Старый Новый Архимаг / Восхождение Виктора Всеведущего

Виктор и Кику стояли на границе леса – просто в определенной точке, словно по линейке прекращали расти деревья и располагалась равнина. Рядом топталась здоровенная крыса, которую духи все-таки вернули хозяевам. – Возвращайтесь, – сказала Ула выглядывая из-за дерева. – Обязательно, – ответила ей Кику. Но всем было понятно, что желтоликая врет. Их путь лежал ко вполне определенной точке – Сайкё, столице островного государства. Из леса удалось уйти без особых проблем, но лишь потому, что девушка-дух забыла все события, связанные с Виктором и Кику. В противном случае лес не вынес бы очередной истерики леди Улы. Это заставляло задуматься на счет того, является ли в действительности Ула хозяйкой этого леса. Обычно духи помнят вообще все, что происходило в их жизни, за очень редким исключением, конечно же. Была некоторая вероятность, что память ей стерли. Но судя по наблюдениям, Ула – дух Третьего порядка, а таким стереть память не так уж и просто. Также есть сомнения по поводу дома Улы – деревья такими большими не растут, а значит это дух, был дух. Хотя, возможно, что весь лес – один большой дух, а Ула – лишь ставленница чтобы пускать пыль в глаза всем мимо проезжающим. В любом случае, ночь в домике хозяйки леса была не так уж и плоха, подстилки из мха, конечно, не были особенно мягкими, но что Виктору, что Кику было не привыкать. Таково уж бытие любого путешественника и многого спецагента. Двое выдвинулись в путь, привычно оседлав большую крысу. Размеренность дороги продолжалась на протяжении примерно пары часов. Когда солнце уже стояло высоко в небе, Кику внезапно сощурилась сильнее обычного и сказала, указав пальцем на дорогу впереди: – Там… стоит кто-то, высокий, выше шурена, выше даже ваших магических доспехов, наверное. – Ничего не вижу, – сощурившись ответил Виктор. Такое возникало очень часто – дед сам ничего не замечает, а его спутница уже что-то увидела и сообщает об этом. Старик не мог понять, чем этих агентов Сурикома кормят, что они обладают такими способностями. Прошло еще десять минут, прежде чем Виктор смог разглядеть вдали высокий широкоплечий силуэт. Кто-то стоял к дороге спиной, заведя руки за спину. Действительно, он был выше шурена и магических доспехов, то есть локтей восемь в высоту. Идей о том, что это такое, у Виктора не было. В самом деле, не статуя же посреди дороги стоит? – Да, я теперь тоже вижу. Странный какой-то, ума не приложу что это… – И у меня вариантов нет, – спокойно ответила Кику. – Подъедем поближе и посмотрим? – Да, давай так и сделаем. Через некоторое время Виктору стало понятно, что силуэт вполне живой и даже дышит. Но понимание о том, кто это, так и не пришло. В этот момент нечто повело своим огромным остроконечным ухом, прислушиваясь к тем, кто приближается. Нечто медленно шевельнуло головой. Кику похлопала крысу по шее, чтобы та остановилась. По обе стороны от дороги были лишь редкие не очень высокие деревья, но на самой «вымощенной» магией проезжей части стояло существо, которое можно было бы назвать настоящим колосом. Девушка слезла с крысы и тихо пошагала к великану. Виктор тоже постарался тихо, и у него даже почти получалось. Внезапно великан расцепил руки из замка за спиной и с лязгом вынул что-то из земли перед собой. Рваный балахон на теле существа всколыхнулся от резкого движения. Монструозных размеров меч ударил в место, где только что были Кику и Виктор. Старик же услышал только скрежет металла, а после почувствовал, резкий удар в грудь, а после сразу же оказался в нескольких метрах от места, где был до этого. – Задержи его, – крикнула Кику, часто и тяжело дыша. Виктор кивнул и тут последовал второй удар. Его на себя принял защитный купол заклинания Нихиль. В грудь великана полетела огромная каменная глыба с заостренным концом. Теперь дед смог разглядеть существо получше. Оно было одето в синеватую рваную мантию, на его лице были четыре глаза: два зеленых, почти на лбу, и два серых, там, где они обычно располагаются у человека. Огромный