Алена прижалась к Артуру чуть сильнее, взяв его за руку, и сердце снова от чего-то заболело. Что она будто делает что-то не так, но на чувстве какой-то странной злости она не могла поступать по-другому.
Евгений Станиславович выглядел как обычно. Уверенным, но все ещё уставшим. И тот самый огонь в глазах потух, чего Алена не могла не увидеть. Его будто и не было, вот он был в первые дни учебы — и сейчас он казался какой-то иллюзией.
Как и все, что было.
Алена прошла мимо, даже не поздоровавшись.
Почему-то по спине бегали мурашки, и между лопаток в нее будто впивался взгляд Евгения Станиславовича.
— А у вас чё, тёрки с ним какие-то или чё? — спросил Артур, слегка приобняв Алену за талию, когда они подошли к спортзалу.
— Что? А почему ты так решил? — мат из лексикона Алёны с появлением Артура в ее жизни практически испарился. И от всего этого было ощущение какой-то абсолютной симуляции, вот это «так не должно быть», резало Алену каждый день, но она понимала, что если будет делать что-то так, как раньше — рана под названием Евгений Станиславович никогда в жизни не заживёт.
— Ну вы так посмотрели друг на друга… — Артур облокотился об дверь. — Может, мне уже кажется от ревности.
Алена удивлённо подняла брови.
— Ты ревнуешь? Меня? К биологу?
«Я Ваш учитель».
Да блять.
— Да ко всем, на самом деле. — Артур, засмеявшись, положил свою голову Алёне на плечо, потянулся к ее бледной щеке, чтобы ее поцеловать, но Алена отодвинулась, неловко улыбнувшись.
— Ален?
— Что? — ее глаза-хамелеоны в отсутствии привычного света в коридоре смотрелись совсем изумрудными. И грустными.
— А почему ты мне не даёшь себя целовать? Я понимаю, мы ещё не так давно знакомы, но ты мне нравишься и все такое… — Артур говорил вкрадчиво, полушепотом, то и дело оглядываясь на первоклашек, которые, словно сумасшедшие, носились по длинному коридору.
— Артур, понимаешь… — Алена опустила глаза в пол, и сейчас, когда стояла возле него, впервые ощутила разницу в их габаритах: Артур не был таким высоким, как Евгений Станиславович, но был очень крепким. — Я стесняюсь. Просто я ещё не привыкла к такому, ты мой первый…
— Парень, Ален. — он улыбнулся, и Алёне стало мерзко от себя. Она ведь его не любила, использовала живого человека в качестве заменителя, для того, чтобы забыть то, что уже никогда не забудется. А он, походу, реально полюбил. — Я все понимаю. Я буду ждать, когда ты будешь готова. Я переодеваться, встретимся на игре в волейбол.
Он подмигнул ей, послав воздушный поцелуй, а Алёне хотелось выть.
Она надевала огромную черную футболку с какими-то уже стёртыми цитатами на испанском, матерясь про себя. Впервые за неделю.
Да, стесняется блять. Скромница. Чуть не поцеловала своего же учителя, говорила ему неоднозначные вещи.
Пиздунья ты, Алена. Не более.
Алена не успевала собираться, едва надев черные велосипедки, она стала судорожно завязывать тряпичные красные конверсы.
Прозвенел звонок на урок, она уже слышала, как Дудыч, как обычно, глухим, басистым голосом приказывал всем встать по линейке смирно.
Алена быстро завязала высокий хвост из передних прядей на свое каре резинкой, которая была у нее на запястье, и выбежала в спортзал, встав возле Самарина.
— Короче, как обычно. Первая неделя у вас, — Дудыч закашлялся. — Нормативы вы…
Саша первым поднял руку.
— Слушаю, Самарин. — пузатый физрук, не выдержав, сел на скамейку.
— Можно в волейбол? — спросил он.
— Ну Саня, не-е…
— Ну пожалуйста, Сергей Викторович! Все равно как Вы говорите первый урок, а мы итак хорошо нормативы всегда сдаём.
— Ладно, бери мяч.
Измученные 11-классники с воплем «Ура!» бросились в коморку физрука за мячом, и спустя минуту началась игра.
Алена играла в одной команде с Камилой и несколькими мальчиками из их класса, Аня на физкультуру не ходила, причина — постоянные дополнительные и олимпиады.
Алена спокойно играла со всеми, кидала мяч, и до сих пор не понимала, как все вылилось в это.
Она помнила только вопль Самарина:
— Косторная, лови, да блять!
И потом падение, после которого кожа на ее локтях слезла, а из губы начала течь кровь.
Она потеряла сознание на пару минут, и когда оно начинало постепенно возвращаться, она слышала шушуканья Камилы и Майи:
— Сейчас Артур придет… Самарину пиздец…
— У нее весь подбородок разбит.
Когда Алена открыла глаза, она увидела перед собой толпу испуганных одноклассников, и выделяющегося из них всех бледного, как моль, Самарина.
— Дудыч идёт. Все, пизда… — прошептал Миша, и Алена, слегка пристав на окровавленные локти, услышала слоновьий топот физрука.
— Алёныч, ё-моё, — он протянул ей огромную, словно медвежью, лапу, помогая встать. Алену слегка трясло, но на ноги она успела встать. — Кто тебя так?
Голубые, заплывшие глаза Сергея Викторовича испуганно смотрели на гримасу Алёны, которую интересно «раскрасил мяч».
