while paulownia is blooming

— х-хиджин... — послышался томный выдох чонын, обвивающей шею хиджин, что нависала прямо над ней и своим сосредоточенным взглядом блуждала по женскому стройному телу без изъянов. — да, чони? — хиджин вопросительно выгибала брови под томные выдохи чонын и даже усмехалась, смотря на чонын на уровне ее груди, снизу вверх. — если ты продолжишь колоть булавкой мои бедра, я ткну тебя в нос пальцем, — чонын, нахмурив свои брови, грозно взглянула на хиджин. у хиджин в зубах две иглы и одна булавка с зеленым шариком на конце. она снимала мерки, чтобы связать для девушки свитер, а потом и шарф. собственными руками. они с чонын планировали шарф связать вместе, на день рождения хеджу и чэвон, но так как лето близилось к концу, они обе не были уверены в том, что закончат его быстро и за пару недель до отъезда чон. — хах, извини, — хиджин приподнялась, вытащила булавку и иголки и аккуратно коснулась своими губами щеки чонын, оставляя на мягкой коже влажный поцелуй. чонын смягчилась. — почему ты решила снимать мерки именно на мне и таким ужасным способом? — чонын выдохнула и потерла свои сонные глаза. на улице стоял вечер, было тепло, уже не так жарко, как в июле, но все равно в комнате было душновато, из-за чего хиджин приоткрыла окно. штора мотылялась от окна к середине комнаты и наоборот, привлекая внимание чонын, стоящей напротив скрипучей кровати, где сидела хиджин в очках и морщилась время от времени. — потому что мне нужны мерки для еще кое-чего... — ответила хиджин с легкой ухмылкой на лице. чонын вздохнула и провела ладонями по собранным волосам чон, поглаживая ее голову и улыбаясь сама себе. — неужели ты хочешь мне что-то связать? — а какая разница? думаю, ты все равно будешь довольна, — чон встала со своего места, уложив руки на талию чонын и отодвинув ее немного назад, шага на два. — согласна, но все же... зачем? — чонын уложила свои руки на плечи хиджин и остановила ее от разворота к кровати. хиджин уставилась в ее глаза, поправила очки и тихо засмеялась. ее смех перешел в кашель, и чонын уже сама засмеялась от того, какая же хиджин была неловкая и неуклюжая. — моя тетя... по материной линии... она дизайнер одежды. я хочу, чтобы она подобрала для тебя определенный стиль одежды. то есть... я бы хотела, чтоб ты примерила кожаную куртку, — хиджин немного приподняла голову вверх и сверкнула линзами очков. — думаю, она бы пошла тебе. типаж твоей внешности и тела... это идеально. — именно поэтому у тебя в столе лежит обнаженка? — чонын наклонила голову в бок, пока хиджин удивленно расширяла свои глаза и тушевалась, мотая головой. — э-это вообще не мое!! это деда! — хиджин подошла к своему столу и раскрыла верхний ящик, в котором затерялись ее письменные принадлежности и маркеры для рисования. на самом дне она нашла журнал, его же достала оттуда и убрала себе под матрас. — я не про это. я про рисунки, — скрестив руки у груди, чонын ухмыльнулась. — я... люблю рисовать красивых девушек. в городе, когда я ездила в метро, я рисовала девушек, сидящих напротив меня. можешь даже посмотреть, у меня для этого отдельный скетчбук есть. но ты... твое тело... ах... я в восхищении, — хиджин порхала и чуть ли не на цыпочках расхаживала по комнате, разъясняя чонын свои рисунки. она художник, и она так видит. чонын забавляло желание хиджин изучать тело ким, которая особо не давала своего согласия, но против не была. тем более, после того разговора, они перешли уже совершенно на другой уровень отношений, новый. начали спокойно встречаться, проводить оставшиеся деньки вместе, так еще и чонын позабыла о своих бедах с йерим, с которой у них отношения явно подпортились из-за той самой вечеринки в деревенском клубе и из-за влюбленности старшей из сестер в хиджин. хиджин улыбнулась, глядя на чонын, но затем ее взгляд упал на чемоданы, лежащие на полу прямо у окна. в них были сложены уже части вещей, и хиджин моментально сменилась в лице. чонын, заметившая ее состояние, сразу же подошла к девушке и уложила свои руки ей на щеки, после потираясь своим носом об ее. — грустишь? — грущу... — а зря грустишь. — почему? лето же заканчивается. значит, я уеду опять в город. у меня вступительные в универ начнутся. я, конечно, уже сделала половину работы, но там еще много что нужно