Цижэнь

После рассказа Лань Цижэня Чан Ци долго молчал, не поднимая головы, но когда всё же справился с чувствами, спросил: — Значит, я не могу увидеть сестру?.. — казалось, совсем недавно он готов был удовлетвориться даже самой малостью, но когда надежда обрела под собой основание, когда он узнал, что сестра жива и так близко, он возжаждал немедленно увидеть её. — Пока ещё нет, — покачал головой Лань Цижэнь, ничуть не удивляясь человеческой натуре. — В нашем клане строгие правила, и пока она находится в тихом доме, посещения запрещены. Но вы можете увидеть племянников. — Племянников, — повторил Чан Ци так, словно и поверить не мог в это. — У моей сестры есть дети, — пробормотал он тише, точно только сейчас сумел обозреть ушедшие годы и понять, как много их унеслось прочь. — Двое родных сыновей… и один приёмный, — добавил Лань Цижэнь. Пусть госпожа Лань ничего не говорила об этом, всё же её отношение к Вэй Ину было столь же нежным и трепетным, как к Ванцзи. Может, пока она и не считала его своим ребёнком, но исподволь в ней пробуждалась любовь и к нему. — Трое детей, — восхитился Чан Ци, видимо, ему точно было без разницы, родные ему племянники или нет. Он надеялся обрести хотя бы могилу, где мог выплакать горе, а нашёл целую семью. — Я очень, очень хотел бы увидеть их. Лань Цижэнь чуть улыбнулся. — Ученики отведут в гостевые покои, завтра утром мальчики будут заниматься на свежем воздухе, и можно будет посмотреть на тренировку, — он поднялся. — Теперь же мне нужно идти. Время было слишком позднее. Скоро весь клан должен был отойти ко сну, и Лань Цижэнь ни за что не успел бы добраться до брата и объясниться с ним. И пусть сердце билось неспокойно, но нужно было набраться терпения. Терпение. Из него, казалось, и должна состоять жизнь каждого, кто носил на лбу белую ленту с облачным знаком. Лань Цижэнь признавал, что в этом отступает от заветов клана. *** Понадобилось немало времени, чтобы убедить Цинхэн-цзюня хотя бы послушать. Лань Цижэнь явился к нему в час, когда следовало пить чай, и сначала они беседовали о делах клана. Когда больше не о чем было сказать, глава заметил: — Ты пришёл не в тот день. Значит, что-то случилось. Зачем отвлекаешь от главного безделками? — Потому что о главном ты разговаривать отказываешься, — прямо ответил Лань Цижэнь, и лицо брата тут же помрачнело. — Снова о ней, — уронил он, будто слова были тяжким грузом. — Вчера в Облачные глубины вошёл путник. Я беседовал с ним и узнал, что госпожа Лань — его родная сестра, — продолжал Лань Цижэнь, не обратив внимания на то, как свёл брат брови. — Они не виделись очень давно, и он повсюду её искал. — И чего ты просишь? Позволить ей встретиться с братом, несмотря на то, что она наказана? Несмотря на то, что на руках её кровь? — не выдержал Цинхэн-цзюнь. — И без того я достаточно уступил, ради Ванцзи позволил ей… — он опустил голову. — Сам я даже не приближаюсь к детям. Чему я могу научить их? Тому, что, поддавшись чувствам, не смог выполнить, что должно?! — Госпожа Лань не повинна в том, что случилось с Лань Тао, — возразил Лань Цижэнь. — Вчера она рассказала мне всю историю… — И ты поверишь ей, конечно, — с горечью в голосе прервал его брат, нарушив тем самым правила. — Не моим глазам. Не моим словам. О, язык у неё, как у змеи. Как же она оправдалась?.. Снова Лань Цижэнь вспомнил о терпении, перебрал в уме правила клана, чтобы успокоить собственный разум. Когда он заговорил, голос звучал спокойно и размеренно. Он надеялся, что теперь брат сможет услышать его. А если услышит, то, быть может, найдёт покой и в собственном сердце. — Послушай, — начал он. — Послушай, а после суди… *** Надеяться, что за столько лет среди скал останется хоть какое-то воспоминание о гибели Хэй Фа, всё равно не приходилось. Отправляться искать белые кости было чистым безумием. Снегопады были сильными, выстлали склоны гор и ущелья, пусть оставалось совсем немного времени до того момента, как зима уступит весеннему солнцу и цветению. Однако Цинхэн-цзюнь, выслушав Лань Цижэня, всё же позволил