Иные внутри

      Она обещала не открывать трансляцию. Но с пабликами было то же самое, верно? Итог один — на ее коленях лежит телефон. Из динамиков до Саши доносится, как объявляют долгожданных одиночниц, которые и выберут конец этого соревнования. С КПК у Трусовой лишь неприятные мысли: от судей и их оценок до раздевалки. Всё, что произошло в раздевалке, она пыталась забыть, но у нее ничего не получалось, ничего никогда не получалось отпустить, никогда не получалось простить, и это убивало ее. Это мучало ее, не оставляя ни капли намека на бурную, яркую жизнь в теле Саши. Это делало ее холоднее, непреступнее.       «Камила Валиева», — объявляет комментатор, и Саша замирает. Замирает в ожидании знаменитого болеро. Болеро с тенью печали Олимпиады. Рыжая замирает, смотря серо-зелеными стеклышками глаз на изящную хрупкую, прекрасную фигуру в черно-красном платье с зелёной змеёй на спине, готовую откатать свою произвольную, проваленную на Олимпиаде. А Саша уже и забыла, насколько та великолепна. А Саша уже и забыла, насколько сильно можно любить человека.       Болеро. Это чертово болеро.       Отовсюду слышаться поддерживающие возгласы, аплодисменты и даже крики. Камила начинает. Начинает продолжать творить историю на льду. Она катает болеро на льду в Саранске, впервые после Олимпиады. Чертова Олимпиада. Позади Ками находятся синяя и красная команды, словно тот самый красивый магнит, что показывают учителя на уроках физики. Странно, почему именно сейчас ей надо подумать о таком глупом сравнении, связанном с учебой? Лед окружен белыми бортиками, пестрящими разноцветной рекламой. Но Саша четко видит синий, голубовато-синий, ставший для той олицетворением пропасти, в которую она упала. На льду будто снова написано Beijing 2022.       Камила едет спиной, отталкивается зубцом левого конька и взмывает в воздух. А перед блестящими зелеными стеклышками рыжей — мах правой ногой и присед. И снова это глубокая пугающая синева. Прямо из Пекина. Комментатор радостно кричит через экран: «Четверной тулуп — чисто», а Саша видит сальхов. Без падения. Ноты всем известного в мире фигурного катания и балета болеро Мориса Равеля льются по стадиону с трибунами, полными зрителей. Для Саши они пусты. Долгий заезд спиной, разворот лицом вперед, опять спиной — каскад тройной флип + двойной тулуп. Следом самый сложный прыжок — аксель. Ками прокручивается в воздухе три раза и тяжело спасает прыжок, касаясь рукой льда. Трусова зажмуривает глаза до ярко-фиолетовых пятен и снова смотрит на прямоугольник в руках. В левом верхнем углу высвечивается «2А», и под графой с элементом — число на зеленом фоне. «Дупель — чисто», — успевает вспыхнуть в голове Саши перед очередным прыжком. Идеальный риттбергер и вращение. Кажется,рыжая успела выучить произвольную девушки лучше, чем свою. Во время либелы перед глазами крутится размытая из-за слез картинка с падением с каскада. Камила элегантно выезжает и показывает свое мастерство в хореографии. Бестия, ласточка, бауэр, именно с теми эмоциями, которые и должны быть. Рыжая видит лишь чуть живое измученное лицо. Еще один каскад, о котором Саша так и не может вспомнить в угнетающей синеве Пекина. Возможно, именно тогда она пыталась пройти в раздевалку. Новый 3-3 — чисто. Лутц и вращение. Ее фирменное, бильман, которое почти никто не делает. Последнее движение.       