зубастый рот, за острыми треугольными зубами виднелся длинный массивный язык. Вместо носа две прорези, под которыми росли длинные, висящие почти до пояса, «усы», хотя скорее это было похоже на множество тонких хвостиков. Первый раз существо бросило меч с разворота, а во второй уже подбежало и, выхватив оружие из земли, нанесло удар. Толстое каменное копье раскололось о грудь монстра. – Айя! – то ли прорычал, то ли выкрикнул великан. Существо припало на одно колено, облокачиваясь о меч, но вскоре поднялось и нанесло высокий рубящий удар двумя руками, падая при этом на колени. Виктор отскочил в сторону и ударил чудовище воздушным лезвием. Монстр взревел и, вскочив с колен нанес удар размашистый мечом, который Виктор принял на Стену. К счастью, та выдержала. После удара существо отскочило назад, одной рукой подняло камень, казавшийся старику очень тяжелым, а затем невероятно быстро метнуло туда, где по идее должна была сидеть Кику. Когда Виктор повернул голову, камень был расколот напополам, а невредимая Кику со своим неизменным коротким чуть загнутым мечом и огнем ярости в глазах неторопливо поднималась с земли. Дед не стоял истуканом, а быстро колдовал облака, чтобы иметь возможность использовать заклинания школы молний. Но пока с неба еще не льется вода, девушка метнулась в сторону колосса, и тут что-то громыхнуло, казалось, будто разверзлись сами небеса. Весь мир утратил краски, и только великан стоял, преклонив колено. Опираясь на свой меч, сверкающий синим, он тяжело дышал. Ни Виктор, ни Кику не могли пошевелиться, а только лишь смотрели и слушали. Капли дождя, только начавшие робко окроплять землю зависли в воздухе, так и не достигнув своей цели. – Безмерно отвратительный, никчемный, трещащий по швам во всех ее бесконечных планах, смертность, и не более. Вот что ждёт каждое Его проявление на пути к неминуемой благости, именуемой вечным покоем, – заговорил монстр низким зычным голосом на чистейшем языке желтоликих. На его лысой голове с широким лбом замерцал причудливый символ – две нити, серебряная и золотая, сплетенные вместе. Это плетение было закольцовано и опоясывало собой черную спираль. – Иные прозовут его истинной ипостасью чистейшего и незабвенного великолепия, но ни как душа в теле ныне живущем, ни как обречённый на бездарные скитания по вновь и вновь создающимся, а после умирающим мирам, не сыскал того, в чем проявляется сущность Его наиболее ярко. Говоря эти странные слова, великан дышал все тяжелее, символ на его лбу становился все более выраженным. – Коварство и ни разом чаще, вот чего желает на своей дороге к забытию подобный. Когда время бесконечно велико, а пространство ограничено лишь помыслом эксцентричной древности, начинает забываться истинная причина подобных страданий. Колос не смотрел ни на старика, ни на желтоликую, а лишь вперил свой пустой взгляд в даль серых небес, безэмоционально произнося свой жуткий монолог, не предназначенный ни для кого конкретного. – Бытие лишь шутом, ни шагу более вперёд, – прохрипел под конец монстр, после чего обратился мириадами белых светящихся частичек, которые вскоре опали вниз и исчезли. Время вернуло свой первоначальный ход. *** Гром от голубой извивающейся молнии. Со вспышкой золотой щит, созданный будто бы из двух сплавленных или спаянных друг с другом пластин драгоценного металла, со звоном принял на себя удар. Золотая вспышка и вокруг щита расходится вихрь, рассеивая силу драконьей молнии. «Почто тебе эти страдания?» – передал прямиком в мысли напавшего на него человека Аонис. Золотой щит в руках не очень высокого человека с темными волосами развеялся, а на его месте появился такой же золотой лук. Звон металлической тетивы, короткий свист стрелы, страшный грохот. Стрела не смогла пробить блестящую чешую шестикрылого царя всех драконов. – Да что ж делать с тобой-то, черт побери, – выругался кучерявый человек. Он направил на дракона раскрытую ладонь и резко сжал кулак. – Импликация! Казалось, само пространство сжалось в агонии, мир вокруг дракона будто бы сделал поворот