— Я, — Самарин вышел из толпы, опустив голову. — Пожалуйста, прости, Алена! Я не специально и вообще…
— Ну ты, конечно. — Дудаков хмыкнул, а Алена про себя отметила, что никогда ещё в жизни не видела Сашку таким испуганным.
— Все нормально. — сказала Алена, схватившись за подбородок. Она посмотрела на подушечки пальцев. Кровь. Бля-я-я-ять.
— Ты можешь злиться. Это ужасно, прости, прости. Я думал, ты словишь, а потом ты упала, и я так испугался… — лепетал Самарин, пока весь спортзал заглох.
— Нормально все. — повторила Алена. Голова все ещё немного кружилась. — А где Артур?
— Сразу про любимого, ишь ты. — Дудыч засмеялся, и на простом, деревенском лице появилась кривая, но добрая улыбка. — Его вызвали парты таскать. Увидит лицо своей дамы такое, ох пипец кому-то будет…
Сергей Викторович выразительно посмотрел на Сашу, который от страха уже вжал голову в плечи.
— Фельдшер у нас есть сегодня? — Сергей Викторович, увидя, что Алену снова зашатало, попридержал ее за костлявое плечо.
— Его никогда нет. — сказала Камила.
— Ясно. Как же достали они все. — Сергей Викторович вздохнул. — Короче Алёныч, я тебя к Станиславычу вашему заведу. Он биолог, за мед шарит, как вы, молодежь, говорите, пускай сделает с тобой что-нибудь.
Алёне внезапно захотелось отрубиться ещё раз, только в этот раз навсегда.
— Можно без этого, правда. У меня есть пластыри. — прошептала Алена.
— Какие пластыри, дурилка! — возмущенный голос Сергея Викторовича эхом разнёсся по спортзалу. — У тебя весь подбородок в крови. Ещё в мед хочешь поступать, вроде. Эх молодежь пошла…
Сергей Викторович вел ее в тот самый кабинет на третьем этаже, и чем ближе они подбирались, тем сильнее начинало стучать сердце Алёны.
Дверь распахнулась.
Евгений Станиславович стоял возле окна, больше в кабинете не было никого. Он спокойно пил кофе из своей привычной кружки с логотипом Нескафе, которую Алена про себя всегда называла дедовской.
— Станиславыч, ишь чё, прикинь! — Сергей Викторович подошёл к нему своими огромными шагами, со всей силы стукнув того по широкой спине, от чего Евгений Станиславович чуть не поперхнулся. Он резко обернулся, увидев Алену, его взгляд сначала стал удивительно-испуганным, но потом, когда он посмотрел на нее сверху вниз, снова перешёл на спокойный. — Самарин этот, балбес, как зарядил ей мячом по лицу, а она как грохнется в обморок. Случайно, но теперь вот так… Сделайте чо-нибудь, а. Страшно же смотреть. У нас фельдшера нет никогда, а Вы единственный биолог и все такое. Если чо, выпишите ей освобождение и я тогда Тутку сам уведомлю, ок?
Евгений Станиславович, не сводя глаз с Алёны, процедил:
— Хорошо. Тут обработать бы, но вообще бы домой отправить, ибо тяжело говорить с травмой подбородка, да и отход от обморока тяжёлый всегда, а он, как я понимаю, был.
— Не надо меня домой, нормально я себя чувствую! — вскрикнула Алёна, но не из-за того, что она действительно нормально себя чувствовала, а просто для того, чтобы наорать на Евгения Станиславовича хоть как-то.
— Тиха, ты чего раскричалась тут. — удивился Сергей Викторович.
— Все нормально. — спокойно сказал Евгений Станиславович. — Аптечка у меня есть. Спасибо, что привели её ко мне, Сергей Викторович.
— Ага. Досвидули тогда, Станиславыч. — физрук почесал облысевший, рыжий затылок, и все той же смешной, медвежьей походкой вышел из кабинета, чуть не выбив дверь.
Евгений Станиславович прошел к шкафу возле своего стола, достал из нее белую, огромную коробку с красным крестом, на которой была надпись «Аптечка», написанная маркером.
— Сядьте, пожалуйста, поближе. — сказал он, начав что-то искать в этой коробке.
Гремели стеклянные баночки, на стол начали вываливаться бинты.
Алена, пытаясь потушить в себе нарастающий гнев из соображений, что ей сейчас было действительно хуево — села за первую парту.
— Сильно болит? — спросил он, заглянув Алене в глаза.
Алена вздрогнула, но виду не подала.
— А сами как думаете?
— Я просто пытаюсь прикинуть, сколько перекиси брать. — невозмутимо ответил Евгений Станиславович, капая какую-то жидкость на ватный диск. Он сидел на столе, потом встал с него, подойдя к Алёне чуть ближе. — Будет щипать. Пожалуйста, терпите.
Алена кивнула, пока Евгений Станиславович что-то творил с ее подбородком, все это время ощущая на своем лице его дыхание, на подбородке ощущая тепло его рук.
— Бля-я-я, — он прижег на нем что-то ватной палочкой, от чего Алена сморщилась.
— Терпите, пожалуйста. — прошептал Евгений Станиславович. — Можете за меня взяться, если так спокойнее.
Алена сглотнула. Он прочитал ее мысли?