закончить. при этом, я понимаю, что если я уеду, значит, я не буду видеть ни тебя, ни суен с хеджу... даже эту надоедливую джинсоль и твою сестру... ни бабушку, ни дедушку... понимаешь? мне грустно и тяжело расставаться со всем этим, — хиджин тяжело вздохнула и потерлась своей щекой об ладонь чонын. — все будет хорошо. тебе, главное, настроиться на лучшее. понимаешь? никто тут о тебе не забудет, ведь ты находишься в самом сердце этой деревни. поняла меня? — чонын всегда была ласковой к хиджин, которая не любила, что ее жалеют. но жалость чонын она принимала, особо нехотя. — чонын, а какая у тебя вот мечта? — хиджин подошла к чемоданам и отодвинула их по сторонам, распахивая при этом шторы и раскрывая обе стороны окна. — есть ли она у тебя вообще? — конечно есть. я хочу уехать отсюда, — заявила чонын, и хиджин выглянула в окно, чуть ли из него не вываливаясь. — наши мечты вряд ли когда пересекутся, но то, что они связаны с нами — уже о многом говорит, не думаешь? — о чем ты? — о том, что я бы хотела, чтоб ты была со мной. глупо, наверное, о таком рассуждать, когда мы всего ничего встречаемся, но... когда я чувствую с тобой душевное единение и счастье, то о другом и думать не надо, — хиджин усмехнулась и достала из кармашка своих штанов портсигар. — я тебя понимаю, — чонын покачала головой и подошла поближе к хиджин, достающей уже пластиковую розовую зажигалку. — дашь попробовать? — что? — чон удивленно взглянула на ким и опустила уголки губ, выражая сильнейшее удивление с распахнутыми глазами, сияющими от света лампы в комнате. — это? — ну... да? — неуверенно ответила чонын, и хиджин протянула ей одну самокрутку, которую девушка зажала меж двумя пальцами. — не думала, что после того, как ты снимешь свой платок, ты возьмешься за подобное, — хиджин все еще бубнила себе что-то под нос, пока чонын закатывала глаза и посмеивалась от ее высказываний. — я самогон-то с джинсоль в том месяце попробовала, а ты удивляешься такому. — ах, какой кошмар... нужно было тщательнее следить за тобой, — хиджин засмеялась, поджигая кончик своей самокрутки. — кстати, хиджин, — чонын смотрела на тлеющую самокрутку, которую хиджин зажимала меж губ и выдыхала едкий дымок прямо на улицу. — у меня есть еще одна мечта. — какая? — я бы хотела выучиться на финансиста... знаешь, расхаживать так по офису в черной юбке-карандаш с вырезом, в белой просвечивающей рубашке, в твоих очках и на черных туфлях с каблуком, чтоб они так забавно цокали по полу, — чонын сделала первую затяжку, но сразу же закашляла. хиджин перепугалась и перевела свой взгляд на девушку, которая приходила в себя. — а ты мне открываешься с новой стороны, — хиджин усмехнулась. — не без этого... когда с человеком комфортно, хочется показать ему всех своих чертиков, сидящих глубоко внутри. — мне уже показала пару дней назад, — хиджин слабо пихнула чонын в бок и засмеялась под ее цыканье. — а ты, хиджин? на кого ты собираешься учиться? — я? я на архитектора. — я вот всегда думала, что ты свяжешь свою жизнь с рисованием. ты так красиво рисуешь. я видела один раз, как ты сидела на берегу реки и рисовала пейзаж. у тебя красиво вышло! я бы хотела повесить все твои картины по нашему дому: в коридоре, на кухне, в нашей комнате, — чонын снова затянулась и совсем медленно выдохнула едкий дымок, который хиджин пальцами развеяла. — ты меня переоцениваешь, я думаю. — нет, в самом деле нет. я бы сравнивала твое творчество... с великим клодом моне? думаю, да, — чонын усмехнулась, а хиджин покачала головой. — с таким уж великим? — чон отвела взгляд в сторону и поджала губы, смотря на тлеющую самокрутку. — да, хиджин. с таким великим, — чонын подошла поближе к хиджин и мягко коснулась своими губами ее виска. для хиджин это было огромным и великим достижением — значить нечто такое для кого-то. в ее жизни никогда не было таких людей, которые могли бы гордиться только ее творчеством, восхищаться им, так еще и любить неимоверно сильно, как и саму душу с личностью хиджин. чувства, которые она держала внутри себя к чонын, не обременяли ее, не душили и не издевались над ней. они так сглажено плыли по течению, что хиджин удивлялась: это вообще возможно? она с любовью в своих глазах смотрела на чонын и даже протянула к ней руку, чтобы приобнять, крепко