ему обратиться к Лань Тао. Для «Сопереживания» требовалось немало усилий, и брат вызвался лично присутствовать, чтобы вовремя вырвать Цижэня из чужого разума. Их оставили в тишине, и только потрескивание свечей да шорох снега слышались вокруг. Лань Цижэнь коснулся иссохших за годы запястий старейшины, сосредоточился и позвал его дух, обратился к нему беззвучно, разрешая войти в собственное тело, поделиться воспоминаниями — и болью, и радостью. И в тот же миг перед ним раскрылась в полной мере картина чудовищной ночи. Лань Тао словно всё это время жаждал поделиться, будто бы только поэтому дух его никак не мог полностью покинуть тела. Старейшина не желал мириться с несправедливым наказанием. Лань Цижэнь готовился встретиться с гневом, но окунулся в скорбь, а когда брат взял его за плечи, чтобы пробудить от «Сопереживания», обнаружил, что щёки мокры от слёз. — Веришь мне, брат? — спросил он тихо. — Тебе — верю, — согласился тот. — В таком случае время затвора для вас закончилось. Живите счастливо, как должно супругам, растите сыновей, никто из вас не виновен в том, что случилось той ночью. Цинхэн-цзюнь опустил голову и отстранился. — Выходит, я обрёк невинную девушку на страдания, вынудил её стать моей супругой… — пробормотал он. — Старейшины не позволят мне отказаться от титула главы, хоть я его недостоин и никогда достоин не был. Сообщи Лань Су, что она… Что ей позволено жить наравне со всеми, что никто не отнимет у неё права воспитывать детей. Сообщи ей, что её супруг… — Скажу ей, что ты зовёшь её прийти, — заключил Лань Цижэнь. — Как глава ты должен признавать ошибки, никто не может вместо тебя просить её прощения. Цинхэн-цзюнь не ответил ему ничего, и Лань Цижэнь покинул дом. Три дня спустя дух Лань Тао наконец отпустил тело, и Облачные глубины погрузились в подходящий случаю траур. *** Прошли холода, и над Облачными глубинами воцарилась весна. Встретить её Ванцзи и Вэй Ину пришлось в новом доме. Он оказался больше, у матери появилась отдельная спальня, им с Вэй Ином полагалась целая комната для сна и занятий, а ещё был небольшой зал, где можно было играть на гуцине, принимать гостей и пить чай. Даже купальня тут была самая настоящая. Ванцзи никак не мог понять, что случилось, но расспрашивать боялся. Единственное, что он твёрдо усвоил, — всё хорошее в его жизни было связано с Вэй Ином. Как только появился Вэй Ин, ему позволили оставаться с матерью рядом. С Вэй Ином вместе он узнал, что снегопады — это весело. И с Вэй Ином вдвоём он познакомился с дядей Чан Ци, что обещал приехать за ними и отвезти посмотреть на цветение лотосов, которые не сыщешь в горах… Ванцзи привык просыпаться, осторожно отбрасывать одеяло и подходить к соседней постели, чтобы коснуться хрупкого плеча. Вэй Ин тут же открывал глаза и улыбался ему. Вэй Ин стал ему ближе старшего брата, которому, конечно, приходилось нелегко, ведь старшим ученикам приходилось выполнять множество обязанностей. Всё, совершенно всё, что теперь окружало Ванцзи, так или иначе касалось Вэй Ина. Когда же началось лето, Вэй Ин пропал. Утром они вместе направились на занятия и вместе тренировались с деревянными мечами. После надлежало умыться и сменить одежду, чтобы предстать перед учителем Лань в надлежащем виде, и… вот где-то в этот самый момент Вэй Ин исчез. Ванцзи сперва одолело смутное беспокойство. Он в числе первых пришёл в Зал просвещения и занял место, может, Вэй Ин просто засмотрелся на солнечный свет, может, задумался и идёт медленно?.. Но учитель Лань начал урок, а за соседним столом место так и осталось пустовать. С тревогой поглядывая на него, Ванцзи сжал руки на коленях в кулаки, чтобы не вскрикнуть, чтобы не сорваться с места на поиски немедленно. Столько времени они были неразлучны с Вэй Ином. Неужели он исчез, а может, его и не было никогда?.. Ванцзи часто чувствовал себя одиноким прежде, только с матерью рядом пустота отступала. Но что если он придумал себе Вэй Ина, измыслил его, чтобы скрасить часы, которые прежде заставляли душу нестерпимо болеть?.. Может, и солнечный