Гордость не позволяла, но на какой-то момент Алёне стало настолько больно, что она, не выдержав, ухватилась за свободную руку Евгения Станиславовича, сжимая ее.
И ее будто током ударило, но в хорошем смысле.
Так тепло и хорошо стало.
Он тоже улыбнулся.
— Чё лыбитесь? — прошипела Алена сквозь зубы, но за руку держать продолжала.
— Вы даже с перекисью и хлоргексидином на подбородке язвить умудряетесь. — заметил Евгений Станиславович, мягко сжимая маленькую ладонь Алёны в своей.
Боль на подбородке утихала.
— Простите. — шепотом сказал он, глядя прямо Алёне в глаза. — И Вы знаете, за что. И я надеюсь, что когда-нибудь Вы сможете на меня смотреть ну… Не так.
— Да я б лучше на Вас вообще больше не смотрела никогда. — подумала Алёна, и к горлу подкатил ком.
Евгений Станиславович неожиданно взял из аптечки салфетку, приближая ее к Алениным губам.
— Евгений Станиславович, я не хочу ждать какого то момента. Я хочу с Вами поговорить, понимаете? Чтобы Вы мне объяснили почему нет, без всякой хуйни про статус и возраст. Вы мне говорили про это, про то, что не хотите, чтобы что-то повторилось. Вот это «что-то» меня и интересует.
Он вздохнул, покачав головой.
— И я знаю, что я тебя заебала, Жень. — добавила Алена, улыбнувшись, чувствуя, как ее язык снова развязался. Свободно так снова стало, хорошо. И она впервые назвала его на «ты», это было очень непривычно, но того стоило. Алена была уверена.
Евгений Станиславович дернулся.
— Вон уже как, — он улыбнулся, и Алёне показалось, что тот самый «огонек» в глазах вновь к нему вернулся. — Для таких разговоров мне сначала нужно уволиться, понимаете? И дайте я Вам этот карандаш на губах сотру, или что это, он весь растекся…
А, так вот зачем он эту салфетку взял.
Алена полностью доверила ему свое лицо. Евгений Станиславович, вновь обхватив многострадальный подбородок пальцами, начал очень аккуратно стирать помаду с ее верхней губы.
Алена про себя отметила, что Евгений Станиславович, по ощущениям, будто стирал с ее лица эти ненужные перемены.
Ведь красная помада и стала для нее неким символом «новой жизни», которая была совершенно не Аленина, в которой ей было больно, холодно и некомфортно.
— Это помада кстати.
— Алена, пожалуйста, помолчите хотя бы пока я над Вашим лицом здесь скачу…
— Вы меня не заткнете. — Алена довольно улыбнулась, когда Евгений Станиславович отложил салфетку, но от ее лица не отодвинулся. Она могла рассмотреть все: его идеальную, гладкую персиковую кожу, родинку на щеке и под глазом, бархатные ресницы, аккуратный нос, потрескавшиеся губы.
— Мне стыдно, что я на мосту тогда это… Ну… — Евгений Станиславович запнулся, облизнув губы, и сердце Алёны вновь забилось чаще.
Но она уже точно его не разлюбит, это казалось невозможным. Что от любого жеста, действия, в животе порхали бабочки.
— Я не понимаю, я Вам не нравлюсь совсем, получается, так? — Алена махала ногами в воздухе, слегка задев колено Евгения Станиславовича.
— Как не нравитесь? — он удивился. — Нравитесь. Вы умная, эрудированная, красивая. Мудрая для своих лет. Кому Вы можете не нравится?
— Нравиться в том плане, что позволить себя, такой умной и так далее девушке поцеловать. — Алена скорчила голову набок.
— Алёна… — он вздохнул. — Все очень непросто. Я понимаю, чего Вы хотите от меня, и я вряд ли смогу Вам это дать, я, мне кажется, это не для меня. Это в прошлый раз плохо закончилось, в этот будет ещё хуже. При том зачем Вам нужен учитель по биологии, ну блять…
Евгений Станиславович усмехнулся, а Алена замолчала. Сматерился. Ебать, у них сравнялся уровень доверия?
— Мне только Вы и нужны, понимаете? — прошептала Алена. Евгений Станиславович, на удивление, не опустил глаза как обычно, а очень аккуратно взял ее за маленькую, бледную ладонь, сжав ее.
Он помолчал.
— Если Вы меня вообще не рассматриваете для любви и все такое, то зачем ждать увольнения? Расскажите про «что-то» сейчас.
Евгений Станиславович сдул прядь волос, которая пала ему на лоб.
— Та девушка? Вы ее ещё любите? — спросила Алена, пока он не переставал нежно гладить ее ладонь.
— Нет, не люблю. Это нормально, что люди сходятся и расходятся. — Евгений Станиславович грустно улыбнулся, а Алена пересела на саму парту со стула.
Биолог выпустил ладонь Косторной из своей, сев вместе с ней, на эту же парту.
— Это была… Ну, самая запоминающаяся и серьезная любовь в моей жизни, наверное. Не считая всяких школьных и так далее. Мы оба вступили в эти отношения осознанно, а потом бывает такое, что все идёт отлично, вы любите друг друга сильно, а потом случается все больше и больше ссор, в которых виноваты только Вы. Но слушать Ваши извинения не хотят, наверное, справедливо…
— Нет. — прошептала Аленка, не отрывая взгляда от пола. — Надо всегда говорить друг с другом. Не будет разговоров — все будет плохо.