прижать к себе. чонын сама прижалась к хиджин, уложила свою голову ей на плечо, блаженно выдыхая. — как думаешь, что нас ждет? — ким немного приподняла голову, на что хиджин поморщила нос. разве она могла знать, что ответить? — надеюсь, что счастье. — кстати о счастье. ты в курсе, что джинсоль уезжает? — в смысле? — хиджин удивилась и нахмурила брови. — она подала документы в какой-то университет и ее приняли. будет учиться, короче говоря, в городе... — чонын неловко заулыбалась и стушевалась, почесывая свой затылок и зачесывая назад блондинистые волосы. — вау... не знала, что она настолько целеустремленная. хиджин снова вздохнула и погрузилась в очередные раздумья, которые терзали ее бедную голову уже не первый день. а ведь и вправду — что будет с ней и чонын? с их отношениями? а что будет с джинсоль и суен? что будет с деревней дальше? она думала об этом и думала, так старательно и долго, что не заметила, как самокрутка полностью, дотла сгорела. чонын не собиралась уходить. наоборот, она часто ночевала у хиджин, и они спали вместе в гостиной, а иногда и в комнате хиджин, несмотря на то, что здесь была маленькая и узкая кровать, скрипящая от каждого маленького движения, совершаемого двумя телами. после десяти минут тишины они спустились вниз и расположились в гостиной. хиджин снова заняла место у двери, ведь знала, что чонын любила спать у стеночки, и чонын легла рядом с ней, потягиваясь, как домашний белый кот после долгого сна. завтра у хиджин так много дел, что она думала о том, как бы их всех уместить в эти двадцать четыре часа. на ее плечах лежала ответственность за этот дом, но при этом ей нужно было собирать вещи, убираться в комнате и помогать деду с автомобилем. чон сняла с переносицы очки и прикрыла свои глаза. — знаешь, чони, — хиджин совсем тихо вздохнула и легла на бок, повернувшись к чонын лицом. — даже если я и уеду, я все равно буду помнить о тебе. ты знаешь об этом, милая. чонын грустно поджала губы и прижалась к хиджин всем своим телом. уткнулась носом в ее шею и громко вдохнула запах ее тела, перемешавшийся с запахом ее цветочных духов и табака, и хиджин приобняла ким за плечи, прижимая крепко-крепко к себе. — все будет в порядке, — хиджин коснулась своими губами макушки чонын и провела пальцами по ее волосам, перебирая их и поглаживая. если бы хиджин только знала, если бы она только подозревала, чем все это обернется. с утра она снова принялась собирать свои вещи: доставала их из шкафов и из тумбы, из своего ящика, раскладывала аккуратно по чемоданам и рюкзакам, некоторые бросала в стирку, чтобы ближе к вечеру постирать и повесить сушиться, она же отсчитывала дни до своего отъезда. оставалось всего пять дней, которые казались ей ничтожно маленькими, ужасно коротким сроком, за который ей бы хотелось сделать, переделать все и вспомнить прошедшее лето. чонын ей в этом не помогала. хиджин сказала, что справится сама, и потому никого не пускала в эту комнату. девушке хотелось побыть наедине с собой и своими мыслями. она перебирала все, что только можно было: свой приезд, встречу с мисс вон и рыбалку с кристофером, ту самую вечеринку в деревенском клубе, первый поцелуй с чонын, их походы на реку и страсти между суен и джинсоль, за которыми они с хеджу наблюдали и даже советы давали. она вспомнила их первое с чонын свидание, как оно проходило и как мило чонын улыбалась, когда хиджин держала ее за руку. у нее в груди резко потеплело, и нечто горячее разлилось по всему телу. она вздохнула и уложила свою любимую футболку на самое дно чемодана, в самый угол. все брюки и штаны были убраны вместе с теплыми кофтами. это была футболка, которую ей подарила чонын: серого цвета, с какой-то английской надписью и вышитым сердечком на рукаве. ясно было, что это работа чонын, которую хиджин так хорошо оценила, что последние несколько дней ходила именно в этой футболке и ни в какой больше. дальше она взглянула на свои рубашки: клетчатые, однотонные, дедовские и одну от суен, которую девушка ей отдала на неопределенный срок. хиджин ее сохранила, ведь именно в этой рубашке суен впервые села за трактор и повела его по полю. хиджин сразу же врезалось в голову воспоминание, как суен после купания надевала на себя рубашку хиджин и мочила ее, из-за чего хиджин становилось