свет лишь привиделся ему?.. Может, на самом деле ничего и не было? — Ванцзи?.. — пробился сквозь спутанные мысли чуть встревоженный голос учителя Лань. — Отчего ты витаешь в облаках? — Где Вэй Ин? — вырвалось у Ванцзи прежде, чем он вспомнил о правилах клана, о том, что нужно подняться и поклониться учителю, что нужно ответить на вопрос, прежде чем получить позволение и задать собственный. Учитель Лань не сделал ему замечания, лишь коротко взглянул на пустующее место. — Напишите по пять раз то правило клана, которое кажется вам самым непонятным, — сказал он. — Когда я вернусь, побеседую с каждым из вас, и мы вместе найдём истину. Ванцзи, пойдём со мной. Ванцзи похолодел. Значит, и правда привиделся. Сейчас учитель Лань отведёт его в Зал наказаний и заставит стоять коленями на камнях, чтобы он больше не путал вымысел и реальность. Он послушно двинулся следом, опустив голову низко. Непрошенные слёзы покатились по щекам. Однако едва дверь Зала просвещения за ними закрылась, учитель Лань опустился перед ним на одно колено и обеспокоенно заглянул в лицо. — Когда ты видел его в последний раз?.. Ванцзи моргнул мокрыми ресницами и глубоко вздохнул. — Мы тренировались утром вместе, — сказал он медленно. — А потом все отправились умываться, но Вэй Ин убежал быстрее меня. Учитель Лань смотрел не строго, а встревоженно, и это значило, что Ванцзи не придумывает, Вэй Ин действительно… просто куда-то пропал. — Тебе нужно продолжить занятия, но старшие ученики обыщут все Облачные глубины и найдут его, — пообещал учитель Лань. С тем Ванцзи пришлось вернуться в Зал Просвещения. — Отчего ты так беспокоишься о нём? — тут же услышал он вопрос. Другие ученики смотрели на него с интересом. Ванцзи не любил подобного внимания и сильно растерялся. К тому же ответ казался ему очевидным. — Вэй Ин… Вэй Ин — мой брат, — вздохнул он, широко раскрывая глаза. Разве они не понимают, что это такое? — Нет, твой брат Хуань-гэ. Вэй Ина учитель Лань подобрал на улице. Он никак не может быть твоим братом, — послышалось в ответ. — Совсем непонятно, зачем ты так волнуешься о том, кто тебя и не достоин. Разве он носит клановую ленту с облачным знаком? — Но… но он мой брат, — Ванцзи куснул себя за губу, сел на место и взялся за кисть для каллиграфии, больше не обращая внимания на остальных. Он выбрал правило о лжи, потому что никак не мог понять теперь, что на самом деле является ложью, а что — правдой. *** Старшие ученики сбились с ног. Уже солнце клонилось к закату, когда Лань Цижэнь пришёл к госпоже Лань. Ванцзи, настолько печальный, что даже отказывался говорить, сидел перед гуцинем и наигрывал тоскливую мелодию. Она казалась неполной, точно он подобрал её совсем недавно. Несомненно, Ванцзи был очень талантлив, но эта печаль угрожала течению ци. Формирование Золотого ядра требовало усилий, сильные потрясения могли нарушить хрупкий баланс. Лань Цижэнь почувствовал укол вины. Он привёл Вэй Ина сюда из лучших побуждений. Но что, если он унаследовал от матери худшее? Цансэ была сильнейшей и умнейшей из заклинательниц его поколения, но при этом она была взбалмошной и порой принимала решения, о последствиях которых не задумывалась. Сердце её было чистым и добрым, но… Что если Вэй Ин сбежал из Облачных глубин, потому что правила ему наскучили?.. — Думаешь, он сбежал? — госпожа Лань разгадала по его лицу все терзания. — Что же ещё мне думать? — вздохнул Лань Цижэнь. — Мой брат должен быть сейчас рядом с тобой, утешать тебя… — Мне не нужно его утешения, — госпожа Лань оглянулась на Ванцзи. — Вэй Ин вернётся. — Вернётся? — Цижэнь удивился. — Он что-то говорил тебе?.. Госпожа Лань усмехнулась, и в закатных лучах показалась ему удивительно прекрасной. Теперь её плечи не отягощала незримая тяжесть обвинений, и она смело смотрела вокруг. — Он ничего не сказал бы, чтобы я не запретила ему рисковать, — пояснила она, снисходительно посмотрев на Лань Цижэня. — Но он вернётся, потому что прикипел к Ванцзи душой. Удивительно видеть, как они тянутся друг к другу. А-Хуань искренне любит младшего