Судьба требует расплаты...

—…дна, странно, почему же только сейчас? — звучал чей-то голос… — Ты прав, это странно. — постепенно, слушая мерную речь, её… А почему её? Она… Кто? Так вот, её разум постигал размер проблемы. Она не знала, кто она, где она, даже, что она! В разуме была лишь зияющая чернота и… — Я думал этот ублюдок попытается сделать это ещё ра… — внезапно, голоса смолкли, а она…       Жидкость… Жидкость была везде. Вокруг неё, снизу, сверху, справа, слева, и даже внутри. Ничего не было видно, можно было лишь щупать и ощущать. На ощупь место было тёплым и мягким. Также она нащупала странный отросток, отходящий примерно из середины её тела, но не ощущавшийся, как, к примеру, та часть, которой она щупала.       Казалось, мир был спокоен и лишь периодические встряхивания колыхали внутренние течения жидкости, в которой она находилась. Так продолжалось довольно долго. Спустя большое количество времени, казалось, началось что-то новое…       Сначала она стала ощущать что-то странное. В своей середине. Как будто её кто-то медленно скручивал, как она иногда делала с тем примечательным отростком, и сдавливал. Это продолжалось довольно долго (правда, сколько-нибудь отмерять время она не могла), а затем началось это…       Привычные, мягкие стенки внезапно стали сжиматься вокруг неё, будто бы желая, чтобы она была раздавлена… Внезапно, не успев толком начаться, всё это прекратилось, и давление исчезло. Проверив стенки ещё раз и удостоверившись, что они снова вернулись в свою привычную форму, она расслабилась. Казалось, ничего странного не произошло…       Но это повторилось. В новый раз, процедура была чуть дольше, а давление чуть сильнее. Ощущения в средней части тела как будто тоже усилились и теперь приносили ей тягучую боль. Так, сие сжатие повторялось, чем больше, тем чаще, и с каждым разом всё сильнее. А затем привычный ей мир жидкости внезапно пропал во время одного из сжатий…       Вместе с резкой сменой окружающего мира, последовало ещё одно сжатие. На этот раз куда более сильное. Теперь, несмотря на то, сколько времени она ждала, сила давления не пропадала, наоборот, с каждым мигом становилась всё сильнее. Спустя казалось бы вечность, проведённую в ужасных условиях, что-то опять изменилось. Она почувствовала, как её верхняя часть тела начала куда-то пролазить. Ощущения были отвратительные, благо её саму не раздавило в процессе.       Спустя ещё час мучений, она, младенец, названный матерью Джиневрой, наконец-то появилась на свет и сделала свой первый вздох. Для самой же Джиневры начался удивительный процесс освоения с новым чувством – зрением, которое оказалось для неё куда полезнее, чем старые чувства.       Кроме новых возможностей, появились и новые потребности: каждые пару секунд средняя часть тела теперь сокращалась или увеличивалась, загоняя туда, где раньше была жидкость воздух. Это было неприятно и больно, казалось, этот воздух своей сухостью разрежет и разорвёт её изнутри. Но, к её удивлению, этого не произошло, а наоборот, спустя определённое количество времени боль сначала стала меньше, а затем и вообще пропала.       Так началось то, что можно охарактеризовать как «прожить жизнь заново» Правда, сама девочка об этом не знала, так как не помнила всего, что было до… Ей предстояло открыть всё заново и пережить всё по-новому. Джиневра… Нет, в семье её называли короче – Джинни, познавала себя, мир и окружение.       Спустя продолжительное время, она также поняла кое-что ещё: все её мысли никак не влияли на происходящее. Казалось, будто она просто наблюдает за тем, как что-то происходит в её жизни, но никак не могла ни повлиять на это, ни понять, что заставило её сделать именно так.       Конечно, пока она не могла разговаривать это было мало заметно, но когда годовалая малышка стала впервые издавать членораздельную речь, это стало очевидно. Но, поняв что ничего с этим поделать она не сможет, смирилась с этим и лишь с интересом смотрела.       Когда же «картинка», уже близилась к её концу, пускай и Джинни ещё не знала этого, она отмечала странные детали, что происходили. Сначала она, почему-то взяла себе, и спрятала то, что они должны были бы выбросить. Затем она стала непонятно себя вести: отказываться от еды, несмотря на то, что чувство голода хорошо давало о себе знать, не выходила из своей комнаты и гладила медальон…       Последние же пару дней, как она уже стала предполагать, жизни, она провела в постоянных нерабочих просьбах «пускай они заметят», «пускай я приду в себя», «лишь бы не...». Однако несмотря на её многочисленные молитвы, никто её не послушал, и на последние минуты, что она несомненно поняла, своей жизни, она смотрела в полном ужасе. Затем было открытие медальона и…       Внезапная темнота… И боль… Да, боль. Нет, не так, БОЛЬ, за всё время просмотра она ещё ни разу не чувствовала ТАКУЮ боль. А она помнила всё, начиная от самого начала и до самого конца, во всех красках и деталях.       