холодно от влаги. она ласково улыбнулась сама себе и присела на край кровати, держа в руках ткань. в комнате беспорядок, а на улице лаяла чья-то собака, бегающая по улице, тем самым нарушая тишину в этой комнатушке. сборы хиджин продлились целый день. она даже не обедала, хотя чонын ей предлагала и помочь собрать вещи, и принести пообедать, но чон всегда отказывалась, обосновывая это тем, что аппетита у нее не было, как и настроя на трапезу. какая-то тяжелая тоска поселилась в ее сердце. она разрослась настолько сильно, что хиджин просто легла на свою кровать и взглянула в потолок, в котором не видела своего привычного отражения, как у себя дома; в который она часто посматривала, когда не могла уснуть; который она сама же хотела разрисовать, но руки почему-то не доходили. и тут ей пришла гениальная идея: оставить на этом потолке свой последний след. чон, не пролежав и пяти минут, резко поднялась с кровати и подошла к ящику, где у нее еще лежали принадлежности для рисования. она достала краски, кисточки, взяла стакан и налила в него воду из прозрачной бутылки. хиджин бы хватило одного своего стула, ведь привлекать к такому делу стремянку она не хотела. она поставила его ближе к шкафу и встала сверху, намочив при этом кисточку в воде и взяв свою палитру с несколькими засохшими цветами красок. и она стала рисовать: сначала нарисовала огромный синий овал, наклоненный в сторону, который сразу же принялась закрашивать синей краской и добавлять бликов, словно солнце светило, освещая воду. дальше она принялась за деревья вокруг этого озера, но тут же поняла, что ее шея затекла. пришлось размять, прежде чем снова приступить к работе. озеро, которое находилось за минут десять от деревни, украшало стену прямо у шкафа. хиджин улыбалась, пририсовывая на берегу пляж и сверху человечков, похожих на них с суен и хеджу. у одного из них была восьмиуголка сероватого цвета, а у второго очки, у третьего же синие треники и белая майка, испачканная в грязи. на берегу были совсем тоненькие три удочки и мостик вдалеке, располагающийся в камышах. и камыши тоже были там же: в них лежали какие-то вещи, и хиджин посмеивалась, вспоминая, как они ходили тогда на озеро, купались в нем, а ветер взял и унес их одежду. чон зажала меж зубов кисть поменьше и опустилась со стула, чтобы смочить кисть побольше в воде. ей нужно было смыть краску с кисточки, очистить ее, ведь дальше она рисовала поле, находящееся совсем недалеко от того самого озера. огромное поле пшеницы, по которому ехал синий трактор с ржавчиной кое-где и огромными колесами. поверх синей краски виднелись желтые щели. она сменяла одну кисть на другую и так старательно рисовала, что игнорировала телефон, который лежал на столе и громко вибрировал. погруженная в свое дело, хиджин только хмурила брови и кусала нижнюю губу, вспоминая детально каждый момент, проведенный в этом месте. на этом же поле хиджин нарисовала старенький сеновал, с его прогнившими деревяшками и кучками сена вокруг. она хихикнула: пририсовала дедовский москвич, на котором она катала чонын и возила к сеновалу. хиджин слезла со стула, убрала палитру на стол и задрала вверх голову, устремляя свой довольный взгляд на получившуюся картину. она еще хотела пририсовать деревню, но точно не знала, как та выглядела с высоты птичьего полета, разве что примерно. но озеро, сеновал и трактор — это все, что ей было нужно. она осматривала свое творение и мягко улыбалась, пока уголки ее губ не опустились, а глаза не начали слезиться. ей пришлось опустить взгляд вниз и совсем тихо шмыгнуть, чтобы не привлечь громкими звуками к себе внимание. это были слезы радости и счастья, что это лето помогло ей обрести заново старых друзей, найти себе замечательную девушку и научиться новому, как, к примеру, управлять трактором и старенькой дедовской машиной, именуемой "москвич". слезы совсем медленно стекали по ее щекам, и хиджин пыталась их вытирать, шмыгая часто носом и вздыхая. она понимала, что деревня стала неотъемлемой частью ее жизни. она еще никогда так крепко не привязывалась к таким местам, никогда не чувствовала особой любви к тому, где она жила и находилась определенное количество времени, суток, дней. хиджин так сильно любила суен и хеджу, что не представляла свою дальнейшую жизнь без