брата, но и вполовину не так заинтересован в нём. Лань Цижэнь выслушал, не перебивая, подумал немного. — Отзову учеников, раз так… — Только не говори Ванцзи, иначе он решит, что все потеряли надежду, — госпожа Лань на миг коснулась его плеча. — Цижэнь, — сказала она совсем тихо. — Как мне благодарить тебя за всё, что ты делаешь для меня и Ванцзи?.. — Благодарить? — удивился он. — Если сердце твоё будет радоваться, в этом и вижу я высшую благодарность. *** Солнце село, и Ванцзи, отказавшись от ужина, ушёл в комнату, чтобы приготовиться ко сну. Грудь его сжимала тревога, пальцы болели от струн гуциня, слёзы то и дело подступали к горлу. При матери он старался сдержаться, что было сил, но оказавшись в одиночестве, рухнул на постель и спрятал лицо в подушку, позволив наконец душившим рыданиям вырваться наружу. Вэй Ин научил его делать пальцами особый знак, чтобы можно было заглушать звуки. У них получалось не с первого раза, но всё же они так часто пользовались уловкой, чтобы говорить по ночам, когда уже пора было спать. Теперь же Ванцзи сделал это, чтобы выплакать всю нежданную боль. Внезапно что-то опустилось на постель. Не плавно, а будто толчком, прыжком. Ванцзи тут же сел, оглядываясь, но он ведь шёл спать, потому в комнате было темно, и во мраке он сперва ничего не мог рассмотреть. Только что-то белое, странный комок, лежало рядом. Кровать Ванцзи стояла как раз под окном, но ночь выдалась безлунной, и оттуда вовсе не падал свет. Вытянув руку, Ванцзи дрожащими пальцами коснулся белого, и то оказалось пушистым и тёплым, а ещё пугливо шевельнулось. Теперь уже страх сменился удивлением. Ванцзи склонился и наконец понял — крохотный кролик замер на покрывале, он трогательно шевелил розовым носиком, а ушки плотно прижал к спине. — Эй, возьми его на руки, — послышался вдруг голос Вэй Ина. — Иначе когда буду влезать, раздавлю его случайно. — Вэй Ин… — удивился Ванцзи ему куда больше, чем кролику, но послушно схватил зверька. Вэй Ин тут же впрыгнул в комнату и уселся напротив, лукаво улыбаясь. — Помнишь, я обещал подарить тебе кроликов, — сказал он. — Обещания нужно выполнять, так ведь говорят правила клана… — и тут он присмотрелся и нахмурился. Протянул руку и провёл кончиками пальцев по мокрой щеке Ванцзи. — Кто тебя обидел?! — Ник… никто, — выдохнул Ванцзи и крепче прижал к себе кролика. Вэй Ин отличался бойким умом, ему не составило труда разобраться, в чём дело. Он шлёпнул себя по лбу и тут же поклонился Ванцзи, да так и не выпрямился, будто прирос головой к покрывалу. — Прости меня, я не хотел тебя волновать. Но если бы я сказал, что отправился за кроликами, получилось бы куда хуже, — забормотал он. — Но я больше никогда-никогда тебя не расстрою, слышишь? Я никогда не заставлю тебя плакать снова, Ванцзи. — Вэй Ин… — выдохнул Ванцзи, отчего-то смущаясь. — Ты должен… должен показаться маме, она ведь тоже волновалась. — Утром, — Вэй Ин хитро взглянул на него. — Если покажусь сейчас, разве она не отругает меня?.. — Ты нарушил правила, — Ванцзи осторожно опустил кролика на постель, спрыгнул на пол и подал руку Вэй Ину. — И наказание будет заслуженным, но ты разве хочешь, чтоб она волновалась всю ночь?.. — Разве она волнуется за меня? — Вэй Ин почти беззаботно повёл плечами, но всё же сплёл свои пальцы с его. — Всё-таки ей я лишь приёмный ребёнок… — Ты говорил, что мы братья, — возразил на это Ванцзи, — значит, и ей важны одинаково. На это у Вэй Ина не нашлось ответа, и им пришлось идти к госпоже Лань. *** В клане Лань первое имя получали при рождении, а второе — когда ребёнок впервые демонстрировал свои способности. Потому у Ванцзи к семилетнему возрасту имён было два, и его первое имя хранилось в тайне. У Вэй Ина же имя было только одно. Лань Цижэнь долго размышлял об этом. С одной стороны, если они дадут имя Вэй Ину, как это предполагали правила клана, то он станет носить налобную ленту с облачным знаком и окажется уже не Вэй Ином, а Ланем. С другой стороны — о судьбе Цансэ ровным счётом ничего не было известно. Вдруг она всё же жива и ищет