— Ну, вот именно тогда мы это и не учли. Решили, что умалчивание и своеобразное решение проблем насущных все исправит. И в итоге не договорили когда-то до такой степени, что Маша просто изменила мне, и у них с этим парнем потом начались отношения. Она говорит, что это полностью моя вина, и я с ней согласен.
Алена молчала.
— Алена, просто понимаете. Если я вступлю в Вашу жизнь так, как Вы хотите это именно Вы, Вам может быть плохо, у меня много проблем, которые я не могу где-то нормально рефлексировать, Вы будете страдать, я не хочу, чтобы Вы плакали, чтобы Вам было со мной плохо.
— Мне не будет, Евгений Станиславович, честно-честно! — Алена заглянула ему в глаза. — Я буду всегда говорить, если меня что-то не устраивает. Я понимаю, что ничего никогда не будет, но…
Он мягко улыбнулся.
— Никогда не говорите никогда, знаете.
Алена, не сдержавшись, положила ему голову на плечо, и Евгений Станиславович вновь мягко накрыл ее руку своей.
— Я все равно очень рада. Что Вы есть у меня. — сказала она, улыбнувшись.
— И я. А, ещё. — Евгений Станиславович посмотрел куда-то вдаль. — Без Вас моя квартира вообще… Просто понимаете, с Вами она ожила будто, новыми красками. Появляются люди в доме — появляется желание жить. Она мне ещё начинала такой уютной казаться, а сейчас опять, все серо, туманно и грустно. И Шурик ещё, больше меня будто ну… Не так любит. Даже Шурик меня разлюбил.
Евгений Станиславович рассмеялся, и Алена толкнула его в спину.
— Не говорите так!
— А то отпиздите? — он поднял одну бровь, пристально посмотрев ей в глаза, и Алена ещё больше начинала охуевать с того, что сегодня буквально раскрылась темная сторона Евгения Станиславовича. — Не буду.
Она сглотнула, и, опустив румяные щеки, прошептала:
— И выпишите мне эти… Ну, домой, короче. Заяву.
— Не «заяву» Ален, а освобождение. — Евгений Станиславович улыбнулся. — Выпишу. Дома приходите, менять перевязку на подбородке, губ желательно не касаться, если голова все ещё кружится или болит — тяжёлого ничего не таскать, а вообще желательно просто лежать и отдыхать. Я буду писать Вам и спрашивать, как Вы.
Алена ещё больше покраснев, широко улыбнулась, и только желая сказать «спасибо», дверь кабинета распахнулась и в него вошёл Артур.
На испуганной гримасе сразу же появилась эмоция злости, когда он увидел, как Евгений Станиславович и Алена сидели едва ли не в обнимку.
Евгений Станиславович вовремя успел убрать свою руку с ладони Алёны, и просто поздоровался:
— Здравствуйте.
— Привет, Ален. — Артур проигнорировал Евгения Станиславовича, подходя к девушке ближе, протягивая ей ее сумку. — Я испугался за тебя, физрук сказал, что ты ээээ… Ну здесь. Но вроде все нормально, да?
Артур, улыбнувшись, поцеловал Алену в щеку.
Евгений Станиславович дернув щекой, отвернулся, все ещё на лице сохраняя спокойствие, но в воздухе уже висела напряжённая атмосфера.
Сердце Алёны вновь забилось сильнее.
— Да, все нормально. Пойдем.
Она закрыла дверь кабинета, остановилась, пытаясь отдышаться.
За этими разговорами она даже забыла о существовании Артура. Это звучало мерзко и цинично, но по ощущениям Алёны это было именно так.
Будто этих отношений, тотального смены имиджа и не было — а сейчас в это все снова возвращаться. Алёне хотелось вернуться в кабинет, снова сесть на одну парту с Евгением Станиславовичем и говорить хоть о чем-то.
И всю косметику снова захотелось выбросить, и вернуть свой рюкзак, со знаком с КиШ любимым…
— Мне сначала даже показалось, что ты этому голову на плечо положила. — Артур шутил, но в его глазах мелькала какая-то злость.
Алёне также было неприятно, что он всё-таки поцеловал ее. Явно от ревности, но она не хотела… И уж тем более при Евгение Станиславовиче.
— Да уж, покажется такое. — Алена засмеялась, ее щеки горели.
После школы Артур пригласил Алену поесть в любимом кафе под названием «Грибы дяди Саши», но Алена отказалась, ссылаясь на плохое самочувствие.
Мама была на работе.
Алена, переодевшись в домашнюю одежду, и ложась на диван, размышляла: а как бы ее мама отреагировала на такое?
На влюбленность в учителя?
Она практически не знала свою маму, не знала о ее взглядах на жизнь и все такое. Поняла бы или отправила лечится, или, что ещё хуже, посчитала бы это не любовью и вовсе?
С ней хотелось поделиться чем-то личным, чтобы наконец-таки сблизиться.
Если отец казался Алёне совсем далёким от нее, то порой в маме было что-то такое, что направляло Алёну на мысль: а если попробовать напомнить ей, что мы одна семья?
Алена открыла телеграмм.
«Как Вы?»
Это сообщение от Евгения Станиславовича моментально убрало ее усталость, она, довольная, перевернувшись на другой бок, быстро настрочила:
«Норм, лежу вот, хуи пинаю.))