них. ха, что была некой наставницей для хиджин, старшей в их компании, теперь уже не будет радовать ее своей яркой улыбкой и предложениями сходить на реку, чтобы порыбачить и душевно поболтать о жизни. хеджу, что была младшей в их компании, теперь не будет глупо шутить и звонко смеяться, тушуясь от разговоров про чэвон. они не будут приходить к калитке и оглушительно свистеть, не будут громко хохотать, сидя в кустах, поджидая недовольную и взъерошенную хиджин. она уселась к стене и руками вытерла накатившиеся слезы. они продолжали ручьем литься из ее глаз, не останавливаясь ни на секунду. сердце сильно сжималось, и чон еще сильнее расплакалась, когда поняла, что не сможет оставить здесь свои чувства к чонын. чонын занимала особое место в ее жизни. особое место в сердце, предназначенное только ей одной. это не дружба и не простая симпатия, это сильная любовь, бушующая в ее холодном сердце, разбитом когда-то на тысячи осколков. именно чонын дала хиджин понять, что еще существует искренняя любовь, дающая надежду на светлое будущее, способная окрылять и вдохновлять. может, хиджин и могла показаться странной, но она ценила дружбу и любовь на равных. то есть, она одинаково любила суен с хеджу и также сильно любила чонын, хоть и особой любовью, не проявляющейся в дружбе. она не знала, что ей делать дальше, куда деваться. рисунок, оставшийся на стене, теперь будет напоминать ее бабушке и дедушке о приключениях хиджин, о которых они в принципе ничего не знали и уж точно не будут. хиджин не любила показывать свои слабости кому-то еще, даже суен и хеджу, которые были с ней очень и очень близки. она старалась держать все свои переживания внутри, и когда девушки выбрались все вместе до реки, чтобы вспомнить начало лета, то хиджин снова заплакала, уткнувшись в плечо суен носом. ха обнимала ее, гладила по голове, а хеджу вздыхала, пытаясь утешить девушку, которая вот-вот должна была на днях уехать. — мы же еще встретимся? — хеджу наклонила голову в бок с теплой улыбкой, но хиджин только плечами повела, не давая ни точного ответа, ни успокаиваясь при этом. суен напряглась. к слову, она еще ничего не знала о том, что джинсоль подала документы в неизвестный для хиджин университет. она же не знала, что джинсоль собиралась уезжать отсюда. — да, хиджин. мы обязательно встретимся. обещаю, мы будем приезжать, — хеджу снова улыбнулась, а хиджин приобняла уже и хеджу, вжимаясь в них обеих. — хиджин, скажи мне, ты что-то скрываешь? — спросила суен, на что хиджин слегка отпрянула назад и громко шмыгнула носом. ее очки намокли от слез, и ей пришлось их снять, положить в карман своих штанов. — я? н-нет, ты чего. мне нечего от тебя скрывать, — хиджин неловко улыбнулась, но суен нахмурила брови. ее не устроил такой ответ, ведь она чувствовала всем своим нутром, что что-то явно не так. — тебе чонын о чем-то говорила? — говорила. — о джинсоль? — о джинсоль... — она тоже уезжает? — у суен дрогнул голос на двух последних словах, и она сглотнула излишки вязкой слюны, скопившейся во рту. — суен... — хиджин с беспокойством взглянула на суен, поджавшей губы и опустившей свой взгляд вниз. по ней было видно, что девушка была разбита. — и мне ничего не сказала... — о чем вы? — хеджу посмотрела на обеих девушек и стала смотреть то на суен, то на хиджин, резко переводя взгляд с одной на вторую. — хиджин уезжает послезавтра. джинсоль уезжает тоже. я знаю, хиджин. можешь мне не врать, — суен соскалила свои зубы, и хиджин прикрыла глаза, к чему-то готовясь. слава богу, обошлось. — я даже не знаю, куда она уезжает, понимаешь? я не знаю, — хиджин обреченно вздохнула. — мы с ней недавно разговаривали о том, что она мечтала поступить куда-то. я вот тоже загорелась идеей поступить ради нее в университет. я... подала неделю назад документы, но меня до сих пор не приняли, — суен вздохнула вслед за хиджин и сняла свой кепарик. — а куда ты подала? — я? в пилотный. подумала: раз уж на тракторе умею ездить, значит и самолет осилю. во мне, конечно, не так много ответственности, но попытаться можно, — суен усмехнулась и взглянула на хиджин, у которой глаза загорелись не то из-за целеустремленности суен, не то от осознания, что она, вероятнее всего, тоже горит идеей переехать в город, а значит сохранить тесные связи с