Всеобщие радостные и восторженные крики и взвизги мгновенно разрывают воздух, достигая барабанных перепонок Саши, возвращая ее в реальность из затягивающих, пугающих мягких синих бортов с олимпийскими кольцами. Камила победно трясет сжатыми кулачками в воздухе. И Трусова, кажется, впервые за эти пять минут видит реальность. Она смотрит на счастливую Валиеву на белом фоне с подпрыгивающими фигуристами позади нее. Падения Пекина сменяются истинным счастьем от чистого проката в Саранске. Впервые за долгое время Саша видит Ками настолько довольной. Настоящая победительница. Картинка плывет, будто шатенка на экране — лишь рыбка в океане. Немного холодная слеза падает на светлые штаны, растекаясь темным пятнышком,что растет с притоком новых капель. Рыжая трет правый глаз тыльной стороной ладони, но это, кажется, лишь увеличивает количество слез. Саша пытается закрыть трансляцию, но из-за влаги ,попавшей на экран гаджета, телефон плохо реагирует.       И к чему нужны были все те ссоры? Зачем, если сейчас она рыдает в своем доме в Москве от проката Ками? Если она любит эту девушку?       Казалось бы, обычный прокат произвольной. Саша миллионы раз видела Ками в болеро на тренировках и несколько — на соревнованиях. О, нет. Это был не обычный прокат болеро. Это было первое выступление на турнире после Пекина. Это было преодоление себя и своих страхов. Это был прокат, который растрогал всех. Это был прокат, после которого Саша плачет. Слезы льются ручьем, как бы это избито не звучало.       Задыхаясь от всхлипов, рыжая дрожащими пальцами все-таки закрывает трансляцию из Саранска и усиленно тыкает в иконку мессенджера. Саша, ещё больше утопая в своих слезах, вытирает экран телефона о толстовку, ей всё-таки удается нажать на кнопку видеозвонка. Мучительные минуты ожидания пожирают её, но на удивление Ками берет трубку быстро. Радостное лицо сменяется обеспокоенным, как только та видит Сашу в истерическом виде. И этот факт где-то внутри бьется теплом, потому что она, несмотря на все, что рыжая ей наговорила, волнуется за нее. — Что с тобой, солнышко? — тараторит шатенка, не на шутку перепугавшись.       Саша начинает ещё больше рыдать от милого прозвища, которое она не слышала так давно. Вообще кажется, что она давно не видела Камилу. — Это было, — фразу прерывает всхлип, — прекрасно. — Ну Саш… — Это было восхитительно, — на секунду рыжая пропадает из экрана и снова возвращается. — Саш, ну не надо плакать, — больше всего сейчас Камиле хочется в Москву, к этой рыжей ненормальной, домой. Желание успокоить это солнышко и уложить себе на коленки спать бьётся теплом внутри. Она оглядывается по сторонам и продолжает, — как у тебя дела там? Все хорошо? — Да не в делах дело, — вытирая слезу, отвечает Саша и сама хихикает от своей же фразы. Шатенка улыбается по ту сторону экрана, окутывая светом своих глаз. — А в чем же? — Ками, просто… — из-за слез она не может четко сказать то, что хотела говорить с начала их отношений и до конца жизни. — Саша, все хорошо, ты можешь потом мне все… — Я люблю тебя, — вылетает из динамика. Казалось, что этой фразы всегда так не хватало. Внутри, у себя в мыслях, они проговаривали это очень часто, буквально каждую секунду, когда находились вместе. Но сказать вслух было сложнее. Было сложно открыться и принять свои чувства?       Камила тоже замерла. Она сидела в ступоре, пока на льду каталась Самоделкина. Она сидела и глядела в пустоту, будто Саша в этой пустоте, будто Саша сейчас перед ней. Будто не было тех ссор и перепалок, будто в этом мире существовал лишь они и их необъятная любовь. Любовь, которая разрушила их преграды на пути друг к другу. — И я тебя люблю, — шепчет Камила, ощущая влагу на щеках. Ведь они любят друг друга. Ведь они правда любят друг друга.       Это было ясно с самого начала.