Спасибо Вам ещё раз »
«Хотя бы в переписке не материтесь, ну)»
«А Вы не душните хотя бы в переписке, ну)
А Вы не на уроке типа?»
«Да у меня сейчас 6-й класс, я дал им самостоятельную, пускай пишут) Самое удивительное, что они действительно думают, что я не вижу, что у них у всех телефон за подставкой стоит.»
«Не палите? Святой»
«Святые уже не с нами. Нет, не вижу смысла. Я поблажки делаю даже выпускникам, это все такие же люди, какими и я был. Главное не борзеть, а это вообще малые, так что»
«Кста
А Вам всю неделю правда хуево было?»
«Вашими словами, всю неделю я был в запое»
«Я правильно понимаю причину?»
«Это разговор не для переписки, но я думаю, что да»
«Ток давайте больше без этой хуйни ок
Вы мне ещё нужны
И не только на вторую четверть»
Он отправил сердечко.
«И за Артура сори
Я не ожидала что он ну "
«У Вас, кстати, странный вкус на мужчин) Слишком разнообразный»
«Нихуя вы заговорили блять)))) учитель "
«Это не мое дело. Все нормально, правда)»
Евгений Станиславович отправил ей какую-то смешную гифку с тюленем, который показывал сердечко с надписью «зис ис файн».
Алена ещё сильнее улыбнулась, но следом за ним шло и «печатает»
«Забыл, кстати. «Темпалгин» возьмите, если голова болит, из того, что продается в ближайшей аптеке это самое действенное, завоз там всегда скудный просто. И никакого курения, оно усугубит)
«Хорошо»
Алена прислала стикер с обнимашками, он лайкнул его, и Алену затянуло в сон.
Она проснулась ночью, чувствуя себя так, словно ее переехал автобус. Алена обычно не спала по утрам, ибо после таких экспериментов всегда чувствовала себя не очень, но сегодня происшествие на физкультуре и те разговоры и прикосновения в кабинете биологии дали о себе знать.
Она заглянула в телефон.
22:56.
Пи-з-дец.
Сверху висит сообщение от мамы, что Алену особенно удивило:
«Алёна, я приду только рано утром, на работе завал, не волнуйся»
Мама настолько сильно хочет наладить отношения, или на нее так влияет разрыв с отцом?
В любом случае, от этого сообщения стало тепло, ибо мама ей впринципе никогда не писала.
Хотелось есть, слегка подташнивало от голода, ибо за весь день Алёна не съела ничего.
Она прошла на кухню, там — ничего.
Плюнув на страх встретить каких-нибудь педофилов или маньяков, Алена накинула на себя черную кожаную куртку с начёсом, решив зайти в любой продуктовый магазин. Не хотелось надевать на себя эти взрослые пальто, которые делали из нее настоящую тётю, хотелось хотя бы ночью снова стать собой.
Подумав, Алена вставила в проколы на раковине уха все свои серёжки.
Алена блуждала по ночным улицам Питера, которые в столь поздний час освещались снегом и светом фонарей.
Все ближайшие магазины были уже закрыты.
Да блять.
Алена, немного думая, решила прогуляться к своему прошлому дому, в котором наверняка сидел ее папенька с новой дамой, которая ещё, небось, пиздюков своих там на место Алёны заселила.
Алену немного передернуло от этой мысли, но она уверенно шла к дому отца, возле него находился привычный, колхозный ларек, который работал круглосуточно, и в котором ей всегда продавали сигареты без паспорта. А ещё гараж там стоил в три раза дешевле, чем в всяких супермаркетах.
Пройдя мимо дома Алена Станиславовича, она сразу же заглянула на четвертый этаж — свет не горел.
И где он?
Алена, добравшись до ларька, в котором все ещё горел свет, облегчённо вздохнула. Это вечно работающее место было единственной стабильной вещью в ее жизни. Ну из стабильного ещё был их завуч, Александр Григорьевич, который в школе появлялся раз в три года, и на любой вопрос отвечал «я не знаю, отстаньте от меня».
Она зашла в ларек, окинула взглядом прилавки.
Взяла бутылочку вишнёвого гаража, пачку сигарет и одну большую шоколадку. Норм ужин, чё.
Выйдя из прилавка, Алёна сразу же открыла пачку сигарет, и глубоко затянулась.
Ароматный дым ударил прямо в небо, формируясь в нем своеобразной лёгкой линией, без четких изгибов.
— Алёна, я ж говорил не курить.
Алена дернулась от этого голоса, но в глубине души порадовалась. Она была рада его видеть.
Евгений Станиславович стоял возле ларька, также держа в руках одну сигарету и пачку Лейс, на нем уже была как литая куртка со смешным меховым капюшоном, а на небрежную прическу, которая сегодня была уложена по-другому — пробором посередине, садились снежинки. В тускло-зеленых глазах виднелось отражение фонаря с оранжевой лампочкой.
Он улыбнулся, подойдя к ней ближе.
— А я говорила, что капюшон надевать надо. — Алена напялила на него капюшон, и он засмеялся.
***
— Что Вы по улицам шастаете в такой час? — они вместе шагали по заснеженной улице, осматривая вокруг себя многоэтажки с горящими окнами. Кто-то уже готовился ко сну, кто-то уже и вовсе спал. Ночной Питер выглядел живым, и в какой-то степени нереально своим.
