Принц и Дракон

Тело, несмотря на все манипуляции Чонгука, так и не подало признаков жизни, сладко посапывая и во сне умилительно дуя губы (умилительно для кого угодно, но не для Чонгука, вы не думайте, он не умилялся). Дракон неспешно шëл к своему убежищу в глубине леса, изредка шугая ночных обитателей. Его глаза наверняка ярко светились в темноте, и принц точно испугается. Чонгука так и подмывает как-нибудь ночью напугать его. Дойдя до своей облюбованной пещеры, Чонгук сгрузил тушу на импровизированную лежанку из сена и веток. Чем богаты, как говорится. Он подумал, что стоит вернуться в город за своими вещами, ведь там был нормальный плед, да и одежда потеплее. Но он это сделает, когда убедится, что пленник не сбежит. Хотя он и сейчас вряд ли в состоянии сбежать. Свернулся тут калачиком да чмокает губами. Принц обхватил себя руками, явно продрогнув. Ведь Чонгук не особо церемонился с ним, поваляв по влажной от росы траве, а теперь свалил на холодный камень. Лечить чужую простуду в планы дракона не входило, поэтому он, скрепя сердце, снял с плеч плащ, накрывая им парня. Тот как-то даже блаженно выдохнул, с макушкой закутываясь в долгожданное тепло. Чонгук ещё пару минут понаблюдал за этой картиной, пытаясь понять, что она у него вызывает. Почувствовал лишь голод. Ему, на самом деле, странно было проявлять о ком-то заботу. Он мог бы бросить этого парня вглубь пещеры на действительно голые камни, ведь это его спальное место. Мог бы и не накрывать его, хотя драконы такого сильного холода не ощущают: внутренний огонь греет. Мог бы вообще с ним не церемониться, но что-то не позволяет. Тельце его тщедушное (несмотря на попу). Чонгук чувствовал его выпирающие рёбра своим плечом, пока нёс. Тазовые косточки тоже больно впивались в тело. Будто и не кормят этого принца. Запястья худенькие, как у настоящей кисейной барышни, а шейка и того тоньше, Чонгуку ничего не стоит переломить её. Такое странное щемящее чувство в груди появляется. Ну, знаете, идёте вы по улице в ночи. Дождь сильный. Только-только зима отходит, погода ещё промозглая, ливень ледяной, лужи вокруг — и слышите вдруг писк откуда-то. Слабенький такой, жалобный. Это котёночек брошенный. Вот так же сердце щемит при виде этой картины. Чонгук, вообще-то, милосердием не отличается. Не в его духе чувствовать странное сочувствие к своему пленнику (хоть он у него и первый за всю его недолгую карьеру похитителя принцесс). Вздохнув, Чонгук решил, что подумает об этом утром, поэтому слабым толчком сдвинул тельце чуть вбок и тоже устроился на лежанке, подложив под голову сцепленный руки. Так и уснули. А наутро Чонгука разбудила громкая ругань. Принцесса проснулась. Чонгук нехотя открыл глаза, всматриваясь в испуганно осматривающегося паренька. Тот сильнее кутался в драконий плащ, шмыгая носом. Неужто расплакаться собрался. У Чонгука во временном жилище и так сырость, а он тут свою наводить хочет. Нетушки. Не пойдёт. Дракон рывком сел, до писка пугая принца. Тот вжался в камень спиной, огромными глазищами смотря на Чонгука из-под плаща. Будто эта тряпка чем-то ему поможет. Щит так себе, но, если ему спокойнее, дракон потерпит. Он шумно вздохнул, прикрывая глаза и делая про себя пометку больше не соглашаться на авантюры от сомнительных мужиков. Вообще не соглашаться ни на что от мужиков в кружевных панталонах. — Кто вы? — хрипло и очень испуганно пискнул пленник, всё же решившись подать голос. По-прежнему на поверхности были только глаза, и Чонгук хмыкнул, потягиваясь. — Дракон. А ты принцесса, которую мне велено похитить, — улыбнувшись, он снова откинулся на лежанку, блаженно прикрыв глаза. — Дракон? — мальчишка странно переспросил, и Чонгук приоткрыл один глаз, чтобы проверить. К своему удивлению, в огромных глазищах плескалось любопытство. Из-под плаща показался уже красный нос, а мальчонка подался немного вперёд, изучая диковинку. — Я никогда раньше не видел драконов, — столько восхищения в голосе Чонгук никогда раньше не слышал…