***

      Женя спокойно идёт по этажу, пританцовывая под трек в наушниках. Саранск встретил их, как всегда, очень тепло. Для того, чтобы посмотреть необычный турнир, фанаты забили все места на трибунах. Это, конечно, не замена Чемпионату Мира, но все равно очень классное предложение. КПК просто пропитан дружеской атмосферой. И все такие радостные, особенно когда едят мороженое после проката (да, на официальных соревнованиях такое вряд ли допустили, как минимум тренеры). Женя вспоминает события этих трёх дней и улыбается. Да, синяя команда «Время первых» снова не выиграла, однако зарядилась, кажется, положительными эмоциями до начала нового сезона. Она проходит мимо очередного номера и слышит, неожиданно для себя, крики за дверью. Женя вынимает один наушник, вопросительно смотрит на номер и пытается вспомнить, кто в нем живёт. Ответ сам приходит к ней. Из комнаты, как ошпаренная, вылетает Камила. За ней рвется Аня, но остаётся в номере. Ками, видимо, постепенно взрывающаяся, поворачивается к Щербаковой лицом и орёт что-то в комнату. А потом с силой захлопывает так, что, кажется, она сейчас слетит с петель. Женя, все ещё находясь в полном недоумении и показывая всем своим видом один огромный знак вопроса, хватает младшую за руку, когда та уже собиралась уходить. — Что это сейчас было, — как будто привычным, но с нотками обеспокоенности, голосом произносит она. — Ничего. Неважно, — пылает яростью Ками. — А кажется, что не ничего. — Жень, не сейчас. Это слишком личное, — фигуристка вырывает руку и мчится к себе. — Ками! — пытается окрикнуть девушку Женя. Та лишь скрывается за углом, достигая своего номера.

***

      Общаться с Аней не хотелось, особенно после звонка Саши. Но Щербакова сказала, что это что-то важное. — Так о чем ты хотела со мной поговорить? — невинно спросила Камила, сидя в позе лотоса на свободной кровати. Аня на другой постели встала, протяжно вздохнув. — О Саше.       Расслабленную Ками застало врасплох имя ее девушки. Она резко округлила глаза, застыв на месте. Аня подошла ближе. Камила медленно поднялась. — А поконкретнее? — осторожно спросила младшая. — О ваших отношениях, — холодно, без дрожи в голосе произнесла Щербакова. Повисло напряжение. — Они дружеские. А что? — Ками выбрала тактику «отрицание». В их условиях она была необходимостью. Она потерла запястье. Аня заметила это. Она замечала любые мелочи и знала язык тела. Она много знала о людях. Слишком много для нормальной жизни. Достаточно, чтобы получать от людей то, что ей было нужно, а потом пропадать.       Аня закрыла глаза, сосредоточенно кивнула, усмехнувшись. В голове проступили картинки с Олимпиады и сцена, которая точно доказывала обратное. Аня сморщилась, как старые яблоки в холодильнике. — Да, я знаю, — стало как-то не по себе от такого вранья. Врать Щербакова умела и активно пользовалась этим. Но ей было неприятно от лжи в сторону Саши. — Скажу прямо. У меня есть к ней чувства. Далеко не дружеские. Не знаю, вы же подруги, не могла бы ты, что ли, помочь мне?       Аня тоже выбрала тактику — играть по правилам младшей. Ками стояла с каменным лицом. Внутри уже бушевал шторм. У них с Сашей только все наладилось после Олимпиады. И тут объявляется Щербакова. Хотя, даже если бы она просто объявилась, Камила бы реагировала точно так же — резко негативно и отрицательно. — Мне кажется, у вас ничего не выйдет, — скептически заключила Валиева. — И почему же? — усмехнувшись, продолжила Аня. Было забавно от самой себя. — Потому что вы вместе?       Пол под Ками, кажется, провалился. По крайней мере, она летела точно вниз, куда-то в неизвестность. Сердце упало. Ладошки начали потеть. — О чем ты? — слишком неестественно пролепетала она. — Я все знаю, Ками. А тебе Саша не рассказывала?       Нет. Саша ничего не рассказывала. Саша вообще редко что-то рассказывает. Камила стояла в замешательстве. Насколько много это «всё»?       