— Ну, если по-честному, мне просто есть захотелось. — Евгений Станиславович вывел ее к каким-то деревянным качелям, которые окружали заснеженные деревья. Он стряхнул снег с качелей.— Садитесь, я Вас покачаю.
Алена уселась на качели, открыла свою шоколадку, начала ее есть, пока Евгений Станиславович раскачивал ее на качелях.
— Как Вы? С подбородком уже лучше, вижу, что краснота прошла.
Евгений Станиславович слегка наклонился к ней.
— И чего не спите?
— Да блять я жрать хочу пиздец, — прошептала Алена, рассматривая лицо Евгения Станиславовича при свете фонаря. — Я короче вырубилась как только пришла, проснулась, дома — нихуя из еды нет. А так спасибо, у меня этот подбородок не болит уже даже.
— Мне сегодня 6-классники скинули презентации, прикиньте, какая молодежь пунктуальная стала и обязательная. Я вчера сказал что на следующей неделе мне все закинуть на почту, а они прям через день… И мне все это проверять вечером. Опять без сна. — Евгений Станиславович зевнул.
— Вы же знаете, как я отреагирую.
— Я все ещё надеюсь, что посплю.
— Бля, а чё у вас с прической? — Алена протянула руки к его волосам, потрепав их. — Эти блять… Шторы. Как у этих сейчас, дед инсайдов.
— Я просто впервые причесался с сентября, Ален. — он слегка наклонился к ней.
— Так лучше. — Алена перекинула одну часть его волос на бок. — Как обычно.
Евгений Станиславович улыбнулся.
— А как этот Ваш… Артур, да? — неожиданно спросил он, открывая пачку чипсов.
Алена тем временем пыталась открыть гараж, но все её попытки были тщетны, а ключи с маленьким ножиком, который она часто использовала для того, чтобы открывать всякие баночки, лежали на дне кармана.
— Дайте я. — Станиславович отобрал у нее бутылку гаража, открыв ее одним пальцем. Алена в ахуе посмотрела на своего учителя.
Евгений Станиславович протянул ей бутылку, положив в рот несколько чипсин.
— Пиздец, мы такие эстетичные. — заржала Алена, и ее голос, звонкий, слегка охрипшиий, эхом разнёсся по двору.
— Да не говорите. — Евгений Станиславович продолжал покачивать ее на качелях, пока Алена запивала шоколад вишнёвым пивом. — Зато все это мне о моих же студенческих годах напоминает. Атмосфера такая же.
— Артур нормально. — наконец-таки ответила Алена, и бросила хитрый, прищуренный взгляд на Станиславовича: — А Вы же не интересуетесь личной жизнью своих учеников, не так ли?
— На самом деле я просто боюсь, что я там Вашу дружбу испортил или что-то такое. — губ Евгения Станиславовича коснулась нежная улыбка, и он сел рядом с Аленой на качели, не соблюдая никакую дистанцию, устремив взгляд в ночное небо, укрытое звёздами.
— Дружбу, это теперь так называется… — прошептала Алёна, опустив взгляд. — Хотя мы не в отношениях. Я не знаю, на самом деле.
— А зачем тогда все это?
— Чтобы Вас забыть. — честно сказала Алена, и Евгений Станиславович повернулся к ней, посмотрев на ее губы. — Мне тогда пиздец больно было, кстати. И я думала, что вот, найду кого-нибудь и Вы забудетесь. В итоге нихуя. Я так бесилась, и больно было, когда вспоминала то, как Вы на мосту тогда, меня блять просто оттолкнули, я не знаю, мне до сих пор плохо, я не могу это вспоминать без боли…
Алена подвинулась к нему ближе, вновь находясь в зоне «опасного ракурса», дыша над его губами, а в подсознании что-то шептало «что ты блять делаешь снова».
Она почти коснулась его губы своими, но неожиданно Евгений Станиславович перетянул инициативу на себя и очень аккуратно поцеловал ее нижнюю губу, слегка задевая пирсинг на ней.
Алёне казалось, что это все галлюцинации после всего выпитого пива. Ее сердце забилось так, что его стук она ощутила у себя в висках, артерия на шее запульсировала, ноги стали ватными, а руки задрожали.
Евгений Станиславович целовал ее настолько нежно и невесомо, что все происходящее ещё больше напоминало сон.
Алена примкнула к нему, обняв за шею, отвечая на поцелуй, она кусала его губы, пытаясь не растерять свое дыхание.
Они задыхались, Алёне давало в голову все: его страстные поцелуи, настоящий снегопад, щеки горели, сердце билось так, что казалось ещё немного, и оно выпрыгнет из ее груди, и ей не хотелось отрываться.
Она запустила руку в его волосы, сжимая их на затылке.
Евгений Станиславович простонал ей что-то неразборчивое в рот, оставил ещё несколько поцелуев на верхней губе, и отстранился, тяжело дыша.
Его щеки пылали, глаза сияли, а все губы были искусаны едва ли не до крови.
— Что это было? — прошептала Алена, чудом отметив про себя, что холода больше не чувствует. Этот поцелуй будто их согрел.
Свой первый в жизни поцелуй она представляла не совсем так, не в минус 15 градусов и не ночью на качелях, но зато именно с этим человеком. И пока она все ещё не верила, что это произошло.