Затем она почувствовала, что та неудержимая боль наконец-то стихает, а темнота начинает рассеиваться… Превращаясь в слепящий свет. Увидела разговор, состоящий из: —…дна, странно, почему же только сейчас? — звучал чей-то голос… — Ты прав, это странно. Я думал этот ублюдок попытается сделать это ещё ра…       На этом она внезапно осознала себя. Она лежала… На чём-то… Ничем. Будто была в пустоте. Открыв глаза и отметив, что она лежит абсолютно голой, принялась искать разгадку, что происходит. Она ведь понимала, что уже умерла и сейчас судорожно думала, что если это и есть загробный, «лучший», мир, то она сильно разочарована.       Осмотрев себя и ощупав, она даже не сразу поняла, что, в отличии от всего ранее проведённого времени, она теперь вполне может управлять собой. За ней же, не обращая никакого внимания на отсутствие одежды, пристально наблюдали два, примерно среднего возраста, мужчины. Отметив, что она, по-видимому, уже прошла то, что проходили когда-то и они, один из мужчин сказал: — Добро пожаловать, мы уже не думали, что та белобрысая сволочь вернётся к своему старому занятию, — грубовато выразился левый. — Белобрысый? — почему-то удивился правый. — Лучше называй его по имени, Патрик. Люциус, так звали ту сволочь, что скормила нас дневнику, — Внезапно, появилось понимание, того, о чём они говорят. — Дневник? Вы про дневник Тома Реддла? — спросила она, пытаясь подтвердить свою догадку. — Верно, именно его. Я так понимаю, этот ублюдок теперь решил «вернуть хозяина» принеся в жертву не просто мага, а ребёнка? — вновь грубовато выразился левый. — Нет… Не совсем… — промолвила Джинни, и стала сбивчиво рассказывать о незавидной судьбе книжицы, жертвой которой она сама когда-то чуть ли не стала.       Молодые люди слушали её внимательно, не перебивая, будто откладывая всё сказанное себе в память. Дослушав же рассказ и задав ещё парочку вопросов, вспомнили кое о чем. — Патрик, ты-то понятно, но почему твоя грубость заставила меня-то всё забыть? — внезапно, в притворном недовольстве помотав головой, промолвил правый мужчина. — Мы же даже не представились! Позвольте познакомится, Транквелл Андерсон Кассиопей Монроустоун, — снова сделав свой тон притворно обиженным, он добавил: — И тебе не мешает представится юной леди, Патрик! — Прошу прощения… — Патрик гневно глянул на Транквелла — …но меня зовут Патрик Пломптон Пеоплоуотер. Или сокращённо просто Патрик. — Патрик, мне кажется, мы всё ещё что-то упускаем. — сказал Транквелл. Спустя пару секунд, он всё же добавил: — Ну как же так можно, Патрик, ты плохо влияешь на мою вежливость! — и ещё раз сыграв (а Джинни уже стала догадываться, что они так шутят) отметил Транквелл. Переведя свой взгляд на девушку, тот продолжил: — Я хотел сказать, что вы, юная мисс, всё ещё не сделали себе одежду.       Джинни, внезапно для себя, отметила что он прав. Почему-то она никак не обращала внимания на отсутствие одежды, да и что он имел ввиду про «сделать себе одежду»? Интересно, можно ли тут сшить себе платье… Джинни, на секунду, представила, какой бы наряд, она бы смогла сделать, будь у неё такая возможность, как ткань и магия.       Внезапно, именно то, что она представила, появилось, при чём прямо на ней. Смотря на это огромными глазами, она уставилась на Патрика с Транквеллом в немом вопросе: что это такое было. Двоим же мужчинам это, казалось, было очень смешно, так как они заржали не хуже, чем лошади. Когда же эти двое закончили, они, всё ещё тихо посмеиваясь, стали объясняться: — Прошу… ха-ха… Прощения… хах… Юная мисс. Просто к нам уже очень давно никто не прибывал, и мы уже порядком подзабыли, как вести себя с новичками… — продолжая посмеиваться, поведал Транквелл. — Наверное, стоит всё же рассказать, как мы все тут оказались, и показать юную мисс всем? — посерьёзнел Патрик.       Двое мужчин начали рассказывать, кто же они такие и как тут оказались. Сначала Джинни мало что понимала, но затем, когда картина стала складываться…       Патрик Пеоплоуотер оказался маглом средних лет, проживавшим в Уилтшире. Ничего необычного, кроме того, что как-то летом 1983-го года внезапно очнулся в непонятной комнате. Общался с ним непонятный тип, скрытый какой-то тенью, в любом случае рассмотреть его Патрик не мог.       