Чёртик из табакерки

      —Ты как, есть свободная минутка? Я тебе такое место покажу! — позвал кто-то Беклю, постучав в окно. Конечно же, это был Альберт.       С той ночи прошёл день, и за этот день они ни разу не смогли по-хорошему пересечься. До отбоя оставалось не так много времени, и вылазки сейчас были рискованными. Но Стаховского это, видимо, совсем не волновало.       —И каких только мест я ещё здесь не знаю? — с усмешкой спрашивал хулиган, однако Альберт уверенно продолжал его вести куда-то. Вот они уже почти подошли к реке, свернули и пошли вниз по течению. Чуть не доходя до забора, Стаховский спустился на часть берега, на которой росли кусты, но под высоким деревом было довольно симпатичное незаросшее место.       —Вот. — художник жестом пригласил Сашку сесть под дерево. Того не нужно было просить дважды.       Если бы они были людьми, Бекля бы сейчас с удовольствием искупался — день был жаркий, а под вечер вода уже холодная. И к тому же был бы повод посмотреть на Альберта без рубашки и брюк… Представив себе эту картину, Беклемишев чуть было не забыл о реальном Альберте, который сидел рядом и сжимал его руку.       —Саш… — тихо прошептал он, — Я люблю тебя.       —Я знаю. — ответил тот, но осознав, как это звучит, тут же добавил. — И я тебя.       Стаховский улыбнулся и положил руку на голову Саше. Потом провёл рукой ему по щеке и губам, останавливаясь на них подольше. От таких ласк Бекля не выдержал и поцеловал Альберта.       Руки Стаховского не останавливались, а Беклемишев только подключился — он гладил спину и плечи художника, от чего у того по коже проходили волнами мурашки. Да что там говорить — Саша сам был как на иголках.       —Алик… — выдохнул Бекля.       —Я не Алик, — неожиданно строго ответил Альберт. — Не называй меня так.       —Почему? Ну не «Альбертом» же тебя в такой момент звать! — чуть обиженно, но игриво сказал хулиган.       —Да меня все Аликом зовут! И только ты — Альбертиком. — сказав последнее слово, он не мог сдержать улыбку, и сердце Сашки защемило от умиления — неужели Альберт с такой нежностью относится к этому прозвищу?       —Хорошо, могу и Альбертиком звать. — Бекля снова прижался к нему и положил руку на ему на талию. — Но я думал, это —унизительное прозвище.       —Нет, Сашка, не унизительное. — он многозначительно улыбнулся.       Руки Альберта скользнули Саше под футболку, а тот принялся расстегивать рубашку художнику. Они целовались, но их поцелуи были глубже, чем раньше. Стаховский прижался к шее белобрысого и оставил на ней след от укуса. Бекля сделал то же самое, но тут обоих что-то прервало:       —Я чую человека. — сказал Альберт, и видно было, как два инстинкта боролись в нем — инстинкт живого и пиявца.       —Потом! — человеческий инстинкт Саши одержал верх, и тот сжал парня в объятиях сильнее. Тот последовал его примеру и начал раздевать Беклю.       Вскоре оба разделись — даже галстуки можно было снять, ведь солнце уже село. Было чувство, что омертвение будто бы спало, и они оба стали живыми — причём не просто ожили, а живее всех живых. Хотелось чувствовать, пробовать эти новые ощущения, изучать друг друга — хотелось вдохнуть эти мгновения жизни, которые им удалось урвать у неумолимой смерти.       Бекля неожиданно развернулся к Альберту спиной и прижался всем телом к нему, закинув голову ему на плечо:       —Я хочу быть твоим. — едва выговорил от волнения Сашка. Сердце Альберта от этих слов забилось ещё сильнее, чем прежде.       —Ты точно этого хочешь?       —Да.       —Я тоже.       Дальше — все как в тумане. Точнее и не скажешь: перед глазами будто пелена, а все, что ты чувствуешь — пьянящий запах тела и его обжигающее тепло. Вскоре оба были готовы слиться воедино в порыве страсти, но тут их прервали:       —Вы двое! Что вы тут устроили! — голос Игоря Саныча одновременно и испугал, и успокоил — все-таки Игорь Саныч — не Свистунова, и их вряд ли ждут серьёзные последствия. Их ожидали скорее предупреждение и воспитательная беседа, чем реальное наказание.       —Мы хотели пойти искупаться в речке… — начал неловко оправдываться Альберт, но вожатый не дал ему закончить.       —А потом решили заняться кое-чем поинтересней! — он театрально раскинул руки. Вожатый явно все понял, объяснятся и увиливать не было смысла. — Быстро собрались и в корпус. — он отвернулся, чтобы не смущать больше этих двоих.       — Спасибо. — бросил напоследок Саша едва слышно. Действительно, благодарить Игоря было за что.       —Вы где были? Время видели? Стаховский, почему не со своим отрядом? — вожатая заметила пропажу Бекли и уже ждала его у дверей корпуса.       —Сашенька темноты испугался, и я проводил его до туалета. — с абсолютно невинным видом ответил Альберт. И откуда он научился так мастерски врать на ходу?       —Какой я тебе Сашенька?! — спросил недоумевающий Беклемишев Альберта, когда вожатая ушла в корпус.       — И с фига ли я темноты боюсь?!       — Ну, мне нужно было что-то придумать. — художник пожал плечами. — Прокатило же: она поверила. А это главное.       —Ну, допустим. — хмыкнул тот. — Иди давай к своим, они тебя тоже заждались.       — Так и скажу им, что провожал тебя до туалета, потому что ты темноты боишься!       — Только попробуй!       Альберт засмеялся и начал убегать, но Бекля догнал его и обнял сзади. Голос вожатой заставил их все же расцепиться.       — Придумай что-то поубедительнее в следующий раз. — с беззлобной ухмылкой сказал ему напоследок Саша, стоя в дверях.       —Вот уж постараюсь! — Альберт махнул рукой и удалился.