на сто восемьдесят градусов, повсюду разлетелась серая пыль. «Ты пытаешься связать настоящее с будущим бессмертного существа, но осознаешь ли ты что момент моей смерти бесконечно отдален от настоящего» – снова передал мысли Аонис – «Ты не можешь спроецировать следствие течения времени на настоящее, ведь я останусь неизменен на протяжении веков» – Кхуруй, явись на мой зов, – тихо сказал мужчина, хотя эти слова и не были нужны для появления этого предмета. В его руке появился черно-белый идеально гладкий шар, который поменял свою форму и стал длинным тонким шестом. Мужчина прыгнул и в воздухе сделал хлесткий удар с разворота, намереваясь задеть шестом дракона, но в двух локтях от его чешуи шест остановился. Ударная волна смела и обратила в пыль остатки ландшафта в радиусе сотни локтей «Ты используешь такой прекрасный инструмент в таких отвратительных целях…» – привычно поведал своему противнику Аонис – «Если ли у тебя тот последний козырь?» – Конечно, дракончик, есть, даже не оружие, а метод достижения цели, – сказал мужчина, приземлившись. Он достал из-за пояса короткий, покрытый ржавчиной, кинжал, выглядевший как видавшая жизнь мизерикордия, неясно зачем оснащенная ножнами то ли из дерева, то ли из такого же ржавого металла. Когда мужчина начал вынимать оружие из ножен, Аонис постепенно понял, что его противник держит не обычный ржавый кинжал милосердия, а что-то крайне странное: длина его вне ножен была как минимум вчетверо больше, чем в ножнах, и теперь он уже напоминал рапиру с очень некачественной рукоятью. Дракон собрал свои силы, готовясь полыхнуть одновременно и молниями, и плазмой, и голубым огнем. Мужчина встал в стойку, держа рукоять на уровне груди, и направив острие чуть вниз. Смертоносная энергия вырвалась из пасти дракона. – En garde, – сказал мужчина. Аониса пронзила ужасающая боль, впервые за многие тысячелетия он почувствовал, что его ранили. Противник дракона стоял абсолютно невредимым, хотя Аонис точно видел, что его атака попала по нему. От него шел пар, а рука, в которой он держал оружие неестественно дергалась из стороны в сторону, словно клинок пытался вырваться. Мужчина резким движением наконец выбросил рапиру из руки, освободившись от ее «плена» и упал. Опираясь руками о землю, он откашливал будто бы воду с примесями ржавчины. – И как я до такого дошел только… Был же таким... нормальным человеком! *** – Не думаешь ли ты Киэ, что это слишком уж странно – помогать своему шуту в разборках с моим? Посреди абсолютно темного пространства за столом сидел некто, кого принято называть Человеком. В его руке был бокал с пронзительно-белой непрозрачной жидкостью. Он усмехнулся и едва заметно поднял глаза наверх. Напротив него за столом «сидела» черная точка размером с крупную монету. Она просто парила на уровне шеи абсолютно лысого, одетого в простой белый халат Человека. – Так еще и у моего выходит это дело намного лучше, твой жалкий хаиме все никак не может его достать, хотя вроде уже и в одиннадцатой мере, да и у них развитие быстрее идет, а он все никак не осилит моего людишку. А у бедного Элли ни талантов, ни способностей, ни знаний. Так что же это выходит? – Все… все… все… предопределено… все… с самого… предопределено… все… с самого… предопределено… начала… все… предопределено… с самого… начала… Киэ. Тот, кто, существуя в прошлом, пробиваясь своими эманациями в будущее, влияет на настоящее. Но расстояние, которые его словам предстоит или предстояло преодолеть из прошлого в настоящее всегда было слишком велико. – Все верно, все верно! – хохотнул Человек. – Бесит меня твоя манера общения. Но время рассудит, да? *** Смерть, смерть, смерть, смерть, смерть… Страх, ползущий по ступенькам старой потрескавшейся лестницы. Мгла, скрывающаяся в себе медленно стихающие предсмертные крики. Темнота, пробирающаяся в ничем не освещенные дома. Необъятная, бездонная, необъяснимая, ужасающая, отвратительная, кошмарная. Но чистая, как солнечный свет. Не оружие, но способ. Абсолютный метод исполнения всех желаний. *** Острое, как бритва, лезвие