделать вид, что все в порядке. Он отпил из своей кружки и, наконец, расплылся в блаженстве. Теплота снова согревала его тело изнутри. Но затем заметил изучающий и слегка недовольный взгляд товарища.       — Любуешься мной? — язвительно тянет Хаджиме и делает хитрый «кошачий» взгляд. Его красная подводка была бы как раз кстати прямо сейчас. Хайтани склонился над товарищем, прижав того к холодной стене. Смотрел только в чужие глаза, не отводя их и не моргая, словно пытаясь проникнуть в душу.       — А ты видишь тут еще кого-нибудь, кем я могу любоваться? — не громко произнёс тот, оставляя совсем не большое расстояние между лицами.       Коконой начал эту игру, а он решил лишь продолжить. Ран не меньше младшего любил поиздеваться и съязвить. Рука легла на чужой подбородок, а подушечка большого пальца на нижнюю губу. Проведя по обсохшей коже, на лице появилась ухмылка.       Спустя несколько секунд он, как ни в чем не бывало, выпрямился и забрал свою чашку, отходя подальше от обеденного столика и гостя. Конечно же он не собирался кушать свою же еду, поэтому открыв холодильник, достал баночку йогурта и поставил её греться.       Коконой сощурил глаза, а затем накрыл собственную нижнюю губу пальцем:       — Хотел обучить искусственному дыханию? — протянул младший и прикусил губу, а затем вновь расплылся в кошачьей улыбке, наклонив голову немного вбок.       — Уж поверь, искусственному дыханию лучше учиться на манекене, нежели на человеке, — потом следует краткое молчание, потому что чашка в очередной раз касается губ, а после продолжил, — Может я хотел увлажнить твои губы? Они сильно потрескались от температуры. — после своих слов старший взглядом охватывает лицо парня, наблюдая за его реакцией.       — Но в последний момент испугался? — то ли из-за температуры, то ли из-за помутнения сознания, финансист с каждой минутой переставал отдавать отчет своим действиями. Его голос звучал на целую октаву ниже, а радужки немного мутнели. Лицо приняло вопросительный оттенок, и Хаджиме медленно поднялся со своего места. Наблюдая легкую растерянность на лице Хайтани, он делает небольшой шаг по направлению к товарищу, но покачивается, словно это ему два раза ударили по голове.       — Ран, — спустя несколько шагов светловолосый оказывается напротив высокого парня и рукой тянется к его лицу, но хватается за чужой ворот майки и тянет вниз. Хайтани склоняется от натянутой футболки и встречается взглядом с младшим, — Почему у меня такое ярое желание довериться тебе? — с некой претензией высказывает Коконой и старается заглянуть в фиолетовые глаза. Внутри бегает маленький чертенок и восклицает о том, что стоит стать ближе, но рядом с ним стоит, сложив руки на груди, недовольный ангелок, который шепчет о необходимости прекратить это прямо сейчас. Интересно, на чьем же поводу пойдет Коко?       — Потому что твое терпение лопается и тебе необходимо рассказать хоть кому-то от своих проблемах? Найти утешение и добрые слова, — отвечает Ран, почти шепча. Замечая, как младший покачивается из стороны в сторону словно лодка на реке, его рука обхватывает худощавое телосложение за талию, не давая упасть. Хаджиме чувствует теплую руку и вздрагивает от неожиданного прикосновения. Ран бьет больно и прямо в цель, отчего нос неприятно щиплет.       — Ты пытаешься быть сильным и скрывать свои истинные чувства. Ты живешь затворником, не проявляя истинных эмоций, и тянешься к тому, кто дарит тебе элементарную заботу, — продолжает Ран и притягивает Хаджиме в объятия. Одна рука ложится на чужую голову и принимается аккуратно поглаживать волосы. Края чужой футболки Коко отпускает также резко, как и схватил немного ранее. Он принял объятия парня, утыкаясь носом в чужую ключицу и вдыхая запах стирального порошка и геля для душа. Льнет к этому теплу, обнимает в ответ и пытается просто забыться. Внутренний демоненок торжествует над поверженным ангелом и победно прыгает вокруг.       — Надежда проиграла Любви, — чуть усмехается Хаджиме и щекочет кожу Рана своим дыханием, прислушиваясь к чужому сердцебиению. Ему комфортно. Хочется полностью отдаться этому теплу. Коко сам заходит в ловушку и усаживается прямо посередине, вальяжно развалившись на полу, словно кот объевшийся сметаны.       Почувствовав чужое дыхание на ключицах Хайтани, сдерживает вздрагивание и лишь прикрывает ненадолго глаза, поудобнее опираясь на кухонный стол. Ран ещё какое-то время поглаживает чужие волосы, а потом убирает руку и берет чашку с рядом стоящего столика. Он делает небольшой глоток и расслабленно выдыхает.       — Это спорно. Без надежды нет любви, а без любви — надежды. Это два взаимодополняющих чувства, — рассуждает парень, продолжая держать младшего за талию. Чашка возвращается на столик, а рука на белые волосы.       Хаджиме обнимает старшего за спину, прижимаясь немного ближе. Теплое чувство разливается в душе, и от этого совершенно не хочется отрываться. Умиротворение засасывает словно черная дыра, и сон начинает брать верх над больным организмом.       — Ты чертовски прав, — немного усмехается финансист, прикрыв глаза.       — Извини, если сказал лишнего о твоём состоянии, — также не громко говорит старший и трогает теплый лоб губами, стараясь выяснить, не повысилась ли температура. Хаджиме никак не препятствует этому действию, ведь силы стремительно покидают его, и хочется опять погрузиться в сон.       Пустая кухня, что под солнечными бликами смотрится чуть светлее обычного, наполняется тишиной и теплом двух тел. Беззвучие приятно ласкает уши и позволяет отдохнуть от тяжких будней и забыться в себе.       — Ты горячий, стоит ещё раз измерить температуру, — подытоживает парень, но пока не готов отпустить источник тепла, наслаждаясь атмосферой, которая позволяет отойти от внутренних переживаний       — Хочу почувствовать то тепло, которого мне так не хватает. Понимаю всё, но не хочу это заканчивать. Позволь так постоять ещё немного, но если не хочешь — закончи это прямо сейчас. Очерти грань, которую нельзя переступать, — Коко ослабляет хватку и открывает глаза, посматривая на выражения лица Хайтани.