хиджин. хеджу понимала, что здесь будет одна. ей еще надо было год в школе доучиться, а потом уже думать о поступлении. она поджала губы и опустила грустный взгляд вниз. они совсем недолго побыли на озере, посидели на мосту, не опуская в воду ног, а затем пошли обратно, когда начало темнеть. по пути встретили на улице джинсоль и чонын у того самого колодца, которые удивленно взглянули на гуляющих девушек. джинсоль первым делом подошла к суен, а затем и к хиджин. посмотрела на нее, после — крепко обняла и повесилась ей на шею. хиджин обняла джинсоль в ответ. они мало общались, иногда перебрасывались парочкой фраз, а на улице только кивали друг другу, ничего больше. а сейчас обе поняли, сколько всего потеряли за все это лето. — знаешь, мне так грустно, что ты уезжаешь, — прошептала джинсоль, и хиджин кивнула, вздыхая. — мне тоже. — мне жалко, что суен останется одна. — ты все-таки поступила? — да, — джинсоль совсем тихо прошептала это и кивнула, отрываясь от хиджин. хиджин удивленно взглянула на нее, поджав губы. гордость ее брала за то, что джинсоль поступила. она вот-вот исполнила бы свою мечту, но ее явно что-то отталкивало от желания остаться здесь, в этой деревне. с суен и родными, а еще с чонын. — я поздравляю тебя, — хиджин потрепала джинсоль по-дружески по голове, и соль стала возмущаться, что хиджин испортила ей прическу. — может, вы мне скажете, что происходит? — суен скрестила руки у груди и, поджав губы, отвела взгляд в сторону, но не голову. по ней все еще было видно, что она расстроена. — суен, — джинсоль обошла хиджин и подошла к суен, на плечи которой уложила свои руки и ласково погладила пальцами ее выпирающие из-под олимпийки косточки. — я тоже уезжаю. — значит, это правда? ты тоже? вслед за хиджин? — ха перевела свой расстроенный взгляд на нее и опустила уголки губ, выражая свою грусть. — да, я тоже, — соль вздохнула и коснулась губами щеки суен. — я постараюсь приезжать, обещаю. — значит... вот как... — у ха внутри все вновь треснуло, раскололось, и она убрала руки джинсоль от своих плеч, развернулась и направилась прямо к своему дому. хиджин видела, как суен уходила, но не побежала вслед за ней. она понимала, что ха ее оттолкнет, разозлится и просто попросит отстать. чон вздохнула, а вместе с ней и джинсоль, которая потерла свой затылок. события разворачивались так быстро, что хиджин не понимала, как ей себя чувствовать. суен расстроилась, что джинсоль уезжала, а джинсоль в какой-то степени была счастлива осознать, что она вот-вот выберется отсюда. чонын переживала за состояние хиджин больше, чем за ее отъезд, но и это сильно по ней било. они были всегда вместе и держались постоянно за руки, а за час до отъезда хиджин, чонын повисла на ней и не отпускала даже вниз на первый этаж, чтобы спустить вещи. — может, отпустишь? — хиджин коснулась своими губами виска чонын, и ким в ответ только головой помотала, хмыкнула да наигранно заплакала. — чони... мне правда жаль. — хиджин, забери меня с собой в город, — чонын подняла голову вверх и столкнулась со взглядом хиджин, удивленным до предела. — ты шутишь? — нет, я не шучу. я собрала уже вещи и купила билет, предупредила родителей... они мне выдали все свои сбережения. мне кажется, этого хватит на год... — чонын грустно ухмыльнулась, а хиджин отошла назад, прижавшись спиной к стене. чонын хотела уехать с ней? это не сон? хиджин потерла свои глаза, достала очки из кармана и надела их, чтобы посмотреть на часы, висящие на стене. озадаченность хиджин немного напугала чонын, и она подошла к девушке, приобняла ее, прижавшись лбом к стене. она шептала слова о том, что хочет уехать с хиджин, что хочет начать новую жизнь, что хочет учиться и не сидеть только здесь, охраняя три березки и павловнию, стоящие во дворе. у нее было так много мечт с самого раннего детства, они сохранились и по сей день, и чонын очень желала их воплотить в жизнь. хиджин переваривала слова девушки. чонын поглаживала ее по голове ладонью и зацеловывала щеку и скулу. — поехали со мной тогда. начнем там новую жизнь... все будет хорошо. родители примут тебя, я уверена, — хиджин притянула чонын к себе и вжалась своим лбом в ее лоб, томно выдохнула на ее губы и сладко поцеловала. чонын обвила своими руками шею хиджин и прижалась к ней всем своим