Прекрасный дядя Лань

Лань Хуаню было шесть, а Лань Чжаню четыре года, когда их мать скончалась. Тогда Лань Цижэнь понял, что никогда больше не хочет видеть кого-либо из своих племянников в такой печали. Замечательный старший брат, Лань Хуань, слишком хорошо держал себя в руках для ребёнка. И это наполняло Лань Цижэня огромным чувством сожаления, ведь этому мальчику пришлось так быстро повзрослеть. Лицо Сичэня было преисполнено душевной боли, но он всё равно улыбнулся, прижавшись к боку Лань Чжаня. Лань Чжань, хотя лицо его оставалось совершенно невозмутимым, неподвижно стоял на коленях в снегу подле пустой комнаты матери. Он, кажется, думал, что мать сердится на него, поэтому ему не разрешает видеться с ней целых два месяца. А Лань Цижэнь впервые за тридцать лет своей жизни чувствовал себя неуверенно. Вместе с Лань Хуанем он сказал Чжаню, что матушка уже не вернётся, но как объяснить ребёнку смерть? Как объяснить смерть кому-то в мире, где совершенствование может сохранять молодость людей на десятилетия, даже столетия? Как утешить того, кто любил так сильно, как могут только в клане Лань? — Пожалуйста, Чжань, заходи внутрь, — Лань Хуань опустился на колени рядом с младшим братом; его глаза были такими же нежными, как и всегда, но теперь слишком мудрыми для ребенка этого возраста. — Мм, — младший мальчик покачал головой, его маленькие кулачки сжались, стискивая ткань одежд. — Нет, пока мама не перестанет расстраиваться. — Чжань, — Лань Хуань устало посмотрел на своего дядю, с нескрываемой мольбой во взгляде. — Твоя мать больше не расстроена, Чжань, — Лань Цижэнь подошел к своим племянникам, не обращая внимания на клубящийся вокруг снег, и положил руку на плечо Лань Чжаню. — Но её здесь больше нет. Теперь она на свободе, — добавил он тише, глядя сначала на её комнату, потом на племянника. — Мама теперь счастлива? Впервые за несколько часов Чжань посмотрел на него. Его глаза были такими же золотыми, как глаза Цижэня и Хуаня, но намного светлее и бледнее. Такой холодный цвет для такого маленького ребенка, что с грустью заметил Цижэнь. — Да, Чжань, — Кивнул Лань Цижэнь, и сердце его упало при виде лица племянника. — Без меня… — прошептал мальчик, и Лань Цижэнь физически больше не мог с этим справляться. Он схватил своих племянников и обнял их обоих, не заботясь ни о ком, кто их видел, и совершенно не заботясь о приличиях. Он слышал, как оба его племянника удивлённо вздохнули. Они не были незнакомы с проявлениями привязанности и любви своего дяди, но, в конце концов, это случалось не так уж часто. — Твоя мать любила вас обоих больше всего на свете, — тихо произнес он, посылая поток ци, чтобы отогнать озноб от своих племянников, которые замёрзли оттого, что долго стояли на коленях прямо в снегу. — Во всяком случае, верь в это. — Дядя. Он услышал слабую трель в голосе Хуаня и, подняв их обоих, отступил назад — в тепло главных комнат Гусу Лань. — Вы двое можете оплакивать свою мать, — проговорил Цижэнь, ведя детей в свои покои, попутно попросив проходившего мимо заклинателя принести им чай и еду. — Никто вас за это не накажет. Он старался не напрягаться, когда оба племянника начали рыдать у него на плечах. Лань Хуань всегда был мягче и дружелюбнее, по сравнению с братом, всегда улыбался и был весьма скромен, практически идеальный ребёнок. Он никогда никого не беспокоил и не обременял, кроме того, почти не плакал с младенчества. Лань Цижэнь даже не видел, чтобы он хмурился последние несколько лет. Лань Чжань, наоборот, был не особо эмоциональным ребёнком. Он редко говорил, полагаясь на то, что брат будет говорить от его имени, и очень редко проявлял эмоции. Лань Цижэнь научился читать своего племянника и хорошо разбирался в малейших изменениях его мимики. С тех пор, как Лань Чжань вырос из младенчества, Лань Цижэнь никогда не видел, чтобы тот плакал. Теперь оба его племянника громко рыдали, прижавшись как можно ближе, и Лань Цижэнь чувствовал себя беспомощным, чтобы что-то с этим поделать. Он привёл детей в свои покои, пока они продолжали плакать, а вскоре и вовсе заснули от усталости. Лань Цижэнь уложил их в свою кровать и захлопнул дверь, оставив талисман глушения на стене, а после направился к той части Облачных Глубин, где он не был уже три года. — Сюнчжан, это смешно. Цижэнь больше не мог сдерживать своё разочарование и стучал в дверь комнаты своего брата, послав к чёрту все правила. — Возможно, ты и потерял свою жену, но ведь твои сыновья потеряли мать, а отца они никогда не видели. Как долго это твоё поведение будет продолжаться? — Цижэнь потребовал ответа, снег заклубился в полную силу вырывающейся из него ци. Слабый шорох, раздавшийся из-за двери брата, привлек его внимание, а тишина, звучавшая в ответ, только сильнее разозлила его. — Сюнчжан! — крикнул Цижэнь. — В Облачных Глубинах запрещены громкие звуки, Цижэнь, — раздался тихий голос Цинхэн-цзуня с другой стороны стены. Голос брата поверг Лань Цижэня в шок. Прошли годы с тех пор, как он слышал его в последний раз, но вскоре потрясение прошло, и ему на смену вернулся гнев. — Тебе нечего сказать о своем поведении, Сюнчжан? — спросил он, медленно выдыхая и пытаясь успокоиться. — Нет, Цижэнь, — холодно ответил его брат. — Оставь меня. — Хорошо, — так же холодно ответил Лань Цижэнь; его гнев был настолько жгучим, что кровь стыла в жилах. — Не обращай внимания на своих замечательных сыновей, и они вырастут прекрасными молодыми людьми, а ты будешь находиться здесь в своём жалком страдании. Это был последний раз, когда Лань Цижэнь разговаривал со своим братом, и он ни разу не пожалел об этом.