Вели с ним себя как с мусором и приказали зять в руки тетрадку. По описанию, а также сопутствующим словечкам, она поняла, что это был-таки дневник Тома Реддла, а ещё то, что неизвестным, как добавил Транквелл, является не кто иной, как Люциус Малфой. Уже начиная понимать, куда клонит эта история, Джинни стала ужасаться.       Закончилась же жизнь Патрика довольно просто: когда он отказался писать в дневнике дальше (а он делал это уже неделю, но ничего, по мнению Люциуса, так и не добился), тот просто наложил на него Империо и, дав в руки Кровавое Перо. приказал писать в тетрадке. Как ему подсказывал Транквелл, ему ещё повезло, что он это делал под Империо – оно вызывает чувство эйфории и сильно приглушает боль.       Очнулся же Патрик после смерти здесь, как, впрочем, и она. Также тот объяснил, что то, что она переживала, была её жизнь, причём, как все находящиеся тут (кто эти все, если людей перед ней было всего двое, она так и не поняла, впрочем неважно) поняли, уже постфактум, «во второй раз», и именно оттуда исходила невозможность вообще управлять событиями. Затем слово взял Транквелл.       Транквелл Монроустоун, как оказалось, был магом, в Хогвартс же он не ходил, а обучался на дому. Активно участвовал в торговле на Косой Аллее – его семья владела парочкой разных магазинчиков. Всё шло хорошо, даже война как-то прошла мимо него, пока к его сорока годам, примерно осенью 1985-го его во время ограбления одной из лавок, которую он тогда проверял, вместе с продавцом – знакомым Транквелла, Гаррисоном, не оглушили и не выкрали.       Что было дальше и как они попали к Люциусу, ни он, ни тем более Гаррисон не знали. Как позже выяснилось, первым сюда прибыл Гаррисон, а уже спустя какое-то время и Транквелл. Ничего же отличного от того, что делали с Патриком, кроме того, что им выдали Кровавое перо сразу, а не спустя время, и не использовали Империо. Их заставляли писать под Круцио.       Внезапно Джинни вспомнила те тёмно-красные струи, которые из-под дневника тогда в Тайной Комнате выливались почти что вечность. Она поняла, что это на самом деле были не чернила… Вернее, не только лишь чернила. А ещё и кровь…       Как это ни было странно, единственное, что они сумели из этого понять, так это то, что Люциус отчаянно пытался вернуть «Хозяина». Кто скрывался под этими словами было понятно – Волан-де-Морт. Правда то, как ему в этом поможет маленькая тетрадка все, кто оказался здесь, так и не поняли. Тут Джинни поняла, что настал её черёд и рассказала, каким образом, судя по тому, что произошло тогда, во время её первого курса, должен был вернуться Волан-де-Морт.       Собеседники слушали её со всем вниманием. Когда же они поняли, ЧТО собирался сделать Люциус (ранее они все думали, что тот просто стал сумасшедшим), то матерных высказываний стало значительно больше. Закончив рассказ, она поинтересовалась, а кто же все эти «они», раз её собеседники часто о «них» упоминают. Ответил ей, как ни странно, Патрик: — Неужели Вы ещё не поняли? Мы ведь далеко не единственные, кем этот придурок, чтоб ему на голову потолок упал, этому ублюдку Люциусу, пытался «накормить» дневник. Нас тут что-то около тридцати пяти человек. Кстати, ты первая за очень долгое время. Последний из нас, Уоррел, прибыл сюда в девяносто первом! Правда, в последний раз мы были там очень-очень давно… Может быть там ещё кто-то появился? — Патрик, может быть, вместо того, чтобы рассказывать, лучше покажем юной мисс? — хитро улыбнулся Транквелл. Джинни так и не поняла, как можно спустя лишь пару минут с обсуждения собственной смерти снова шутить. — Позвольте мне, джентльмену, отвести вас в Место-О-Котором-Не-Знали, — увидев ещё один немой вопрос девушки, тот коротко хихикнул и быстро объяснил: — Это место, где мы все обычно собираемся. Назвали мы его так, потому что, ну, на самом же деле, никто из нас не знал, что есть это место, пока не попали, собственно, сюда.       Дальнейший путь по непонятно чему белого цвета (а она, хоть убе… Э-э, нет, кажется эта поговорка больше не подходит… Так вот, в округе, хоть вырывай глаз, она ничего не видела) занял непонятно сколько времени. Как позже её просветили, в этом месте просто нет привычного времени, да и создать часы не получится… Но, спустя какое-то пройденное расстояние, она увидела группу людей, которые… Кажется, некоторые из них сидели… На пустоте? Как так-то?       