телом, отвечая на поцелуй. хиджин с ней не церемонилась: покусывала и оттягивала нижнюю губу, втягивая ее вновь в поцелуй. ким постанывала от напора чон, но не расслаблялась, целовала ее в ответ и запускала свои пальцы в ее волосы. у них всегда поцелуи были страстными и болезненными, потому что хиджин любила кусаться, а чонын нравилось, когда хиджин высвобождала свою грубую натуру хотя бы здесь. чон пальцами прошлась по бедрам ким и ласково стала вырисовывать узоры на внешней стороне, постепенно переходя на внутреннюю, которой уделила куда больше внимания. можно было сказать, что это был их последний поцелуй в этой деревне. и они решили, что пусть уж он будет настолько незабываемым, чем они просто поцелуют друг друга и забудут об этом. когда рука хиджин оказалась меж стройных ног чонын, чонын перехватила ее и остановила, отрываясь от девушки со звучным чмоком и ниточкой слюны на двоих. — нет, хиджин, у нас мало времени, — чонын закусила нижнюю губу, а хиджин перешла на ее шею, мокро ту целуя. — полчаса у нас есть, — горячо выдохнула хиджин, но чонын все равно остановила ее. чон даже не цыкнула, только надула губы и вздохнула. — давай оставим ласки на потом, — чонын чмокнула хиджин в нос и отошла от нее. хиджин увидела снова в глазах чертиков, бегающих по всей комнате. чонын сводила ее с ума. изначально ким показалась ей невинной и тихой девушкой, мнение которой зависело от родителей, а сейчас, спустя какое-то время, чонын казалась ей самовольной и страстной натурой (открывающейся по сей день), которая прямо сейчас готова была отправиться в гренландию. дверь в комнату хиджин резко распахнулась. вошли суен и хеджу, на лицах которых даже не было улыбок. они пришли помочь, даже машину нашли, чтобы довезти хиджин до станции. к сожалению, дедовский москвич накрылся. — мы очень рады, что зашли не тогда, когда вы целовались, — хеджу поморщилась и соскалилась, показывая свое отвращение. — хеджу... — суен покачала головой и легонько улыбнулась, глядя на хиджин. — знаешь, когда я думала о том, что больше всего меня огорчит в этой жизни... я сразу поняла, что твой очередной отъезд. — суен... — хиджин... девушки переглянулись и налетели друг на друга с самыми крепкими объятиями. суен вжалась в тело хиджин, она же сжала ее футболку на спине и немного поцарапала. хиджин проигнорировала эту боль, ведь и сама прижалась как можно ближе к ха, носом уткнулась в ее плечо и горячо выдохнула, опаляя ткань и кожу под ней. хеджу и чонын улыбнулись почти одновременно, приобняли девушек со спин и даже услышали, как они обе плачут. хиджин не хотелось разлучаться с суен, и суен не хотелось того же. они оторвались друг от друга еще не скоро. разве что тогда, когда чонын напомнила про время, и суен первая сделала это, отошла от хиджин, чтобы взять ее чемодан и спустить вниз. хиджин еще минут десять обнималась с хеджу, которая тоже многое для нее значила. на улице уже собралась чуть ли не вся деревня, чтобы проводить хиджин: хенджин, пришедшая с пекарни, чтобы отдать хиджин булочек в поездку; джиу, которая так давно не видела хиджин, что снова радовалась ей, как будто она снова приехала в деревню к бабушке; мисс вон и мисс чо, которые тоже приехали, чтоб проститься с хиджин; с ними была еджин, а с ней и йерим, дующая свои губы и держащая за спиной свои ладошки; чэвон и джинсоль, подошедшие чуть позже остальных, но успевшие уже тогда, когда сама хиджин вышла из дома. вскоре подошел и крис, которого хиджин не ожидала здесь увидеть. сначала хиджин подошла к мисс вон и чо, крепко с ними обнялась и перебросилась парочкой фраз: — знаешь, хиджин, — начала кахэй, смахивая накатившуюся слезу. — мы всегда помним о тебе, мы всегда ждем и будем ждать, даже если пройдет много лет. не переживай, главное, ни о чем. ты сильная и со всем справишься. — мисс вон права, — хасыль кивнула и засмеялась, погладив хиджин по голове. — мы будем ждать тебя еще следующим летом. — спасибо вам. приеду, если получится, — хиджин засмеялась, и мисс вон протянула ей книгу в красном переплете. — что это? — труды твоего отца. забирай, — кахэй улыбнулась. — спасибо вам еще раз, — хиджин напоследок обняла кахэй и хасыль, те потрепали ее по голове и отошли в сторону, чтоб девушкам не мешать. дальше хиджин подошла к чэвон и