топора просвистело в нескольких сантиметрах от головы Алиаса и воткнулось в крепкий дубовый пол. – Да схренали ты такой прыткий, ублюдок? – Хочешь жить – умей от топора уворачиваться. Огромный, как медведь, мужчина резко рванул топор из пола и скачком приблизившись к только вскочившему Алиасу, сбил того с ног, повалил на добротный паркет и поставил ему на грудь свою обмотанную вонючими тряпками ногу. Даже будучи опытным странником Алиас все еще оставался практически самым обычным человеком. Все те простенькие фокусы едва ли могли спасти ему жизнь в подобных ситуациях. Топор уж занесен над головой, готовый перерубить шею Алиаса одним движением. Вдруг со всех сторон, будто из каждого уголка вселенной, прозвучал едва различимый шепот. Легкий как дуновение ветра. «Она» ласково вымолвила только одно слово. – Безмерность… В этот момент топор коснулся шеи Алиаса. Его сердце пропустило один удар. Со звоном полотно топора сначала раскололось на две части, а после вместе с топорищем рассыпалось в пыль. Огромного наемного убийцу с ужасающей силой отбросило в сторону, и он с грохотом врезался в стену. Алиас сразу же вскочил обратно на ноги, но к этому моменту амбал также оправился от удара и бросился на юношу. Пудовый кулачище, занесенный для удара летел с такой скоростью, что даже несмотря на ускоренное восприятие странника, убил бы Алиаса на месте, но… Потомок медведя и кобылы просто промахнулся. Вся его чудовищная сила удара просто ушла в землю. Алиас запоздало отпрыгнул, но не растерявшийся убийца снова нанес удар своей огромной рукой. Такая силища должна была как минимум сломать Алиасу пару ребер, но… Его кулак мягко остановился в паре сантиметров от тела юноши. – Граааааа! Амбал издал рык и попытался ударить другой рукой, но… Непонятная сила как будто отвесила ему мощный подзатыльник, с грохотом впечатав бородатой мордой в дубовые доски. От такого поворота событий Алиас опешил, но все-таки додумался пару раз пнуть нападавшего по ребрам. Но вот идиллия окончилась и Алиас почувствовал небывалый упадок сил. Обычный человек может ощутить такое после особенно долгой рабочей смены, но для странника – типичное явление. Только что какая-то неясная способность потратила почти всю его не заемную «силу». Дальнейшее использование «фокусов» странников начнет отнимать у него годы жизни, а раньше времени переходить в новую жизнь Алиас не желал – уж больно ему нравился этот мирок. Юноша не имел при себе никакого оружия, даже коротенького кинжала, а потому просто прирезать наемного убийцу не мог. Нужно было избавится от него с завидной креативностью. «Используй меня» – раздался в его голове едва слышный тихий хрип. Алиас нервно помотал головой, пытаясь избавится от такого знакомого «наваждения». Тем временем огромный мужчина уже начал возвращаться в вертикальное положение. В голове юноши тем временем созрел план: использовать способности, приобретенные им в его прошлой, седьмой жизни. Казалось бы, практически бесполезный кремнийорганический паразит… Но в самый неожиданный момент та странная энергия, что он потихоньку накапливал, оказалась очень даже полезной. – Долбаный колдун… – недовольно шипел убийца. Он поднял лицо, чтобы зло посмотреть на Алиаса, но в тот самый момент получил в челюсть ногой. Если бы он просто поймал головой ногу Алиаса, то ничего серьезного не случилось бы. Но вот только мышцы в ноге были слегка усилены уже невосполнимым запасам нерастраченного запаса энергии. Пара зубов вылетели изо рта мужчины, и он повалился навзничь. Но и для юноши удар не прошел безболезненно – это «слегка», на которое он усилил свою ногу, оказалось той крайней границей, перейдя через которую что-то в ноге могло бы треснуть. – Черт, что ж так больно то… – ругался Алиас, хватаясь за отзывавшуюся острой болью ногу. Безумно живучий амбал тем временем все не хотел мириться с поражением, и, поднявшись на четвереньки, вдруг резко прыгнул на странника, занося руки, сцепленные в замок для удара. «ИСПОЛЬЗУЙ МЕНЯ» – надрывался в голове Алиаса зловещий голос. Вдруг в памяти