— Нужно всегда заканчивать дела. — он подмигнул ей, откинувшись на спинку качелей. Кадык Евгения Станиславовича заметно выделялся при возбуждении, и Алена вновь на это залипла.
Алена уткнулась носом в его куртку, не совсем понимая, а что дальше?
— Вы эту… Границу стерли. Окончательно. — тараторила она, руки начинали замерзать, но на сердце было впервые хорошо. Это ощущение неизвестности должно было ее пугать, но страх пока ее не брал совсем, видимо, из-за ощущения адреналина.
— Знаю.
Евгений Станиславович, который во время поцелуя будто бы сорвался с цепи, сейчас выглядел как обычно. Спокойно, уравновешенно и слегка равнодушно.
— Люблю, люблю, люблю Вас, Евгений Станиславович. — прошептала она ему куда-то в шею, потом подняла на него глаза, заглядывая в них. Он молчал. — Я сделаю всё, чтобы Вы тоже мне потом говорили это в ответ. Всё.
— Алёна…
На телефон Алёны пришло сообщение от Артура, оборвав предстоящий диалог.
«Котенок, ты спишь уже? :) спокойной ночи»
Да блять......
И что опять Ане сказать?
Алена оторвалась от Евгения Станиславовича, и ей начиналось казаться, что жар с лица и щек больше не спадет никогда.
— Я не хочу домой. — прошептала Алена, и подбородок снова начал побаливать. Она закурила, руки все ещё тряслись.
— Я тоже. — Евгений Станиславович пожал плечами. — В этом что-то есть.
— В чем?
— Вот так сидеть здесь, с Вами, глубокой ночью, когда уже все нормальные люди спят, курить и… Ну, Вы понимаете. — его персиковые щеки порозовели, Алена глянула на него украдкой, еле заметно, и мягко улыбнулась.
— Наконец-таки Вы это признали.
— Ага, и больше мне от этого никак не отмыться. Спасает только тот факт, что разница в возрасте у нас всё-таки небольшая, и все. — Евгений Станиславович говорил грустные вещи, но Алена понимала, что ему пока просто сложно принять новую реальность для себя. И по сути этот поцелуй ничего не решает, может, решился на это под предлогом «отстань от меня уже», но про это не хотелось думать, не до этого, больно уж хорошо.
Алена начинала засыпать у него на плече, на блондинистые, густые волосы до плеч падали снежинки.
— Нет-нет-нет, здесь слишком холодно. — Евгений Станиславович тронул ее за плечо, мягко, чтобы не нервировать. — Пожалуйста, идите домой.
— А Вы меня проведите. — улыбнулась Алена, дернув зубами пирсинг на своей нижней губе.
Видя, как Евгений Станиславович каждый раз входит в жуткое смятение от ее внезапных фраз, она ловила удивительное удовольствие. Ей нравилось ставить его в неловкое положение. Одна фраза — и все, казалось, что этого поцелуя со стонами ей в рот, на качелях в минус 15 градусов вовсе и не было, сейчас он снова скромный, уверенный биолог, каким и пришел к ним в 11-й, которого не волнует ничего, кроме презентаций по всяким млекопитающим и конспектиков по всякой медицинской хуйне.
— Ладно, хорошо. — он встал с качелей, засунув руки в карманы.
Они шли молча, иногда поглядывая друг на друга. Евгений Станиславович сразу же отворачивался,
— Все, стоп. — Алена, засмеявшись, остановилась возле своего подъезда.
Евгений Станиславович подошёл к ней.
— Ну этот район посимпатичнее того выглядит. — сказал он, оглядываясь.
Здесь было больше зелени и каких-то мелких, закрытых магазинчиков.
— Да хуйня, я после таких воспоминаний обратно хочу, но там батя, ну и здесь комната получше. — она открыла дверь подъезда долгим нажатием ключей. — До свидания, Евгений Станиславович.
Он, от чего-то, снова был покрасневшим, глаза горели, но губы расплывались в лёгкой улыбке.
— Пока, Ален. — он, засмеявшись, слегка ткнул ее в спину, и быстрой походкой пошел в сторону своего родного района.
Алена пришла домой едва сдерживая себя, чтобы не закричать в голос и не начать танцевать под какую-нибудь «Ведьма и осел», или «Проклятый старый дом», но она просто с улыбкой завалилась на свою кровать, которую криво разослала.
В телефоне все ещё тяжёлым грузом висело сообщение Артура, Алена, пересилив себя, убрала уведомление «вверх», открыв тик ток. Хотелось отвлечься.
***
Пятница не задалась.
Несмотря на то, что все за все проверенные тесты Алена получила одни 5, ее раздражало то, что занятий было слишком много, а домашнего — ещё больше.
Аня бахнула рядом с ней на парту огромный сборник заданий ЕГЭ, из которого торчали листочки с тестами и вариантами прошлых лет.
— Пиздец, они там все ёбнулись. — комментировала Алена то, как Аня докладывала к сборнику ещё пару десятков разнообразных книг.
— Согласна с тобой. — Аня достала какой-то сборник, пробежалась по нему глазами, отложила его. — Мне кажется, я всё-таки не хочу на высшее образование.
Алена удивлённо подняла бровь.
Слышать такое от Щербаковой, которая с первого класса шла к золотой медали было как минимум странным.