Аня сделала один шаг, потом ещё, и вот она уже стояла вплотную к младшей. Она с улыбкой, слишком противной, нагнулась к лицу той и прошептала на ухо: — Я. Всё. Знаю.       У бездны может быть дно? Просто, видимо, Камила пробила и его. Сердце, не успев вернуться в прежнее состояние, упало снова. Казалось, что оно сейчас выпрыгнет из грудной клетки. При встрече с Сашей оно тоже так делало. Но сейчас это были не возвышенные чувства любви. Сейчас это был страх на грани с тревогой и отчаянием. — Значит ты понимаешь, что у вас ничего не получится, — едва промолвила Ками. Зрачки потонули в темноте. Она шумно дышала. Злость накатывала на девушку, поглощая полностью. — Тогда зачем ты вообще что-то говоришь? — голос повысился. — Да ты же ещё малышка, Ками, — Аня прищурила глаза с такой же гадкой ухмылкой. — Саша повеселится и бросит тебя.       Камила смотрела на старшую пристальным взглядом. Внутри вспыхнуло желание врезать Ане. Прямо по лицу. Хлестким ударом по щеке. Надо будет попросить у Загитовой пару тренировок. — Ты не нужна Саше, — Щербакова выплюнула слова и положила руки Ками на плечи.       Кажется, она начала взрываться. — И почему же я не нужна Саше? Если мы в отношениях, это, наверное, что-то значит. Это, наверное, значит, что мы любим друг друга, — сведя брови, ещё громче проговорила младшая. Аня начинала подбешивать. Она отошла назад, убирая руки олимпийской чемпионки со своих плеч. — Да ты же играешь с ней. Я думаю, ей очень не понравится, когда она узнает это, — продолжила Щербакова, подходя ближе к Ками. Она медленно прижимала младшую к двери. — Ты такая же, как и я, — бросила она напоследок.       Камила остановилась. Простите, что? Аня сменилась в лице — от уверенности осталось только пустое слово. Ее грудь тяжело воздымалась, глаза расширились. Руки начали подрагивать. Она явно сказала лишнее. Ками шагнула вперёд. Сначала робко, потом все смелее и смелее. — Как я, говоришь, — серьезно сказала Камила. — Получается, ты игралась с ней в прошлом. — Нет, о чем ты? — в голосе проступал истерический смех. Ками продолжила наступать. — Знаешь, Анна, — имя фигуристки было произнесено с презрением, — а ты, кажется, поступила жестоким образом с ней. — Нет-нет, я просто оговорилась, я не то имела в виду, — тараторила та. Она вся сжалась, как испуганный котёнок. — Саша мне как-то рассказывала, что она любила одного человека. Очень сильно любила. Но он ушёл. Причем очень грязно.       Аня округлила глаза ещё больше. Она замерла в ожидании продолжения. Ками все поняла. Ещё с той фразы, кинутой невзначай. — Так это ты. — Да зачем ты ей, ответь! — Аня не выдержала. — Я убиваюсь по ней уже который месяц. Я готова на всё, ради нее. Я… Я… Я пыталась отдать ей медаль. Понимаешь, олимпийское золото?       Щербакова повернулась к стоящему рядом столу и с силой опрокинула его на пол. Ками зажмурилась от резкого звука. Она слабо улыбнулась. Анна потеряла контроль. Спокойная Аннушка потеряла контроль над ситуацией. Над собой. — Ей не нужно твое золото. Ей не нужна ты. Ей нужен человек рядом, который будет любить ее просто за то, что она есть, — равнодушно к Ане сказала Камила. — Вот я, человек, который готов быть рядом, — старшая звучала жалобно. Прямо как Саша, тогда, в феврале прошлого года. — Ты нужна была ей тогда, в прошлом. Ты не нужна ей сейчас, — Камила положила ладонь на ручку двери. — Ты тоже! — вдогонку крикнула Щербакова. Ками пропустила фразу мимо ушей. Она всё поняла. — Постой! — Мне не о чем с тобой больше разговаривать. Ты разбила Сашу. Ты воспользовалась ей, — холодно, как сама Саша, ответила Ками. — Ты мне противна. — Ты такая же, как я, — лишь повторяла Аня. — Может. Но есть одно отличие: ты ее не любила.       Камила вышла, оставляя в комнате одну Аню, которая, кажется, впервые совершила ошибку, которую не исправить. Старшая пыталась ее догнать, но увидела в коридоре Женю. Она остановилась — конфликт не должен распространяться. Камила поворачивается и кричит последнюю фразу: — Ты не ангел, Щербакова, ты самый настоящий демон.