всплыл образ, непонятный, удивительный, но определенно способный помочь. Раньше Алиас считал эту технику бесполезной, но сейчас… Она, кажется, заиграла новыми красками. – Отрицание! Раскрытая ладонь, направленная на падающего сверху амбала. – Вроде как из нее выпорхнули темно-синие огоньки… А может и нет? Черт, не помню! Алиас сидел на полу, весь непонятно от чего взмокший. Юноша нервно взглянул на наемного убийцу, насаженного спиной на обитые металлом и так удачно заточенные оленьи рога, которые теперь торчали у него из грудной клетки. – Гадость, гадость, гадость, просто отвратительно, просто ужасно, ненавижу… – тихо шептал странник. Алиас никогда не любил убивать, хотя ему и приходилось. Ох как часто приходилось. – Похоже я потратил все до капли… Надеюсь, на сегодня с убийцами все. Он устало вздохнул. Для странника остаться без способностей… Да, подобно проклятию. Но только для сильного. Алиса же был ни разу не из таких. Те две странные способности, явно не могли считаться его обыденным арсеналом. Залечивать ранки он мог и до этого, но разве ж наемные убийцы приходят по его душу, чтобы просто поцарапаться? Нет конечно! – Отрицание, – тихо прошептал Алиас. Эта способность работала по абсолютно необъяснимым принципам, можно сказать, делала все, что ей вздумается, так еще и провалы в памяти оставляла после использования. Абсолютно невозможно было вспомнить что произошло в промежуток времени между ее использованием и исполнением какого-то из сокровенных желаний, выбиравшегося, по всей видимости, совершенно случайным образом. И этого было мало, так она еще и растрачивает весь имеющийся запас сил для использования способностей. Хорошо хоть года жизни не забирает, наверное. Алиас тихо повалился набок и отключился. Ощущения при пробуждении были уже не такими кошмарными, как до него, а потому Алиас смог даже подняться на ноги. – Хуууу, – тяжело выдохнул юноша. – Что я имею сейчас? Да ничегошеньки. Сотню монеток и старый «особняк», в котором меня чуть не убили уже трижды. Хорошо бы валить отсюда куда-нибудь на восток… – тихо бормотал Алиас. Идея уйти на восток зрела у него еще после первого покушения, но краеугольным камнем она встала только сейчас. На местном востоке, по слухам, было крайне много полезных ископаемых, а технологии были на редкость отсталые. Не только на востоке, но и во всем известном мире они были примерно на одном уровне – соответствовали высокому средневековью. О других континентах догадывались, но об активной колонизации и речи не шло, как и о какой-либо колонизации в принципе. Всего было известно о трех континентах, а также о загадочной «Земле Титанов». Нарса – самый большой из известных участков суши. Химла – самый маленький континент, земля темнокожих людей. И континент малость меньше Нарсы – Ирида, тот самый легендарный восток, где по слухам находили «абсолютно бесполезный» дьявольский металл, сверкающие прозрачные камушки и черный «огненный» булыжник. – Если коксовать каменный уголь, и делать мечи из стали с никелем, можно сколотить неплохое состояние, – сказал Алиас скорее себе, чем кому бы то ни было. Если юноша верно трактовал легенды, то дьявольский металл должен был быть никелем, а «огненный» камень – углем. Оставалось лишь каким-то образом переместиться на Ириду, купить там несколько шахт, отгрохать заводы и наладить торговлю новыми товарами. Пара пустяков для такого человека, как Алиас. Странники вообще народ веселый, после отравления мышьяком Алиас лишь почувствовал на утро ощущения типичного похмельного синдрома, а когда попытался выяснить причину, оказалось, что причиной отвратного вкуса чая был вовсе не гадина-купец, а гадина-наемный убийца. Так прошло первое покушение на жизнь юноши. Второе покушение произошло прямо на улицах Плинхайны – города, в котором пока еще живет Алиас. Его пытался застрелить из арбалета какой-то неумелый подмастерье настоящего ассасина. В итоге, недостаточно взведенный арбалет позволил лишь поцарапать шею юноши, после чего бездарный убийца получил камнем по лбу и бесславно откинул