***
Нужно было выходить из сторожки — не мог же Бекля просидеть тут всю ночь. Ну и вид у него был, конечно: весь в крови, или в чем-то, что заменяло ее пиявцам, злющий и… в слезах. Они ручьями катались из его глаз, и он ничего не мог с этим поделать. Как удобно, что на улице ливень — хотя бы слез не видно. Через главные ворота лучше не соваться в таком нелицеприятном виде, поэтому решено было перелезть через забор и сразу в корпус, не попадаясь на глаза вожатым. Вот как ты им объяснишь, где был? Если Сашу поймают сегодня, то ему ничего не остаётся, кроме как кусать любопытного вожатого и делать его своей тушкой. От этих мыслей жажда стала ещё сильнее. Хотя пиявец видит в темноте лучше человека, Бекля все равно ориентировался больше на забор, рядом с которым он шёл, чем на своё зрение. Из-за слез толком ничего и не было видно. Тут Беклемишев наткнулся на корягу и потерял равновесие. Инстинктивно он попытался ухватиться за забор, но лишь засадил себе руки, не удержался на ногах и упал в овраг. И ведь Бекля знал про него, но ночью в дождь его невозможно было заметить. А ещё он оказался глубже, чем парень предполагал: он несколько раз перекувыркнулся, пока катился вниз, а потом врезался в мирно стоящий пенёк со всей силы. Как раз правой рукой. Послышался хруст. Он остался лежать в грязной луже. Нужно было идти дальше. При попытке встать заныл каждый участок тела. «Так дело не пойдёт.» — понял парень. — «Лучше дойти до медпункта. Там Валентин Сергеич, он точно не будет докапываться, что с тобой да почему, а просто поможет по-человечески.» Вот за что пиявцы относились к врачу с некой благодарностью — так это за то, что врач никогда не расспрашивал, что же с ними приключилось. Иначе говоря, он увидел по всем признакам мертвого, но в то же время живого ребёнка, но не закричал от ужаса, не позвал на помощь, и к ним не приезжали тысяча и одна проверка — он просто записывал себе карандашом «мёртв» и уходил пить. Вот и сейчас он не стал выпытывать у Бекли истину. Он, конечно, не без страха, осмотрел его, пробормотал себе «просто ушиб, у него все за ночь заживет» и, перебинтовав ему руку ушёл: —Скажу вожатым твоим, что ты здесь. А ты ложись спать, из медпункта ни шагу. — с этими словами он вышел за дверь, тихо матерясь и думая, что Саша не слышит. Ага, заснёшь тут, когда жажда крови мучает тебя так же сильно, как и болит все твоё тело! Сил на вылазку не было. «Может, кто-нибудь кровь сдавал?» — промелькнула надежда у Бекли, но она тут же угасла: тогда запах крови был бы ощутимее. На границе восприятия он все же чувствовал слабый запах, похожий на кровь, где-то в хламе на столе Валентина Сергеича. Пиявец рванул к нему, разрыл бардак и нашёл недавно использовавшийся шприц. А этому врачу явно есть, что скрывать! Кровь наркомана на вкус отвратительна, но это хоть немного помогло утолить жажду и заснуть.***
Да наврал он все, гнида! Какой там ушиб, если рука сломана? Или Валентин Сергеич надеялся, что Бекля, мол, пиявец, и перелом у него за 2 часа заживет? А если узнаёт кто, то придётся в больницу везти, между прочим. Это, может быть, даже хорошо — не увидит Альберта. Ведь с ним придётся разобраться, как бы Саше этого не хотелось. Но он стал уже таким привычным, без него не проходило ни дня, и Бекля уже не представлял своей нормальной жизни без него. Конец смены пугал не тем, что он может умереть, а тем, что они с Альбертом, возможно, никогда не увидятся. Кто знает, кто из них умрет первым? Только Хозяин и знает. Знает ли он о всех чувствах своих пиявцев? Вероятно. Тогда он знает и об Альберте. О ненависти. О любви. Любит ли он Альберта?.. Видимо, это и есть то самое чувство, которое люди зовут любовью. Бекля за все извинится! Он все для Альберта сделает! На край света с ним пойдёт! Хоть умрет ради него!.. Хотя умирать — любимое дело пиявцев. Но Беклемишеву не так хотелось умереть ради своего Хозяина, как ради Альберта, если бы это было нужно. Странные мысли для пиявца, конечно. Так выглядит любовь?.. Чувства уже не кажутся такими порочными — да плевать ему на мнения людей, они, может, не любили так никогда, да и не способны они на это. «Как умеет любить хулиган, как умеет он быть покорным.» — вспомнилось Бекле, но что это за песня или стих, вспомнить он не мог. Но какие строки! Кажется, там ещё было что-то вроде: «Первый раз я запел про любовь, первый раз отрекаюсь скандалить.» Вспомнить бы полностью, но Саша даже автора забыл. tab>Внезапно послышались шаги — Бекля не видел, чьи, но сразу узнал запах — зашёл Альберт. Саша хотел сказать что-нибудь, но ничего не получилось, поэтому он просто улыбнулся как дурачок. Но взгляд зашедшего не предвещал ничего хорошего. «Разве он не навестить меня пришёл?» — удивился хулиган. Стаховский огляделся по сторонам. Принюхался. —Валентин Сергеич в отключке, полчаса у меня есть. Дальше все произошло мгновенно: секунда — и у Саши во рту оказался импровизированный кляп из чьего-то галстука; Секунда — и его перевернули, сдвинув кость в сломаным руке, от чего стало адски больно; Секунда — и с него сняли штаны и трусы. Непродолжительное затишье. А потом резкий удар в пятую точку — настолько сильный, что он проходил глубже. Больнее, чем при переломе. Ещё удар. И ещё. Сколько их? Сколько ещё терпеть? Попытки вырваться были тщетны, пока Альберт не прекратил и ушёл, не потрудившись даже вернуть Бекле его первоначальное положение. Парень лежал в оцепенении, пытаясь прийти в себя. Он даже не плакал, вернее, не осознавал, что слёзы уже без его ведома катятся по лицу. Все же он поборол ужас и попытался привстать: все болело до невозможности, особенно вновь сломанная рука и зад. На простыне он заметил пятно крови. Очевидно, что его. Где-то он уже видел это раньше. У девочек то же самое бывает. Ну, это самое, раз в месяц. Но ведь у мужчин такого не бывает? А что, если у этих самых бывает?.. Он ведь теперь как раз этот самый…