джинсоль, встретившие ее с яркими улыбками и визгами. — хиджин! мы очень рады, что ты провела с нами время, — начала джинсоль. — да, поэтому мы хотим тебе вручить это, — чэвон продолжила и протянула хиджин фотоальбом, в котором были собраны все снимки за это лето. чэвон и джинсоль лично ездили в город, чтобы их распечатать. с помощью суен, которая своровала у хиджин телефон и камеру, они перебросили все снимки на старенький ноутбук, а с него уже и на флешку. хиджин до сих пор не знала о пропаже телефона, но так как он был в последнее время с ней, у нее не было об этом и мысли. хиджин взяла в свои руки альбом и раскрыла его: множество фото с постройки бани, с походов на озеро и реку, прогулки по полю, их поход в лес, где они потерялись, песни у костра и игры на гитаре. чон это так тронуло, что она еще минуты две рассматривала его, и только потом обняла двух девушек, поблагодарив за такой трепетный подарок. — спасибо за это и за то, что пришли, — хиджин еще шире улыбнулась, и чонын забрала у нее все подарки, убирая их в рюкзак. дальше хиджин подошла к джиу, с которой они громко повторили какую-то шутку и крепко-крепко обнялись. у джиу не было подарков для хиджин, но она оставила для нее свою открытку с пасхальным кроликом, которую вручила девушке. — вот. пусть будет с тобой. знаю, что это вообще не подарок, но надеюсь, что он останется у тебя в памяти, — джиу провела пальцами по щеке хиджин и уложила ее поверх кожи. чонын, увидев это, немного напряглась, но отвела свой взгляд, стоя за несколько метров от девушек. — любая вещь очень ценна для меня, джиу. ты же помнишь это, — хиджин засмеялась и уложила свою руку поверх запястья ким. они обсудили еще какие-то вопросы, пару раз обнялись, дали советы на будущее, похлопали друг друга по спине, а после хиджин перешла к хенджин. они переглянулись и неловко одновременно потерли свои шеи. хенджин отвела еще и взгляд, стушевавшись. — мы с тобой давно не общались, хенни, — хиджин хотелось что-то сделать, чтобы не чувствовать неловкость, возникающую меж ними с хенджин. — да... прости за это. вроде бы, раньше хорошо общались, а сейчас... — хенджин неловко засмеялась. — прости меня тоже. — ничего, все в порядке. я рада, что мы иногда проводили время вместе. — да... спасибо тебе за это. — мои родители приготовили тебе булочек в дорогу. возьми, — хенджин протянула бумажный пакет и хиджин его осторожно взяла. из него приятно пахло выпечкой и чем-то сладким, сам пакет был теплым, ведь сами булки были свежими, видимо, только-только из печи. они напоследок неловко обнялись и разошлись. суен и хеджу уже погрузили вещи в багажник, но остался еще один человек, к которому хиджин обязана была подойти. это был кристофер. — хиджин! как ты? — крис похлопал хиджин по плечу, а затем они друг другу пожали крепко руки. — все в порядке, крис. спасибо, что иногда приглядывал за мной, хе-хе, — хиджин посмеялась, а кристофер смущенно почесал свой затылок. — не благодари за это. я вообще хотел сказать, тебе вот что: никогда не сдавайся. ты очень сильная девушка, хиджин. я рад был видеть тебя здесь, ведь ты немало помогла как мне, так и своим друзьям. ну и конечно же бабушке с дедушкой. я уверен, ты еще добьешься высот, — крис приобнял хиджин за плечо и специально взъерошил ее волосы. — и еще хотел сказать: позовешь на свадьбу с чонын? — откуда ты... — да об этом уже все знают, — крис засмеялся. — позовем. обязательно. всех позовем, когда придет время. хиджин подошла к машине, в которой за рулем уже сидела суен, хеджу сбоку от нее на переднем сидении, сзади же сидела чонын, держа в руках рюкзак хиджин. она готовилась сесть, но осматривала только эту огромную семью, которую не связывали кровные узы, а только одно место — маленькая деревня луново. она взглянула на каждого: на улыбающуюся джинсоль, которую ждало огромное будущее; на еджин и йерим, которые махали своими ладошками и подпрыгивали, крича о том, что они будут скучать; на кахэй и хасыль, стоящих в обнимку и счастливо улыбающихся; на хенджин, влюбленно смотрящую на хиджин, и джиу, которая ярче всех здесь улыбалась. крис стоял где-то в стороне со скрещенными руками и улыбался с прикрытыми глазами. явно сдерживал слезы. хиджин села в машину и через окошко всем помахала ладонью. их с чонын ждала новая жизнь.