копыта под всеобщие овации толпы. Третье же покушение было несколько более удачным, но труп амбала северянина до сих пор висит на рогах в доме семьи Нарункёльма. Нарункёльма, сколько же ничего в этом слове… Мелкие дворяне одной из северо-западных стран континента Нарса. Дворянами стали с тех пор, как один из давних предков Алиаса спас шкуру тогдашнему королю, за что правитель одарил Хэмила Нарункёльма титулом рыцаря. На самом деле этот титул не давал ни Алиасу, ни теперь его покойным родителям ничего. Нарункёльма как зарабатывали купечеством, так и продолжили. Вплоть до рождения «несущего несчастья» рыжего ребенка. В своих первых жизнях Алиас очень не хотел быть рыжим, но жизни к четвертой ему стало плевать на внешность – ее можно малость подкорректировать с помощью «фокусов». Но в данной ситуации это не имеет особого смысла – рыжего человека лучше запоминают, а потому от текущей внешности Алиаса можно ожидать одни лишь плюсы. – Черт возьми, когда-то клялся не становиться Прометеем для «отсталых» людишек… «Но жить обычной жизнью слишком скучно и сложно» – уже мысленно произнес юноша. – Уважаемый, прошу прощения… – А, так это ты, рыжик несчастный, – с улыбкой сказал седовласый мужчина за шестьдесят. – Чего вам угодно, господин Нарункёльма? – Ромей, давай без всего этого официоза, я теперь никакой не Нарункёльма. – Даже поглумиться над несчастными не даешь, настоящий рыцарь, защищаешь слабых своей силой… – Дедуль, не надо намекать, что я слабак. – Да кто ж ты, если не слабак? Ладно уж, выкладывай, чего хотел? – А, точно. Ты скоро караваном отбываешь на юга? – Деньков шесть подожду еще, может кто морского левиафана притащит, так жира на светильники накуплю, загоню южанам втридорога. А тебе, собсна, с какими целями? – Да вот думал на Ириду податься… – Совсем тебя что ль замучили эти убийцы? – Ага, поспать уже спокойно не дают. – Ха-ха-ха-ха, да ты у нас шутник, – прохохотал, схватившись за живот, Ромей. – Недосып – единственная тягость, которую тебе доставляют охотники за твоей рыжей головой? – Именно, дед, в точку, – щелкнул пальцами Алиас. – До южных городов на моем караване прокатиться тебе обойдется… Ромей достал из-за пазухи старые потрепанные счеты и принялся перебрасывать туда-сюда шарики из красного, белого и черного дерева. – Угу… Вместе с похлебкой… Полторы сотни больших серебряных маринеров, – с широкой улыбкой назвал итоговую сумму старик – Ух, многовато… За сто сорок никак? – Все, что было у Алиаса сейчас – сто сорок крупных блестящих монеток. – Ну… Сумма приличная, так что так уж и быть, добро, с учетом моего хорошего знакомства с твоим покойным отцом, так уж и быть, малыш Алли, за сто сорок согласен Ромей почесал заросший седой щетиной подбородок. – Да, за сто сорок маринок полезай в воз на рассвете через шесть дней. – Маринок? Что еще за название такое? – Алиас никогда ране не слышал о таком названии самой ходовой монеты его страны. – Да ты что? Ни разу не слышал, что ли? – Не-а, никогда, – с «гордостью» заявил юноша. – Так наша королева ж, Мария из Вороных, вот и монета – маринка. – Так Мария и Марина разные имена… – Да как будто кому-то есть дело, всем просто лень говорить это долгое и томное «большой серебряный маринер», – Ромей подкинул в воздух крупную кривоватую монету, – вот и называют их все маринками, – старик поймал монету и посмотрел что выпало. – Ага, теперь ясно. – Хех, королева, к удаче, – дед показал Алиасу монету, на которой было выгравировано лицо нынешней правительницы этих земель. – Да, значит доедем без происшествий, – улыбнулся Ромею юноша. – Ты, главное, не подохни там за эту неделю. А теперь брысь отсюда, мне еще деньги считать, – совсем не по злому сказал старик. – Уже ухожу, дедуль. Одна из многих телег каравана мерно раскачивалась на ухабинах неровной дороги. Уже вечерело, а потому липкая и отвратительная жара, которая, порой, проявляла себя даже на севере, уже отошла. Где-то там, впереди, в нескольких десятках метров, на самой первой телеге сидел старик Ромей, держа в руках вожжи. А между тем в одной