Объяснение было сложным, но она очень старалась и всё-таки смогла его понять. По сути, всё в округе было белой пустотой… Пока ты не превращал её во что-то своим желанием. К примеру, ты мог бы создать кресло и сесть в него. Что примечательно, всё, что видишь ты не видели другие. Кроме некоторых предметов, которые, изредка, почему-то были видны всем, но это была редкость. Именно поэтому казалось, будто бы часть этих людей просто висела или сидела в пустоте.       Познакомившись со всеми (а все они обрадовались, ведь как это, ещё один человек, по крайней мере, принесёт им новости из мира живых), правда, не называясь, она отметила странную закономерность. Среди всех 27 человек, как оказалось, было аж три Тома Реддла. Транквелл и Патрик таже удивились – когда они уходили, был всего один Том Реддл. Ах да, именно тех Томов Реддлов, которые были Крестражами, правда сама Джинни об этом не знала. Реддлы, в количестве трёх штук, конечно же знали, но не говорили об этом. Нет, конечно, все присутствующие, естественно, понимали, что тут что-то не так, но сами Реддлы упорно отказывались отвечать на вопросы.       Узнав среди них того самого шестнадцатилетнего Тома, того, который был тогда в дневнике, она, не став делать прелюдий прямо спросила: — Ну что, Том. Помнишь меня? — ухмыльнулась она. — Неужели, нет? — тот помотал головой, в жесте прямо говорящем «нет». — Не узнаешь «Дурашку Джинни» благодаря которой ты столько всего сделал? — внезапно со всеми Реддлами произошла резкая перемена. Она явно увидела страх в их глазах. — Джинни, что ты делаешь? — попытался её то ли остеречь, то ли остановить, то ли ещё что Патрик, но она его не слушала… — Что, неприятно встретиться со мной? А то что, думал, на том свете не встретимся, а Том? — наступала она. Внезапно Джинни вспомнила кое-что… В её руке появился тот самый клык Василиска, который она видела у Гарри три года назад. — Или ты думал… — она сделала паузу, подойдя на расстояние вытянутой руки и занеся клык. — …Что сумеешь спрятаться от мести?       Том молчал, только лишь со страхом отрицательно кивнул. Этого она уже не выдержала и с рыком всадила клык ему прямо в глазницу, до самого конца. Окружающие молча смотрели за этой сценой, то ли в шоке, то ли в одобрении, в общем неважно.       Безумие и злость, всё то, что она пережила после первого курса, всё то, что чувствовала тогда, когда её убивал медальон, всё это она выразила на теле Реддла. Когда она закончила, его остатки напоминали решето - так много дыр было в нём. Что странно, крови всё же не было. Все так и продолжали молча смотреть на происходящее. Когда она всё-таки отодвинулась от того, что осталось от Тома, и спросила: «что?», никто не ответил. Один лишь Транквелл обратился к ней: — Юная мисс… Я, конечно, не знал что вы на такое способны, но это явно было лишнее, — она открыла рот, чтобы возразить, но тот поднял руку и продолжил — Нет, я имею ввиду не то, что произошло, а метод. Если уже хотелось испытать, действительно ли мы тут бессмертны, можно было просто попросить. — Как… Бессмертны? — в полном изумлении спросила Джинни. — А вот так, — сказал Транквелл и указал на тело Реддла.       Приглядевшись, она с удивлением отметила, что почти все дыры, сделанные ею уже затянулись, а те, что остались продолжали исчезать. Молча глядя на всё это, она обошла тело по кругу, всматриваясь в то, как пропадают сделанные ею раны.       Спустя неопределённое время, Реддл, открыл глаза и стал вставать. Действительно… Бессмертный…       Только сейчас она осознала всю катастрофичность ситуации. Она тут, в окружении двух десятков человек, трёх версий Реддла, и они бессмертны. И они застряли тут. Навсегда… — Смотрите, ещё один Том. — внезапно прозвучало где-то позади. Там шёл Гаррисон, которого она узнала по описанию Транквелла, неся в руках ещё одно тело Реддла, на сей раз ещё старше, и оно было без сознания. Вопросительный взгляд, направленный на Транквелла, казалось всё сделал: — Это нормально. Он таким будет ещё долго… Ты сюда точно также попала, как впрочем и мы все. Сейчас он смотрит всё, что пережил…       Но она его уже не слушала. Ей захотелось взглянуть на бессознательное тело, ей было интересно, как выглядело то, через что она прошла со стороны. Подойдя к ещё одной копии Реддла, она услышала как тот бормочет «нет… нет… прошу, миссис Коул… нет…»       Теперь нужно было понять — почему Томов уже четверо? Быть может, это даст ключ, к разгадке того, что они тут все делают? — То-о-омми… — протянула она. В её руках снова появился клык. — сейчас ты будешь мне отвечать, почему вас тут уже четверо — ухмыльнулась она, и снова двинулась на Реддла.