Пробуждение

Коридор пропитался духом затхлости. Свет фонарика едва ли рассекал темноту. Такая мрачная атмосфера невольно напомнила Джону банальный кадр из давно уже забытого фильма ужасов, когда вдруг из темноты на главного героя фильма бросается чудовище. От такой неприятной ассоциации по телу прошел табун мурашек. От оглушительной тишины стоял звон в ушах, звук тихих шагов отдавал глухой болью в висках, набатом бил по и так уже расшатанным нервам. Джон не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он зашел в пирамиду, оно то растягивалось, то сжималось подобно пружине. Также чувствовал себя и доктор: паника подкралась незаметно, особенно когда фонарик начал работать с перебоями, сигнализируя о том, что заряда осталось совсем немного. С чувством незавершенного дела Джон собирался повернуть назад, как его внимание привлек маленький, еле заметный узор на стене. Доктор наклонился и понял, что эти блеклые выцветшие иероглифы, когда-то видимо были ярко черного цвета. Мужчина не удержался и провел кончиками пальцев по ним, и на мгновение ему показалось, что от его прикосновения они потеплели. Неожиданно пол под ним вздрогнул и начал крениться вниз. Джон лишь успел почувствовать, как скатывается по наклонной плоскости. Он провалился, больно ударившись головой. Плечо ушиб не сильно, но вот нога пострадала сразу вдвойне. Голова слегка кружилась, во рту ощущался привкус соли - при падении, ко всему прочему, он прикусил себе язык. С трудом встав, пошатываясь, он попытался осмотреться. Силуэт фонарика Джон разглядел в темноте, тот лежал на грязном пыльном полу недалеко от него и все еще слабо светил. Его насторожил непонятный шум: подобрав фонарик, мужчина посветил вверх и увидел, что расщелина, из которой он упал, медленно закрывается. От сознания того, что он остался совсем беспомощным, стало дурно. К горлу подступила тошнота, головокружение усилилось. Если до этого Ватсон только был близок к панике, то теперь она им завладела полностью. Но это был всего лишь порыв, быстро успокоившись, он пришел в себя. Взяв себя в руки, Джон в первую очередь решил рассмотреть место в которое попал. Он искренне надеялся, что раз сумел открыть сюда вход, значит и выход найдет также. Мысль о том, что это может быть какая-то ловушка, придуманная древними мастерами, доктор старался гнать прочь от себя, но все же не мог до конца избавиться от этого ощущения. Комната была средних размеров, чуть вытянута, но недостаточно прямоугольна. Стены были расписаны иероглифами, сопровождаясь плоскостными изображениями египетских богов. Посредине на небольшом каменном возвышении стоял саркофаг. Яркий, отливающий золотом, он манил и притягивал взгляд. Рядом с ним на высоком золоченом пилоне находилась скульптура животного, похожего на собаку. Джон заметил массивный сундук, по бокам которого были изображены фигуры женщин, а также изящные выпуклые вазы с искусно выполненным узором. У дальней стены в полный рост стояли две статуи стражей, от их внешнего вида он на миг остолбенел. Статные тела мужчин с головой шакала вызвали в нем смутное чувство узнавания, которое переросло в уверенность, когда он вспомнил, что подобные фигурки бога Анубиса продаются в местных сувенирных лавочках . Ватсон подошел к саркофагу. Его как завороженного потянуло посмотреть, что же в нём. В эту минуту он забыл о том, что ему угрожает опасность быть заживо погребенным. Руки тряслись мелкой дрожью. Джон попытался сдвинуть крышку. После нескольких неудачных попыток ему удалось совершить задуманное. Она отодвинулась с противным скрежетом металла, и глазам Джона предстали мумифицированные останки давно усохшего тела, обмотанного несколькими слоями льняного бинта. На груди мумии лежал массивный золотой кулон с алым камнем. Ватсон посмотрел на него, и ему показалось, что это запекшаяся в веках кровь. Не утерпев, доктор аккуратно, насколько было возможно, снял кулон с мумии, одновременно с этим пытаясь прогнать от себя чувство того, что он действует как мародер. Джон предположил, что вероятней всего он очутился в захоронении жреца, которого так жаждут найти археологи. Очевидно, ученые со дня на день должны разыскать эту комнату, и тогда следы преступления будет немыслимо скрыть. Перспектива того, что он будет обнаружен, ободряла, но такой выход из сложившегося положения грозил закончиться каирской тюрьмой. Пока Джон раздумывал о дальнейшей своей судьбе, его правая рука бессознательно сжала камень. Острые края впились в пальцы, оставляя тонкие неглубокие порезы. Капля крови запятнала грань камня, и в ту же секунду он впитал её. Внезапно таинственные иероглифы, - нанесенные с внутренней и наружной части саркофага, замерцали светом. Ватсон, спотыкаясь, отскочил назад, нечаянно выронив фонарик. Спина отозвалась болью при столкновении со стеной, но, шокированный происходящим, он оставил это без внимания, как и то, что упавший фонарик погас. С отвратительным звуком по скульптуре животного стали расползаться трещины, которые Джон едва заметил. Стена, к которой он прижался, резко подалась и ушла вглубь кладки, оставляя мужчину без опоры. Ватсон почувствовал, что падает в пропасть и, отдавшись во власть судьбе, он потерял сознание, крепко стиснув кулон в руке. Одновременно с этим камень стремительно тускнел, а глаза скульптуры разгорались адски-красным пламенем. Поверхность статуи полностью растрескалась, осыпаясь мелкими осколками фарфора, позволяя явить одного из древних богов этого мира. Огромный шакал черного цвета, больше похожий на волка, был в три раза крупнее скульптуры, в которую его запечатали. Зверь моргнул, и его глаза приобрели ярко желто-голубой цвет, в которых ясно читался разум. Втянув носом воздух, пропитанный запахом Джона, шакал оскалился. Помещение наполнилось дымкой, - возвращая на свои места предметы: крышка саркофага закрыла собой мумию; осколки вновь соединились, возвращая статую на пилон. Не осталось и намека о недавнем присутствии человека, которого запросто могли начать искать археологи, посчитав того за «черного» копателя. Оглядев свою тюрьму, зверь довольно оскалился. Оскал вышел резким, но всё же неуловимо напоминал человеческую ухмылку. Сорвавшись с места, шакал выбежал вслед во тьму, за тем, кого больше никогда не отпустит.