из последних повозок сидели двое. – И вместе мы сможем строить башни выше небес, летать по небесам на железных птицах, словно ангелы! Никто не будет бедствовать, у всех будет вкусная и дешевая еда, каждый найдет себе занятие по душе, никто не будет бедствовать! Присоединяйся ко мне, и ты тоже достигнешь великого Триумфа вместе со всеми из рода людского. Алиас очень любил восхищать своими речами «аборигенов» миров, в которые он попадал. В его-то родном мирке люди уже бывали и на луне, и готовились ступить на поверхность Марса. Но все это было так давно… Уже как триста лет он странник, а в родном мире не успел дожить даже до совершеннолетия. – Да гонишь ты все, не может чтобы человек, и покорить небеса. Не зря говорят, рыжие волосы – верный путь к беде, разгневаешь их там, – собеседник Алиаса указал пальцем вверх. – А после что делать будешь? Немилость божья еще ни к чему хорошему не приводила, вот ударит в воз молния, а виноват-то ты будешь, ненормальный. Он выглядел как светловолосый парень лет семнадцати, с яркими зелеными глазами, на его лице еще даже не начал появляться юношеский пушок, а уж о какой-то щетине и речи не шло. Такое смазливое личико наверняка пользовалось бы спросом среди взбалмошных девиц севера, будь его одежда несколько опрятнее, а кошель потолще. Нет, благородная и чистая любовь, согревающая людей в холодные и суровые, иногда даже полярные, ночи в этом мире, несомненно, присутствовала. Но все-таки в любые времена кокетливые взгляды чаще падают на людей с приличной суммой в кармане, чем на бродяг, хотя и красивых, как модель с обложки новенького глянцевого журнала. И плевать появились ли уже в мире такие журналы, или им только предстоит увидеть свет. – Эх, что ж никто не верит в свою собственную силу... – устало вздохнул Алиас. На самом деле он уже с десяток раз пожалел о своей идее, но стремление создать «идеальный» мир хоть где-то было гораздо более обширным, тем более, это была его старая мечта, точнее одна из. – Потому что бредишь ты, придурок. Не могут все в мире быть счастливы. Раб останется рабом, а хозяин его будет все так же тщеславен и горделив, – с явной злобой сказал парень. – Но несмотря на это, рай, который создам я, будет открыт для каждого. Стоит лишь попросить, – Алиас постарался доброжелательно улыбнуться. – Как твоя фамилия, рыжий? – спросил собеседник Алиаса. – Меня зовут Алиас по фамилии Лу́кса, – громко и четко сказал он. – Алиас значит… Что означает твоя фамилия? – "Лукса" означает светлый. Алиас решил сменить свою фамилию, взяв вместо нее слово «светлый» на одном из искусственных языков миров, в которых когда-то жил. В его четвертой жизни все люди разговаривали на созданном специально для них языке. Он был максимально краток, лаконичен и удобен. Правда имелся в жизни тех людей один нюанс – все они были рабами. Обслуживающим персоналом для тех, кто их поработил. Именно на языке тех людей «лукса» означало светлый. – Светлый, ха, много таких вас было, светлых, скольких повидала история, и никто ничего не добился. Мария, наша королева, не зря «из Вороных», в нашем мире белое не выживает, только черное. «Здесь все не меряется черным или белым» – всплыло в голове Алиаса. – На моей стороне, помимо света, еще и знания, друг мой, кстати, я так и не узнал твоего имени, – доброжелательным тоном сказал Алиас. – Эмиль, просто Эмиль. Без фамилии и регалий, – ответил невольный попутчик Алиаса. – Так каков твой ответ, Эмиль? Ты со мной, или остаешься рабом, как ты выразился? – А, черт бы тебя, все рано идти мне некуда, с тобой хоть обещания о лучшей жизни есть, – пылко ответил Эмиль, – Хотя лучше уж сдохнуть чем идти за очередным «светлым»… – добавил он совсем тихо. Невольный попутчик Алиаса отвернулся к деревянной высокой стенке телеги и замолк. Алиас понял, что теперь Эмиль – его лучший напарник, «десница короля», если так можно выразиться. Обычно такие люди – те, кто препираются больше всего – в тайне надеются, что очередная идея, которая проваливалась до этого десятки раз, выстрелит именно на этой попытке.