ребёнка, вдруг сумеет найти. Вряд ли она захочет, чтобы тот прозывался Ланем, а не носил имя отца, Вэй Чанцзэ… Вопрос был сложным, и Лань Цижэнь не мог взять на себя право решить его в одиночку. И госпожа Лань тоже не могла вмешаться — наречение имени издавна было делом главы клана. Цинхэн-цзюнь же объявил, что останется в затворе до нового весеннего цветения. И теперь Цижэнь мог приходить к нему раз в двадцать дней, не чаще. Накапливающиеся за это время дела никак не позволяли задать вопрос и о Вэй Ине. Однако чем дальше, тем сильнее волновал Лань Цижэня этот вопрос. Несмотря на обилие правил, предписывающих, как себя вести, младшие ученики всё же были совсем не такими сдержанными, как старшие. И потому они задевали Вэй Ина — может, и без злого умысла, но всё чаще и чаще. Пусть Ванцзи и защищал его — а его обходили, всё же он был сыном главы, Лань Цижэнь предчувствовал, что в какой-то момент случится что-то дурное. Они чувствовали, что Вэй Ин отличается, и не знали, как с этим быть. Лань Цижэнь решал многие вопросы в клане, к нему приходили за разрешением споров, за наказаниями или скупой похвалой. Он управлял кланом мудро и спокойно, но сердце его болело за младших учеников. Нужно было решить задачу раньше, чем они начнут изгонять Вэй Ина из своего общества, сделав изгоем и Ванцзи. Не с кем было посоветоваться, некому доверить тяжёлые размышления, и однажды Лань Цижэнь сдался своим чувствам. Сердце бывало мудрее разума. Сердце брата разгадало загадку в два счёта, защитив госпожу Лань, пока разум всё ещё бился в оковах правил. Вот и теперь нужно было действовать так, как оно приказывало. Лань Цижэнь вызвал Вэй Ина после занятий к себе. Каждый ученик робел, когда входил к нему. Втайне все они опасались получить наказание за проступок, о котором и не задумались. Однако Вэй Ин вошёл к нему улыбаясь. Где-то за дверью наверняка остался Ванцзи. — Вы хотели видеть меня, учитель? — спросил Вэй Ин. — Разве я вёл себя плохо?.. — Помнишь ли ты родителей? — обратился к нему Лань Цижэнь. На миг лицо Вэй Ина омрачилось, он только кивнул. — В клане Лань каждый ребёнок, имеющий талант к заклинательству, получает второе имя, чтобы беречь первое в тайне. Только у тебя такого имени нет, — продолжал он. — Это неправильно, однако если давать тебе имя, придётся поменять… — Нет! — нахмурился Вэй Ин, перебивая. — Нет, учитель Лань! Имя — единственное, что у меня осталось от отца и матери, не отбирайте его. Лань Цижэнь задумался, прикрыв глаза. Вэй Ин был прав, отбирать у него единственное, что связывало с родителями, было бы жестоко. И в то же время… — Но не можешь ты быть только лишь Вэй Ином, — пробормотал он. — Тогда дайте мне второе имя, но оставьте Вэем, — предложил Вэй Ин с надеждой. Лань Цижэнь взглянул на него и снова увидел лучезарную улыбку, столь похожую на улыбку Цансэ. Сердце его нашло выход. — Хорошо, будь по-твоему. Отныне ты Вэй Усянь. Имя пришло само собой, будто бы Цансэ нашептала ему на ухо. *** Вэй Ин покинул Лань Цижэня очень задумчивым. Ванцзи встретил его, и некоторое время они шли рядом молча. Наконец Вэй Ин скосил на него глаза и спросил: — Думаешь, могут между братьями быть секреты?.. — Не могут, — откликнулся Ванцзи сразу же. — Но у тебя от меня всё же есть секрет, — тут же уличил его Вэй Ин и остановился, покачиваясь с носков на пятки. — Разве? — Ванцзи удивился и замер тоже. Золотые глаза смотрели вопросительно. — Что я, по-твоему, скрываю? — Как твоё имя? — тут же спросил Вэй Ин. — Ванцзи. — Это неправда, — Вэй Ин покачал головой и даже отвернулся на миг. — Ты, конечно, не лжёшь, тебя зовут Ванцзи, но это не всё, верно?.. Ванцзи помолчал немного, опустил взгляд и совсем тихо добавил: — Лань Чжань. — Лань Чжань, — повторил Вэй Ин, словно восхищался сочетанием звуков. — Как красиво. Сегодня учитель Лань дал мне второе имя, и для всех я стану теперь Вэй Усянь, но, Лань Чжань, ты мне ближе прочих… Зови меня, как прежде. — Хорошо, Вэй Ин, — отозвался тот. Они встретились взглядами и на миг взялись за руки, лишь потом продолжив путь.