— А чего ты смотришь на меня так? — Аня засмеялась. — Я уже давным-давно пересматриваю свои взгляды на подобные вещи. Есть более интересные занятия, куда можно вложиться, нежели ВУЗ.
— Да ты бунтарь. — Алена достала пачку сигарет. — Короч, я курить. Тетеря искать будет — скажи, что я на репетиции в актовом зале, скоро приду.
Аня закатила глаза, и Алена выбежала из кабинета.
Конечно блять, все мысли были не об учебе, а о произошедшем вечером.
Губы полыхали так, будто с того момента прошло не несколько часов, а как минимум минуты три. И хотелось ещё. Ещё раз повторить это, но уже с четкой позицией, которая будет от Евгения Станиславовича. Чтобы Алена понимала, что он целует ее, потому что любит, что не отодвигается от нее, ибо он ее ценит, а не потому, чтобы «отстала». Вернее, дал себя поцеловать... Или как это называется. Все хуйня.
Алена курила за школой, в обычном бомбере, удивляясь, как ей не было холодно. К слову, все каблуки и юбочки пошли нахуй, как минимум на сегодня.
Алена старалась прогнать из своей головы все мысли о том, что Евгений Станиславович сделал это просто потому что чтобы она успокоилась. Ей пока было тяжело поверить в то, что он к ней хотя бы что-то чувствует: в этом плане Станиславович выглядел человеком совсем далёким и непредсказуемым, и стучаться «в него» нужно слишком долго и настойчиво…
Она и не заметила, что Артура на первом уроке не было.
Алена понимала, что сейчас точно сдаваться не будет. Уже почти получилось.
— Я Вас отвоюю, Евгений Станиславович. — Алена выпустила дым изо рта, глядя вдаль.
— Ален! — от знакомого хриплого голоса с насмешливой интонацией ее передернуло. Перед ней стоял Самарин. С нахальным взглядом, криво подстриженными волосами и в своем любимом деловом костюмчике болотного цвета.
— Чё, хочешь на меня накрысить? — Алена рассмеялась ему в лицо, облокотившись на стену школы. — Что курю? Ты думаешь, Тетерька не знает или что? Все она понимает. И вообще, скажи спасибо, что я ей на тебя не жаловалась за это.
Она указала на шрам на подбородке.
Самарин испуганно отдалился.
— Да я вообще извиниться хотел, чего ты…
Алена вскинула одну бровь.
— Просто мне всегда казалось, что ты меня ненавидишь. Разве это не так? — Алена ехидно улыбнулась, но почему-то она чувствовала, что в этот раз Сашка выглядел искренним.
— Не тебя, а ситуацию, которая между тобой и Димой сложилась. — он заговорил практически шепотом, и Алена отметила, что ещё никогда не видела Сашку, задиру всей школы и любителя наябедничать про всех учителям таким поникшим. — Прости… Вообще за все. Просто вчера я понял, когда ты лежала без сознания, что вообще я зря все это. Хамил и все такое.
— Поподробнее про Димку. — Алена посмотрела в его салатово-голубые глаза, которые при снежной погоде казались совсем светлыми. — Чем тебе наша дружба не нравится то?
У нас весь класс с кем-то тусит.
— А, так вы друзья?
Алена и Саша переглянулись, как в фильме.
— А ты чё думал? Я вообще-то с… — Алена запнулась, про себя думая, какая же она мразь и что нельзя так с людьми поступать. — с Артуром.
— Ну это с недавних пор. — Самарин поежился. — Слушай, мне просто всегда хотелось Диму вернуть, у нас были очень хорошие отношения, он был моим единственным другом, а потом перестал на меня внимание обращать. Совсем. Какая-то своя тусовка у него появилась, и мне казалось, что ты там главная. Променял на девушку и все такое…
Слушая, с какой ревностью Саша говорит о Диме, в голове Алёны появлялись странные ассоциации и догадки. Но она всегда была толерантной, ко всему. Просто что касается Саши, о таком думать было даже смешно, ибо ей всегда казалось, что единственное, что его волнует, это как подлизать жопу Тетерьке, чтобы она не оставила его на дежурство, хотя такого ещё никогда в их школьной жизни не было.
— Э, ну Димка не в моем вкусе. Я не знала, если честно. Мне иногда кажется, что он тоже по тебе скучает…
— Правда? — в обычных глазах Саши загорелась какая-то надежда.
Алена двусмысленно улыбнулась, но позывы шутить на понятную тему опустила.
— Ну, мне так казалось… Он тебя не упоминает в наших разговорах, но смотрит на тебя часто. — Алена улыбнулась.
Ну и дурка, конечно. Она бы в жизни не подумала, что все издёвки Самарина в ее адрес были из-за этой причины.
— Понятно. Дурак ты, Димка… — Саша откинулся на стену школы вместе с Аленой, а потом резко пошел к выходу: — Спасибо тебе. И прости за все.
— Я тебя прощаю. — сказала Алена, улыбнувшись ему в след.
А говорить эти три слова было так приятно, и на душе становился такой покой.
Она ещё покурила, а после вернулась в класс.
Заметила Артура, который сразу улыбнулся ей, Алена только хотела сесть к нему, но в класс сразу же забежала Этери Георгиевна.
— Евгений Станиславович на больничном опять, так что у Вас снова замена. И, возможно, до конца учебного года. Ему очень плохо, встать с кровати он пока не может.
У Алены упало сердце.
